скачать книгу бесплатно
Глава 3. О родительских амбициях, мести и снова о чувстве вины
Говорят, время лечит. Но каждый, кто говорит это, врет. Со временем лишь блекнет острота воспоминаний, загоняемых глубже в душу. Как будто все забывается, но это видимость. Фарс. Пока проблема не решена, она всегда будет рядом, незримо проявляя себя в отношениях, в жизни, в поступках, как привидение появляться, влиять на эмоции, чувства и выбор.
Поиск оправданий себе, медленно, но верно превращается в чувство вины. Отрава льется в мысли, мешает радоваться каждому дню. Нет больше уверенности, нет доверия к словам родителей. Начинается внутри диалог.
У каждого своя голова на плечах. Но почему тогда на сердце тоска?
Предала или нет? Правильно поступила, когда ушла, или нет? Я же подруга.
Могла поступить иначе? Могла. Подумаешь, был бы скандал?
Почему не осталась? Ведь родители все равно не ругались.
Надо было позвонить Ириной маме, рассказать, где ее дочь.
Ха-ха-ха! Смеется внутри часть меня. Если бы ничего не случилось, представляю, что сказала бы Ира! Да она бы послала меня и обвинила в предательстве. Она просила, чтобы я хранила секреты и ее маме ничего не рассказывала.
Может, надо было снова выйти на улицу? Придумать хоть что-нибудь! А если бы родители не разрешили, вышла бы наперекор. Угу… А потом осталась в подъезде ночевать возле двери или мне влепили бы по полной. Они же на это способны… Разве нет? Предупреждали ведь. Грозили…
Нескончаемый диалог, прерываемый буднями в школе, потихоньку сходит на нет. Может, даже и хорошо, что Ира уехала. С глаз долой, из сердца вон, всем так будет спокойнее. Хочу верить, что у подруги наладится жизнь, она забудет плохое.
Последний школьный год идет своим чередом. Первая четверть, вторая. Сюрприз поджидал меня позже – Ира вернулась в наш класс. Я увидела ее впервые с того злосчастного вечера, внутри все оцепенело на миг, чувства застыли льдом и рассыпались на мельчайшие льдинки страха под давлением всё той же вины.
Что теперь меня ждет?
Что, если она расскажет всем, что я предательница и во всем виновата? Не сейчас, так чуть позже. Это ведь её изнасиловали. И тогда… Тогда все от меня отвернутся. Стану настоящим изгоем. И Катя, и Маруся, да все перестанут со мной дружить.
Как же страшно остаться одной и превратиться в «уродку». Вряд ли я смогу объясниться и доказать свою правоту. Диалог правильности поступка вернулся, и чаша весов склонилась в сторону Иры. Я – предательница, и это факт. Ира была моей лучшей и близкой подругой, она единственная любила меня. Понимала и доверяла. А я? Что сделала я?
Поступила неправильно, бросила ее, теперь должна объясниться. Попросить прощения, вернуть подругу, ее одобрение и как можно быстрее. От этого зависит многое, если не все.
Пустые попытки поймать ее взгляд, угадать, что у нее в голове. Обижается? Злится? Понимает ли, что у меня даже в мыслях не было ее предавать?
Урок течет как в тумане. Не слышу учителя и жду перемены, она расставит все точки над «i». Звонок. Не теряя времени, спешу с одноклассниками приветствовать Иру.
– Где ты была?
– Куда пропала?
Смех, удивление, море внимания, Ире приятно. Она купается во всеобщей любви.
– Привет, – говорю ей и слышу:
– Привет.
Чуть-чуть натянуто, без злости, но сухо. Ее интонация почему-то сильнее разжигает вину, хочется убедить Иру в своей любви. Хочется быть снова лучшей, правильной, получить ее одобрение. Хочется, чтобы она поняла и приняла мою сторону. Только жаль, время вспять не повернуть.
– Мы можем поговорить?
– Да, – соглашается она, пожимая плечами. – Но попозже.
Мы поговорили гораздо позже, чем в этот день. Нам мешал слишком строгий контроль. Ире приходилось незамедлительно возвращаться после школы домой. За ней приходили родители. То мама, то папа.
Но в один из дней нас отпускают пораньше, и мы, наконец, говорим:
– Если бы я знала, что так получится, никогда не ушла. Я бы вернулась, вытащила тебя, забрала.
Губы Иры дрожат, от эмоций на ее лице мне хочется плакать.
– Поверь. Я не могла иначе. Родители. Они бы убили меня.
Мне становится искренне жаль, что в тот вечер меня не наказали родители. Могли бы наорать, дать ремня, запретить гулять с подругами, выставить в подъезд до утра… С Ирой было бы гораздо легче общаться, быть с ней на равных. Почти. Но наказания не было.
– Я тебя не виню.
– Правда?
– Да.
Не верю ушам, глазам, разговору. Неужели такое возможно?
– И все же… Прости меня.
– Да все нормально.
– Простила?
– Да-да.
– Я тебя больше никогда не оставлю.
– Угу. Будешь думать.
Я счастлива, все не так плохо, но внутри почему-то осадок. То ли потому что Ира не слишком весела и открыта, то ли потому что в глубине души я не чувствую себя виноватой, но вынуждена это скрывать, добиваться ее дружбы, прощения. Или всё-таки я виновата?
При этом боюсь унизиться в глазах одноклассников. Правильные, настоящие подруги и в огонь, и в воду идут друг за друга горой, а я, получается, не умею дружить. Плохая подруга. Предательница.
Уж молчу о сочувствии. Мне очень жаль, что с ней так обошлись. Хотя… Там же, в глубине души что-то подсказывает: «Она сама во всем виновата». Но я забиваю на внутренний голос и надеюсь на милость подруги. Верю, она понимает, что у каждого должна быть своя голова на плечах.
И все же вернуть душевную близость не вышло. Мы общались в школе, снова гуляли на улице, родительский контроль над Ирой постепенно сошел на нет. Но не только меня внутри грызло. Перепады настроения, беспричинная злоба и недовольство Иры сменялись приятным общением. В эти дни она так же, как раньше ценила и любила меня.
Новая компания, новые друзья, все то же мужское внимание, неуверенные попытки Иры завести отношения и очередные провалы. Мешала травма, я пыталась ее поддержать. Делать вид, что ничего полгода назад не случилось, получалось все хуже и хуже, пока в один из вечеров Ира не психанула с надрывом:
– Ты виновата во всем! Ты! Дрянь! Я тебя ненавижу!
Ее слова в меня впечатывались словно клеймо. Одноклассница Настя, ее брат, которому нравилась Ира, другие ребята – невольные свидетели ссоры и ее кульминации. Ира пылала в бешенстве. Иначе не назовешь. Из-за какой-то ерунды я ушла из подвальной каморки с позором, не в силах ей возразить. Не захотела оправдываться, что-то всем объяснять. Да и что я могла объяснить? Это её изнасиловали! Я была её подругой. И подтвердила сомнения: конечно, Ира права и простить меня не сумела. Я – предательница, месть заслужила. А всё вокруг – наказание.
– Уходи! – рычала вслед Ира. – Вон отсюда! Пошла вон! Тоже мне, подруга! Ты ей никогда не была!
Слезы обиды, жалости к себе и долгая дорога домой. Потом стало легче. Страшное все же случилось. Дружба разрушена, все узнали, какая я дрянь. Случилось и… ничего не случилось. Жизнь шла своим чередом.
В состоянии холодной войны и отрешенности наступил и прошел выпускной. Было скучно, немного грустно. В ту ночь родители подарили мне кольцо с крупным розовым камнем, громоздкое, как награду за исполненный долг. Золотое украшение я приняла с улыбкой и благодарностью. Не хотелось расстраивать маму. Они старались меня порадовать, но, если честно, я бы и без него обошлась. Им всегда не хватает денег, ну продали бы украшения.
***
Планы сменились, надо поступать в институт. Высшее образование – важно. Родители знают, как лучше. Все чаще ими задавались вопросы: кем хочу быть, где работать.
Еще в шестом классе я хотела быть ветеринаром. Лечить животных, заботиться о них, работать на ипподроме и, пользуясь связями, ездить верхом. Я тогда бредила лошадьми. Для меня они стали символом красоты и свободы.
– Коровам хвосты будешь крутить? – подшутила надо мной мама. – Ну-ну. Давай.
Желание получить одобрение родителей, нравиться им оказалось сильнее. Эта специальность отпала сама собой.
– Медицинский?
– Да ну. Семь лет учиться, потом столько же получать профессию.
И этот вариант отправился в «топку».
– Вот бы стать тебе дипломатом! Выучить английский язык, уехать работать в другую страну, – мечтательно говорит мама.
Мы проходим мимо Ин-Яза. Красно-розовое солидное здание оценивающе осматривается на предмет дальнейшей учебы. Институт иностранных языков – по умолчанию мечта и престиж, и открытая дверь заграницы.
– Профессия солидная, платят всегда хорошо.
Стать дипломатом или его переводчицей? А что если мне повезет, и я смогу «вживую» увидеть Америку? Там я снова увижу Майка, а он поймет, что так и не смог забыть все эти годы меня.
С привлекательным рослым американцем я познакомилась в клубе. Он преподавал, я была его ученицей. Разница в восемь лет не помешала мне влюбиться, заметить, как нравлюсь ему.
Десять дней в горах в доме отдыха вместе с группой таких же учеников, целое лето общения и желание Его понять совершили почти невозможное. Я заговорила на английском довольно бегло, запомнила множество слов. Но сказка закончилась, и Майк улетел домой к своей далекой любимой. Мне же достались несколько фотографий на память, разбитое сердце и стабильная «пятёрка» на уроках английского в школе.
– Год обучения на данной специальности будет стоить две с половиной тысячи баксов.
Озвученная сумма слышится как приговор. Этих денег родителям ни в жизнь не заработать. Катастрофически дорого учиться четыре года. Сожаление в маминых глазах, чувство вины за неспособность дать мне лучшее будущее и надежда, что если они поднатужатся и, может быть, справятся с трудностями, заставляют сказать:
– Нет. Не хочу. Не надо. Может быть, на другую специальность? Потом можно перевестись.
Но даже семьсот долларов в год, чтобы стать преподавателем языка, сумма слишком огромная.
– Конкурс большой, на грант попасть сложно.
– Скорее, невозможно, – скептично добавляю и пожимаю плечами. – Ну… Тогда я еще подумаю, куда и как поступать.
Передо мной основная задача – получить бесплатное образование, чтобы не причинить новое неудобство родителям. Достаточно музыкальной школы и того, что они одевают и кормят меня. Получить место студентки возможно, если подать документы в непопулярный ВУЗ. Менее сложный конкурс увеличит шансы попасть на грант.
– Буду поступать в политех, – на очередной прогулке объявляет Марина. – Там конкурс маленький. Всего три человека на место.
Моя новая подруга. Умна, учится на «отлично» в лицее и на удивление понимает меня. Красива, не терпит плохие компании, не курит и не выпивает. Не матерится, ведет себя спокойно, уверенно. Еще я ей рассказала об Ире, и неожиданная поддержка Марины вдохнула в меня новую жизнь. И пусть общаться с ней я начала из-за Дениса, мне хотелось лучше понять, чем ОНА его привлекает, знакомством осталась довольна. Оказалось, что со мной вполне можно дружить. Не такая уж я и предательница.
– Кем хочешь стать?
– Экономистом.
Хм… елки! Как скучно! Нужно знать алгебру, физику, химию. Все предметы там будут техническими, а у меня с ними от слова «никак». Я закончила гуманитарный гимназический класс, все эти годы читала, читала. Сплошная литература, английский, история. И вдруг… Елия – экономист? Где я, а где политех?
– Я тоже туда пойду!
Принимаю решение, потому что есть вероятность «бесплатно». Зато будет не скучно! Как-нибудь справлюсь, особенно, если поступлю вместе с новой подружкой.
– У тебя есть тесты на подготовку?
– Не-а.
– Тебе дать?
– Ну, конечно!
И полетели новые дни. Неделя, вторая, тестирование, волнительное для всех ожидание. Мы идем с Мариной по улице, а внутри все потихоньку «дрожит». Получилось ли поступить? Каковы результаты? А вдруг не найду себя в списках?
В холле политехнического висят обширные списки. Огромная толпа будущих студентов шумят, галдят. Жарко здесь, почти душно, а я ищу фамилию и… не нахожу. Пробегаю глазами по листу, по второму, третьему. И еще один раз. Ни-че-го. Неужели не поступила? Настроение медленно портится, пока не слышу довольное:
– Я нашла! – ликует Маринка. – И тебя, Елька, тоже нашла!
Да ладно? Где? Не верю ушам и глазам. Как же я пропустила?
Радость взрывается эйфорией, когда на отдельном листочке, висящем в нижнем углу, в списке числится Ренес. Я поступила на грант! Значит, буду учиться бесплатно, в одной группе с Мариной, а родители как будут довольны! Я сумела! Смогла!
Эту радость мы отмечали прогулкой и строили грандиозные планы. Скоро лето закончится, начнется новая жизнь. Институт рядом с домом, на занятия ходить пешком. Да, придется рано вставать, но не так рано, как в школу. И специальность хорошая. Близка к престижной, всего чуть переучиться!
Первый день – сразу три пары. Присматриваюсь к людям, слушаю преподавателей. На лекциях повторение школьной программы, интереснее всего семинар. Там будет группа, мы наконец познакомимся.
В кабинете шум, гвалт. Через пару минут выясняется, что кроме нас, семинар и для «платников». Мимолетный взгляд, брошенный на дверь, замирает. Ира? Что она-то делает здесь? Не было других институтов?
Распирает досада. Вот за что? Только забылось все и, пожалуйста, нарисовалась. Надеялась больше не встретиться с ней, но нет. Как бы не так! Город – консервная банка, а люди в ней просто селедки.
Снова с Ирой учиться? Вот за что мне все? Чего бы Ира не коснулась, включался злой рок. В моей жизни портилось все.
Например, тот же клуб. Надумала же ее пригласить! Традиционно летом мы уехали в лагерь, расположенный в высокогорье. И что? Даже там с ее подачи случился пьяный дебош. К Ире приехали знакомые ребята, узнав ранее, где мы отдыхаем. Пришлось их развлекать, вместо дружеских посиделок и песен возле костра. Ухажеры подруги перебрали спиртного и не уехали в город. Было стыдно, безумно стыдно смотреть в глаза американцам-кураторам, когда начались выяснения, кто эта пьянь и откуда.
Потом чертов подвал, изнасилование, якобы дружба, новая ссора и позорный уход.
Нет. Дружить с Ирой не буду, но признаться пришлось: я все еще скучаю по времени, когда могла свободно излить ей проблемы. С Мариной, увы, не выходит. Не все она понимает, не так с ней легко, как казалось.
И все же Ира ко мне подошла. Это случилось чуть позже, когда сокурсники разбились на группы. По инерции мне нравилось там, где дружно пропускались занятия, все курили и чуть-чуть выпивали.
Да. Примерная девочка перестала существовать еще в школе. Первый повод для гордости, первый настоящий протест. Одиннадцатый класс, систематические прогулы уроков, сигареты, вино. Подружки, мальчики, обсуждение всех тягот жизни были интереснее, чем физика и геометрия. Отца даже вызвали в школу. Я ждала его возле забора, сидя на лавке. Думала, дома убьет, а он вышел и улыбнулся.
Отец меня удивил. Мы молча шли несколько долгих минут, пока я боролась со страхом. И все же решилась спросить:
