скачать книгу бесплатно
Сегодня женщина сидела в зале на затертом старом диване, и слезы текли из ее глаз. Не от счастья и не от осуждения себя. Нет, у нее был другой повод, и она с нетерпением ждала свою шестнадцатилетнюю дочь.
Вика пришла из школы и, положив школьную сумку в своей комнате, быстренько переоделась в тонкий свитер и джинсы. Зимой у них было невозможно холодно в доме. Дрова она смогла купить, но вот – уголь нет. А без него жар не держался долгое время. Девушка надеялась сделать покупку в ближайшем месяце, чтобы не окоченеть в январе, когда начнутся крещенские морозы.
Виктория прошла в кухню и достала из старенького холодильника борщ. Поставила его на плиту вместе с чайником. Кроме школьных заданий, у нее сегодня ручная стирка и перевод текстов: один по немецкому языку и два по английскому. Темнеет-то очень рано, поэтому делать нужно все быстро. Внезапно она услышала, как кто-то тихо всхлипывает в зале.
Мама? Она дома? Странно, обычно если она была дома, то либо спала после пьянки, либо веселилась под громкую музыку или смотрела телевизор. Вике было стыдно за поведение родного человека, но что она могла сделать? Ничего. Только молчать.
В школе в самом начале ее дразнили и смеялись над тем, что у нее гулящая мать, но, видя, что девочка никаким образом не реагирует, перестали дразнить и разговаривать на эту тему.
Вика вздохнула и тихо прошла по коридору в зал. Оказавшись в просторной комнате, где стояли старый диван и трюмо, увидела, что Екатерина сидит на своем любимом месте, а на глазах слезы.
– Мама? Что случилось? Почему ты плачешь? – обеспокоенно спросила Вика, переживая, что случилась беда.
– Я? Ха… Радуюсь, что наконец-то смогу узнать, как воспитывать нормального ребенка, – усмехнувшись, заявила мать.
Девушка недоуменно посмотрела на нее и с удивлением уточнила:
– Ты беременна?
– Да! – с гордостью выплюнула Екатерина, еще больше осознавая никчемность дочери.
– Мама, но ты еще неделю назад…
– Заткнись! Кто тебе дал право со мной так разговаривать?! И вообще…Что ты можешь мне сказать? Что я пила? Плевать… У нормальной женщины от нормального мужика в любом состоянии нормальные дети рождаются. Это только от волка выродки получаются, которых надо в детстве топить.
– Мама, зачем ты так? – всхлипнула девушка, чувствуя, как в груди моментально вспыхивает пламя обиды, не дающее нормально дышать. – Сколько можно меня мучить за это? Что я сделала плохого?
– Родилась от волка! Ты – оборотень! Как же я ненавижу вас всех!
– Я твоя дочь! – прохрипела Виктория, глотая слезы. – Я все делаю, а ты всю жизнь меня оскорбляешь, ругая за сущность. За что? Ведь я не виновата в этом…
– Виновата! Виновата. Вы все виноваты. Они… Ты… Я проклинаю всех оборотней, а особенно его, – захрипела женщина и, громко вскрикнув, схватилась за живот.
Виктория сразу бросилась к ней, присела на корточки.
– Мама, мамочка, что случилось? Может, врача? – спрашивала она, с любовью поглаживая руки матери.
Но та откинула ее в сторону с такой быстротой и пренебрежением, что девушка почувствовала себя действительно ненужной.
– Отойди от меня. Отойди! – гневно заорала Екатерина. – Во мне теперь растет нормальный человеческий ребенок, а не убожество с клыками! И не смей ко мне и к нему приближаться. Поняла? Быстрее бы ты ушла куда-нибудь, чтобы мои глаза тебя не видели. Отродье!
– Мамочка, прости. Я не хотела тебя обидеть… – стараясь успокоиться, тихо говорила девушка.
– Мне не нужна ничья помощь. Я сама проживу. И не думай, что твои копейки поменяют мое мнение. Ты как была для меня зверенышем, так и останешься. Это я о тебе не хотела заботиться, надеясь, что ты уйдешь или сдохнешь, а я ни при чем буду. Но такие, как ты, не умирают, они только кровь пьют. Но теперь все изменится. Поняла? Надеюсь, ты скоро уйдешь из моего дома. Еще год, и пойдешь куда-нибудь… А мы будем жить с моим малышом. Пока на пособие, потом я работать пойду. Ты не смей к нам подходить! Не хочу, чтобы он ощущал мою ненависть к тебе. Постарайся ради Христа не попадаться мне на глаза. Будь человеком, – процедила спокойно женщина и легла на диван, охая и держась за живот.
Вика приподнялась с пола и, еле сдерживаясь, чтобы не закричать, чуть слышно прошептала:
– Хорошо, мама. Я постараюсь тебя не беспокоить…
Девушка быстро вышла из комнаты прямым ходом на улицу. Ей было все равно, что она раздета. Вика еле-еле сдерживала свою волчицу, прорывающуюся через ее сущность. Девушка в носках побежала на задний двор, а потом через кладбище к полю, где находились лесочки. Она уже не контролировала себя, рыдая во весь голос от обиды и несправедливости.
Вика вбежала в лес, за секунды скидывая свою одежду, и через мгновение между деревьев неслась уже молодая волчица небольшого размера. За годы у девушки поменялся цвет волос от черных до светло-коричневых, отливая красным оттенком. Волчица тоже изменилась внешне, поменяв темно-серый цвет шерсти на светло-коричневый.
Маленькая хищница носилась по лесу больше трех часов. И лишь когда стало очень темно, она перекинулась в девушку. Лютый холод обдал ее обнаженное тело, а ноги были насквозь мокрыми от снега. Она бежала по сугробам и смотрела по сторонам с потаенной надеждой, чтобы ее никто не увидел. Оказавшись на том месте, где оставила одежду, поспешно оделась.
Подойдя ближе к поселку, она увидела одинокую фигурку своей подруги. Пущина стояла с шалью на дороге, высматривая ее. Виктория закусила губу и подошла к ней.
Наталья молча, ничего не говоря, накинула на нее теплую шаль и подала валенки, достав их из пакета.
– Замерзла совсем! – проворчала она.
– Наташа, я…
– Молчи… я знаю уже примерно год. Как-то увидела, что ты в лес побежала, и бросилась за тобой. Я бы и сейчас не приперлась, раз ты не доверяешь мне, но, между прочим, тридцать градусов мороза. Так что пошли, мама нам чай готовит. Я ей сказала, что ты с мамкой поссорились, а потом убежала в лес.
– Ты…
– Я ничего никогда никому не скажу. Так что перестань идиотские фразы говорить. Ты моя подруга, и мне все равно, что ты иногда воешь на луну и бегаешь за зайцами по лесу.
Вика улыбнулась и тихо прошептала:
– Прости, что не доверилась.
– Ладно уж… Но прощу в том случае, если к нам на чай пойдем.
– Хорошо, – просипела девушка, и они пошли в сторону поселка.
– Что случилось? – поинтересовалась между прочим Пущина.
– Мама беременна…
– Ого… В тридцать семь лет беременеть при таком образе жизни? Какая она рисковая женщина!
– Я тоже переживаю… Родит в тридцать восемь… Она себя не может содержать, а малышу столько всего надо…
– Раньше я не понимала, почему она с тобой так обращается, а когда увидела тебя с хвостом и волчьей мордочкой, да плюс ваши переезды… Смекнула, что и как.
– Наташ, только ты…
– Да знаю я, знаю. Пошли уже чай пить. Ой, забыла сказать, там два перевода висят. Будешь брать?
– Буду, – буркнула Вика.
Девушки зашли в дом к Пущевым, где Татьяна Федоровна испекла пирог и уже разливала чай. На стол еще поставили тарелку с макаронами и котлетой. Посмотрев на Вику прищуренным взглядом, мама подруги протянула ей вилку.
– Из-за стола не встанешь, пока все не съешь! – грозно проговорила она, пряча улыбку.
Девушка взяла предложенную вилку и улыбнулась, а потом принялась за еду.
***
Виктория сидела в своей комнате и занималась переводами, и тут вновь раздался громкий плач маленького Егорки. Она скрипнула зубами в бешенстве оттого, что матери плевать на его крики. Девушка встала со стула и посмотрела на часы, которые показывали три часа ночи. Вздохнула и пошла к малышу, чтобы убаюкать на руках.
Как же ее достало свинское отношение матери к брату. Ладно, когда она с ней так, вроде как находились причины. Но в чем Егор-то виноват? Только и слышно из ее спальни: «Заткнись! Не хочу слышать тебя! Ты чего орешь?». Вывод один: Екатерина – отвратительная мать, которой легче обвинить ребенка, чем что-то предпринять для него.
Всю беременность она делала вид, что Вики не существует. Но питалась тем, что готовила девушка, и все расходы по дому возложила на несовершеннолетнюю дочь. Жила в свое удовольствие, тратя деньги, перечисляемые от государства на Вику, а потом и на Егорку.
Мужчина, от которого Екатерина забеременела, так и не объявился. Хотя в первые месяцы своего деликатного положения она предупреждала Вику, что скоро он будет жить с ними, после того как бросит свою неказистую жену. Тогда ей придется ютиться в маленькой комнатке, где хранится всякий хлам. Но отец Егорки не только ни разу не появился у них дома, он даже на сына посмотреть не пришел.
Через месяц после родов Екатерина стала уходить из дома, чтобы не слышать, как плачет ребенок. У малыша до трех месяцев были сильные колики, отчего он поджимал под себя ножки и громко плакал. Мать сразу забыла свои слова, что дочери нельзя прикасаться к брату и, крикнув, что ей плохо, куда-то убегала. Вика же полночи носила его на руках, напевая песенки. Так и повелось: девушка с утра шла в школу, потом домашнее хозяйство, а вечером уроки, переводы и братик.
Виктория очень сильно любила малыша, отдавая ему всю душу, желая дать все, что не получила сама. Екатерина вначале фыркала на такие отношения детей, а потом стала чаще пропадать, оставляя ребенка на дочь. Даже по врачам та ходила с ним сама. Лишь поездки в районную больницу были с присутствием матери. Дочь для Екатерины была бесплатной нянечкой, уборщицей, поварихой, а она только требовала и кричала.
Все чаще, приходя из школы, девушка видела плачевную картину: ребенок сидел в холодных мокрых колготках, а мать спала, даже не приготовив поесть. Когда Вика пыталась с ней поговорить, женщина кидала вещи, крича, что дочь хочет ее смерти, убивает своей жестокостью и звериной бессердечностью. Она устраивала такие скандалы, что девушка перестала надеяться на чудо, делая все за нее.
И вот, когда Егорка в двенадцать месяцев пошел, обнаружилось, что у него одна нога короче другой на три сантиметра. Врожденная укороченность ноги из-за внутриутробного нарушения развития плода. Екатерина в этот день напилась, сказала, что ей не нужен больной ребенок, и ушла на всю ночь, а Виктория проплакала целый день, переживая за малыша. Врач-ортопед заявил, что в их случае рекомендуется оперативное лечение, когда Егорка подрастет, а именно удлинение нижней конечности в аппарате Илизарова.
Екатерина вернулась только под утро и, ничего не сказав, с невозможным перегаром легла на диван. Уже засыпая, буркнула, что калека ей не нужен и пусть Вика заботится о нем сама.
В июне у девушки начались выпускные экзамены, к которым она почти не готовилась, так как мать теперь совсем с сыном не сидела. В итоге получилось так, что, даже сдав на отличные оценки необходимые предметы, Вика не подала заявление в высшее учебное заведение в Москве, а поступила в местное училище на специальность повара. Там предоставлялось общежитие, и она могла часто ездить домой, чтобы смотреть за братом.
Обучение продлилось два года, во время которых девушка периодически срывалась с пар, так как мама была в загуле. Но стоит отметить, что она училась отлично, поэтому преподаватели закрывали глаза на ее пропуски по семейным обстоятельствам, нагружая студентку дополнительными материалами для домашнего изучения. Вика старалась учиться лучше всех и сдавать предметы автоматом, ссылаясь на то, что у нее больная мать и совсем маленький братишка. Так прошло два тяжелых года.
Виктория приехала домой с красным дипломом, а через два месяца случилось огромное горе в их семье. В этот день поникшая Екатерина пришла на кухню, где девушка готовила ужин.
– Вика… Я … Я хотела попросить у тебя прощения…
Молодая хозяйка с недоумением посмотрела на мать, а потом вновь стала чистить картошку, ожидая продолжения.
– Понимаешь, я злилась на тебя, потому что не хотела себе такой жизни. Я достойна была лучшего. Желала другого… А тут оборотни…Дети от зверя… Все катилось к чертям собачьим. Ты… правда, извини за все. Знаешь, я тебе не говорила, но я думаю, что Леонид умер.
Вика застыла с ножом в руке.
– Почему ты так думаешь? – с ужасом осведомилась она.
– Я больше не чувствую его эмоций. И знаешь, мне плохо без них. Очень… Мне… мне нужно идти. Ты смотри за Егоркой и никому не отдавай.
– Ты странно говоришь, мама. Что ты имеешь в виду? Мы же дома, кому я его отдам?! – пробурчала девушка, думая о том, что нужно проверить Егорку, а то опять, наверное, шкодничает втихаря.
– Ты хорошая сестра… и была ему больше матерью, чем я. Ты добрая… хоть и не человек, что странно.
– Мама… Перестань. Он мой брат, я люблю его. Почему…
– Ой, я пошла. Нужно бежать… – перебила Екатерина, лихорадочно поглядывая по сторонам.
– А когда ты вернешься?
– Не знаю. Смотри за ним лучше, – сухо произнесла женщина и вышла из кухни.
Девушка глядела вслед матери и понимала, что та задумала что-то плохое. В эмоциях Екатерины она почувствовала грусть, ожидание и надежду на облегчение.
Виктория быстро помыла руки и, бросив картошку в чашке, побежала к Егорке. Посмотрев с любовью на шкодника, с интересом играющего в машинки, запихивая в них маленькие игрушки, она подошла к столу и схватила свой телефон. Трясущимися руками набрала номер подруги, с нетерпением ожидая ответа.
– Угу… – ответила Наташа с полным ртом.
– Ты сейчас дома? – нервно уточнила Вика.
– Да. Я же на практике. Забыла, что ли? – что-то пережевывая, промямлила Пущина.
– Зайди, пожалуйста. Посиди с Егоркой, – с мольбой попросила девушка.
– Хорошо. Через пять минут буду.
– Быстрее…
– Окей, – с беспокойством произнесла девушка и положила трубку.
Через четыре минуты Наташа залетела к ним домой и испуганно прошептала:
– Что случилось?
– Мама какая-то странная, пойду посмотрю, где она, – с волнением проговорила Виктория, с каждой секундой сильнее чувствуя беду.
– А как ты…
– По запаху. Все, я пошла, – сказала уже одетая Вика и выбежала на улицу.
Морозный воздух кусал за нос, но девушку это не беспокоило. Она двигалась по запаху матери, который вел в местную кочегарку. Сглотнув от плохого предчувствия, Виктория быстро побежала к зданию, чтобы предотвратить огромную глупость родного человека.
«Не смей! Не смей так с нами поступать! Пожалуйста! Как ты можешь быть такой жестокой эгоисткой?! Всю жизнь себя жалеешь, обвиняя других. Не смей нас бросать!» – разговаривала мысленно Вика с образом матери.
Девушка открыла дверь в кочегарку и, пройдя коридор, зашла в мастерскую. Когда ее глаза наткнулись на мать, девушка закричала от ужаса.
Екатерина покончила жизнь самоубийством, повесившись на деревянной балке. Виктория упала на колени, продолжая кричать, не сдерживая горьких слез.
Через секунды на ее крики прибежал дед Толя, местный кочегар, и, увидев, что произошло, быстро кинулся к женщине, надеясь на то, что она жива. Но все было напрасно, женщина задохнулась за пять минут до прихода дочери.
Глава 1
Наши дни
Виктория сидела за столом на кухне вместе с Наташей и потягивала вино, заедая молочной шоколадкой. Наташе четыре дня назад исполнилось двадцать три года, но на ее праздник Вика не смогла прийти, так как Егорка заболел ОРВИ. У него были сильный лающий кашель и высокая температура. И вот спустя время, когда состояние мальчика нормализовалось, подруга заявилась к ним домой с твердым решением отметить свой день рождения. Наташа жестикулировала руками, эмоционально рассказывая, как прошла у нее рабочая пятница:
– Ты представь, она приводит ребенка, а он в пять лет и слова сказать не может, только мычит. У меня челюсть выпала. Ну как так? Она что, столько лет не видела, что у сына явные проблемы с развитием? Что он вообще не разговаривает?
– А откуда она? – с сожалением спросила Вика.
– Да алкашка местного разлива. Живет в районе. Детей полон дом, а присмотра никакого. Они у нее постоянно болеют, но она их ко мне не приводит. Доведет детей своей ленью до пневмонии, коклюша, а потом на скорой в стационар к нам их направляет, – злобно прошептала Наташа, вспоминая неприятную женщину.
