скачать книгу бесплатно
Следующий час мы проводим, попивая хмельной гоголь-моголь, украшая елку и обмениваясь воспоминаниями о том, как вместе росли. Вскоре разговор возвращается к моей бабушке, которая тоже любила Ливви, как внучку.
– Я скучаю по ней, – говорит она, держа на ладони украшение в виде мини-рамки для фотографий. На фотографии, помещенной внутри, изображены я, бабушка и Ливви, лица прижаты друг к другу, в наших глазах смех. – С тех пор Рождество никогда не было прежним, не так ли? – Ее голос срывается.
Я притворяюсь, что изучаю свои ногти, как будто они завораживают, не желая поддаваться слезам, но зная, что это неизбежно.
– С тех пор каждое Рождество мы проводим как можно лучше, Лив, не так ли? Но ты права, оно не такое, и я не думаю, что когда-нибудь будет таким же. – Несмотря на то что я много лет в детстве провела на кухне бабушки, я не могу воссоздать ни одно из блюд, которые она готовила, не отравив людей. Мы можем сидеть у теплой духовки, смеяться, шутить и петь, но все равно не хватает ключевого элемента – бабушки. Но хотя мне от этого грустно, я в то же время всегда испытываю благодарность. Не у каждого бывает такая любящая бабушка, какой была моя, и я рада, что мне удалось провести с ней столько времени, сколько провела я. Мое сердце полно воспоминаний, как и у Ливви, и мы стараемся следовать всем тем традициям, которые она нам оставила.
– Выпьем за бабушку, – говорит Ливви, поднимая свою кружку с гоголь-моголем.
– За лучшую женщину, которая когда-либо ходила по этой земле. – Мы чокаемся кружками и говорим «ура».
– Знаешь, ты на нее похожа.
– Я совсем на нее не похожа, – говорю я. – Она была грозной и общительной и обладала способностью заставлять тебя чувствовать себя в безопасности и в любви, самым важным человеком на планете.
Ливви делает паузу и бросает на меня такой взгляд, который говорит о том, что я не слушаю.
– Ты тоже так поступаешь с людьми, Флора. Ты просто этого не видишь. Тебе всегда кажется, что ты лезешь не в свое дело, но обычно это происходит, когда ты заступаешься за тех, кто не может или не знает, как это сделать. Твоя бабушка так гордилась бы тобой за это.
– Теперь ты просто пытаешься довести меня до слез.
Она крепко обнимает меня.
– Давай покончим с этим деревом, а?
Глава 4
Телефон звонит и звонит – где он? Что касается коллег по работе, то Джона – самый близкий мне человек, но эта привилегия также сопряжена со своими проблемами. Джона всегда делает то, что лучше для Джоны. Он с такой же вероятностью бросит меня под автобус, как поменяет смену или соврет ради меня в случае крайней необходимости, подобной той, с которой я сейчас столкнулась. Но у меня нет особого выбора, поэтому я продолжаю мчаться по городу и прошу его ответить на звонок мобильного.
– …ло?
– Джона, наконец-то, я опаздываю! Прикрой меня с Магдой, пожалуйста! – Я мчусь по обледенелой лондонской улице, мои бархатные тапочки с оленями не справляются с лужами. Тапочки – часть нашей униформы, но обычно я не надеваю их, идя на работу, именно по этой причине! В своем безумном состоянии этим утром я не смогла найти кроссовки, а вся остальная моя обувь слишком модная для дневных улиц Лондона. Увы, у меня нет времени ходить на цыпочках по многочисленным лужам с грязной водой, поэтому я, задыхаясь, пробираюсь сквозь них. Я продрогла до костей. – Скажи ей, что я… Я на складе, разбираю поломки.
– Кто это? – лениво растягивает он слова.
Намекни мне на закатывание глаз.
– Очень забавно. Это Флора, и ты это знаешь!
– Опять опаздываешь, а, Флора? – Он растягивает каждый слог, как будто я не нахожусь в эпицентре потенциальной катастрофы, угрожающей работе. Почему все, что я пробую, оборачивается против меня?
– Это не моя вина! У меня была проблема в гардеробе, маленький красный носик Рудольфа…
– Проблема в гардеробе? Так вот как вы это называете в наши дни? Этот парень тебе не подходит, дорогая. – Он смеется своим бесящим хихиканьем – я не могу понять, почему я пыталась привлечь Джону на свою сторону. Он действительно склонен радоваться несчастьям других людей и извлекать из них пользу.
Я нажимаю на сигнал светофора, говоря:
– Давай, давай, – и сожалею о том, что так долго не загорается зеленый. У меня не хватает духу сказать Джоне, что Люк пошел по пути всех моих прошлых бойфрендов. Юг. Мы даже не добрались до официальной стадии Facebook! – Слушай, просто скажи Магде, что я на заднем дворе, разбираю… все вещи, которые нужно… разобрать, хорошо?
– Я не знаю, Флора. Правила есть правила. К тому же она просто посмотрит на тебя на записях с камер видеонаблюдения. Подожди, у меня клиент. – Сигнал светофора на перекрестке наконец загорается зеленым, так что я изо всех сил шаркаю в своих промокших тапочках и стараюсь не думать о том, что Магда меня поймает.
Честно говоря, я снова опоздала, потому что вдохновение пришло после того, как мы украсили квартиру, поэтому я засиделась до рассвета, планируя рождественскую феерию, которую намерена представить Магде сегодня позже. Я немного нервничаю по этому поводу, потому что для человека, владеющего рождественским магазином, она определенно не такая уж радостная. Однако Магдой движут продажи, так что, если я правильно подам идею, я, возможно, смогу убедить ее. Для меня это не столько работа, сколько то, на чем я надеюсь сделать карьеру, хотя я все еще считаюсь новенькой, пробыв здесь три месяца. Рабочий день длинный, а вознаграждение не слишком высокое, но для меня это не имеет значения. Важно то, что я наконец-то нашла работу, которая мне подходит, ту, которая доставляет мне удовольствие большую часть времени.
Я узнала об этой вакансии от подруги, которая замолвила за меня словечко перед Магдой. Не то чтобы Магду действительно волновало, что кто-то думает. Я уверена, что это она придумала лицо отдыхающей сучки, у нее это чертовски хорошо получается, но я не принимаю это близко к сердцу. Мы не можем все быть веселыми и сообразительными. У меня все еще немного опухшие глаза после расставания и ошеломляющей новости о том, что Ливви улетает в Лос-Анджелес. Единственное, что у меня осталось, – моя работа, поэтому я хочу убедиться, что Магда знает, насколько я увлечена. И я как идиотка забыла завести свой чертов будильник этим утром после того, как засиделась допоздна, пытаясь сделать свою презентацию блестящей.
У нас в магазине много витрин, но ничего впечатляющего, ничего такого, о чем можно было бы написать в прессе. Моя мечта – построить страну чудес для детей, чтобы они действительно поверили в волшебство Рождества! И если Магда считает, что все это способствует росту продаж, так тому и быть. Но для меня все дело в том, чтобы создать сказочные воспоминания для молодых и старых.
Я заворачиваю за угол, и в поле зрения появляется рождественский магазин Deck the Halls. Я почти чувствую вкус свободы! Ну, не свобода, скорее плен, но в самом лучшем из возможных мест. Рождественский магазин, наполненный всеми мыслимыми безделушками для праздничного сезона – от простых елочных игрушек до импортных сверкающих золотых саней и всего, что между ними. Здесь есть подходящая праздничная одежда для семейных селфи, рождественские постельные принадлежности и практически любой электронный Санта, которого вы только можете себе представить.
– Она здесь! – шипит Иона.
– Я тоже! – Я заканчиваю разговор, снимаю куртку и шарф и заглядываю внутрь двойных дверей. Магды нигде не видно, поэтому я бросаю свою промокшую одежду под стол, чтобы забрать позже. Я провожу рукой по волосам, надеясь скрыть, насколько они мокрые, и извиняюсь, пробираясь мимо посетителей в комнату для персонала. Я уверена, что мои пальцы на ногах уже сморщились, как чернослив. Мне нужно оценить ущерб, нанесенный моим тапочкам. Я надеюсь, что они переживут этот день, но мне не нравятся мои шансы из-за хлюпающих звуков, которые они издают.
Выстрел – я замечаю Магду с ее надменным видом. Она похожа на Терминатора, сканирующего лица, словно робот, без сомнения выискивая мое. Я бросаюсь за рождественскую елку прежде, чем она замечает меня. Мне нужно разгрузить свою сумочку, чтобы она не знала, что я только что вошла.
Я хочу, чтобы у Магды была презумпция невиновности, и верю, что в глубине души она хороший человек со своим любимым, но пока, похоже, это не так. Как будто ей доставляет удовольствие мучить своих сотрудников до тех пор, пока они не уволятся, или она может уволить их за какой-нибудь незначительный проступок. Страшно, насколько сильно ей это, похоже, нравится. Часть меня задается вопросом, не слишком ли много людей поступили с ней неправильно, поэтому она всегда настороже. Всегда готова к прыжку. Я надеюсь показать ей, что не все сотрудники одинаковы, и что, как только она увидит, что я трачу много времени и усилий без оплаты после работы, она смягчится по отношению ко мне. Моя цель – пройти путь от кассира до ответственного по залу и медленно продвигаться вверх по служебной лестнице до покупателя акций! Все, что мне нужно помнить – то, что надо держать голову опущенной, а рот закрытым: я потеряла слишком много рабочих мест, выбалтывая то, что на самом деле думаю.
Когда я выглядываю из-за рождественской елки, кто-то хлопает меня по плечу, и, клянусь, моя душа покидает тело.
– Что ты делаешь? – Джона говорит достаточно громко, чтобы привлечь внимание покупателей.
– Тише, я прячусь от Магды! Я протягиваю ему свою сумочку и настойчиво шепчу: – Положи это в мой шкафчик! – Он берет ее у меня из рук и поднимает вверх, как будто это оскорбительно для него.
– Что я получу за то, что сделаю это? – Он вкрадчиво приподнимает бровь. Я неохотно признаю, что Джона – хороший друг в том, что касается коллег по работе, но он один из тех людей, которые всегда чего-то ожидают. Я не могу сосчитать, сколько раз я подменяла его в обмен на то, что он держал в секрете совершенную мной глупость. – Ты весь сегодняшний день занимаешься мусорными баками и туалетами, и… – Он постукивает себя по подбородку не потому, что размышляет, а потому, что Джоне нравится вытягивать свои взятки.
Я прячу улыбку.
– Я не буду сегодня убирать мусорные баки или что-то еще, раз уж твоя очередь.
– Ты хочешь оставить сумочку в шкафчике или нет? – Он накручивает ремешок на указательный палец.
– Ты сделаешь это, или я расскажу Магде о вечере вторника. – Я приподнимаю бровь.
Он задыхается.
– Откуда ты об этом знаешь?
Гейм, сет, матч!
– Знаешь, ты не единственный, у кого здесь есть шпионы. – Я копирую его тактику отвода глаз, но, вероятно, это больше похоже на то, что мне что-то попало в глаз.
Спустя целую вечность он говорит:
– Хорошо сыграно, Флора, хорошо сыграно. – Он поворачивается на каблуках, прежде чем перекинуть мою сумку через плечо, словно он модель с подиума, гордо шествующая по нему.
У меня нет шпионов, но ему не обязательно это знать. Джона так и делает, и он использует их, чтобы уйти с работы с помощью одних лишь манипуляций. В прошлый вторник вечером я забыла ключи от дома, что для меня обычное дело, и, вернувшись в магазин за пятнадцать минут до закрытия, обнаружила, что он наглухо заперт. Преступление, за которое можно уволиться. Я знаю, что у него было свидание с симпатичным парнем из бара в Ковент-Гарденс, но все же… Правила есть правила.
В восторге от того, что я одурачила самого мастера-манипулятора, я поправляю свой наряд от Рудольфа, хватаю с вешалки вторую пару тапочек с оленями и приступаю к работе. Рождественский магазин Deck the Halls для кого-то может быть просто рождественским магазином, но для меня он олицетворяет гораздо большее. Это место, где люди могут найти убежище, вспомнить приятные моменты прошедшего Рождества, прогуливаясь по магазину. Для детей это место, где воплощаются мечты. Я обожаю видеть, как загораются их глаза, как будто они открыли для себя Нарнию. И мне нравится наблюдать, как семьи приходят и планируют свой рождественский декор, вплоть до цвета салфеток.
От покупателей исходит почти осязаемое веселье, и такого рода возбуждение заразительно. Я уже видела, как дружба завязывается из-за того, что незнакомые люди делятся своими рождественскими традициями. Я наблюдала, как самую последнюю дорогую игрушку в городе одновременно купили две мамы, которые затем сыграли в «камень, ножницы, бумагу», чтобы определить, кому достанется заветная игрушка. Конечно, это не только блеск и приятные вести, здесь тоже много драматичного, но я предпочитаю не зацикливаться на этих моментах.
Ливви говорит, что я рождественская трагедия. И я с гордостью ношу этот титул. Это время года, когда люди останавливаются и думают о других. От любовно продуманных подарков до тщательного планирования рождественского застолья, которое они разделят за столом. Или даже что-то такое простое, как отправка рождественской открытки. Для меня все дело в мелких деталях.
Для тех, кто празднует Рождество, Хануку или любое другое сезонное событие в это время года, мир как будто замирает на этот бесконечно малый промежуток времени – улыбки становятся шире, надежда переполняет, а радость можно найти в самых простых вещах, таких как прослушивание рождественских гимнов или щелчки хлопушек и ношение бумажной короны. Это очаровательное время года, и работа в рождественском магазине только добавляет веселья.
Сегодня покупатели суетятся, разматывая шарфы, и широко раскрывают глаза, разглядывая нашу рождественскую выставку у входа: воссоздание лапландской деревни Санты с крошечными домиками, искусственным снегом и сверкающими рождественскими елками. Я умоляла Магду позволить мне попытаться воссоздать северное сияние, но она отказалась, сказав, что хочет, чтобы покупатели смотрели не вверх, а вниз, туда, где находится товар. Это было бы чудесно, розовые и зеленые завитки на потолке, привлекающие клиентов из Лондона и перевозящие их в Лапландию, но, эй, ты не можешь выиграть каждую битву… Я был одержима Лапландией с тех пор, как себя помню. В конце концов, это настоящий дом Деда Мороза! Однажды я доберусь туда, но пока все возвращается к работе.
Подпевая рождественским песням, я поправляю несколько упавших украшений, слежу за тем, чтобы щелкунчики стояли ровно, и направляюсь к прилавку, чтобы помочь обслужить очередь, которая петляет вокруг пряничного домика. Прежде чем добираюсь туда, я вижу маленькую девочку лет семи-восьми, нижняя губа которой дрожит, когда она баюкает красную елочную игрушку.
Нет ничего хуже слез во время праздничного сезона. Возможно, ее подавляют шум и толпа, проталкивающаяся мимо ее крошечной фигурки.
Ну, не в мое дежурство. Я опускаюсь на колени, чтобы быть на уровне ее глаз, и дарю ей свою самую жизнерадостную улыбку.
– Ты в порядке, милая? Здесь немного оживленно, потому что Рождество приближается с каждым днем.
Кажется, с тех пор, как наступил ноябрь, магазин превратился из тихого в хаотичный всего за несколько дней.
Большие голубые глаза маленькой девочки блестят от слез, когда она едва заметно кивает мне. Где ее родители? Я оглядываюсь по сторонам, но не вижу поблизости никого, кто выглядел бы соответствующим образом.
– Мама или папа здесь, с тобой?
– Папа снаружи, разговаривает по телефону.
Она отводит взгляд.
– О, ты покупаешь сюрприз для мамы?
При упоминании о матери по лицу маленькой девочки текут слезы. Ах, милая. В чем же тут дело?
Она шмыгает носом.
– Я хотела подарить ей эту елочную игрушку с ее именем, но у меня есть только пять фунтов.
Я смотрю на дисплей и вижу, что персонализация обойдется еще в три фунта.
– Возможно, когда папа положит трубку…
Она обрывает меня.
– Он сказал «нет». Он говорит, что легче не говорить об этом, иначе ему становится слишком грустно. Бабушка сказала, что у мамы был рак, и теперь она с ангелами. – Еще больше слез стекает по ее ангельским щекам, и я совершенно теряю дар речи. – Это будет наше первое Рождество без мамы. Я хочу повесить это на переднюю часть елки, чтобы знать, что она все еще с нами.
Я действительно слышу, как мое сердце разрывается от горя из-за маленькой девочки. Ей нужна эта игрушка – тут двух мнений быть не может.
– Почему бы мне не сделать его индивидуальным, компенсировать разницу в три фунта, и это могло бы стать моим рождественским подарком тебе?
Ее маленькое личико светится радостью.
– Правда?
– Это было бы для меня удовольствием. Ты хочешь, чтобы я написала «Мама» или…
Она качает головой.
– Ее звали Грейс.
– Мне нравится это имя! «Удивительная грация» – одна из моих любимых колядок.
Она улыбается, и ее покрасневшие глаза загораются.
– Это тоже была мамина любимая! Ты можешь написать на нем «Удивительная Грация» для нее?
– Уверена, что смогу.
Я приступаю к работе, убеждаюсь, что это идеально подходит для моей юной покупательницы, а затем проскакиваю очередь и веду ее к передней части прилавка. «Встречаюсь с VIP-клиентом», – говорю я, пытаясь сделать момент особенным. Я заворачиваю изящную безделушку в папиросную бумагу и кладу в красивую подарочную коробку, прежде чем перевязать все это толстой красной лентой. Я не должна использовать подарочные коробки класса люкс для покупок стоимостью менее ста фунтов, но эта распродажа дает такую возможность. Я представляю, как маленькая девочка каждый год устраивает церемонию открытия подарочной коробки, разворачивает драгоценный подарок на память и тихо беседует со своей мамой, пока вешает его в центр рождественской елки.
Маленькая девочка протягивает мятую пятифунтовую банкноту, и я кладу ее в кассу вместе с несколькими монетами из кармана Рудольфа, чтобы восполнить недостачу. Мне также нужно заплатить за сменные тапочки, но с этим придется подождать, пока я не доберусь до своей сумочки. От ее широкой неуверенной улыбки у меня замирает сердце, и я мысленно молюсь ее маме, удивительной Грейс.
– Ты приходи навестить меня в следующем году, и мы сделаем что-нибудь для тебя и твоего папы тоже, хорошо?
– Я так и сделаю. Большое вам спасибо! – Она посылает мне воздушные поцелуи через прилавок, забыв о слезах, затем срывается с места и бежит так, словно все ее рождественские праздники наступили одновременно.
– Хорошо, кто был следующим? – говорю я, чувствуя радость Рождества глубоко в своей душе. Следующая покупательница отводит глаза и незаметно указывает мне за спину. В воздухе отчетливо чувствуется холод, что может означать только одно: Магда!
Нацепив улыбку щелкунчика, я поворачиваюсь и молю все святое, чтобы она не увидела мою последнюю сделку.
– О, Магда, я не заметила, как ты… э-э-э… стояла у меня на лодыжках. Тесновато, не так ли? – Она превращает дыхание в затылок в вид искусства. Я пытаюсь отодвинуться на дюйм в сторону, чтобы увеличить расстояние между нами.
Взгляд Магды такой острый, что им можно было бы раскалывать каштаны, и направлен он прямо на меня. Это не сулит ничего хорошего.
– Что-то не так? – Ее лицо стало красным, как леденец, и слегка дрожит, как будто она держит себя в руках, но вот-вот взорвется.
Может быть, у нее сейчас какой-то момент, прилив сил, кризис среднего возраста? Возможно, это не имеет ко мне никакого отношения.
Она берет один из моих рогов Рудольфа и притягивает меня к себе. В некотором смысле это довольно жестоко, и я собираюсь сказать ей об этом, когда она спрашивает:
– Ты только что запускала руки в кассу? – Ее голос прямо-таки ядовитый.
Посетители застывают на месте, словно затаив дыхание. Я спешу успокоить их с легким смешком, как будто мой босс каждый день дергает меня за рога, и это просто наш способ общения.
– Ну, конечно, у меня были руки в кассе. Я кассир! – Я бросаю на толпу взгляд «Вы слышите эту чушь?».
Она качает головой.
– Я не это имела в виду.
– Хорошо, что ты имела в виду? – Я откидываю голову назад в надежде выбить рог из ее кулака. Я тяну и тяну, пока он наконец не поддается, и моя шея не откидывается назад. Елки-палки.
– У этой девочки не было достаточно денег, не так ли?
