скачать книгу бесплатно
– Да, в отпуске по рождению ребенка.
Ричард поднял голову:
– Джулия собирается возобновить учебу в сентябре, да? А ты будешь преподавать?
Габриель ощетинился:
– Это моя профессия.
Учитывая полученное утром сообщение, он вряд ли будет преподавать в следующем году в Бостонском университете. Почти наверняка не будет. Но об этом факте он не мог сообщить никому, включая Джулию.
Он присел и начал собирать детали согласно напечатанной инструкции.
– Мы рады, что вы с Рейчел смогли приехать к нам пожить. На этой неделе мы собираемся окрестить Клэр, а Рейчел хотели попросить в крестные.
– Не сомневаюсь, она будет в восторге. А я рад, что мы сможем присутствовать на крещении. – Ричард, видимо, обеспокоился, заметив, что сын явно пытается сменить тему. – Как ты вообще справляешься?
– Нормально, – нетерпеливо ответил Габриель. – С чего бы вдруг нет?
– Отцовство – большая ответственность, – мягко заметил Ричард.
Габриель сидел на корточках, глядя в ковер.
– Да. – Он выдохнул. – А как ты понял, каково быть отцом?
– Не сразу. Делал ошибки. Но Грейс – невероятная мать. У нее природный инстинкт родительства. И мне повезло самому иметь превосходных родителей. Они умерли до твоего рождения, но создали дом, где царили любовь и забота. Я пытался создать такой же вам, детям.
– У тебя получилось.
Габриель взял с пола металлическую ногу и стал вертеть ее в руках. Ричард продолжал:
– Быть родителем – обязательство. Ты обязуешься любить своих детей, что бы ни случилось. Ты обязуешься защищать их от опасностей. Ты обязуешься их обеспечивать, их учить, их наставлять. И с Божьей помощью, с массой терпения и тяжелой работы ты эти свои обещания выполнишь.
Габриель что-то промычал и положил металлическую ногу на ковер. Потянулся за мотором колыбели.
Ричард устроил Клэр так, чтобы она лежала у него на руках спиной.
– Ты тревожишься, каким ты будешь отцом?
Габриель пожал плечами.
– Ты выбрал в жены Джулию. Она чудесная женщина и идеальный для тебя партнер. Вы с ней наладите жизнь, а я всегда буду готов вам помочь. Я каждый день благодарю Бога, что у меня есть вы, дети, а еще сын Тэмми и Скотта, а теперь еще и Клэр. Как же мне повезло – быть таким молодым дедом и радоваться внукам.
Габриель отложил мотор и начал соединять две большие металлические детали. Ричард устроился в большом кожаном кресле в углу, держа на руках спящую Клэр.
Габриель взглянул на свою дочь, на надежно держащие ее руки отца.
У Ричарда на пальце все еще было обручальное кольцо. Габриелю хотелось, так хотелось сказать Ричарду, что в больнице ему снилась Грейс. Но даже через три года после смерти жены Ричард все еще носил печать горя – сеть глубоких морщин на лице и седину в волосах. Так что о явлении ему Грейс Габриель решил промолчать.
Он соединил подставки с вертикальными стойками опоры.
– Во время родов начались осложнения. Меня выставили из зала. Потом дали мне Клэр, но Джулию не показали. Я думал, что она умерла.
– Сын… – Голос Ричарда сорвался.
Габриель сунул руку в ящик с инструментами, взял отвертку, начал затягивать болты.
– Как ты справляешься? – спросил он.
Ричард нежно, чтобы не разбудить, тронул головку Клэр.
– Если коротко – справляюсь. Но прежней жизнь уже не будет. Принятие освобождает, – продолжал он. – Я понимаю, что изменилось все, и стараюсь свои взгляды изменить соответственно. Но все равно я по ней горюю. Горюю по ней, по несбывшемуся. Время идет, горе слабеет, но не исчезает никогда, а я научился с ним не бороться. Я утратил любовь всей своей жизни, и эту потерю буду ощущать всегда.
– Она иногда является ко мне во сне. Но только в нашем доме. И меня это утешает.
– Мне жаль, что я не был тогда с тобой.
Ричард посмотрел недоуменно:
– Но ты же был?
– Не совсем. – Габриель погрузился в сборку колыбели, навинчивая на ножки распорки, чтобы конструкция не шаталась. – Я тогда погряз в собственном эгоизме.
– Когда умерла Грейс, ты пришел и сел со мной на землю.
Габриель поднял брови.
– Из Библии, книга Иова, – пояснил Ричард. – Друзья Иова услышали о его страданиях и пришли навестить его.
– Друзья Иова не такие уж герои, – возразил Габриель.
Он присоединил мотор к опорам и убедился, что конструкция не опрокинется.
– Тоже верно. Но когда они увидели Иова, сидящего на земле, то пришли и сели с ним. И не говорили ни слова семь дней, потому что видели, сколь велика его скорбь. – Ричард подождал, пока Габриель посмотрит ему в глаза. – Когда умерла Грейс, ты пришел и сидел на земле со мной.
Габриель промолчал. Чувства кипели в его груди. Взяв гаечный ключ, он затянул болты, крепящие мотор к опорам.
– Я часами размышлял о своей утрате. Но часами же и вспоминал счастливые времена. И заключение, к которому я пришел, таково: лучшее, что мы можем друг для друга сделать, – это быть рядом и любить. – Ричард замолчал, наклонился и поцеловал Клэр в макушку. – Когда моя внучка капризничает, я могу ее обнять. Когда Рейчел горюет, могу ее утешить. Когда моему сыну и его жене нужна лишняя пара рук или выражение поддержки, я буду с ними. Время, любовь, поддержка – вот это самая суть того, что значит быть родителем.
Ричард улыбнулся:
– Ты входишь в новую фазу семейной жизни. Да, будут трудности. Но ими ты займешься, когда они появятся. Думай о настоящем, и пусть тревоги о будущем не портят тебе радость.
Габриель был занят перемещением конструкции с ковра на шкаф. Сел оценить свою работу.
– Отличная работа, Гарвард!
– И правда отличная. – Серые глаза Ричарда смеялись. – Ты собрал все, только колыбель не прикрепил.
Габриель в отчаянии посмотрел на собранный аппарат. Обернулся – притаившаяся колыбель лежала у него за спиной. Обеими руками он схватился за волосы:
– Бллл… лин!
– Такова отцовская доля, – усмехнулся Ричард.
Глава 6
Перед самой полночью Габриель почти бесшумными шагами обошел темный дом. Он всегда так делал перед сном.
Проверил, что все двери заперты, пошел проверять окна.
Выглянув в окно, выходящее на Фостер-плейс, он заметил медленно едущую машину. Черная, ничем не примечательная. Но на Фостер-плейс машины бывают редко, потому что здесь тупик. А имеющиеся два парковочных места доступны только для жителей.
Машина замедлила ход, проехав мимо Габриеля, доехала до тупика и еще раз проехала мимо на черепашьей скорости. Передний номер был заляпан грязью, стекла тонированы.
Габриель посмотрел вслед машине, которая свернула на соседнюю улицу, потом задернул оконную штору. И пошел проверять первый этаж.
Месяца за три до того Джулия решила украсить дом фонарями, в каждом из которых имелась свеча без пламени. Эти фонари давали теплые волны мягкого света. Расположила она их стратегически – по одному в каждой комнате, один у основания лестницы, один наверху, один рядом с детской на втором этаже и еще один – снаружи гостевой ванной. Фонари были запрограммированы включаться в сумерках и светить до утра.
Габриель минуту полюбовался приятным переливом фонарей, восхищаясь, как они сдерживают тьму. Он про себя похвалил Джулию за предусмотрительность: никто теперь не споткнется на лестнице или по дороге в детскую. Мелочь, быть может, зажечь фонарь. Но Габриелю это действие казалось все более и более значительным, когда он прикидывал, каков был бы этот вечер, если бы Джулианна не выжила в родах.
Молитва Габриеля была спонтанной, как переполнявшая его благодарность за свою семью. Как любовь Джулианны к нему.
Убедившись, что дом надежно закрыт, он поднялся по лестнице. Остановился возле детской и включил свет. Новая колыбель гордо стояла посреди комнаты, набитой подарками и детскими вещами. А над шкафом Ричард большими белыми буквами написал имя Клэр.
Габриель улыбнулся и выключил свет.
В главной спальне причудливый свет ночника рисовал розовые звезды над той половиной кровати, где спала Джулианна. Сама Джулия свернулась под одеялом калачиком. Детский манеж стоял чуть поодаль. Клэр лежала завернутая в мягкую материю в колыбели, надежно закрепленной на приподнятом полу манежа.
Габриель слегка тронул ее лоб, тихо, чтобы не разбудить.
– Папа тебя любит.
Он повернулся к спящей жене и поцеловал ее волосы. Быстро оглядел обстановку, остановив взгляд на большой репродукции картины Генри Холидея, изображавшей Данте и Беатриче, на стене напротив кровати. Снова всмотрелся в лицо Беатриче, отметив поразительное сходство своего кареглазого ангела с возлюбленной поэта.
Он перевел взгляд на большие черно-белые фотографии его самого и Джулии: их он делал с самого начала, как только они стали жить вместе. Были, конечно, и другие. У него в кабинете висели целые серии снимков, где было видно, как красиво менялось тело Джулианны на всех этапах беременности. И сотня цифровых фотографий Клэр, снятых в больнице и сохраненных на компьютере.
Но сейчас он с нежностью глядел на старую фотографию, где Джулианна грациозно изогнула шею, а его руки гладят ее длинные каштановые волосы. И на фотографию Джулии на краю ванны: изящная спина и чуть видна сбоку одна грудь.
В нем возникло желание. Желание соединения тел – то, что было невозможно в последние недели. Любовь научила его терпению, и он не будет таким эгоистом, чтобы сейчас давить на нее своими потребностями. Но профессор Эмерсон не был терпеливым человеком. И естественной склонности к целибату в его характере тоже не имелось. Чем больше думал он о жене, чем больше смотрел на ее роскошное и красивое тело, тем сильнее росло желание.
Габриель потер глаза.
Еще пара дней. До Джулии у меня бывали месяцы целомудрия, и я был женат. Еще пару дней как-нибудь переживу.
Застонав, он прошел к своей стороне кровати возле окна. Он привык спать голым, но это теперь стало недопустимым. Нахмурившись, как угнетенный, он стащил с себя футболку и отбросил ее, оставшись в одних пижамных штанах. И натянул одеяло снова.
Тут же подпрыгнул, чертыхнувшись.
Прямо у него на подушке лежал здоровенный пластиковый фламинго. Птица на него смотрела в упор с безумной ухмылкой.
Габриель выругался.
На другой стороне кровати захихикали.
Включив лампу, Габриель хмуро уставился на жену:
– Et tu, Brute?[4 - «И ты, Брут?» (лат.)]
– А что такое?
Джулия перевернулась к нему лицом, изображая, будто только что проснулась. Но серьезного лица не удержала.
Габриель скривился, взял газонную игрушку двумя пальцами и стал с отвращением рассматривать.
– Да ладно, брось! – рассмеялась Джулия. – Это же весело.
Он наморщил нос, поставил фламинго на пол. И отпихнул в сторону ногой.
– Надеюсь, ты его хоть обтерла, когда из земли вытащила.
– Уж и не помню. – Она подмигнула.
Он ощупал наволочку сверху вниз.
– Надо постельное белье сменить.
Она вновь улеглась.
– Поздно. Клянусь, я его вымыла перед тем, как положить тебе на подушку.
Габриель посмотрел на нее с сомнением. Она похлопала ладонью по простыне с его стороны.
– Смотри, все чисто и хорошо. Ложись спать, день был трудным.
Он посмотрел в ее усталое, но ожидающее лицо и поднял глаза к небу. Покачал головой.
– Ладно. Но утром я постель сменю. И все продезинфицирую.
Габриель что-то вынул из ящика ночного столика и спрятал в ладони. Не выключая свет, залез под одеяло.
– Наверняка это Рейчел тебя подговорила.
– Нет, – зевнула Джулия, – сама додумалась.
Он привлек ее к себе и поцеловал в висок.
– Люблю слышать твой смех, – сознался он. – И видеть улыбку.
