Жизнь среди людей. [не]научно-исследовательская работа

скачать книгу бесплатно


– Думаю, они собираются заниматься сексом.

– Тебе не стоит об этом думать. И тем более говорить.

– Вы хотели, чтобы я поговорил с вами о разводе.

– Но не так, – сказал папа.

– Почему?

– Некоторые вещи обсуждать не принято.

– Почему? – спросил я.

Папа вздохнул.

– Я понимаю, что ты переживаешь. Но ты должен понимать, что наша с мамой жизнь на этом не кончилась. И новый мужчина – это не так страшно. Это закономерно.

– А это не слишком быстро? Прошло сто дней.

Папа ничего не ответил, и внезапно я осознал, что это только для меня прошло сто дней. Мои родители планировали развод раньше.

– Давно вы на самом деле разошлись? – спросил я.

– Это сложный вопрос.

– Почему вы меня обманывали?

– Мы не знали, как ты отреагируешь. Вот и решили подождать.

Я промолчал, и папа продолжил:

– Между мной и мамой всегда были сложные отношения. Ты знаешь, какой она тяжелый человек.

– Знаю.

– Когда-то все было хорошо, но потом появился ты и… нет, я тебя не обвиняю. Но после того как ты родился, она начала становиться невыносимой. Строить меня, воспитывать, учить, пытаться сделать из меня другого человека.

– Она хотела, чтобы ты был серьезным. Как все остальные взрослые.

– Именно. Но мы-то знаем, что и я, и ты не как все остальные.

– Это точно, – я закивал и не сразу вспомнил, что папа меня не видит.

– Твою маму жутко бесило, что со мной у тебя отношения лучше, чем с ней.

– Правда? – я удивился. – Почему она мне об этом не сказала?

– Она увезла тебя. Разве этого мало?

Я задумался. Мне говорили, что после института мама переехала в Санкт-Петербург к папе. Они поженились и остались там. Насколько мне известно, она не собиралась возвращаться в Москву.

Неужели сейчас она вернулась в Москву из-за меня? Чтобы увезти меня от папы?

– Зачем она меня увезла? – спросил я. – Зачем ей это нужно?

– Не знаю. Может, мне назло.

Я не понял, вопрос это или нет.

– Я не хотел уезжать от тебя, – сказал я.

– Знаю. Я тоже не хотел, чтобы она тебя увозила. Но ничего не поделаешь.

– Я пойду спать, – сказал я.

– Давай. Поздно уже. Хороших снов, старпом.

– Отбой, капитан.

И я лег спать.

***

– …плохо переносит перемены.

Я знал, что подслушивать нехорошо, но почему-то не вышел из комнаты. Вместо этого прижал ухо к деревянной поверхности двери.

Голоса доносились с кухни.

– И что? Ты всю жизнь будешь с ним нянькаться? Сколько лет ты не разводилась с мужем для того, чтобы ему было комфортно?

– Дело не только в нем, – сказала мама. – Просто…

Я побоялся услышать, что она скажет дальше, и распахнул дверь.

– Доброе утро, – громко поздоровался я и быстро прошел в ванную комнату.

Руки дрожали.

Значит, мама хотела развестись с папой. Давно. Новый мужчина спросил, сколько лет она не разводилась.

Лет.

Не месяцев.

Лет.

Но почему новый мужчина подумал, что мама не разводилась из-за меня?

Я видел фильмы, где муж и жена не разводились из-за детей. Они хотели, чтобы их дети росли в нуклеарной[2 - Нуклеарная семья – семья, состоящая из родителей и детей. [Примеч.]] семье.

Неужели мои родители давно хотели развестись, но не делали этого из-за меня?

От этой мысли у меня заболели виски.

Лет.

Я подставил голову под кран и включил ледяную воду. Прислонился щекой к холодной раковине и закрыл глаза.

Лет.

Что если новый мужчина моей мамы прав?

Не знаю, сколько времени я так простоял, но в какой-то момент в дверь постучали.

Я резко поднял голову, врезавшись затылком в кран.

– Леша, ты скоро? – позвала мама.

– Угу, – сказал я приглушенно. – Семь минут максимум.

Я поранился, и из царапины пошла кровь. Хорошо, что под волосами, иначе мама начала бы спрашивать, что случилось.

Я протер рану перекисью водорода и стал чистить зубы. Мерный звук электрической зубной щетки обычно меня успокаивал, но сегодня раздражал. Я слишком сильно давил на щетку, и из десен пошла кровь.

Я смотрел на себя в зеркало и очень сильно себе не нравился.

Маленький рост, бледная кожа, лоб и подбородок в прыщах, непонятная поросль под носом и эта нездоровая худоба.

Но больше всего мне не нравился мой мозг.

Да что со мной не так?

Раньше мне нравилось, что я отличаюсь, что я умнее других, но я даже не заметил, как моя семья разрушилась. Разве с такими выходными данными я могу считать себя умным?

Этим утром мама предложила отвезти меня в школу на машине. Ее новый мужчина ехал с нами. Пока мы ехали, я молчал, а они о чем-то говорили. Я слушал вальс «На голубом Дунае», думал о смерти в космосе и о том, что надо перечитать «Космическую одиссею 2001 года».

Игорь вышел на «Курской», а я пересел на переднее сиденье.

– Я хочу с тобой поговорить, – сказала мама.

– Хорошо, – я кивнул, чувствуя, как напрягается диафрагма. Помню я эти фразы.

Я ждал.

– Игорь иногда будет оставаться у нас, – сказала мама, и я не сразу понял смысл этих слов.

– Как часто? – спросил я и включил кондиционер, чтобы стало попрохладнее.

– Не знаю я. Когда получится.

Мне не понравился ее ответ, потому что он вносил новую энтропию в мою жизнь.

– Не проще ли составить расписание?

Мама вздохнула.

– И почему тебе хочется, чтобы все шло по расписанию? Леша, не трогай климат-контроль.

– Потому что все в мире очень хаотично, – сказал я, убрав руки от кнопок. – Я хочу внести хоть немного порядка в свою жизнь.

Зазвонил ее телефон.

Одной рукой она достала из сумки свой четвертый айфон и ответила.

Звонили ей, конечно, с работы.

Моя мама инженер, и у нее все время какие-то проекты. Когда мы еще жили все вместе в Санкт-Петербурге, она часто ездила в командировки, и мы оставались вдвоем с папой.

Через полторы минуты мама закончила разговор и положила телефон в сумку.

– А как тебе Москва? Нравится здесь?

Не нравится, хотел сказать я. Ужасно не нравится, здесь все по-другому, здесь слишком шумно, слишком много людей, слишком много нового, слишком все далеко.

– Нормально, – ответил я.

– Может, ответишь более по-человечески?

– Более по-человечески? – спросил я. – Разве так можно говорить?

Мама не ответила, и я достал из кармана айпод. Но, очевидно, наш разговор еще не закончился. Мама отобрала у меня наушники и айпод и кинула на заднее сидение.

– Ты можешь хоть как-нибудь реагировать на других?

– Я…

– Проявлять хоть какие-то эмоции по отношению к людям? Или тебе все равно?

– Мне не все равно.

– Да? Почему-то незаметно. Ты даже не можешь ко мне обратиться. Когда ты последний раз называл меня мамой?

– М-м, – неопределенно сказал я, почувствовав себя виноватым неизвестно в чем.

– Неужели так сложно быть нормальным? – мама повысила голос.

– Это не так просто, как кажется.