скачать книгу бесплатно
– Да, думаю, не будем, – сказала Сьюзан.
Куча всякой всячины на кухонном столе росла и росла. Сьюзан зачеркивала в списке одну позицию за другой.
Джон и Титти заглянули показать ей новый флаг и посмотреть заодно, как дела.
– А доктором кто у нас будет? – спросила Сьюзан.
– Хирургом, – поправила Титти. – Доктор на судне всегда хирург.
– Ты будешь, – сказал Джон. – Ты старпом, а это в ведении старпома. В нужный момент он всегда появляется и спрашивает матроса: «Ну, дружок, как тут наши руки, ноги, всякие кости, легкие и прочие потроха?» Помнишь?
– Значит, надо захватить бинты, лекарства и всякое такое.
– Ну уж нет, – сказала Титти. – На необитаемых островах все лечат травами. Нас ждет куча всяких болезней, поветрий, лихорадок и прочего, перед чем бессильны пилюли, и мы все это вылечим травами, которые нам покажут туземцы!
Тут вошла мама и положила конец спору.
– Никаких лекарств! – сказала она. – Все, кто нуждается в помощи врача, объявляются инвалидами и остаются на берегу!
– Правильно, если случай серьезный, – поддержала Титти. – Мы, конечно, столкнемся с парочкой лихорадок, но ничего – сами справимся!
Джон сказал:
– А как насчет карты?
Титти ответила, что раз океан впереди совершенно не исследован, значит о картах не может быть никакой речи.
– Да, но самые интересные карты – это те, на которых присутствуют белые пятна с надписью «не изучено»…
– Если заберемся в такое место, что толку от карт, – сказала Титти.
– Все равно какая-никакая карта будет нужна, – сказал Джон. – Возможно, она будет вся неправильная, с неправильными названиями… чтобы нам правильные придумывать!
В местном путеводителе скоро обнаружилась вполне приличная карта озера. Титти сказала, что это вовсе даже не карта. Джон сказал: сойдет. Миссис Джексон позволила им взять карту, только попросила по возможности ее не мочить. Путешественники добавили к путеводителю несколько тетрадей, чтобы вести судовой журнал, и еще бумагу для писем домой. Составили и корабельную библиотеку. На полке в гостиной Титти обнаружила словарь немецкого языка, оставленный каким-то прежним жильцом.
– Иностранный язык! – сказала она. – Пригодится для переговоров с туземцами!
Словарь все же оставили дома, потому что он был большой и тяжелый, да и к языку дикарей, скорее всего, не подходил. Вместо него Титти взяла «Робинзона Крузо».
– Тут все написано, как себя вести на необитаемом острове, – сказала она.
Джон взял «Наставление по морскому делу» и третью часть «Балтийской лоции»*. Обе книги принадлежали отцу, но Джон всюду брал их с собой, даже на выходные. Старпом Сьюзан запаслась «Простой кулинарией для небольшого хозяйства».
Наконец, когда почти все было сложено в лодочном сарае, а Роджеру и Титти почти пора было укладываться спать, вся команда в полном составе отправилась на Дарьенский пик – созерцать остров.
Солнце садилось на западе за холмы. Стоял полный штиль. Остров лежал вдалеке, за неподвижной озерной гладью, не нарушенной ни малейшим подобием ряби. Зеркало воды тянулось во все стороны, насколько хватало глаз.
– Поверить не могу, что мы правда там высадимся, – сказала Титти.
– Все зависит от того, будет ли завтра ветер, – сказал капитан Джон. – Надо будет свистеть, пока не подует.
Титти и Роджер тут же сговорились и по дороге до самого дома высвистывали одну мелодию за другой. Прием сработал: когда они подошли к порогу, листья берез начали шептаться.
– Вот видите, – сказала Титти. – Ветер уже есть. Надо будет проснуться пораньше, чтобы до завтрака пойти еще посвистеть!
3
Плавание на остров
Три моряка в порту Бристоля
Корабль готовили в поход:
Говядине, галетам с солью
И ветчине настал черед…
Теккерей
Когда на «Ласточку», пришвартованную у мола при лодочном сарае, погрузили все собранное, свободного места осталось очень немного. Под главной банкой стояла большая жестяная коробка с книгами, письменными принадлежностями и прочим, что следовало всемерно беречь от сырости, вроде ночных рубашек. Еще туда уложили небольшой барометр-анероид. Джон получил его в школе в качестве награды за успехи и с тех пор никуда без него не ездил. Под передней банкой, по обе стороны мачты, стояли большие жестянки: хлеб, чай, соль, сахар, галеты, говяжья тушенка, банки консервированных сардин, порядочное количество яиц (каждое было завернуто по отдельности, чтобы не разбилось) и еще большой кекс с тмином. В самом носу, перед мачтой, покоилась бухта прочной пеньковой веревки с якорем, однако метод проб и ошибок подтвердил, что юнга Роджер, он же впередсмотрящий, вполне мог там поместиться. Еще в лодке лежали две непромокаемые подстилки с завернутыми в них палатками и веревками для растягивания. Их разместили прямо за мачтой. Почти все оставшееся пространство на дне занимали два больших мешка, набитые одеялами и подстилками. И повсюду были распиханы вещи, упаковке не подлежавшие, но необходимые: кастрюля, сковорода, чайник, большой фонарь. Корзина с кружками, тарелками, ложками, вилками и ножами. Больше в лодку физически ничего не могло поместиться, кроме команды, – а на молу еще лежали четыре больших тюфяка, которые фермерша миссис Джексон лично набила сеном, чтобы они служили путешественникам постелями.
– Значит, придется второй рейс сделать, – сказал капитан Джон.
– Или два, – сказала старпом Сьюзан. – Даже если выгрузить из «Ласточки» вообще все, больше трех тюфяков никак не поместится.
Джон посмотрел на сарай, где виднелась большая гребная лодка, также принадлежавшая ферме. Он-то знал, что, по уговору, мама собиралась еще до наступления ночи их навестить: надо же ей проверить, все ли в порядке. Еще он знал, что, опять же по уговору, грести в обе стороны будет мистер Джексон, домохозяин. Что ж, мистер Джексон был туземец – туземнее не бывает.
Сейчас мама и нянька с Вики на руках спускались к ним через поле.
Джон пошел им навстречу. Итак, договоренность гласила, что тюфяки доставят на гребной лодке местные жители.
– Уверены, что ничего не забыли? – спросила мама, оглядывая с мола груженую шлюпку. – Люди, знаете ли, редко отправляются в дальнее плавание, ни единой мелочи не забыв…
– Все взяли по моему списку, – ответила старпом Сьюзан.
– Все-все? – спросила мама.
– Мам, что это ты там за спиной прячешь? – спросила Титти.
Мама показала руку. Она держала кулек с десятком спичечных коробков.
– Вот это называется «опаньки», – сказал Джон. – И как бы мы без них костер развели?
Потом они попрощались на молу.
– Если вправду готовы, лучше вам отправляться, – сказала мама.
– Итак, многоуважаемый старпом… – сказал капитан Джон.
– Все по местам! – крикнула старпом Сьюзан.
Роджер занят свое штатное место на носу. Титти уселась на среднюю банку. Джон подцепил реёк к бегунку на мачте, поднял маленький коричневый парус и закрепил фал. Флаг, сработанный Титти, – ярко-синяя ласточка на белом поле, – уже развевался над мачтой. Титти сама его там укрепила, когда после завтрака они ставили мачту. Джон перебрался на корму и взял румпель. Сьюзан выбрала шкот*, как следует натянув парус, и заложила за уточку.
Дул очень легкий северо-западный ветер, привлеченный, вне всякого сомнения, старательным свистом всего экипажа. Мама сперва держала конец швартова, потом, когда парус забрал ветер, бросила конец Роджеру, который свернул его и сложил под ногами. «Ласточка» медленно отошла от мола.
– Пока, мама! Пока, Вики! Счастливо оставаться, нянечка!
– Счастливого плавания! – отвечали с берега.
Мама махала им носовым платком, няня тоже, и даже Вики поднимала и опускала пухлую ручонку.
Команда «Ласточки» махала в ответ.
– Троекратное «ура» оставшимся дома! – распорядился капитан Джон.
Экипаж трижды прокричал «ура».
– Нам следовало бы петь «Красавиц-испанок», – сказала Титти.
И они запели:
Простите и прощайте, красавицы-испанки!
Не поминайте лихом, скажите: «В добрый час!»
Приказ нам вышел нынче, нас ждет причал английский.
Как знать, судьба ли будет опять увидеть вас?
Так грянем дружно песню, блюдя морской обычай!
Наш путь написан солью на картах старины,
Покуда нас не встретят фарватеры Канала,
Не вырастут в тумане холмы родной страны…
– Вообще-то, если уж на то пошло, мы в другую сторону плывем, – сказала Сьюзан. – Хотя какое это имеет значение!
«Ласточка» по-прежнему малым ходом миновала створ бухты. Сперва не было ни шума, ни плеска, ни кильватерной струи за кормой. Но после, когда суденышко уверенно миновало северный мыс, ветерок заметно посвежел, так что под скулой* жизнерадостно зажурчало, а позади начал пениться отчетливый след.
Их Дарьен, возвышенный мыс с южной стороны бухты Холли-Хоу, был длинней северного. Капитан Джон не хотел попусту рисковать. У оконечности Дарьена могли встретиться подводные камни. Поэтому Джон правил из бухты непосредственно в открытое море, пока не открылись соседние заливчики берега. Остров виднелся среди озера, по-прежнему вдалеке. Отсюда он казался даже дальше, чем с Дарьенского пика. Наконец Джон дал волю парусу и поднял румпель. «Ласточка» плавно повернула и легла на курс фордевинд, держа курс прямо на остров.
Мама с няней и Вики еще стояли на молу. Вот они в последний раз помахали уходящему парусу. Команда «Ласточки» дружно замахала в ответ… и бухта скрылась за мысом. Теперь был виден только Дарьен. Тот самый пик, с которого они впервые увидели свой остров. Теперь и этот пик как будто уменьшился. Все уменьшилось, кроме озера. Зато оно казалось куда обширнее прежнего.
– Гик у нас не перебросит? – спросила старпом Сьюзан. Ей был памятен невеселый денек в прошлом году. Тогда они тоже шли полным курсом, правда на другой шлюпке, и гик вдруг решительно устремился к противоположному борту, крепко приложив ее по голове, – ушиб долго болел.
– Поглядывай на флаг, – сказал капитан Джон. – Дует пока все время с одного борта. Значит, не перебросит.
Ветер тянул несильно и ровно. Джон втихомолку радовался тому, что в его самом первом самостоятельном плавании, да еще на перегруженной шлюпке, хотя бы погода не создавала дополнительных трудностей. Поди зарифь парус, когда повсюду под ногами палатки, жестянки, посуда… А так – хоть полюбоваться на все, что выглядело с воды совершенно иначе, нежели с Дарьенского пика!
Остров располагался не точно посередине озера. Он лежал гораздо ближе к восточному берегу, то есть к Холли-Хоу и Дарьену. С этой стороны береговая линия была сплошь изрезана небольшими мысами. Кое-где к самому урезу воды спускались поля, но большей частью берег покрывали густые леса. Там и сям среди деревьев виднелись дома, но довольно редко. А выше леса вздымались склоны холмов, покрытые верещатником.
Проходя мимо мыса, следующего за Дарьеном, впередсмотрящий Роджер отрапортовал о появлении корабля и указал в сторону берега. Парус был как раз с того борта, поэтому Роджер первым заметил судно. В бухте за мысом стояло темно-синее судно довольно необычного вида. Оно было длинным и узким, с высокой рубкой и рядом стеклянных иллюминаторов вдоль борта. Носовая часть заставляла вспомнить о старинных клиперах, а вот корма – о родстве с пароходами. Положенной мачты судно не имело. На ее «штатном месте», прямо перед застекленной рубкой, виднелся лишь небольшой флагшток. Над кормовой палубой был натянут навес, и под ним в кресле сидел какой-то рослый толстяк. Кораблик был причален к большому бую.
– Это плавучий дом, – сказал Джон.
– Что такое плавучий дом? – спросила Титти.
– Это судно, которое используется как жилище. В Фалмуте было одно такое, на нем люди круглый год жили.
– Вот бы нам круглый год в таком доме жить, – сказала Сьюзан.
– Я когда-нибудь обязательно такой заведу, – сказал Джон. – И Роджер тоже. Папа ведь, по сути, так и живет…
– Да, но у него все иначе. Эсминец – это не плавучий дом.
– В нем все равно команда живет.
– Только эсминец на одном месте не торчит. Это плавучий дом где причалил, там и стоит. Я тоже помню тот, в Фалмуте, – сказала Сьюзан. – Там семья жила. Мы их каждое утро видели, когда они в гребной шлюпке на берег за молоком ездили. И мясник с пекарем их посещали, как самый обычный дом. Выйдут, бывало, на берег – и ну орать: «Эй, на барже!» Тогда хозяин или хозяйка садились на весла и ехали покупать мясо и хлеб… Джон, Джон, осторожнее!
Капитан, занятый мыслями о плавучем доме, совсем забыл об управлении судном. Белый флажок с голубой ласточкой между тем уже полоскался на мачте, норовя указать на другой борт. Гик едва не перебросило, но Джон, спохватившись, тотчас опустил румпель и выправил ситуацию. После этого он отваживался лишь коситься на жилую баржу. Большой беды, собственно, случиться и не могло – легкий ветер грозил им разве что парой шишек на голове… однако урон для репутации капитана был бы нешуточный!
Матрос Титти устроилась на самом дне, втиснувшись между свернутыми палатками и безопасности ради придерживая корзинку с посудой. Такая позиция едва позволяла ей выглянуть через планширь.
– Интересно, у того дядьки на барже семья с собой? – спросила она.
– Сидит, по крайней мере, один, – сказал Роджер.
– Может, остальные внутри. Готовкой занимаются, – предположила Сьюзан.
– И вообще, он пират в отставке, – сказала Титти.
В это время над водой раскатилось что-то вроде хриплого карканья. На носовых поручнях дома-корабля распахнула крылья, отряхиваясь, крупная зеленая птица. До этого момента путешественники ее не замечали.
– Точно, пират! – сказал Роджер. – И попугай при нем!
Большего разглядеть им не удалось: баржу заслонил очередной мыс. Это, может, было и к лучшему, поскольку от искушения рассмотреть попугая не удержался даже капитан Джон, и это было чревато новой ошибкой в судовождении: ведь никакого толку не будет, если пытаться смотреть в двух направлениях одновременно.
– Пароход за кормой! – сказала старпом Сьюзан.
Действительно, из-за Дарьенского мыса, успевшего уже порядочно отдалиться, появился длинный пароход. Такие пароходы называют водными трамвайчиками: он курсировал по всему озеру, обходя его два или три раза в день. Пароход посещал прибрежный городок примерно в миле от Холли-Хоу и еще одну-две пристани. У городка было какое-то название в путеводителях, но команда «Ласточки» давным-давно окрестила его Рио-Гранде, и остальное было не важно. Так вот, после стоянки в Рио пароходы отправлялись на дальнюю сторону озера, причаливая лишь для того, чтобы высадить пассажира на какой-нибудь мол – или забрать, если с берега подавали сигнал. Пароходный маршрут пролегал неподалеку от острова, но со стороны внешнего берега.
Пароход быстро догнал и обогнал «Ласточку». Поднятая им волна так качнула маленькую шлюпку, что кастрюля и сковородка застучали о доски настила, а матрос Титти подхватила корзину с посудой. Очень скоро паровое судно превратилось в небольшую точку с плюмажем белого дыма – и пропало за островом.
Потом вдалеке послышался рев и начал быстро усиливаться. Из-за острова, где спрятался пароход, возникло нечто белое. Оно как будто неслось над поверхностью воды, стремительно приближаясь. Это был быстроходный моторный катер. Он был куда быстрей пароходика, а уж ревел!.. Разрезая гладь, он промчался в сотне ярдов от «Ласточки» и в считаные мгновения скрылся за Дарьеном.
Там и сям ближе к берегу виднелись гребные лодочки рыбаков. Собственно, никто не заставлял замечать их, если не хотелось. Поэтому «Ласточка» с экипажем знай себе шла на юг по безлюдному, неизведанному океану, никогда прежде не видевшему белых исследователей.
Остров приближался…
– Эй, на баке! Присматривай удобное местечко для высадки, – скомандовал капитан Джон.
– И поглядывай, чтобы дикари не набежали, – добавила Титти. – Мы же не знаем наверняка, обитаемый он или нет! Осторожность не помешает…
– Я пройду вдоль ближнего берега, потом развернусь, и мы осмотрим дальнюю сторону, – сказал капитан Джон. – Выберем самое лучшее место!
