скачать книгу бесплатно
– У врача? Зачем? Я просто поскользнулась в ванной.
– Это может быть опасно, – настаиваю, – я могу организовать вам нормальный осмотр в травме без очередей и…
Я замолкаю, и Таня молчит. Между нами повисает невысказанное. Наконец, целую вечность спустя, слышу ее мягкий, напрочь лишившийся всякой колючести голос:
– Спасибо вам. Правда… спасибо. Но я действительно в полном порядке.
– Не поверю, пока не удостоверюсь лично! У вас какие планы на утро?
– Ну… в первую очередь нужно открыть магазин. Мне… принадлежит небольшой цветочный на Набережной.
– Это займет у вас много времени?
– Нет… – вконец теряется та.
– Значит, я вас жду у себя сразу после открытия.
Интуитивно понимаю, что по жизни Таня привыкла уступать. Иду ва-банк. Терять уже нечего. Если я не увижу ее в ближайшее время, то просто сойду с ума. Сам не верю своему счастью, когда она, прежде чем положить трубку, шепчет:
– Хорошо…
И снова ожидание, наполненное колючей тревогой. Она как паутина оплетает меня и зудит на теле. С меня будто бы сняли кожу – настолько остро чувствую эти касания. Вся моя жизнь теперь – это чувства. Я бы должен уже привыкнуть, но в этот раз все происходит настолько остро, что я снова начинаю сходить с ума. И я слышу… обрывки злых фраз, упреки… Чувствую чужие руки, сжавшиеся у меня на шее и отбирающие мой кислород. Ощущаю сладкий смрад перегара и немного кислый – духов. Не её! А потом глаза застилает алым.
– Стёпа… Степан?!
Как сквозь сон, до меня доносится обеспокоенный голос начальницы.
– Привет, Золото, – шепчу я, стряхивая с себя остатки наваждения.
– Все хорошо?
Моей щеки касается мягкая женская ладонь с дрожащими от волнения пальцами.
– Хорошо, – подтверждаю я.
– Ты добрился… – рука скользит вверх и гладит мою голую макушку.
– Да, забегал к Жене недавно.
– Не расскажешь, что за срочность сегодня была?
Пожимаю плечами. У меня нет секретов от лучшей подруги. Но и говорить пока не о чем. Я сам до конца не понимаю, что происходит.
– Так надо, – выдаю, наконец. – Веришь?
Стелла молчит. Наверное, она просто смотрит на меня в попытке найти слова и, наконец, обнимая меня, шепчет куда-то в подмышку:
– Верю, Степочка. Только волнуюсь за тебя… очень.
Обнимаю ее в ответ:
– Я знаю, – выдыхаю печально.
– Извините, я… кажется, рано?
Я поворачиваюсь на звук и с облегчением выдыхаю. Стелла отстраняется.
– Нет, вы как раз вовремя. Проходите…
Раздаются тихие шаги, и в кабинете вновь устанавливается тишина.
– Не буду вам мешать, – раздается голос Стеллы через некоторое время. Я киваю головой, не сводя глаз с того места, где, как мне казалось, стоит Таня.
– Начнем? – спрашиваю у нее, когда дверь за подругой захлопывается.
– Наверное… Что я должна сделать? Раздеться?
– Нет. Это совершенно не обязательно. Укладывайтесь вот на эту циновку, а я приготовлю все необходимое.
Я тянусь к шкафу, где хранится весь необходимый инвентарь. Злюсь, что не догадался захватить из дома кое-что получше, и мысленно делаю зарубку все исправить, если Таня все же решится ко мне прийти в следующий раз. О том, что этого может и не произойти, стараюсь не думать. Извлекаю чаши, расставляю их вокруг пациентки, сопровождая свои действия небольшой вводной лекцией:
– Тибетские поющие чаши известны с давних времен. Это древние бесценные сокровища…
– Насколько древние? – спрашивает Таня, но я не вижу ее реальной заинтересованности в беседе. Складывается впечатление, что она просто заштриховывает тишину словами. Будто тишина – ее худший враг.
– О, очень древние…
– И эти?
– И эти, – заканчиваю приготовления, накрываю Таню хлопковой простыней. – Но все же данные чаши предназначены для массового использования.
– А есть и другие?
– Да. У меня дома. Чаши непревзойденного качества… Мои сокровища.
– И чем же определяется качество этих штуковин?
– На самом деле здесь очень много параметров. Наиболее важные – широта спектра звука, его механика вибрации, длительность звучания, сплав, из которого изготовлена чаша, ну и, конечно, культурная ценность.
Я замолкаю и приступаю к процедуре, выполняя бесконтактный прозвон основной чашей. Три раза, последний – до полной остановки вибрации. Веду резонатором по краю чаши, закрываю глаза, прислушиваюсь к звукам. Вибрация нарастает, и Таня потихоньку расслабляется. Я осторожно перемещаюсь вокруг нее и извлекаю звуки из всех задействованных чаш сначала каучуковым стиком, а потом – в той же последовательности – деревянным. Комбинирую направление воздействия относительно часовой стрелки и осей тела. И завершаю процедуру бесконтактным прозвоном основной чашей по всему телу. Дожидаюсь затухания звука.
Осторожно касаюсь Таниной руки и натыкаюсь на марлевую повязку. Хватаю ртом воздух, глотаю рвущиеся наружу вопросы. Во-первых, потому, что процедура еще не окончена до конца. Во-вторых, наседать на нее вот так – значит, лишний раз отпугнуть. А мне кровь из носу нужно докопаться до сути…
– Сейчас вы должны сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем пошевелить пальцами рук и ног.
– Готово, – несколько секунд спустя шепчет она.
– Потянитесь… Перевернитесь на правый бок и полежите так две-три минуты.
Отступаю в сторону, подхожу к столу, где при помощи чаши приготовил заранее один хитрый травяной чай. Я все еще не знаю, что произошло у Тани, и это меня убивает, но… Теперь я, по крайней мере, уверен, что она не наделает глупостей. Ей лучше, после массажа. Я чувствую.
– Это нужно выпить, – протягиваю ей чашку и усаживаюсь напротив в позе лотоса. Даю ей несколько минут, чтобы прийти в себя, и только потом спрашиваю: – Ну, как?
– Волшебно… Нет, правда! Вы не представляете, насколько мне легче, – в ее голосе снова появляются хриплые удивленные нотки. – Где вы этому научились?
– В Гималаях, в горах Аннапурна и Кайлас, вблизи священных озер Ракшастал и Манасаровар…
– Никогда не думала, что это так… – шепчет она, – спасибо вам огромное… Вы даже не знаете, как мне это было нужно.
– Или знаю, – признаюсь я, но тут же перевожу тему: – Как ваш ушиб?
– Болит, да и только…
– А что с рукой?
– Порезала… Такая глупость – ваза упала.
Таня не успевает даже договорить, как у меня перед глазами возникает сцена – летящие на пол алые, как кровь, розы, и прозрачные осколки стекла.
– Я, пожалуй, пойду, – в ее голосе сейчас преобладают кобальтовые оттенки. Так выглядит ее невозможное одиночество. Я вижу его глазами Тани, иначе оно бы имело вкус, а не цвет.
– Таня…
– Да?
– Если вам будет нужна какая-то помощь, или просто захочется поговорить… неважно, на какую тему, обещайте, что позвоните мне.
– Вы это предлагаете каждому своему пациенту? – негромко интересуется она после короткой паузы, когда я уже, было, решил, что зря это все затеял.
– Нет. Только вам.
– Выходит, я какая-то особенная? – в ее голосе слышится слабая вымученная улыбка, и я не нахожу ничего другого, кроме как ответить:
– Для меня – да.
Она никак не комментирует мои слова, просто выходит за дверь. Только тогда до меня доходит, что мы так и не договорились о следующей процедуре массажа. Выдыхаю с шумом и бьюсь затылком о стену.
Маюсь целый день, я уже не помню, как жил до ее появления. Везде она… Теперь везде она. Не помогают ни зал, ни медитация. И как ей объяснить это все? Как донести, чтобы поверила? Как рассказать, и не прослыть безумным? Она сейчас – открытая рана. Она сейчас – целиком на другом помешана. Или… Закрываю глаза. Чувствую скольжение рук по рукам. По неровным рекам вен, по загрубевшей на солнце коже. Она обнимает меня со спины, касается теплыми губами позвонков у основания шеи, переплетает свои тонкие нежные пальцы с моими – массивными и обветренными. И я задыхаюсь. Мои руки конвульсивно сжимаются, и, наверное, если бы все происходящее было реально, я бы сделал ей больно. Заставляю себя расслабиться, ее губы смещаются ниже, а руки, напротив, стремятся вверх, обхватывают мою лысую голову. Язык чертит жаркую полосу вверх по спине, оставляет влажный след, а кондиционированный воздух холодит мою кожу. Дыхание учащается, когда ее теплая мягкая ладонь осторожно обхватывает мою отяжелевшую мошонку. Шиплю, утыкаюсь лицом в подушку, зубами прихватываю край. А ее зубы смыкаются на моей выдающейся трапеции.
– Таня…
Глава 6
Его голос в моей голове – и я вскакиваю. Тело сводит от неудовлетворенного желания, низ живота тянет, между ног снова влажно, а руку жжет, как будто я, и правда, прямо сейчас ласкала его тяжелую налитую плоть. Подрагивающими пальцами отвожу волосы от лица. Если бы не его тихий голос – неизвестно, куда бы завел меня этот странный… нет, наверное, даже не сон. Понятия не имею, как объяснить то, что со мной происходит. Возможно, я слишком далеко зашла в своем желании избавиться от одиночества, которое, по какой-то неведомой причине, отступало в обществе Степана Судака – моего незрячего массажиста.
Встаю с кровати, подхожу к окну, выходящему на закрытый двор нашего многоквартирного дома. Прислоняюсь боком к стене и непроизвольно морщусь. Конечно, я не поскальзывалась в ванной. Я наврала Степану, потому что стыдно было признаться, как я получила свою травму на самом деле. Да и зачем ему эта грязь? Не знаю, почему, но я твердо убеждена, что более чистого человека, чем он, в этом мире найти нереально. Меня преследует совершенно дикая в своем безумии мысль о том, что, вполне возможно, именно благодаря его свету я все еще не потерялась в своей бесконечной ночи.
В мою реальность врываются тени. Картинки вчерашнего вечера. Наш разговор с мужем, его ярость… Самое гадкое, что мне не на что жаловаться! Я сама его спровоцировала. Саша был пьян, и сделать это было очень легко. Вопрос в том, зачем мне это понадобилось? Не знаю! Возможно, чтобы боль физическая заглушила другую боль. Ту, что тупыми кинжалами кромсала мне сердце. Но, скорее, оттого, что я – конченая мазохистка, и мне просто важно знать, что муж еще испытывает ко мне хоть что-то. Ненависть, презрение, жалость… Что угодно, но не равнодушие. Мы были вместе двадцать лет. Больше, чем жили порознь. Я не могу смириться, что эти годы ничего после себя не оставили. Я не хочу утверждаться в мысли о собственной ничтожности. Это нестерпимо больно…
Тру поясницу. Я здорово приложилась о туалетный столик, когда Сашка меня отшвырнул. В нем клокотала ярость, а я, как оголодавший вампир, впитывала ее в себя.
– Шлюхе своей угрожай, – сипела, хватаясь за край столешницы в попытке удержаться на ногах, но голова противно кружилась от недостатка кислорода, и меня все равно качало из стороны в сторону, будто из нас двоих именно я была пьяная.
– Она нормальная девочка, а вот ты, похоже, совсем еба*улась!
– Нормальные девочки не разрушают чужие семьи! Не уводят мужиков из семьи! На это способны лишь низкопробные шлюхи!
Доведенная до предела, я схватила стоящую на столе вазу и, что есть силы, запустила ею в изменника. Может быть, он и прав. Может быть, я и правда схожу с ума. Никогда себе такого не позволяла… Моя ярость копилась долгие годы. Внутри я кипела, как огромный вулкан. И в какой-то момент просто утратила контроль над его стихией.
– Ты, на хрен, совсем больная? – взревел мой муж, сопровождая свои слова метким обратным выстрелом.
Он уклонился. Я – нет. В него летел целый сосуд. В меня – тяжелый осколок дна с неровными краями. Чудо, что он зацепил лишь руку. Возможно, если бы Сашка больше времени уделял своей физической подготовке, как того требует его должность, а не отлынивал от нее, чтобы в очередной раз наставить мне рога, его бросок и вышел бы более точным. И моя агония прекратилась бы…
Трясу головой, отгоняя грешные мысли. В который раз убеждаю себя, что нужно держаться хотя бы ради детей. Возвращаюсь к кровати, беру телефон и принимаюсь разглядывать фото, сделанные на выпускном Демида. Мы с ним отлично смотримся вместе. До сих пор не могу поверить, что он почти на голову выше меня. На одной из фотографий в кадр попал Саша. Движением пальцев увеличиваю изображение на экране и вглядываюсь в родные, знакомые не хуже собственных черты. Мой муж – блондин с яркими голубыми глазами. Невысокий, теперь коренастый, а раньше стройный, как эльф. Симпатичный, не старый. Сорок всего… Для многих в этом возрасте жизнь только начинается! Люди женятся, обзаводятся детьми, а я, может, скоро бабушкой стану. По крайней мере, Данька уже лет пять встречается с одной и той же девочкой, и понятно, к чему дело идет. А может, и лучше? Родят маленького, буду им помогать, отвлекусь хоть немного…
В кровать возвращаюсь ближе к утру. Зарываюсь носом в соседнюю подушку, но не нахожу того, что искала. Белье пахнет кондиционером и свежестью. Тогда я закрываю глаза и вспоминаю аромат, окутывающий меня в кабинете Степана. Ладан… Там пахло ладаном и миртом.
А утром с внеплановым визитом ко мне нагрянули родственнички.
– Алла, Тоня… Какими судьбами?
– Пришли узнать, как ты тут… – прокомментировала старшая сестра моего мужа, бесцеремонно отодвигая меня вглубь квартиры.
– Вас, что, Сашка подослал? – выгибаю бровь.
– Сашка – не Сашка! Какая разница? Где Дёма?
– Демид на турниках… – пожимаю плечами и шлепаю в кухню, понимая, что мне от них уже не отделаться. – Чай, кофе?
– Да ты что, жара такая!
Жара? Да, наверное. Но внутри у меня такой холод, что я постоянно мерзну.
– Ну, так, как ты тут? – повторяет свой вопрос Алла, а я смотрю в ее светлые глаза, так похожие на глаза моего мужа, и не знаю, что ей ответить. Чего она ждет? Что я буду биться в истерике? Может быть. Это мы проходили… Когда я еще верила, что им действительно на меня не плевать.
– Нормально, – пожимаю плечами и морщусь – место ушиба простреливают пули боли.
– Саша сказал, что у тебя случился нервный срыв. Может быть, тебе стоит обратиться к психотерапевту.
Снова пожимаю плечами. Уже привыкла к тому, что сестры мужа раздают советы даже тогда, когда их об этом не просят.
– Думаю, Саша преувеличил проблему, как обычно, интерпретировав мое поведение так, как ему было удобно.
Алла с Тоней переглянулись и на некоторое время замолчали. Несвойственная им тишина. Обычно сестры без умолку болтали или смеялись… Громко.
Пожимаю плечами и заливаю воду в кофемашину. Может, им и жарко, а я никак не проснусь. Сыплю зерна и, опустив веки, вдыхаю их особенный аромат. Каково это – жить, ничего не видя?
– Таня… – голос Тони – средней сестры, звучит непривычно серьезно. Совершенно невольно я напрягаюсь. – Ты должна понять!
