скачать книгу бесплатно
– Скади, ответьте нам, что происходит? Почему вы требуете его присутствия в совете именно сейчас, хотя совет многие годы прекрасно обходился без Клавэйна?
– Что вы имеете в виду под «именно сейчас»?
– Я имею в виду причину вашего требования. Что-то делается втайне от нас, я прав?
Гребень Скади полыхнул фиолетовым. Она стиснула челюсти, отступила, выгнув спину – будто загнанная в угол кошка. А Ремонтуар продолжал давить:
– Сперва мы ни с того ни с сего возобновляем строительство субсветовиков. Причем целый век мы не строили корабли по причинам столь секретным, что даже Узкому совету узнать о них не позволили. Затем явился на свет корабль – прототип нового флота, набитый под завязку машинами непонятного происхождения и назначения – опять же настолько секретными, что Высшему совету не позволено знать о них. Эскадра подобных кораблей строится в комете неподалеку отсюда, но опять же это все, что нам изволили сообщить. Уверен, Внутреннему святилищу следует дать нам дополнительные сведения.
– Ремонтуар, будь осторожен.
– Отчего же? Невинными рассуждениями я подвергаю себя смертельному риску?
Встал сочленитель с гребнем на черепе, немного похожим на гребень Скади. Этого члена совета Ремонтуар хорошо знал и был уверен: он не принадлежит к святилищу.
– Ремонтуар прав. За нашей спиной происходит нечто значительное, и дело Клавэйна – лишь часть этого. Прекращение строительства субсветовиков, странные обстоятельства возвращения Галианы, новые корабли, тревожные слухи об «адском» оружии. Нынешняя война – пустяк, не более чем маскировка для всей этой активности, о чем Внутреннему святилищу прекрасно известно. Может быть, истинная картина событий слишком некрасива для того, чтобы мы, простые члены Узкого совета, смогли ее понять и принять? Если так, то мне, как и Ремонтуару, не остается ничего, кроме предположений и рассуждений. И знаете, куда эти рассуждения приводят?
Сочленитель пристально посмотрел на Скади:
– Есть еще один странный слух, касающийся так называемого «Пролога». Уверен, не нужно напоминать вам, что это название Галиана дала финальной серии своих экспериментов на Марсе – и поклялась никогда их не повторять.
Ремонтуар заметил – а может, лишь показалось, – как на гребне Скади при упоминании «Пролога» сменились оттенки.
– При чем здесь «Пролог»? – спросил Ремонтуар.
Сочленитель перевел взгляд на него:
– Не знаю в точности, но могу предположить с немалой уверенностью: Галиана не хотела повторения экспериментов. Результаты оказались неимоверно полезными, но и страшными. Слишком страшными. Но когда Галиана в глубоком космосе, кто помешает Внутреннему святилищу повторить «Пролог»? И Галиане об этом сообщать вовсе не обязательно.
Слово «Пролог» Ремонтуар определенно уже слышал. Но если оно и в самом деле относилось к марсианским экспериментам… Это же четыре века назад! Потребуется весьма деликатная мнемоническая археология, чтобы пробиться сквозь слои памяти, – очень трудная работа, поскольку предмет раскопок окружает тайна.
Он решил, что проще спросить: «Что такое „Пролог“?»
– Ремонтуар, я отвечу на этот вопрос.
Звук обычного человеческого голоса, разнесшийся над тишиной зала, показался шокирующим: резким, неприятным.
Ремонтуар проследил, откуда донесся голос, – и обнаружил его хозяйку сидящей близ входа. Должно быть, Фелка явилась уже после начала заседания.
Скади впечатала в разумы собравшихся яростную мысль: «Кто ее позвал?!»
– Я, – ответил Ремонтуар добродушно и, ради Фелки, вслух. – Предположил, что вы не удосужитесь ее пригласить. А поскольку тема заседания – Клавэйн, присутствие Фелки я счел в высшей степени уместным.
– Именно так, – подтвердила Фелка.
Ремонтуар заметил движение в ее руке. Присмотрелся: Фелка принесла на заседание Узкого совета живую мышь.
– Скади, я не права? – осведомилась Фелка.
– Нет нужды разговаривать вслух. – Скади фыркнула. – Это слишком долго. Фелка способна слышать мысли не хуже любого из нас.
– Но если вы услышите мои мысли, вполне вероятно, все сойдете с ума, – улыбнулась Фелка.
От ее улыбки у Ремонтуара холодок пошел по коже. А ведь Фелка, похоже, права.
– Уж лучше не рисковать…
Фелка глянула на свою руку, где мышь гонялась за собственным хвостом.
– У вас нет права быть здесь!
– Есть, Скади. Иначе как бы прошла в зал? Меня бы не пропустила автоматика. И не будь я членом Узкого совета, едва ли могла бы знать о «Прологе».
Сочленитель, впервые упомянувший это название, заговорил вслух. Его высокий голос дрожал.
– Скади, значит, мои предположения верны?
– Не обращайте на нее внимания. Ей ничего не известно о программе.
– Значит, я могу разглашать что угодно? Это все равно не будет правдой? Хорошо, слушайте. Ремонтуар, «Пролог» – это эксперимент по неклассическому коррелированию сознания и квантового объекта. Думаю, вы должны помнить о том, как он проводился на Марсе. Результат далеко превзошел ожидания Галианы. Она свернула программу, испугавшись того, что обнаружила. На том дело и должно было закончиться. Но ведь не закончилось, правда?
Фелка посмотрела на Скади:
– Век назад эксперименты возобновились. Здесь. Именно сведения, полученные через «Пролог», побудили нас прекратить строительство кораблей.
– Мы получили послание через «Пролог»? – удивился Ремонтуар.
– Послание из будущего, – пояснила Фелка, словно растолковывая само собой разумеющееся.
– Вы шутите!
– Я совершенно серьезна. Кому знать, как не мне, – я принимала участие в экспериментах.
Мысли Скади разлетелись по комнате, будто холодные лезвия:
– Мы собрались, чтобы обсуждать Клавэйна, а не «Пролог»!
В лице Фелки не дрогнул ни единый мускул. Ремонтуар подумал, что она – единственная из собравшихся, кого не смогла подавить либо запугать Скади. В сознании Фелки уже жили страхи, каких Скади и не представить.
– Но ведь нельзя обсуждать одно, не затрагивая другое. Эксперименты продолжились, не правда ли? И они имеют прямое отношение к происходящему сейчас. Внутреннее святилище узнало нечто такое, к чему предпочитает нас не подпускать.
Скади заиграла желваками:
– Внутреннее святилище распознало приближающийся кризис.
– Что за кризис? – спросила Фелка.
– Наитяжелейшего рода.
Фелка кивнула понимающе, отодвинула спавшую на глаза тонкую черную прядь:
– И какова же роль Клавэйна во всем этом?
Мучительное замешательство Скади ощущалось почти физически. Мысли прибывали разрозненные, оборванные, будто, едва оформив их, она дожидалась подсказки от неслышного для остальных советчика.
– Клавэйн… может помочь… Он нужен… Кризис будет облегчен… если он поможет.
– И какой же помощи вы от него хотите? – не отставала Фелка.
На лбу Скади дернулась жилка. По гребню бежали друг за другом цветные волны, сталкивались, мерцали – словно краски на стрекозиных крыльях.
– Когда-то мы потеряли нечто очень ценное. И сейчас узнали, где оно. Клавэйн поможет нам его вернуть.
– Это «ценное», случаем, не оружие? – осведомилась Фелка.
Инквизитор попрощалась с водителем, подвезшим до Зольнхофена. Пока ехала, проспала пять-шесть часов, предоставив водителю прекрасную возможность покопаться в вещах, а то и выкинуть пассажирку в глухомани. Но все осталось нетронутым, включая пистолет. Водитель даже оставил вырезку про Торна.
Убогостью и нищетой Зольнхофен вполне оправдал ожидания. По его центру Виллемье блуждала всего несколько минут. Затем обнаружила «культурный центр» поселения – унылый пятачок, окруженный двумя неописуемо жалкими ночлежками для приезжих, парой невзрачных административных зданий и разномастными кабаками. За «центром» возвышались громоздкие ангары ремонтных мастерских – причина существования Зольнхофена. Дальше к северу огромные терраформирующие машины превращали атмосферу Ресургема в газовую смесь, пригодную для человеческого дыхания. Несколько десятилетий они работали безукоризненно, но теперь, обветшав, легли тяжким бременем на неповоротливую централизованную экономику Ресургема. Городки, подобные Зольнхофену, кое-как добывали средства к существованию, обслуживая и ремонтируя терраформирующие машины. Работа эта была тяжелой и очень ответственной, требовала весьма специфических человеческих свойств – и определенной породы людей, этими свойствами обладающих.
Об этом инквизитор вспомнила, войдя в гостиницу. Ожидала, что хотя бы с утра пораньше здесь будет тихо, но, едва ступив за дверь, обнаружила пиршество в полном разгаре. Гремела музыка, вокруг дико орали и хохотали. Виллемье вспомнила буйное веселье в казармах на Окраине Неба. Несколько гуляк уже отключились, сгорбившись над кружками, словно школьники над домашним заданием. От висящей в воздухе химической вони защипало глаза. Инквизитор стиснула зубы, выругалась вполголоса. Агент номер четыре всегда выбирала самые что ни на есть отвратительные дыры. Вспомнилась первая встреча с ней, на йеллоустонской «карусели», в баре. Наверное, худшей помойки во всем космосе не найти. Оперативница четыре обладала многими талантами, но выбор приличного места для встречи в их списке не значился.
К счастью, на появление инквизитора внимания никто не обратил. Она протиснулась мимо пьяных к заменителю стойки – к пробитой в стене дыре с торчащими по краям кирпичами. Угрюмая баба выпихивала кружки с выпивкой, словно баланду в тюрьме, и хватала деньги и пустые кружки с неприличной быстротой, будто опасалась, что клиенты своруют.
– Дайте кофе, – попросила инквизитор.
– Нету кофе.
– Тогда ближайший гребаный эквивалент кофе.
– Зачем хамить-то?
– Мать вашу, говорю так, как пожелаю. В особенности если не получаю кофе. – Виллемье подалась вперед, упершись в пластиковый край стойки. – Вы дадите мне кофе, правда? Я же не полмира хочу в подарок.
– Вы что, большая шишка?
– Нет. Просто женщина, которая хочет кофе. Притом она слегка не в себе. Я по утрам жить не люблю.
На плечо легла рука. Виллемье резко повернулась, инстинктивно потянувшись за пистолетом.
– Ана, снова буянишь? – спросила подошедшая сзади женщина.
Инквизитор растерянно моргнула. С тех пор как покинула Кювье, она представляла эту сцену много раз, но все равно происходящее показалось нереальным, дешевой мелодрамой.
Триумвир Илиа Вольева кивнула барменше:
– Это моя подруга. Она хочет кофе. Принеси ей.
Баба зыркнула, нехорошо сощурившись, пробурчала неразборчивое и скрылась из виду. Чуть позже явилась вновь с чашкой жижи, каковую, судя по виду, только что нацедили из коробки передач дальнобойного грузовика.
– Ана, бери, – посоветовала Вольева, – лучше здесь не найдешь.
Инквизитор протянула за чашкой чуть подрагивающую руку и прошептала:
– Не следует меня так звать.
Вольева подвела ее к столу:
– Как не следует звать?
– Ана.
– Но это же твое имя!
– Нет, это больше не мое имя. Не на этой земле. Не в это время.
Облюбованный Вольевой столик прятался в углу, за штабелем пивных ящиков. Илиа смахнула рукавом мусор со стола, уткнула в него локти, уставилась на Ану, уложив подбородок на сцепленные пальцы.
– Ей-богу, не стоит беспокоиться о том, что тебя узнают. На меня тут посмотрели с полным безразличием, а ведь я, после Торна, самый разыскиваемый на планете человек.
Инквизитор, много лет назад носившая имя Ана Хоури, осторожно попробовала густую вязкую жижу, поданную под видом кофе.
– Да уж, Илиа, ты умеешь сбить с толку кого угодно…
Виллемье осмотрелась, сознавая, что выглядит неестественно и подозрительно.
– Тебя можно звать Илиа?
– Так я себя и называю. Но вот фамилию пока упоминать не стоит. Ни к чему лишний раз искушать судьбу.
– Конечно ни к чему. Думаю, мне следует… – Ана против воли снова оглянулась – не подслушивает ли кто тайком? Затем тихо воскликнула: – Илиа, я так рада тебя видеть! Честное слово, просто рада.
– Я тоже скучала по тебе. Подумать только, наше знакомство началось чуть ли не с попыток убить друг друга. Конечно, это дело прошлое…
– Я уже и тревожиться начала. Столько лет ты на связь не выходила…
– У меня были веские причины залечь поглубже.
– Да уж…
Несколько минут обе молчали. Инквизитор, наконец осмелившаяся думать о себе как об Ане Хоури, вспомнила причины дерзкой игры, которую вели теперь обе женщины. Игру придумали сами, поражая друг друга крепостью нервов и изобретательностью. Они прекрасно дополняли друг друга. Но ради максимально эффективной реализации плана пришлось работать поодиночке.
Хоури, не в силах более терпеть, первой нарушила молчание:
– Илиа, какие новости? Хорошие или скверные?
– Ты же знаешь мои привычки. Угадай с трех раз.
– М-да. Значит, скверные. Даже очень.
