скачать книгу бесплатно
– А метель надолго? – спросила Томасина, потому что вино имеет особенность заканчиваться, а проситься ночевать не хотелось.
Вроде ее не гнали, но ощущать себя столичной дурочкой было не по нраву. Откуда ей знать коварство местной погоды? И какое дело этим двоим до ее задницы! Грубияны.
– Сейчас еще не метель. Так, сыпет немного. Буран начнется часа через два. Для февраля – обычное дело. Снег липнет – значит, будет кружить до завтрашнего обеда. Потом вдарят морозы, станет светлее. Если не хочешь, чтобы тебя нашли по весне в растаявшем сугробе у дороги – сиди на попке ровно, – почти дружелюбно посоветовал Олаф.
Ну вот опять! Кабацкая пошлость так и перла из этих двоих. Дикари!
– Да я вроде никуда и не бегу, – соврала Томасина.
От обоих северян веяло яркой опасностью. И чем-то еще, отчего по шее бежали мурашки. По сравнению с Ингваром они выглядели как дикие лесные коты рядом с котом домашним, у которого и сметана каждый день, и полон амбар мышей. Эти мышей добывали когтями и клыками. Или сталью.
Татуировки клана на лице, выносливость к холоду и грубая речь тревожили. Волновали. В приличном обществе не было принято говорить про некоторые части тела. Вслух. Обходились куртуазными шуточками. А тут за пару минут Томасине отвесили кабацких похвал больше, чем за всю жизнь.
Но как пожалуешься? В чужой монастырь пришла. И так пустили, обогрели, коня спасли, вина дали. Надо потерпеть. Подумаешь, грубая речь. Томасина не сахарная, не растает. Наверно.
Глава 3. Простой путь
В сказанных грубостях был оттенок восхищения, но все равно слышать их было непривычно. К ней первый раз в жизни обращались без обычного сословного почтения, да еще и с толикой жалости.
У этих хамов точно не возникает проблем с ловлей драконов! Интересно, как в их меченые головы влезли знания по ветеринарии, которые в Томасину впихивали все лето?
Пришлось отхлебнуть еще вина, распустить снизу косу – чтобы просушилась, и, уже чувствуя хмель в голове, напоказ лениво пожать плечами:
– Просто хотела осмотреться перед Охотой на драконов. Я только прирученных видела. И не в горах.
– Рановато приехала, – сказал Олаф и отправил в рот полоску мяса. – Хотя в эту зиму драконы проснулись раньше. Оттепель, потом морозы. Вчера вроде как Старший Псов уже выехал смотреть зверей. Только я не видел, вернулся или нет.
– Я видел. С дозорной башни с утра. Заметил, как он спускался с перевала. На лошади, – выделив последнее слово, сказал Холег, тяжело опустился на шкуры и пошерудил в камине кочергой, заставляя подернувшиеся пеплом угли разгореться. Закинул пару поленьев, плеснул себе вина и лениво потянулся, словно сытый хищник.
Олаф удивленно присвистнул:
– Ингвар пришел без дракона?
– Похоже. Он вроде в кабаке недавно хвалился, что будет для кого-то ловить особенного дракона. И у этого кого-то – очаровательная задница. Не про тебя речь, птичка?
Томасина только фыркнула в ответ. Как же, про нее! Это же про… Видимо, на лице у нее отобразились все эмоции, потому что Олаф приподнял бровь:
– Что, твоя задница недостаточно хороша?
– Нашу птичку кто-то обскакал, – заржал Холег.
Томасина чуть не подавился вином от злости и чужой проницательности. Значит, вот почему Малески поехала в горы сейчас. Ингвар обещал ей дракона. Особенного. Лучшего. Наверно, ее задержало что-то в пути и она должна была приехать еще вчера, чтобы разминуться с Томасиной.
Вот ведь Ингвар – брехло, а врал, что не станет делать разницы между учениками. Так что же теперь, клан Малески сможет кричать на всю столицу, что их наследница поймала самого лучшего дракона? Интересно какого? Золотого? Или черного?
А клану Тартов достанутся объедки с чужого стола. Демоны побери эту Малески! Если бы Томасина хоть на минуту могла представить, что Ингвар западет на эту белую моль – она бы что-то другое придумала.
А сейчас что поделаешь? Остается надеется, что ей достанется не самый хилый ящер…
Томасина прикусила губу от досады. Выходит, все идет прямиком псу под хвост. Планам приручить нужного дракона – такого, чтобы весь курс удавился от зависти – конец. Тут не до жиру, как бы вообще не завалить охоту. Ведь ночная кукушка дневную перекукует. Вдруг Малески напела Ингвару в уши, что Томасине вообще не нужен дракон?
Томасина почувствовала, что краснеет от злости, и потянула шнуровку на вороте блузы. Вот же засада! С одной стороны, демоны ее дернули ехать окружным путем, с другой – поехала бы прямо и… И что теперь делать? Как объяснить маменьке, почему у Малески золотой дракон, а у нее, наследницы Тартов, бурый недоросток?
Томасина с удивлением заглянула в пустую чашу – от злости сама не заметила, как все выпила.
Холег плеснул ей еще и пододвинул тарелку с мясом ближе:
– Ешь, птичка. До ужина далеко, а ты чуть не околела. Пусть кровь согреется. Вам, южанам, наши горы – как монашке за наемника замуж выходить. Морозите уши и другие нежные места. И ведь как только вашу Академию поотпустит – звери станут не нужны. А ее поотпустит. Когда сожрут кого-то с родословной, длинной, как мой член.
– Свой дракон – всегда дракон, – слегка ошалев от сравнений, не согласилась Томасина, которая уже обдумывала будущее.
Самая большая проблема крылась в гоне и в спячке. Огромные огнедышащие, дымодышащие, морозодышащие и прочую смерть извергающие ящеры имели очень неудобный для людей жизненный цикл.
По вхождении в зрелость – на тридцатый год – они каждый октябрь поднимались в брачный полет. В это время к ним всадники даже не пытались подходить. Раз, и нет тебя, только пепел. А не суйся под крыло, пока гон.
Драконы трахались как кролики, только с поправкой на размер, жрали стада горных коз и быков, а потом забивались в пещеры, словно гигантские летучие мыши, и засыпали там, умаявшись, до весны.
Весной драконицы откладывали яйца и заботились о потомстве. Самцы же выбирались на свет после спячки, чтобы заниматься своими делами – драками, дележкой территорий и путешествиями. Как оказалось, безопаснее летать по миру с этими странными мелкими двуногими существами на спине. Тогда всегда найдется вкусное мясо, чистая вода, а главное – никто не кидается магическими фаерболами за то, что ты сожрал какую-то разнесчастную худую овцу.
Но пускать абы кого себе между крыльев твари не спешили. Северяне, которые тысячелетиями жили рядом, отточили мастерство приманивания и дрессировки ящеров. Естественно, там, как и во всяком ремесле, была уйма тонкостей и секретов. Например, перед Ингваром любой прирученный дракон опускался на передние лапы и подставлял шею, а Томасина, которая этого же дракона кормила по пять раз в день, получала облако едкого дыма.
Ранней весной северяне молодых драконов выслеживали, отбирали самых лучших – по масти и талантам, и ловили. Дрессировали, прикармливали, умасливали. И через полгода смертельные бронированные твари были готовы за своих седоков жечь все живое.
Томасине предстояло оседлать своего демона этой весной.
Как именно происходила охота, Ингвар не говорил – только посмеивался. Заваливал заданиями по уборке драконьих стойл, полировке чешуи и ветеринарной магии.
– Своего еще поймать надо, – озвучил опасения Томасины Олаф. – Весна ранняя, звери злые.
– Почему? – Томасина насторожилась, как баронская борзая, учуявшая зайца.
Как она сразу не сообразила – в горах не только Ингвар знает все о драконах. Другие северяне тоже не пальцем деланные. Если Малески успела обработать Пса, то поймать хорошего дракона с Ингваром теперь нереально. Но можно ведь договориться с кем-то еще, кроме Ингвара? Например, с этими двумя. Чем они хуже? Вином угощают.
– Тебя разбуди до рассвета, ты тоже не сладкая булочка будешь, – усмехнулся Олаф. – Звери проснулись, а вокруг еще холодрыга. Еды мало. Их женки требуют мяса – им кладки насиживать. Вот драконы и нервные. Мечутся, бросаются на всех. Те, кто приручен раньше, понятное дело, к себе подпускают – на обед рассчитывают. А вот молодые могут обжечь так, что встанешь только к осени. Если встанешь.
– У тебя есть свой дракон? – спросил Томасина у разговорчивого Олафа.
Ответил за брата Холег:
– Драконы не наши. Они свои собственные. Но мы приручали, да. Я двоих. Олаф – четверых.
– И все четверо тебя слушаются?
Олаф улыбнулся:
– Нет, они ж ревнивые, как полюбовницы. Первый был слишком стар, а я тогда – от горшка два вершка. Приходил к пещерам, таскал ему мед, лазил по шкуре и полировал клыки.
– А остальные?
– Остальных уже ловил как надо, – Олаф, как назло, пропустил подробности. – Но второй попал под обвал. Третий приручился, но оказался женкой. А им после спячки важны только змееныши. Вот сейчас четвертый.
– А какой дракон: бурый или золотой? – Томасина отпила еще вина.
– Нет, черный. У Холега – тоже. С нашей стороны перевала их больше. Это у Морозных Псов поумнее да помельче. Золотые. Наши звери берут размером, – произнес он. – И не только звери.
Черный дракон! Черный – это то, что нужно! Самые большие, самые грозные. С таким не стыдно показаться в Академии!
Томасина снова уткнулась в чарку и не увидела, как Олаф едва заметно усмехнулся и бросил взгляд на брата.
Забавные козочки эти южанки! Почему-то думают, если парень родился в горах, то он тупее столичного. Но переубеждать птичку тут дураков нет. Пусть заблуждается, хитрит.
Может, из этого выйдет что-то интересное.
Вон Ингвар вернулся осенью из их Академии с такой довольной мордой, что едва не трескался.
Медведей тоже звали на юг, только Старший послал гонцов к демонам. Не ко двору пришлись. Зря. Теперь все ягодки собирают Псы – и золото от князя, и почтение в глазах учениц. Небось еще и под юбки к ним лезет после учебы. Знаем мы этого Ингвара!
Холег бровь приподнял и кивнул, поняв брата с полуслова.
Повалять дурака перед хмельной красивой птичкой было не сложно и смешно, а то сидеть и ждать смену в сторожке – скукота.
Олаф прикинул, заел думку долькой перца. Птичка хочет поймать дракона, аж ерзает. Чтобы красоваться перед своим князем и кланом. Ну а почему бы и нет? Какая разница, кто ей подсобит – клан Пса или клан Медведя? Тем более девчонка явно хочет оседлать дракона побольше.
Так пусть постарается. И для начала оседлает кое-что другое. А то и два.
Олаф долил гостье вина и кивнул Холегу на стол. Там, аккурат рядом с горящими свечами, лежала колода карт. Засаленная, старая, но верой и правдой служившая всем сторожам не первый год.
Дежурить приходилось часто, без крепкой выпивки карты были единственной отрадой.
Холег сначала нахмурился, но Олаф толкнулся языком в щеку, а потом пару раз стукнул кулаком по ладони и указал на птичку, которая, разморившись от вина и тепла, глядела на огонь и обдумывала, как лучше вытащить из двух больших глупых северян секреты ловли драконов.
Олаф не собирался никого дурить. Он честно выполнит обещание в случае проигрыша и расскажет все, что знает об Охоте. Другое дело, хватит ли у птички упрямства и силенок. Во всех смыслах. Северянин налил себе вина и сразу ополовинил чарку. Может, если ему понравится трахать медовую южную детку, он поможет ловить зверя. Но тут придется постараться.
Брат приподнял брови, осмотрел гостью уже другим взглядом и беззвучно заржал, оценив план. Значит, договорились.
Олаф прищурился, уже прикидывая, куда он хочет эту девчушку в первый раз – спереди или сзади. И там, и там выглядело заманчиво. Ротик у птички был что надо – пухлые коралловые губки так и манили. А бриджи только подчеркивали аппетитный зад.
– Нам почти ничего не рассказывали о том, как приручать драконов. В основном как лечить или кормить. Из тех, что выдыхают пламя, в лагере было только два.
– Бурые?
– Да. Прожорливые и страшненькие, – вздохнула Томасина, вспомнив бесконечные тележки с едой. – Остальные дышали паром и дымом. Но как ловить – нам так и не сказали. Это тайна?
– Не то чтобы, – Холег включился в игру и с умным видом посмотрел в потолок. Знанию стоило набить цену. – Просто о таком чужакам не болтают. Даже если они платят золотом.
– Так ведь позвали на Охоту, – птичка прикусила губу с досадой, не решаясь спросить о главном. – Значит, не такая уж тайна.
– Кто сказал, что ты с Охоты вернешься на своих двоих? – спросил Олаф. – Это опасное занятие. Может, разумнее видеть дома, делать настойки из трав, книжки читать заумные.
Птичка покраснела – то ли от стыда, то ли еще от чего, и снова уставилась в чарку.
– Если я спрошу прямо, как поймать дракона, вы мне расскажете?
– Неа. Интересу нет, – Холег осторожно отвел от милого личика упавшую прядь. – В чем кураж? Ты пришла, зубами постучала, тебя пожалели, басню спели?
– Но сами же сказали – золото не нужно.
– Золото всегда нужно. Но иногда скука хуже. Ты в ройз играешь, красавица?
Южанка встрепенулась, как цыпленок, услышавший голос птичницы, несущей пшено.
– Играю. Не часто, но приходилось, – Томасина осторожничала, не желая выдавать, что в ройз она играет в разы лучше, чем в княжеский мост или герцогиню. – В него в основном по тавернам в нижнем городе… Там не место для приличной девушки.
– Слишком грязно? – спросил Олаф и приподнял светлую бровь. Полосы на щеке делали его лицо более хищным, а скупая мимика довершала впечатление.
– И это тоже, – не стала спорить Томасина. – Зарежут за медяк или чего похуже. Но правила я знаю.
– Сыграем? Пять лотов по пять кругов в каждом.
– Ставка? – Томасина отставила чарку в сторону, внезапно осознав, что выпила слишком много и вино в картах ей точно не помощник. – Если выиграю?
– Покажу, как поймать черного скального зверя. Без недомолвок, как на духу, – Олаф посмотрел с усмешкой, словно демон-искуситель. – Или Холег покажет. Или вдвоем. Чтобы больше куража – у нас есть клятвенный камень. Пара капель крови – и он проследит, чтобы без обмана. Иначе сама знаешь.
Томасина знала. Штука была популярная, стоила недорого, пользовались ей охотно, особенно когда не было доверия чужому карману и его содержимому. В игорных домах клятвенные камни были на каждом столе. А то уравняет кто-то ставку до десятка золотых, а у самого в кармане мыши бегают.
