скачать книгу бесплатно
Я тоже помню Архангел. Именно там все и пошло наперекосяк. Просто мы тогда еще этого не знали.
Мы пропустили первое стартовое окно, когда таможенники обнаружили противоречие в нашей грузовой накладной. Не очень серьезное нарушение, но прошло немало времени, прежде чем они сообразили, что ошиблись сами. А когда поняли, мы уже знали: предстоит ждать на планете еще восемь часов, пока диспетчерская отправит целый флот сухогрузов.
Я сообщил новость Сюзи и Рэю. Сюзи восприняла ее весьма положительно – или настолько положительно, насколько она всегда воспринимала подобные новости. Я предложил ей использовать вынужденную задержку с толком: отправиться в порт и посмотреть, есть ли там новые синтаксические «довески». Нечто такое, что сэкономило бы нам день-другой обратного пути.
– Лицензионные? – уточнила она.
– Мне все равно.
– А как насчет Рэя? – спросила Сюзи. – Он так и будет здесь сидеть и чаек попивать, пока я отрабатываю жалованье?
Я улыбнулся. Эта парочка вечно цапается между собой, балансируя на грани любви и ненависти.
– Нет, Рэй тоже может сделать кое-что полезное. Например, проверить ку-плоскости.
– Они в полном порядке, – возразил Рэй.
Я стянул потрепанную кепку с эмблемой «Ашанти индастриал», почесал лысину на макушке и повернулся к механику:
– Правильно. Тогда тебе не потребуется много времени на их проверку.
– Как скажете, кэп.
В Рэе мне нравится то, что он легко смиряется, когда проигрывает спор.
Он взял комплект инструментов и пошел осматривать плоскости. Я проследил, как он поднимается по лесенке на кран-балку с инструментами на поясе. Сюзи надела маску, длинный черный плащ и растаяла в окутывающем порт влажном тумане. Стук ее каблуков доносился еще долго после того, как она скрылась из виду.
Я вышел из «Синего гуся» и зашагал в противоположном направлении. Надо мной из тумана один за другим выныривали сухогрузы. Слышно их было задолго до появления – сквозь висящие над портом желтые облака пробивались скорбные низкие стоны, похожие на перекличку китов. Когда корабли снижались, показывались темные корпуса, покрытые струпьями и шрамами угловатых выступов синтаксических узоров, со втянутыми перед посадкой кран-балками и ку-плоскостями, с выпущенными шасси, напоминающими когти. Сухогрузы замирали над указанными диспетчером посадочными колодцами и опускались в них под вой реактивных струй. Захваты доковых фиксаторов сразу же стискивали их корпуса скелетными пальцами. Из загонов, медленно переставляя ноги, выбредали динозавры-носильщики – кто-то из них работал самостоятельно, а другими, сидя на загривке, все еще управлял тренер. Когда выключались двигатели, наступала шокирующая тишина, а потом сквозь облака шел на посадку очередной сухогруз.
Мне всегда нравилось смотреть, как прибывают и уходят корабли, даже если они задерживают в порту мой корабль. Я не умел читать синтаксис, но знал: эти сухогрузы прилетели сюда от самого Разлома. Дальше Разлома в созвездии Орла не забирался никто. При средних тоннельных скоростях от центра Локального Пузыря добираться до него нужно примерно год.
Этот путь я проделал только раз за всю жизнь. И, подобно добропорядочному туристу, полюбовался видом, открывающимся с внутренней стороны Разлома. На мой взгляд, я забрался достаточно далеко.
Когда в посадочном конвейере образовалась пауза, я заскочил в бар и отыскал кабинку Администрации скважин, принимающую кредиты «Ашанти». Усевшись в кабинке, записал тридцатисекундное послание для Катерины. Я сообщил ей, что мы уже возвращаемся, но застряли на Архангеле на несколько часов. Предупредил, что задержка может вызвать цепочку других нестыковок на всем нашем пути по тоннелям, в зависимости от того, как сработает АС. Судя по предыдущему опыту, восьмичасовая задержка на планете может обернуться двухдневным ожиданием перед точкой подъема. И попросил не волноваться, если опоздаю на пару дней.
Из кабинки я увидел бредущего мимо диплодока с пристегнутым между ногами грузовым контейнером.
Я сказал Катерине, что люблю ее и с нетерпением жду встречи.
Возвращаясь на борт «Синего гуся», я думал о мчащемся домой послании. Его прогнали со скоростью света по местной системе связи, затем скопировали в буфер памяти очередного уходящего корабля. Вполне вероятно, что этот конкретный корабль не направляется к Барранквилле или куда-нибудь поблизости от нее. АС будет перебрасывать сообщение с борта на борт, пока оно наконец не достигнет пункта назначения. Я могу даже оказаться на Барранквилле раньше его, но на моей памяти такое случилось лишь однажды. Система работает вполне надежно.
Посмотрев вверх, я увидел, что в просвет между сухогрузами вклинился белый пассажирский лайнер. Я приподнял маску, чтобы разглядеть его получше, и в ноздри ударила смесь озона, топлива и динозаврового навоза. Да, я точно на Архангеле. Такой букет запахов не встретишь больше нигде внутри Пузыря. Там четыреста планет, на каждой до десятка портов, и ни в одном не воняет так, как здесь.
– Том!
Я обернулся и увидел стоящего возле дока Рэя.
– Ты уже закончил осмотр плоскостей? – спросил я.
Рэй покачал головой:
– Как раз об этом я и хотел поговорить. Они оказались слегка не выровнены… а раз нам предстояло задержаться на восемь часов… я решил запустить полную перекалибровку.
Я кивнул:
– Поэтому я и попросил их проверить. Так в чем проблема?
– Проблема такова: нам только что открыли стартовое окно. Из диспетчерской передали: мы можем взлетать через тридцать минут.
Я пожал плечами:
– Значит, будем взлетать.
– Но я не закончил перекалибровку. И сейчас настройка еще хуже, чем раньше. Поэтому взлетать прямо сейчас – не очень удачная идея.
– Сам ведь знаешь, как работают диспетчеры. Пропусти два предложенных окна – и можешь проторчать здесь несколько дней.
– Никто не хочет вернуться домой так, как хочу этого я, – сказал Рэй.
– Тогда порадуйся.
– Корабль растрясет в тоннеле. Так что приятного возвращения не получится.
– А нам-то какая разница? Мы же будем спать.
– Да что тут спорить! Мы ведь не можем взлететь без Сюзи.
Я услышал приближающийся стук каблуков. Из тумана вышла Сюзи, на ходу стягивая маску:
– Только зря время потратила на этих портовых обезьян. Все, что они мне пытались всучить, я уже видела миллион раз.
– Ерунда, – сказал я. – Будем взлетать.
Рэй выругался. Я сделал вид, что не услышал.
В компенсаторную капсулу я всегда залезаю последним. Я никогда не забирался под крышку, не убедившись сперва, что загорелся зеленый свет. А это дает мне возможность еще раз все проверить. Каким бы хорошим ни был экипаж, всегда может что-нибудь случиться.
«Синий гусь» остановился возле маяка Администрации, отмечающего точку подъема. Перед нами в очереди стояло еще несколько кораблей вперемежку с обычной стайкой служебных корабликов Администрации. Сквозь прозрачный обтекатель я мог наблюдать, как один за другим стартуют большие суда. Разгоняясь на полной тяге, они устремлялись к ничем не примечательной точке небосвода. Кран-балки у них были широко раздвинуты, а гладкие обводы корпусов бугрились загадочными инопланетными рунами маршрутного синтаксиса. При ускорении в двадцать g создавалось впечатление, что их зашвыривает в небо гигантская невидимая рука. А через девяносто секунд уже в тысяче километров от нас в небесах расцветала бледно-зеленая вспышка.
Я обвел взглядом кабину. Ее опоясывали уменьшенные символы нашего маршрутного синтаксиса. Каждую руну этого алфавита образовывала матрица из миллионов шестиугольных пластинок. Все пластинки, снабженные моторчиками, могли выдвигаться из корпуса и втягиваться обратно.
Спросите кого-нибудь из Администрации, и он ответит, что в синтаксисе теперь полностью разобрались. Это правда, но до определенного предела. После двух столетий исследований созданные людьми машины теперь могут конструировать и интерпретировать синтаксис с низким уровнем ошибок. Если задать им желаемый пункт назначения, они наберут строку рун, которая с большой долей вероятности будет принята и обработана аппаратурой тоннеля-скважины. Более того, они почти всегда могут гарантировать, что желаемый маршрут – именно тот самый, который аппаратура скважины вам обеспечит.
Короче говоря, обычно вы попадаете туда, куда хотите.
Возьмем простой перелет из одной точки в другую – например, рейс отсюда до Хаураки. В этом случае использование автоматических генераторов синтаксиса не будет реальным недостатком. Но на длинных маршрутах, которые могут состоять из шести-семи переходов между узлами в сети скважин, машины теряют преимущество. Решение они находят, но далеко не самое оптимальное. Вот тогда в дело и вступают синтакс-штурманы. Люди вроде Сюзи способны отыскивать синтаксические решения интуитивно. Они эти руны буквально во сне видят. И при взгляде на неудачно скомпонованную строку воспринимают ее корявость, как зубную боль. Она их оскорбляет.
Хороший синтакс-штурман способен сократить путь на несколько дней. А для компании вроде «Ашанти индастриал» такая разница может оказаться весьма значительной.
Но я не был синтакс-штурманом. Я еще мог заметить, когда что-то неладное случалось с пластинками, но во всем прочем у меня не оставалось выбора: я должен был верить, что Сюзи сделала свое дело правильно.
И Сюзи меня не подводила.
Я обернулся. Теперь, когда мы находились в космосе, ку-плоскости развернулись. Удерживаемые в распахнутом положении трехсотметровыми кран-балками, они напоминали половинки огромных клещей. Я убедился, что они полностью выдвинуты и зафиксированы, а все контрольные индикаторы светятся зеленым. Кран-балки относились к епархии Рэя. Он проверял выравнивание похожих на лыжи ку-плоскостей, когда я приказал ему тщательно осмотреть корабль и подготовиться к старту. Никаких видимых признаков разбалансировки я не заметил, но опять-таки, чтобы сделать наше возвращение похожим на езду по ухабам, большой разбалансировки и не требуется. Впрочем, как я уже сказал Рэю, кого это волнует? С легкой турбулентностью в тоннеле «Синий гусь» вполне справится. Его и построили так, чтобы он мог ее выдержать.
Я снова взглянул на точку подъема. Перед нами только три корабля.
Вернувшись к капсулам, я снова проверил, все ли в порядке у Рэя и Сюзи. Рэй украсил свою капсулу примерно в то же время, что и Сюзи. Ее сплошь покрывали изображения, которые Сюзи прозвала БДМ – «блаженная Дева Мария». На всех картинках БДМ изображалась в скафандре и с маленьким Иисусом (тоже в скафандре) на руках. Вокруг их шлемов художник напылил из баллончика золотые нимбы. Все это художество смотрелось дешевкой. Рэй явно поскупился, в отличие от Сюзи.
Я быстро разделся до нижнего белья, забрался в свою ничем не украшенную капсулу и закрыл крышку. Внутрь начал поступать вязкий буферный гель, и секунд через двадцать я ощутил сонливость. К тому времени, когда диспетчерская даст нам зеленый свет, я уже буду спать.
Я проделывал такое тысячи раз. Поэтому не испытывал ни страха, ни мрачных предчувствий. Лишь чуточку сожаления.
Я никогда не видел скважину. Впрочем, ее вообще очень немногие видели.
Все они описывали темный углеродистый астероид в форме бублика диаметром около двух километров. Середина у него пробурена насквозь, а внутреннюю сторону кольца покрывает аппаратура ку-материи – это и есть скважина. По словам очевидцев, эта аппаратура все время подергивается, напоминая тикающие внутренности очень сложных часов. Однако контрольные системы Администрации скважин не засекают вообще никакого движения.
Это технология чужаков, неведомых инопланетян. Мы понятия не имеем, как она работает и кто все это сделал. А если поразмыслить, то, наверное, действительно хорошо, что у нас нет возможности это увидеть.
Вполне достаточно заснуть, а затем проснуться и узнать, что ты уже где-то в другом месте.
– Попробуй иной подход, – говорит Грета. – На этот раз скажи ей правду. Может, она воспримет ее легче, чем ты думаешь.
– Да ведь невозможно сказать ей правду.
Грета прислоняется бедром к стене, одна рука все еще в кармане.
– Тогда скажи хотя бы половину правды.
Мы отключаем капсулу и вытаскиваем из нее Сюзи.
– Где мы? – спрашивает она меня. Потом – Грету: – А ты кто?
Уж не пробились ли из ее кратковременной памяти обрывки последнего разговора?
– Грета здесь работает.
– Здесь? А здесь – это где?
Я вспоминаю то, что говорила мне Грета:
– Мы на станции в секторе Шедар.
– Но мы летели не туда, Том.
Я киваю:
– Это так. Произошла ошибка. Сбой в маршруте.
Сюзи уже трясет головой:
– Руны были в полном…
– Знаю. Ты ни в чем не виновата.
Помогаю ей надеть комбинезон. Она все еще дрожит – мускулы реагируют на движения после столь долгого пребывания в капсуле.
– Синтаксис был хороший.
– Тогда что?
– Ошибку совершила система, а не ты.
– Сектор Шедар… Это выбило бы нас из графика дней на десять, правильно?
Я пытаюсь вспомнить, что было сказано Гретой в первый раз. Мне полагается знать все это наизусть, но специалист по маршрутам у нас на корабле не я, а Сюзи.
– Вроде правильно, – соглашаюсь я.
Но Сюзи качает головой:
– Тогда мы не в секторе Шедар.
Я пытаюсь изобразить приятное удивление:
– Почему?
– Я провела в капсуле намного дольше, чем десять дней, Том. Я это знаю. Потому что чувствую каждой косточкой. Так где мы на самом деле?
Я поворачиваюсь к Грете. Поверить не могу, что все повторяется.
– Заканчивай, – говорю я.
Грета делает шаг к Сюзи.
Знакомо вам это клише: «Едва проснувшись, я понял: что-то не так»? Наверняка вы слышали эту фразу тысячу раз в тысяче баров по всему Пузырю, где парни из экипажей обмениваются байками, потягивая слабенькое пиво за счет компании. Проблема лишь в том, что иногда все оборачивается именно так. Проведя какое-то время в капсуле, я никогда не ощущал себя хорошо. Но до такой степени паршиво мне было всего один раз – после полета к границе Пузыря.
Размышляя над этим, но зная, что ничего не смогу сделать, пока не выберусь из капсулы, я добрых полчаса мучительно освобождался от всех соединений. Ощущение было такое, словно каждый мускул моего тела пропустили через мясорубку, а потом провернули фарш назад. К сожалению, ощущение неправильности происходящего не исчезло и потом, когда я откинул крышку капсулы. В «Синем гусе» было слишком тихо. После броска через скважину нам полагалось отойти в сторону от последнего на маршруте выходного отверстия. Но я не слышал далекого успокаивающего рокота термоядерных двигателей. А это означало, что мы в невесомости.
Хреново.
Я выплыл из капсулы, ухватился за рукоятку и развернулся, чтобы осмотреть две другие капсулы. С колпака той, где находился Рэй, на меня уставился сияющий лик самой большой из БДМ. Все индикаторы жизнедеятельности на панели светились зеленым. Рэй по-прежнему пребывал без сознания, но в полном здравии. Такая же картина с Сюзи. Получается, что некая автоматическая система решила разбудить только меня.
Через несколько минут я вернулся в тот же наблюдательный купол, откуда проверял корабль перед броском через скважину. Сунув голову в прозрачный купол, я огляделся.
Мы куда-то прибыли. «Синий гусь» находился в огромном парковочном ангаре в форме вытянутого цилиндра шестиугольного сечения. Гравитации здесь не было. На стенах размещались обслуживающие машины и механизмы – приземистые модули, змеящиеся заправочные шланги, сложенные рамы свободных посадочных причалов. Куда бы я ни взглянул, повсюду на причалах располагались другие корабли. Всех мыслимых конструкций и классов, с любой возможной формой корпуса, допускающей переход через скважину. Всю эту сцену заливал теплый золотистый свет прожекторов. Время от времени ангар освещали трепетные фиолетовые вспышки электросварки.
Это был ремонтный цех.
