скачать книгу бесплатно
Тарас Шевченко та його доба. Том 2
Рем Георгiйович Симоненко
Вiктор Анатолiйович Берестенко
Тритомник «Тарас Григорович Шевченко та його доба» – це документально-хрестоматiйне висвiтлення життя й дiяльностi видатного сина Украiни великого Кобзаря. В ньому зiбраннi ретельно перевiренi документи, що збереглися, автентичнi спогади сучасникiв – друзiв i соратникiв Шевченка, якi близько знали поета, а також науковi дослiдження, що базуються на об’ективному вiдборi фактiв, грунтовному й неупередженому iх висвiтленнi.
І том розповiдае про становення й розвиток Шевченкознавства, про дослiдження творчоi спадщини великого митця – поета, художника, революцiонера, а також про його злиденнi роки дитинства i юностi а ж до визволення з крiпацтва i вступу до Петербурзькоi академii художеств.
Симоненко Р. Г., Берестенко В. А.
Тарас Шевченко та його доба
Т. Г. ШЕВЧЕНКО І РЕВОЛЮЦІЙНИЙ РУХ ПЕРШОЇ ПОЛОВИНИ ХІХ СТОЛІТТЯ
Повстання декабристiв та його наслiдки – головний пiдсумок революцiйного руху першоi половини ХІХ столiття
«Научная обработка истории декабристов, – стверджуе один з провiдних знавцiв iсторii ХІХ столiття академiк Микола Михайлович Дружинiн, – получила своё развитие сравнительно недавно: только революция 1905 г. заострила внимание исследователей на истоках революционного движения, заставила пристальнее всмотреться в его социально-экономическую базу и сделала более доступными материалы государственных хранилищ. Почти одновременно появились, с одной стороны, крупные описательные работы, опиравшиеся на подлинные материалы Следственного комитета (М. В. Довнар-Запольского, В. П. Семевского), с другой стороны – новая материалистическая концепция, которая разрушила либеральную легенду о декабристах (статьи К. Н. Левина и М. Н. Покровского»[1 - Н. М. Дружинин. Избранные труды. Революционное движение в России в XIX веке. М., 1985. С. 5.].
Шевченко та декабристи
1825 року, коли вiдбулося найвiдомiше повстання на Сенатськiй площi – Тарасу Шевченку було лише одинадцять рокiв. Хлопчик, та ще й перебуваючи в крiпацькiй неволi, зрозумiло, не мiг дiзнатись, тим бiльше – оцiнити цю важливу iсторичну подiю. Це сталося пiзнiше.
Спочатку – в художньому мистецтвi, зрештою, на далекому засланнi та по дорозi звiдти. 3 листопада 1857 р. у Нижньому Новгородi Шевченко жадiбно вiдшукував та знайомився зi змiнами в полiтичному життi, що вiдбулися за час його десятирiчного ув’язнення. Далеко не другорядну роль у цьому Тарас Григорович вiдводив освоенню новiтньоi полiтичноi лiтератури. Три днi тому вiн з гiркою iронiею занотував у «Щоденнику»:
«После десятилетнего поста я разом бросился на книги, объелся и теперь страдаю несварением в желудке. Другой причины я не знаю этому томительному нравственному бездействию. Рисовать ничего порядочного не могу, не придумаю, да и помещение моё не позволяет»[2 - Тарас Шевченко. Зiбрання творiв: у 6 т. Т. 5. Щоденник… К., 1980 – 1984. С. 125.].
Але тодi, 3 листопада, Шевченко був уже в iншому настроi. На його думках i настроях виразно позначився, очевидно, тонус, яким жила Росiя на початку другоi половини ХІХ столiття. Їi революцiйнi сили отримали твори Іскандера – Олександра Івановича Герцена, «Колокол» якого залунав у думках i прагненнях передових сил вiтчизняного суспiльства. Шевченко також вiтав виразно iнший напрям друкованих за кордоном видань, якi вiдповiдали його виношеним у нестерпних умовах царського заслання: «Сегодня воскресенье, и я, как порядочный человек, причепурився и вышел из дому с намерением навестить моих добрых знакомых. Зашёл я к первому мистеру Гранду, англичанину от волоска до ноготка. У него, у англичанина, я в первый раз увидел сочинения Гоголя, изданные моим другом П. Кулишем. Друг мой немного подгулял.
У него же, у Гранда, и в первый же раз увидел я «Полярную звезду» Искандера за 1856 год, второй том. Обёртка, т. е. портреты наших первых апостолов-мучеников, меня так тяжело, грустно поразили, что я до сих пор ещё не могу отдохнуть от этого мрачного впечатления.»
Вимрiяна Шевченкова мета
Как бы хорошо было, если бы выбить медаль в память этого гнусного события. С одной стороны – портреты этих великомучеников с надписью: “Первые русские великомученики свободы”, а на другой стороне медали – портрет неудобозабываемого Тормоза с надписью “Не первый русский коронованный палач”»[3 - Там само. С. 124.].
Та почалося це ранiше. Зрозумiло, неабияка роль у цьому належить переломнiй подii у життi Тараса Григоровича Шевченка – звiльненню його з крiпацтва.
Недавнiй учасник декабристського руху граф Федiр Петрович Толстой вiдiграв значущу роль у звiльненнi Т. Г. Шевченка. Попри те, що, займаючи важливу посаду – одного з керiвникiв Корiнноi управи, Ф. П. Толстой ще до повстання декабристiв – у 1820 р., розходячись з радикальною програмою П. І. Пестеля, подав у вiдставку i залишився людиною демократичних поглядiв. Доказом його практичних дiй у цьому планi було те, що вiн, перебуваючи на посадi вiце-президента Петербурзькоi академii мистецтв, сприяв визволенню Шевченка з крiпацькоi неволi, а отже – становленню, зростанню й визнанню непересiчного таланту видатного митця-художника.
ІСТОРИЧНІ ТВОРИ СУЧАСНИКА, ДРУГА Й ОДНОДУМЦЯ ДЕКАБРИСТІВ О. С. ПУШКІНА
Пiд час заслання О. С. Пушкiна увиразнюються його передовi погляди
Уже пiд час першого заслання на Пiвдень Пушкiн iз захопленням переймався минулим Украiни. Написаний Пушкiним французькою мовою «Очерк истории Украины» починаеться так: «Украиной или Малороссией, называют обширное пространство, соединённое колоссом Россией и состоящее из Черниговской, Киевской, Полтавской и Подольской губерний.
Климат там мягок, земля плодородна; страна в своей западной части покрыта лесом. На юге тянутся огромные равнины, пересекаемые широкими реками, где путешественники не встретят ни леса, ни холма»[4 - А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений: в 10 т. Т. 8. Ленинград, 1978. С. 407.].
«Очерк истории Украины» становив першу спробу iсторичноi творчостi Олександра Сергiйовича, значною мiрою – це переказ тодiшнiх iсторичних джерел i праць. Саме тому видавцi десятитомного «Повного зiбрання творiв» поета знайшли потрiбним вмiстити стислу довiдку про цей твiр Пушкiна:
«ОЧЕРК ИСТОРИИ УКРАИНЫ: написан в 1831 г. Интерес Пушкина к истории Украины может быть отнесён ещё к 1829 г., когда 28 апреля М. П. Погодин[5 - Михаил Петрович Погодин (1800 – 1875) – русский историк, писатель, журналист. Профессор Московского университета, академик с 1841 г. Сын крепостного, отпущенного на волю в 1806 г. В 1825 г. защитил магистерскую диссертацию «О происхождении Руси», в которой выступил представителем так называемой норманнской школы. В начале литературной деятельности, в период издания журнала «Московский вестник» (1827 – 1830) в беллетристике Погодина слышались мотивы протеста против угнетённого положения народа. Наибольший интерес представляли его бытовые повести (издания 1832 г.), в которых показано бесправное положение крепостных («Нищий»), мрачный быт купечества («Чёрная помочь»), жадность и бескультурье мелкодворянской и чиновничьей среды («Невеста на ярмарке»). Предвосхищая Ф. М. Достоевского, Погодин проявил интерес к людям социального дна («Счастье и несчастье»), а также к патологическим состояниям человеческой психики («Преступница», серия рассказов из народной жизни под общим названием «Психологические явления»), однако Погодин не связывал их с патологией социального строя и искал выход в религии, в социальном смирении. В книге «Год в чужих краях» (1839). Дорожный дневник» отчётливо сказались противоречия сознания Погодина: с одной стороны – нерассуждающая религиозность, монархизм, великодержавный шовинизм, с другой – возмущение бесправием, нищетой, а заодно и «гегелистами», считающими «всё действительное разумным». К Погодину здесь приложима характеристика, данная ему позднее поэтом Н. Ф. Щербиной: «демократства и холопства удивительная смесь».В 1835 г. Погодин установил связи с представителями чешской славистики (В. Ганка, Ф. Палацкий, П. Й. Шафарик) и стал пропагандистом идеи славянского единства. С начала 1840-х годов Погодин вёл преимущественно публицистическую и научную деятельность, выступал в период редактирования совместно с С. П. Шевырёвым (1841 – 1856), как апологет «официальной народности». Православие как религия «смиренномудрия», самодержавие как система «отеческого» управления, народность как верность старинным бытовым и общественным устоям – эти «истиннорусские» принципы должны спасти страну от революций, потрясающих «гниющий» Запад. С этих позиций Погодин осуждал натуральную школу, критику В. Г. Белинского, приветствовал «Выбранные места из переписки с друзьями» Н. В. Гоголя, с которым был лично связан до конца его жизни. «Охранительство» Погодина (служившее Н. А. Герцену и М. Е. Салтыкову мишенью для сатирических выпадов) отталкивало от него даже недавних соратников-славянофилов.Значительна роль Погодина-историка, обнаружившего и опубликовавшего многие документы. Ему принадлежит заслуга создания русского национального древнехранилища (Москва), в котором собраны старинные рукописи, книги, монеты, утварь, оружие и т. д. (в 50-х гг. XIX века собрание Погодина было куплено правительством). (Краткая литературная энциклопедия. Т. 5. Стб. 822.)] писал С. П. Шевырёву[6 - Степан Петрович Шевырёв (1806 – 1864) – русский литературный критик, историк литературы, поэт. Академик Петербургской АН (1852). Родился в дворянской семье. Окончил Благородный пансион при Московском университете (1822). Был близок к Обществу любомудров, разделял его интерес к философии Ф. Шеллинга. В 1825 г. перевёл книгу Д. Тика и В. Г. Ваккенродера «Об искусстве и художниках». Принимал участие в организации и издании «Московского вестника», печатал в нём свои стихи, критические и теоретические статьи, рецензии (например, обзор русской литературы за 1827 г., где дана содержательная характеристика творчества А. С. Пушкина). Сделанный Шевырёвым разбор фрагмента из «Фауста» получил одобрение И. В. Гёте… В стихах, большая часть которых написана во второй половине 1820-х гг., Шевырёв предпринял попытку создать «позицию мысли». Шевырёв выступил против гладкости и благозвучия поэтической речи. Тема природы и её единства с духовной жизнью человека (стихотворения «Глагол природы», «Сон», Ночь», «Стансы» и др.) занимает центральное место в творчестве Шевырёва. Ряд его стихотворений посвящены исторической теме («Петроград», «Стансы Риму» и др.), литературной полемике («Водевиль и Элегия», «Тяжёлый поэт», «Послание к А. С. Пушкину» и др.). В 1831 г. Шевырёв опубликовал рассуждение «О возможности ввести италианскую октаву в русское стихосложение», которое вместе с экспериментальными переводами октавами седьмой песни «Освобождённого Иерусалима» Т. Тассо должно было обосновать возможность коренной реформы русского стихосложения. В 1832 – 1857 гг. он преподавал историю русской литературы в Московском университете (в 1837 г. – профессор).В исследованиях «История поэзии» (тт. 1 – 2, 1835 – 1892, посмертно), «Теория поэзии в историческом развитии у древних и новых народов» (ч. 1 – 4, 1836, докторская диссертация) и др.Шевырёв стремился рассмотреть теорию литературы как отражение духовного опыта народа, его истории; обоснование исторического подхода к искусству вызвало сочувственный отзыв Пушкина. В 1835 – 1837 гг. Шевырёв – критик «Московского наблюдателя». Высоко оценивая комизм Н. В. Гоголя, выступал против так называемого «торгового направления» в литературе (Ф. В. Булгарин, Н. И. Греч, О. И. Сенковский) , он вместе с тем всё определённее занимает дворянско-охранительные позиции. Возглавив в 1841 г. вместе с М. П. Погодиным журнал «Москвитянин», Шевырёв стал одним из глашатаев теории «официальной народности», вел непрестанную борьбу против В. Г. Белинского, натуральной школы. В 1846 г. Шевырёв издал «Историю русской словесности, преимущественно древней» (т. 1) – первый систематический курс древней русской литературы, основанный на изучении первоисточников. Последние годы жизни Шевырёв провёл за границей, где читал лекции по истории русской литературы». (Краткая литературная энциклопедия. Т. 8. Стб. 655 – 656.)]: «Пушкин собирается писать историю Малороссии». В это время печаталась поэма «Полтава», и Пушкин, располагая тогда списком рукописи «Истории руссов», найденной в 1824 – 1825 гг., долгое время считавшейся трудом Георгия Конисского и, вероятно, по цензурным условиям не печатавшейся, предполагал подготовить её к печати и издать; однако работа над подготовкой к изданию этого текста задержалась, а затем и вовсе приостановилась. Следом подготовительной работы над этим памятником остался написанный Пушкиным очерк истории Украины, а также следующий план:
Что ныне называется Малороссией?
Что составляло прежде Малороссию?
Когда отторгнулась она от России?
Долго ли находилась под владычеством татар?
От Гедимина до Сагайдачного.
От Сагайдачного до Хмельницкого.
От Хмельницкого до Мазепы.
От Мазепы до Разумовского.
Пушкiнський план iсторичного нарису минулого Украiни вiдходить вiд iсторii державника М. Карамзiна
Этот очерк и план представляют собою пересказ отдельных мест I – III томов «Истории государства Российского» Карамзина и первых глав «Истории Малой России» Д. Н. БантышаКаменского. В частности, из труда Д. Н. Бантыша-Каменского целиком выписаны абзацы от слов «Les Polianes habitaient…» до «Danube» и изложение событий о разорении половцами Киева и Чернигова. Из «Истории руссов» Пушкин воспользовался периодизацией событий для наброска плана, целиком следуя изложению рукописи «Истории руссов», а не изложению Карамзина или Бантыш-Каменского. Из «Истории руссов», например, взят период «От Сагайдачного до Хмельницкого», которого нет у названных историков».
«Славяне, – вiдзначав О. С. Пушкiн, – с незапамятных времён населяли эту обширную область; города Киев, Чернигов и Любеч не менее древни, чем Новгород Великий, свободный торговый город, основание которого относится к первым векам нашей эры.
Поляне жили на берегах Днепра, северяне и суличи – на берегах Десны, Сейма и Сулы, радимичи – на берегах Сожа, дреговичи – между Западной Двиной и Припятью, бужане и дулебы – по Бугу, лутичи и тиверцы – у устьев Днестра и Дуная.
В середине девятого века Новгород был завоёван норманнами, известными под именем варяго-руссов. Эти предприимчивые удальцы, вторгаясь в глубь страны, подчинили себе одно за другим племена, жившие на Днепре, Буге, Десне. Различные славянские племена, принявшие имя русских, увеличили войска своих победителей. Они захватили Киев, и Олег сделал его своей столицей. Варяго-руссы стали грозой Восточной Римской империи, и не раз их варварский флот появлялся угрозой у стен богатой и слабой Византии. Не будучи в состоянии отразить их силой оружия, она гордилась тем, что смирила их посредством религии. Дикие поклонники Перуна услышали проповедь Евангелия, и Владимир принял крещение. Его подданные с тупым равнодушием усвоили веру, избранную их вождём.
Русские, наводившие ужас на отдалённые народы, сами подвергались нападениям соседних племён: болгар, печенегов и половцев. Владимир разделил между своими сыновьями земли, завоёванные своими предками.
Эти князья в своих уделах являлись представителями государя, которым было поручено подавлять возмущения и отражать нападения врагов. Это, как мы видим, вовсе не была феодальная система, основанная на независимости отдельных лиц и на равном праве их участия в добыче.
Но вскоре начались раздоры и войны, длившиеся непрерывно более чем двести лет. Столица государя была перенесена во Владимир. Чернигов и Киев потеряли постепенно своё значение. Тем временем в южной России возникли новые города: Корсунь и Богуслав на Роси (в Киевской губернии), Стародуб на Бабенце (в Черниговской губ.), Стрецк и Вострецк (в Черниговской губ.), Триполь (под Киевом), Лубны и Хорол (в Полтавской губ.), Новгород-Северский (в Черниговской губ.). Все эти города существовали уже к концу XIII века.
В то время как внуки Владимира Великого занимались раздорами, и воинственные племена, обитавшие к востоку от Чёрного моря, оказывали помощь одним из них, чтобы делить добычу, доставшуюся от других, неожиданное бедстиве обрушилось на русских князей и весь народ.
Татары появились у границ России. Им препятствовали всё те же половцы, изгнанные со своих пастбищ и массами устремившиеся к тем князьям, которым они раньше служили или которых разоряли. Князья собрались в Киеве. Война была решена; отовсюду стекался народ и становился под знамёна. Один только Юрий, великий князь Владимирский, не пожелал принять участие в опасностях похода. Он ожидал ослабления уделов в результате этой войны.
Войска князей, соединившись с половцами, продвигались против неведомого, но уже грозного врага. Татарские послы прибыли на берег Днепра в то время, как русские войска начали переправу. Они предложили князьям союз, но последние употребили своё влияние, и послы были перебиты. Войска продвигались дальше, между тем не замедлили вспыхнуть раздоры. Два Мстислава, князь киевский и князь галицкий, дошли до открытого разрыва. Прибыв на берег Калки (река в Екатеринославской губернии), Мстислав галицкий перешёл её со своим войском, в то время как остальная армия под начальством князя киевского укрепилась на противоположном берегу. На следующий день (31 мая 1224[7 - На превеликий жаль, коментатори видання Повного зiбрання творiв Т. Г. Шевченка не дуже старанно поставились до своеi справи, плутаючи факти, вiдомi школярам. Адже iсторична битва пiд Калкою сталася роком ранiше – у 1223 роцi.] года) враг появился, и началась битва между татарскими войсками и отрядом, состоявшим из войск князя галицкого и половцев. Последние вскоре дрогнули и внесли беспорядок в ряды русских. Те ещё сражались, воодушевляемые примером храброго Владимира Волынского, но безрассудная гордость князей была причиной их гибели. Мстислав киевский не посылал подкрепления, а тот его не желал просить.
Вскоре смятение объяло всех; бегущие половцы убивали русских, чтобы поскорее их грабить. Русские отступили за Калку, преследуемые татарами, и миновали лагерь князя киевского, который, оставаясь неподвижным зрителем их поражения, ещё рассчитывал на собственные силы, чтобы отразить победителей, которые скоро его окружили. Татары начали переговоры, которые позволили им овладеть лагерем. Произошло страшное избиение. Мстислав и некоторые другие князья подверглись страшной участи: татары связали их и положили на землю, покрыли доской, на которую сели, раздавив их заживо. Так погибло войско, ещё недавно грозное. Татары преследовали русских до Чернигова и Новгорода-Сиверского, предавая всё огню и мечу. Внезапно победители остановились, и их орда ушла на восток, где она соединилась с великой армией Чингис-хана, стоявшей в то время в Бухаре»[8 - А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений: в 10 т. Т. 8, C. 407 – 409.].
Свiтоглядний вплив О. С. Пушкiна на Шевченка
Великий поет i громадянин Олександр Сергiйович Пушкiн – найбiльш знакова постать у Росii першоi половини ХІХ столiття. Окрiм того, його роль i мiсце в громадськополiтичному життi краiни, зокрема в дворянському революцiйному декабристському русi – незаперечнi.
Усе це не могло певним чином не впливати на творче життя й погляди Тараса Григоровича Шевченка. Але спочатку зупинимося, хоча би коротко, на свiдченнях сучасникiв Олександра Сергiйовича.
Ось видання «А. С. ПУШКИН в воспоминаниях современников»[9 - А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. Л.: Изд-во художественной литературы, 1950. 599 с.].
Наводячи в примiтках характеристику спогадiв батька, Сергiя Львовича[10 - Сергей Львович Пушкин (1770 – 1848) пережил свого великого сына на одиннадцать с половиною лет, но не оставил о нём развёрнутых воспоминаний. Это можно объяснить и холодностью их личных отношений, и определённой узостью духовного мира отца. Взглядам С. Л. Пушкина на назначение дворянина явно не соответствовало поприще, избранное сыном. «Замечания на так называемую биографию Александра Сергеевича Пушкина», помещённую в «Портретной и биографической галерее», вызваны не столько стремлением С. Л. Пушкина исправить неточности биографа, относящиеся к облику поэта, сколько уязвлённым достоинством дворянина: больше всего негодует С. Л. Пушкин по поводу того, что преуменьшены родовитость его жены и состояние его отца. Поводом к «Замечаниям» явилась анонимная книга «Портретная и биографическая галерея словесности, художеств и искусств в России. I. Пушкин и Брюллов», СПб., 1841 (авторство приписывается О. И. Сенковскому). «Замечания» С. Л. Пушкина на эту книгу напечатаны в журнале «Отечественные записки» (1841, том XV). Мы воспроизводим наиболее существенные из них, относящиеся непосредственно к А. С. Пушкину.Сестра Пушкина Ольга Сергеевна в замужестве Павлищева (1797 – 1868) была неразлучной спутницей детства будущего поэта, до самой поры его поступления в Лицей. Этим дням и посвящены «Воспоминания о детстве будущего поэта (со слов сестры его О. С. Павлищевой), написанные в Спб. 26 октября 1851 г.». Воспоминания содержат ценные данные о временах домашнего учения, детских досугах и первых литературных опытах Пушкина, о среде, его окружавшей. Небезынтересны и сведения о предках Пушкина, в заключительной части воспоминаний… (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. С. 523.)], та зважаючи на сказане про iхнi взаемини, додамо до цих споминiв витяг зi мемуарiв старшоi на рiк сестри О. С. Пушкiна – Ольги Сергiiвни:
«Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве в 1799 году, мая 26-го в день Вознесения.
От самого рождения до вступления в Царскосельский лицей он был неразлучен с сестрою Ольгою Сергеевною, которая только годом была его старше. Детство их проходило вместе, и няня сестры, Арина Родионовна, воспетая поэтом, сделалась нянею для брата, хотя за ним ходила другая, по имени Улиана. Начнём с няни…
Арина Родионовна была родом из села Кобрина, лежащего верстах в шестидесяти от Петербурга. Кобрино принадлежало деду Александра Сергеевича по матери, Осипу Абрамовичу Ганнибалу, и находилось верстах в пяти от Суйды, деревни брата его Ивана Абрамовича. Когда Марья Алексеевна… бабушка Александра Сергеевича, супруга Осипа Абрамовича, вступив во владение Кобрином, продала его в 1805… то при этом случае отпустила на волю Арину Родионовну с двумя сыновьями и двумя дочерьми… Между тем родился Лев Сергеевич, и Арине Родионовне поручено было ходить за ним, и она сделалася общею нянею. Она и слушать не хотела, когда Марья Алексеевна, продавая в 1811 году Захарово, предлагала выкупить всё семейство Марьи. «На что вольная, матушка; я сама была крестьянкой», – повторяла она. Была она настоящею представительницею русских нянь, мастерски говорила сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами, поговорками. Александр Сергеевич, любивший её с детства, оценил её вполне, когда жил в ссылке, в Михайловском. Умерла она у нас в дому, в 1828 году, лет семидесяти от роду после кратковременной болезни.
Михайловское, ознаменованное ссылкою деда и внука, лежит в двадцати верстах от Новоржева и верстах в сорока от своего уездного города Опочки, Псковской губернии, не дальше версты от села Тригорского, принадлежавшего Прасковье Александровне, по первому браку Вульф. Но прежде как в 1817 году, по выходе Александра Сергеевича из Лицея, родители его, жившие в Петербурге, впервые отправились туда вместе с ним на лето, поездка, которая осталась памятною в его стихах:
Есть в России город Луга
Петербургского округа и т. д.
До помещения его же в Лицей они постоянно жили в Москве, проводя летнее время в Захарове.
До шестилетнего времени Александр Сергеевич не обнаруживал ничего особеннного; напротив, своею неповоротливостью, происходившею от тучности тела, приводил иногда мать в отчаяние».
Почнемо, однак, зi спогадiв Льва Пушкiна – брата Олександра Сергiйовича – про першi кроки в життi генiального поета.
«Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве 26 мая 1799 года. До одиннадцатилетнего возраста он воспитывался в родительском доме. Страсть к поэзии проявилась в нём с первыми понятиями: на восьмом году возраста, умея уже читать и писать, он сочинял на французском языке маленькие комедии и эпиграммы на своих учителей… Ребёнок проводил бессонные ночи и тайком в кабинете отца пожирал книги одну за другой. Пушкин был одарён памятью необыкновенной и на одиннадцатом году знал уже французскую литературу наизусть.
В 1811 году открылся Царскосельский лицей, и отец Пушкина поручил своему брату Василию Львовичу отвезть его в Петербург для помещения в сие заведение, куда он и поступил в числе тридцати учеников. Тут развился его характер – любящий, пылкий и независимый. Учился он легко, но небрежно: особенно он не любил математики и немецкого языка. На сём последнем он до конца жизни читал мало и не говорил вовсе.
Поэзии предался он безгранично и, имея четырнадцать лет отроду, написал «Воспоминания о Царском Селе», «Наполеон на Эльбе» и разные другие стихотворения, помещённые в тогдашних периодических и других изданиях и обративших на него внимание. В свободное время он любил навещать Н. М. Карамзина, проводившего ежегодно летнее время в Царском Селе. Карамзин читал ему рукописный труд свой и делился с ним досугом и суждениями. От Карамзина Пушкин забегал в кружок лейб-гусарских офицеров и возвращался к лицейским друзьям с запасом новых впечатлений. Он вообще любил своих товарищей и с некоторыми из них, особенно с бароном Дельвигом, был и остался истинным другом.
После шестилетнего воспитания в Лицее Пушкин вступил в министерство иностранных дел с чином коллежского секретаря. Аттестат, выданный ему в Лицее, свидетельствовал, между прочим, об отличных успехах в фехтовании и танцевании и о посредственных – в русском языке.
При выходе из Лицея Пушкин вполне воспользовался своею молодостью и независимостью. Его по очереди влекли к себе то большой свет, то шумные пиры, то закулисные тайны. Он жадно, бешено предавался всем наслаждениям. Круг его знакомств и связей был чрезвычайно обширен и разнообразен. Тут началась его дружба с Жуковским, не изменившая ему до последней минуты.
Поэзиею Пушкин занимался мимоходом, в минуты вдохновения. Он в это время написал ряд мелких стихотворений, заключённый поэмою «Руслан и Людмила». Четырехстопный ямб с рифмою сделался и оставался его любимым размером. В это время Пушкин не постигал стихов не рифмованных и по этому случаю смеялся над некоторыми сочинениями Жуковского. Он пародировал «Тленность» следующим образом:
Послушай, дедушка, мне каждый раз,
Когда взгляну на этот замок Ретлер,
Приходит мысль: что если это проза,
Да и дурная?
Жуковский этому смеялся, но не уверил Пушкина, что это стихи.
Известность Пушкина и литературная, и личная с каждым днём возрастала. Молодёжь твердила наизусть его стихи, повторяла остроты его и рассказывала об нём анекдоты.
Всё это, как водится, было частию справедливо, частию вымышлено…
Весною 1820 года Пушкин был назначен в канцелярию генерала Инзова, бессарабского наместника. В Екатеринославе он занемог сильной горячкой. Генерал Раевский[11 - Николай Николаевич Раевский (1771 – 1829) – русский военный деятель, герой Отечественной войны 1812 г., генерал от кавалерии (1813). С 1790 г. участвовал в войнах с Турцией, Польшей, Ираном, затем в войнах с Францией (1805 – 1807), Турцией (1806 – 1812) и Швецией (1808 – 1809). Во время Отечественной войны 1812 г., командуя 7-м пехотным корпусом, отличился в боях у Салтановки 11(23) июля, под Смоленском 4(16) августа, в Бородинском сражении (оборона батареи Раевского), под Малоярославцем 12(24) октября и др. Участник заграничных походов 1813 – 1814 гг. До 1825 г. командовал корпусом во 2-й армии на Юге России, с 1826 г. – член Государственного совета. Отличался личной храбростью и пользовался широкой популярностью. Был в дружеских отношениях с А. С. Пушкиным и оказывал ему поддержку во время его южной ссылки. В среде, окружавшей Раевского, было много декабристов (в частности, его зятья С. Г. Волконский и М. Ф. Орлов), с которыми были связаны также двое его сыновей. Декабристы намечали Раевского членом Временного верховного правительства. (Советская историческая энциклопедия. Т. 11. Стб. 835.)] проезжал на Кавказ с двумя сыновьями. Он нашёл Пушкина в бреду, без пособия и без присмотра. Оба сына Раевского были дружны; с разрешения Инзова они его повезли на воды. Там он скоро поправился. Кавказ, разумеется произвёл на него сильное впечатление, которое отозвалось поэмою «Кавказский пленник».
С Кавказа Пушкин отправился в обратный путь, но уже по земле не донских, а черноморских казаков. Станицы, казачьи пикеты, конвои с заряжённой пушкой, словом, вся эта близость опасности пленяла его младое мечтательное воображение. Из Тамани он отправился морем мимо полуденных берегов Крыма. Он знакомился с морем и приветствовал его элегией:
Погасло дневное светило…
Очаровательная природа Крыма оставила ему неизгладимые впечатления. Сколько лет спустя он говорил в «Онегине»:
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля, и т. д.
«Корабль плыл (говорил Пушкин в одном письме своём) перед горами, покрытыми тополями, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения; он остановился в виду Юрзуфа[12 - Где находилось семейство Раевских.]. Там прожил я три недели… Счастливейшие минуты провёл я посреди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нём героя славы русского войска; я в нём любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой, снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель екатерининского века, памятник 12 года, человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества. Старший сын его будет более нежели известен[13 - Давно покинувший свет и службу и живущий уединённо в Москве. (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. C. 523.)]. Все его дочери – прелесть, старшая – женщина необыкновенная. Суди, был ли я счастлив. Свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства, жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался, счастливое полуденное небо, прелестный край, природа, удовлетворяющая воображению, горы, скалы, море… Друг мой, любимая моя надежда – увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского»[14 - Л. С. Пушкин приводит письмо к нему А. С. Пушкина от 18 сентября 1820 года с некоторыми неточностями. (Там само. С. 524.)].
С южного берега Крыма Пушкин приехал в Кишинёв к месту своего назначения. Тут он провёл два года. Жил он в доме генерала Инзова, который полюбил его как сына. Пушкин тоже к нему душевно привязался. Их отношения были очень забавны. Молодой ветреный Пушкин шалил и проказил; генерал Инзов получал на него донесения и жалобы и не знал, что с ним делать. Пушкин имел страсть бесить молдаван, а иногда поступал с ними и гораздо хуже. Вот случай, памятный до сих пор в тамошнем краю. Жена молдаванского вельможи Бальше сказала Пушкину какую-то оскорбительную дерзость. Пушкин отправился с объяснением к её важному супругу, который дал ему ответ неудовлетворительный. Пушкин назначил ему на другой день свидание в постороннем доме. Там он ему доказывал, что с женщиной иметь объяснения невозможно, ибо объяснение с нею ни к чему не доводит; с мужем же её – дело другое: ему по крайней мере можно дать пощёчину. И в подтверждение своих слов Пушкин исполнил сию угрозу над лицом тяжеловесного молдаванина.
Однажды Пушкин исчез и пропадал несколько дней. Дни эти он прокочевал с цыганским табором, и это породило впоследствии поэму «Цыганы». В эпилоге к поэме пропущены были следующие строки:
За их ленивыми толпами
В пустынях праздный я бродил,
Простую пищу их делил
И засыпал пред их огнями.
В походах медленных любил
Их песен радостные гулы,
И долго милой Мариулы
Я имя милое твердил.
Пушкин коротко сошёлся с генералами М. Ф. Орловым[15 - М. Ф. Орлов (1788 – 1842) – генерал-майор, член «Арзамаса», видный декабрист, в 1820 – 1822 гг. командир 16-й пехотной дивизии в Кишинёве. (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. C. 589.)] и П. С. Пущиным[16 - П. С. Пущин (1789 – 1865) – бригадный генерал в Кишинёве, масон, причастный к декабристам. (Советская историческая энциклопедия. Т. 11. Стб. 592.)] и проводил с ними большую часть времени. Вообще, в Кишинёве русское общество было военное. Один Пушкин отличался партикулярным платьем, бритой после горячки головою и красною ермолкой. На обедах военная прислуга его обыкновенно обносила, за что он очень смешно и весело негодовал на Кишинёв.
Невзирая на обычную весёлость, Пушкин предавался любви со всею её задумчивостью, со всем её унынием. Предметы страсти менялись в пылкой душе его, но сама страсть её не оставляла. В Кишинёве долго занимала его одна из трёх красивых пар ножек наших соотечественниц.
В два года своего пребывания в Кишинёве Пушкин написал несколько мелких своих стихотворений, «Кавказского пленника», «Бахчисарайский фонтан», «Братьев-разбойников» и послание «К Овидию»[17 - Кроме того, в Кишинёве Пушкин написал поэму «Гаврилиада» (апрель 1821 года) и начал роман «Евгений Онегин». (Там само. С. 525.)]. Сие последнее сочинение он ставил выше всего того, что было им написано до того времени.
По назначении графа Воронцова новороссийским и бессарабским генерал-губернатором Пушкин был зачислен в его канцелярию. Он оставил Кишинёв и поселился в Одессе; сначала грустил по Кишинёву, но вскоре европейская жизнь, итальянская опера и французские ресторации напомнили ему старину и, по его же словам, «обновили душу». Он опять предался светской жизни, но более одушевлённой, более поэтической, чем та, которую вёл в Петербурге. Полуденное небо согревало в нём все впечатления, море увлекало его воображение. Любовь овладевала сильнее его душою. Она предстала ему со всею заманчивостью интриг, соперничества и кокетства. Она давала ему минуты и восторга, и отчаяния. Однажды в бешенстве ревности он пробежал пять вёрст с обнажённой головой под палящим солнцем по тридцати пяти градусам жары.
Пушкин был собою дурён, но лицо его было выразительно и одушевлено; ростом он был мал (в нём было с небольшим два аршина и пять вершков[18 - Из заметок художника Г. Г. Чернецова, сделанных 12 апреля 1822 года, следует, что Пушкин был ростом 2 аршина 5 ? вершков.]), но тонок и сложён необыкновенно. Женщинам Пушкин нравился; он бывал с ними необыкновенно увлекателен и внушил не одну страсть на веку своём. Когда он кокетничал с женщиною или когда был действительно ею занят, разговор его становился необыкновенно заманчив. Должно заметить, что редко можно встретить человека, который бы объяснялся так вяло и так несносно, как Пушкин, когда предмет разговора не занимал его. Но он становился блестяще красноречив, когда дело шло о чём-то близком его душе. Тогда-то он становился поэтом и гораздо более вдохновенным, чем во всех своих сочинениях. О поэзии и литературе Пушкин говорить вообще не любил, а с женщинами никогда и не касался этого предмета. Многие из них, особенно в то ещё время, и не подозревали в нём поэта. Одна иностранка, оставляя Россию, просила Пушкина написать ей что-нибудь в память самых близких двухлетних их отношений. Он написал ей пиесу:
На языке тебе невнятном и пр.[19 - Стихотворение «Иностранке» относится к 1822 г. (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. С. 525.)]
Она очень удивилась, что стихи – собственного его сочинения, просила перевода, но Пушкин предоставил ей обратиться для сего к первому русскому, которого она встретит. В знакомом кругу он любил эту неизвестность, но молвою вообще дорожил…
Пушкин не любил над собою невольного влияния французской литературы. Он радостно преклонялся перед Байроном, но не был, как утверждают некоторые, его вечным, безусловным подражателем. Андрей Шенье, француз по имени, а, конечно не по направлению таланта, сделался его поэтическим кумиром. Он первый в России и, кажется, даже в Европе, достойно оценил его. В Одессе Пушкин писал много, и произведения его становились со дня на день своеобразнее; читал он ещё более. Там же написал три первые главы «Онегина». Он горячо взялся за него и каждый день им занимался. Пушкин просыпался рано и писал обыкновенно несколько часов, не вставая с постели. Приятели часто заставали его, то задумчивого, то помирающего со смеху над строфою своего романа. Одесская осень благотворно действовала на его занятия. Надо заметить, это время года, всегда ненастное, приносило ему вдохновение; что же он чувствовал на юге, где всё влияние осени отзывалось в его душе, а сверх того он видел ясное небо, дышал тёплым, чистым воздухом.
В 1824 году Пушкин был принуждён оставить Одессу и поселиться в Псковской губернии, в деревне своей матери. Перемена ли образа жизни, естественный ли ход усовершенствования, но дело в том, что в сём уединении талант его видимо окрепнул и, если можно так выразиться, освоеобразился. С этого времени все его сочинения получили печать зрелости. Здесь он написал «Цыганов», несколько глав «Онегина», множество мелких стихотворений и, наконец, «Бориса Годунова».
В двух верстах от его деревни находится село Тригорское, неоднократно воспетое и им, и Языковым[20 - Николай Михайлович Языков (1803 – 1847) – русский поэт. Родился в дворянской семье. В 1814 – 1820 гг. учился в Горном кадетском корпусе и Институте инженеров путей сообщения в Петербурге в 1822 – 1829 гг. – на философском факультете Дерптского (Тартуского) университета. В молодости был близок к К. Ф. Радищеву, А. А. Бестужеву, печатался в «Полярной звезде». Был другом А. С. Пушкина. Годы, проведенные в Дерпте – наиболее плодотворный период его творчества. Языков быстро завоевал репутацию самобытного поэта, самобытно отразившего вольнолюбие и политическую оппозиционность передовой дворянской молодёжи: стихи и песни Языкова осуждают самодержавие и обскурантизм, славят личность, независимую от оков несправедливого социального строя и ханжества официальной морали. В элегиях «Свободы гордой вдохновенье» и «Ещё молчит гроза народа» выражено глубокое сожаление по поводу слабости политического протеста в стране. В стихотворении «Не вы ль, убранство наших дней», написанном после казни К. Ф. Рылеева, возникает грозный образ грядущей России, поднявшейся «на самовластие царей». В декабристских традициях разрабатывает Языков темы русской истории («Песнь барда во время владычества татар в России», «Баян к русскому народу…», «Евпатий», «Новгородская песня» и др.). Характерный для стихов молодого Языкова пафос «жизни своевольной», «радости и хмеля» нашёл отражение и в самой удали его поэтической речи, в темпераментности и свежести стихового строя, в смелости и неожиданности словотворчества. Высоко оценивая стихи Языкова ранней поры, Н. А. Добролюбов отметил, что «…к сожалению, источник их был не в твёрдом, ясно сознанном убеждении, а в стремительном порыве чувства, не находившего себе поддержки в просвещённой мысли» (Собр. соч. Т. 2. 1962. С. 342) и тем самым объяснил основную причину идейной и творческой эволюции Языкова в 30 – 40-е гг. XIX века.Переехав из Дерпта в Москву (1829), поэт сблизился с будущими славянофилами И. В. и П. В. Киреевскими, А. С. Хомяковым, семьёй Аксаковых. От вольнолюбия и тираноборчества дерптских стихов Языков перешёл сначала к покаянно-религиозным настроениям, к осуждению своего прошлого (Ау!», 1831), а в конце жизни – к ожесточённым нападкам на П. Я. Чаадаева, Т. Н. Грановского, А. И. Герцена («К ненашим», 1844), что вызвало резкий отзыв В. Г. Белинского, пародии Н. А. Некрасова. Патриотизм Языкова стал проявляться как приверженность к православию и вражда к революционному Западу. Программным для позднего Языкова было стихотворение «Землетрясенье» (1844), где он утверждал, что миссия поэта – приносить «дрожащим людям молитвы с горной вышины», что путь к спасению – в вере.В 1840-е гг. Языков написал стихотворные повести, близкие к натуральной школе, в которых проявлялся интерес к быту и влиянию среды на человека («Сержант Сумин», 1845, «Липы», 1846). Языков был одним из зачинателей и активных пропагандистов собирания и издания памятников народного творчества. Разработка фольклорных тем заняла заметное место и в его поэзии («Сказка о пастухе и диком вепре», 1835; «Жар-Птица», 1836 и др.). Многие стихи и песни Языкова («Нелюдимо наше море», «Из страны, страны далёкой» и др.) положены на музыку А. С. Даргомыжским, К. П. Вильбоа и другими русскими композиторами. (Краткая литературная энциклопедия. Т. 8. Стб. 1048 – 1050.)]. Оно принадлежит П. А. Осиповой, которая там жила и живёт поныне со своим семейством. Добрая, умная хозяйка и милые её дочери с избытком заменили Пушкину все лишения света. Он нашёл тут всю заботливость дружбы и все развлечения, всю приятность дружбы. Вскоре Тригорское и Михайловское оживились с приездом сына П. А. Осиповой и поэта Языкова. Пушкин его очень любил как поэта и был в восхищении от его знакомства. Языков приехал на поэтический зов Пушкина:
Издревле сладостный союз и пр.
Потом он был обрадован приездом своего друга барона Дельвига. Более никого или почти никого Пушкин не видал во всё время своей деревенской жизни[21 - По цензурным соображениям Л. С. Пушкин умалчивает о приезде в Михайловское декабриста И. И. Пущина.]. Сношения его с Петербургом шли своим чередом: он получал оттуда книги, журналы и письма. В это время началась его переписка с П. А. Плетнёвым, который взялся быть издателем его сочинений. Они в то время лично были почти незнакомы, но впоследствии их сношения кончились тесною дружбой. В досужее время Пушкин много ходил и ездил верхом, а вечером любил слушать русские сказки и тем – говорил он – вознаграждал недостатки французского воспитания. Вообще образ его жизни довольно походил на деревенскую жизнь Онегина. Зимою он, проснувшись, погружался в ванну со льдом, а летом отправлялся к бегущей под горой реке, так же играл в два шара на бильярде, так же обедал поздно и довольно прихотливо. Вообще он любил передавать своим героям собственные вкусы и привычки. Нигде он так не выразился, как в описании Чарского (см. «Египетские ночи»). В это время появилась первая глава «Онегина». Журналы или молчали, или отзывались о ней легко и равнодушно. Пушкин не понимал такого приёма сочинению, которое ставил гораздо выше прежних, удостоенных похвал, не только внимания. Впоследствии он должен был привыкнуть ко вкусу критиков и публики. «Борис Годунов», «Полтава», все русские сказки были приветствуемы то бранью, то насмешками. Когда появилась его шутка «Домик в Коломне», то публика увидела такой упадок его таланта, что никто из снисходительного приличия не упоминал при нём об этом сочинении».
З огляду на те, що вище було наведено аутентичнi документи i матерiали самого Олександра Сергiйовича Пушкiна про його ставлення до царя Миколи І, немае потреби наводити останнi два рядки спогадiв, запозичених у дещо заляканого «Його величнiстю Миколою Палкiним» молодшого брата генiального й смiливого поета-громадянина.
Тепер останне свiдчення про фактичного побратима Шевченка – i не тiльки поетичного – Олександра Сергiйовича Пушкiна. Воно належить вiдомому росiйському лiтераторовi ХІХ столiття Петру Андрiйовичу Вяземському[22 - Петр Андреевич Вяземский (1792 – 1878), князь – русский поэт и критик. Родился в богатой дворянской семье. Получил отличное домашнее образовние. С 1807 г., оставшись сиротою, находился «на попечении» Н. М. Карамзина (женатого на старшей сестре Вяземского), что обусловило литературные интересы Вяземского. В 1812 г. вступил в ряды ополчения, участвовал в Бородинском сражении. После войны у Вяземского возникло критическое отношение к правительству, политике. Он принимал участие в составлении записки об освобождении крестьян, поданной царю в 1820 г., а находясь на службе в Варшаве, Вяземский участвовал в подготовке конституции (1820), общался с вольнолюбиво настроенными кругами польского дворянства и будущими декабристами. В 1821 – 1829 гг. Вяземский, отстранённый от службы за оппозиционные настроения, жил в Москве и в родовом подмосковном имении Остафьево. После поражения декабристов Вяземский продолжал отрицательно относиться к царской бюрократии, о чём свидетельствует его сатира «Русский бог» (1828), опубликованная А. И. Герценом в Лондоне (1854); она была переведена на немецкий язык для К. Маркса и сохранилась в его бумагах. Однако это не помешало Вяземскому искать путей для примирения с самодержавием, и в 1830 г. он вновь поступил на службу. В 1830 – 1855 гг. он служил в министерстве финансов. В 1856 – 1858 гг. – товарищ министра народного просвещения; возглавлял цензуру. Был близок к царскому двору. С 1863 г. почти постоянно жил за границей, где и умер.Первые стихи Вяземский напечатал в 1808 г. Обратившись в 1810-е гг. к жанру гражданской лирики, он создал стихи, близкие к революционной поэзии декабристов. В своих вольнолюбивых стихотворениях «Петербург» (1818), «Сибирякову» (1819), «Негодование» (1820) и др.Вяземский обличал деспотизм, «неистовых врагов» свободы, бесчеловечность, крепостников – «угодников самовластья», в своих сатирах высмеивал петербургскую чиновничью знать.Некоторые стихи Вяземского печатались в «Полярной звезде» К. Ф. Рылеева и А. А. Бестужева. В 1810 – 1820 гг. Вяземский вместе с А. С. Пушкиным принимал активное участие в борьбе «Арзамаса» против «Беседы любителей русского искусства», выступая сторонником карамзинистов. В «Послании к М. Т. Каченковскому» (1820) Вяземский защищал Карамзина от нападок его литературных врагов. В 1825 – 1828 гг. Вяземский участвовал в издании журнала «Московский телеграф», где выступал как критик в защиту романтизма, против классицизма и литературных староверов. В статьях «Разговор между издателем и классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова» (помещена в виде предисловия к изданию «Бахчисарайского фонтана») и в «Письмах из Парижа» (1826 – 1827) Вяземский рассматривал романтизм как утверждение исторического и национального начала в поэзии, как утверждение независимости личности. Позднее активно сотрудничал вместе с Пушкиным в «Литературной газете» и «Современнике», выступал против реакционно-охранительной литературы, Ф. В. Булгарина и Н. И. Греча. В 1848 г. Вяземский опубликовал написанную ещё в 1830 г. книгу о Д. И. Фонвизине, явившуюся первым опытом обстоятельного исследования жизни и творчества писателя. В 1840-е гг. литературнокритические статьи Вяземского, носившие реакционный характер, были направлены против идей В. Г. Белинского («Взгляд на литературу нашу после смерти Пушкина», 1847 г. «Языков и Гоголь», 1847 г. и др.). Революция 1848 г. в Европе вызвала стихотворение Вяземского «Святая Русь», проникнутое враждой к революции и преданностью монархии. Политические стихи Вяземского 1850 – 1870-х гг. носили официозный характер и нередко подвергались осмеянию в передовых сатирических журналах. Некоторые его поздние лирические стихи отражали грустные настроения поэта, ощутившие разрыв с современностью. В 1855 г. в Лозанне были изданы «Письма русского ветерана 1812 года». В течение многих лет Вяземский печатал эпизодические отрывки из «Старой записной книжки» (в 1820 – 1830-е гг. – в «Московском телеграфе», «Северных цветах», в 1870-е гг. – в «Русском архиве»). Сводная их публикация, в том числе неизданных (32 книжки из 37), хранящихся в Остафьевском архиве, помещена в Полном собрании сочинений Вяземского… В них Вяземский включил свои литературные анекдоты, афоризмы, стихи, меткие зарисовки политического и литературного быта своего времени и портреты современников.Вяземский – поэт высокой художественной культуры, владевший различными жанрами. В его лирике встречаются интонации торжественной оды, продолжающей традиции державинской оды; они сменяются тонкими зарисовками природы («Первый снег», 1819); негодующая публицистическая речь чередуется с изящной записью в великосветском альбоме или наброском народной песни («Тройка мчится, тройка скачет…»). Для поэтического языка Вяземского характерны свободные переходы от романтического пейзажа к куплетной форме («Зимние карикатуры», 1828), от высокого пафоса к языку «газетного стихотворения» фельетонного типа и к обиходной разговорной речи. «Поэту должно искать иногда вдохновения в газетах. Прежде поэты терялись в метафизике; теперь чудесное, сей великий помощник поэзии на земле», – Вяземский в 1821 г. …Певучей музыкальности поэтической речи Вяземский предпочитал прозаическую резкость стиха, отражающего точность острой мысли. Ради создания «поэзии мысли» Вяземский порой нарушал грамматические нормы стиха, жертвовал лёгкостью и правильностью стиха. Его мастерство сатирика, автора острых эпиграмм и салонных каламбуров дало повод для пушкинской характеристики Вяземского: «Язвительный поэт, остряк замысловатый, и блеском колких слов и шутками богатый…» В. Г. Белинский, ценивший блестящий талант и важные литературные заслуги в освобождении русской литературы «…от предрассудков французского классицизма», выступил, однако, в «Письме к Гоголю» против Вяземского-реакционера. (Краткая литературная энциклопедия. Т. 1. Стб. 1080 – 1082.)].
Автор кiлька разiв бачився iз засланим на Пiвдень краiни опальним поетом. У примiтках же, що належать видавцям досить солiдного й цiнного видання спогадiв, присвячених Олександру Сергiйовичу, матерiали, що наводитимуться нижче, характеризуються таким чином: «Безвестный прапорщик генерального штаба Фёдор Николаевич Лугинин (1805 – 1884) с 15 мая по 19 июня 1822 года находился на топографической съёмке в Бессарабской области. К этому времени относится его кратковременное знакомство с Пушкиным, отражённое в дневниковых записях. Из этих записей, скупо фиксирующих встречи с Пушкиным в метрополии, городском саду или на вечерах у местных жителей, лишь одна, приводимая нами, представляет существенный интерес и по непосредственному своему содержанию, и потому, что сделана под свежим впечатлением признаний самого Пушкина».
Наводимо цей запис:[23 - А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. C. 547.]
«15 июня 1822.
Вечером был в саду довольно поздно, застал Катаржи[24 - Кишинёвский помещик, лейб-драгунский капитан. (Там само. С. 534.)] и Пушкина, с обоими познакомились покороче – и опять дрались на эспадронах с Пушкиным; он дерётся лучше меня и, следственно, бьёт. Из саду были у Симфераки[25 - Речь идёт, несомненно, о богатом бессарабском помещике Земфараки Ралли-Арборе, дом которого, по свидетельству Липранди, довольно часто посещал Пушкин. (Там само. С. 247.)], и тут мы уже хорошо познакомились с Пушкиным. Он выпущен из Лицея, имеет большой талант писать. Известные сочинения его – «Ode sur la liberte»[26 - Ода «Вольность». (Там само. С. 300.)], «Людмила и Руслан», также «Чёрная шаль»; он много писал против правительства и тем сделал о себе много шуму, его хотели сослать в Сибирь или в Соловецкий монастырь, но государь простил его, и как он прежде просился ещё в Южную Россию, то послали его в Кишинёв с тем, чтобы никуда не выезжал. В первый раз приехал он сюда с обритой головой и уже успел ударить в рожу одного молдавана. Носились слухи, что его высекли в Тайной канцелярии, но это вздор. В Петербурге имел он за это дуэль. Также в Москву этой зимой хочет он ехать, чтоб иметь дуэль с одним графом Толстым, Американцем[27 - 8 сентября 1826 года, в первый же день возвращения из ссылки в Москву, Пушкин направил графу Ф. И. Толстому – Американцу вызов на дуэль, которая, однако же, была предотвращена стараниями друзей. (С. 301.)], который главный распространяет эти слухи. Как у него нет никого приятелей в Москве, то я предложил быть его секундантом, если этой зимой буду в Москве»[28 - Там само.].
Сучасники про Пушкiна
І. І. Пущiн. «Записки о Пушкине»
