скачать книгу бесплатно
– Это даст очень небольшую отсрочку! – скороговоркой выпалил советник, встав с каменной скамьи и сделав несколько конвульсивных движений руками.
– О чём задумался, Вячеслав? – Радим озабоченно смотрел на меня, видимо, на миг потеряв контроль над собой, я позволил лицу принять озабоченное, напряжённое выражение – не так-то легко быть сразу в нескольких местах.
– Всё нормально. Бывает, что перед глазами встают картины, сюжеты для рисования. Бывает.
– Ты с детства начал рисовать? – Радим считал своим долгом узнать обо мне побольше, чтоб его помощь была предельно полезной, а мне приходилось разрываться надвое.
– Долгая отсрочка не нужна – всё скоро закончится, – князь пристально посмотрел на советника и выдержал паузу, – Пророк совершенно непредсказуем. Он убедителен и твёрд в своих убеждениях. Он видит будущее в отличие от нас.
– Нет, в детстве я был обычным шалопаем. А первый набросок сделал случайно, уже в университете, – я улыбался Радиму, но уже не чувствовал жара парной – тело покрылось холодным липким потом. Религиозный культ в космическую эпоху на развитой планете действительно существовал?! Во имя какого бога они убивали туристов? Как психопату-пророку удалось встать над официальной властью? Сегодня же я свяжусь с адмиралом Майном, а завтра начнётся зачистка Талима и блокада системы Тельгарна. Мне предстояла тяжёлая ночь, а надежда, что всё обойдется казалась лишь исчезающей полоской света на пыльном полу древнего склепа.
– Мы лишь свидетели событий, – продолжал Бодрим; в его словах, интонациях не было ни фанатизма, ни безумия, князь не был жертвой. Смуглое лицо, такое открытое и простое выражало искреннюю озабоченность, беспокойство. Анализ запаха, движений глаз, моторики не мог зацепиться ни за один из признаков помешательства, и не было в этом человеке лжи. Князь точно знал, что делает, а главное верил в ПРАВИЛЬНОСТЬ своих поступков. Так не может вести себя покрывающий массовые убийства чиновник.
– А что было на том наброске? – Радим не замечал моих внутренних усилий, проводник видел лишь разомлевшего человека.
– Портрет девушки. Простой набросок карандашом на бумаге, но он понравился ей, и я стал рисовать.
– Мы на сегодня закончили, – Князь поднялся и прошёл в душевую. Советники, не вставая, проводили его глазами.
– На первый раз хватит, Вячеслав. Пойдём окунёмся в бассейн?
– Конечно! – мне показалось, Радим озадаченно поднял брови и едва замотал головой. С досадой я запоздало понял, что кожа, напичканная до отказа продуктами высоких технологий, не покраснела. Разделённое на части сознание регулярно становилось причиной подобных сбоев: слишком мало мы ещё знали, слишком многого хотели, играли со своими телами, как дети с куклами. В терме наверху чиновники быстро приняли душ, набросили лёгкие халаты и разошлись, унося на себе маячки слежения, став не людьми, а габаритными огоньками потенциальных целей. Лёжа в массажной ванной, я глазами наномашин вглядывался в лицо князя. Правитель молча шёл по дворцу в свои покои, а охрана двигалась на вежливом удалении. Бодрим Самфири был не высок, а сейчас немного ссутулившись и вовсе походил на карлика рядом с мраморными скульптурами, выстроенными по бокам коридора. Он остановился, зажмурился и вздрогнул, словно хотел стряхнуть что-то, сделал тяжёлый глубокий вдох, человека, принявшего решение, и вошёл в кабинет.
– Вячеслав, почему на всех твоих картинах, которые есть в сети, люди очень редко прорисованы, порой лишь намечены парой мазков?
Я не сразу ответил: предельное напряжение уходило в теплую воду, бурлящую пузырьками.
– Люди мне не удаются. Я вижу их как образы, в движении, полными мыслей, чувств. Не могу их изобразить.
– Но тебе это удаётся! Остаётся огромное место для фантазии зрителя, и эти штрихи и мазки наполняются большим смыслом, чем точные портреты. А ещё я подумал вот что, – Радим улыбнулся и, понимающе, сам себе закивал, – Люди временные гости. Пройдет время, города будут стоять, лишь едва изменившись, а того человека, что любил сидеть под деревом и сохранился только на полотне уже не будет.
Как же не прост мой проводник! Мне даже подумалось, открыться ему и завербовать в службу безопасности союзных миров, но секунду подумав, я отбросил эту идею – Радим был, счастлив здесь, а будет ли он счастлив, окунаясь с головой в мою работу?
Тело отдохнуло как после хорошего сна. Ощущалась бодрость. Тонкие иголочки щекотали кожу. Радим, не вытираясь, накинул одежду и ждал, пока я оденусь. Хотелось представить, что нет никакой спешки, посидеть, расслабиться, но в тот момент я был больше машиной, чем человеком. Наниты уже образовали приёмо-передающую систему, осталось включиться и запустить маховик военной машины.
Климатический контроль под городским силовым куполом воссоздавал прохладу летнего вечера. Небо поблёкло и быстро темнело. У Талима не было естественных спутников, и ничто бы не затмевало россыпь звёзд, если бы не море огней Самфири. Глаза слепило электрическое чудо: фонари и лампы устанавливались не просто так, не хаотично, их свет буквально вырезал из сумерек здания, подчёркивал текстуру облицовки. Сказка. Добрая. Ласковая. Ещё пару часов и мираж исчезнет. Энергетическая блокада исключит любую возможность пользоваться сетевым электричеством. Над потускневшим Оазисом встанут крейсера, носители малых боевых судов, бомбардировщики. Их щербатая обшивка заменит вечное небо. Защипало в глазах и носу. Из-за подонков, переступивших через человеческие законы, этот мир обречён несколько следующих лет находиться под жёстким контролем триумвирата из назначенных военного и двух учёных. Правительство объединённых миров не ведёт переговоров с террористами, бандитами и прочим отребьем. Цивилизация существует лишь благодаря жесткой политике, силе. Иначе наступит анархия, хаос, упадок.
– Я пройдусь пешком, один. Хорошо, Радим? – обратился я к гиду на парковке флаеров.
– Конечно! Ты не заблудишься. Навигатор не подвёл ещё ни одного туриста, – гид подарил мне ещё одну улыбку, вполне искреннюю и радушную.
Я остался один на транспортной площадке. Связь с внутренней сетью службы колониальной безопасности установилась быстро, и пошла загрузка моего отчёта. Неожиданно на внутреннем субъективном мониторе возникло лицо адмирала Майна.
– Хорошо поработал Вячеслав, но придётся ещё лучше, – я молча ждал продолжения, пока адмирал сверлил меня взглядом, – Ты ведь в курсе, какую экономическую ценность представляет Талим? За один месяц он полностью окупает свою колонизацию.
Я кивнул.
– В результате блокады и любых военных действий пострадают и мирные люди, и инфраструктура, и экономика. Совет решил, что агент должен раскрыть личность и местонахождение главарей, а после без лишнего шума устранить их. Группа зачистки уберёт остальной мусор. Понимаешь суть? Слава, я против этих игр, но мой голос в меньшинстве. Задача ясна?
– Да, адмирал. Устранить Пророка и его окружение. Но на это могут уйти недели! Сбежать с планеты без охраняющего флота будет легче лёгкого!
– Поэтому ты один. Работай как можно тише. Я разрешаю применять любые имплантированные расширения. Слав, ты справишься.
– Наверняка.
Связь прервалась, и я остался один. Искать человека на планете… Я знал, только его прозвище. Нужно было хорошо подумать и подготовиться, с помощью имплантов прочесать все сети и базы данных, возможно применить "воздействие" (сложная техника допроса, с применением наркотических веществ, волнового воздействия на мозг, установка допрашиваемому нейроимплантов и т.д., прим. авт.) на князя и его советников. Задача непосильная даже для спецгруппы, но я улыбался: этот мир получил ещё один шанс остаться самим собой.
1.2. Мера всего
Тёмная комната, металлические стены, пластиковые панели, стол и тусклый экран в режиме ожидания, в глубоком анатомическом кресле сидел худой человек. Узловатые пальцы вертели антикварную бензиновую зажигалку. Если присмотреться, то на блестящей поверхности можно было разглядеть нацарапанные буквы M&T. Адмирал отложил зажигалку в сторону и коснулся клавиш консоли. Монитор ожил, и в центре закрутился логотип внутренней связи, потом изображение сменилось, и появилась красивая панорама: лес, горы, чуть подёрнутые дымкой, река вдалеке, голубое небо.
– Докладывай, Майн, – голос резкий, чуть с хрипотцой, властный и жестокий принадлежал правителю человечества Герману Штайну.
– Началось, – отрезал адмирал, – Агент на месте. Пророк сам захочет связаться с ним. Ингибирующая установка развёрнута – без инцидентов. Флот на месте.
– Проблемы? – на экране появилось лицо, озабоченное, немного уставшее.
Адмирал сжал кулаки и закусил губу:
– Я не уверен, что Жданов выполнит всё по плану. Он слишком умён. Слишком независим. Склонен делать верные выводы…
– Майн, ты его рекомендовал, – президент выделил слово "ты" и слегка наклонил голову, ожидая оправданий.
– Пророк не заинтересуется другими агентами. В этом я уверен.
– Может быть стоило объяснить Жданову суть ситуации?
– И получить вместо одной проблемы две?! Вы представляете его возможности?
Штайн усмехнулся хищно, по-звериному:
– Прекрасно представляю. Во мне расширений много больше, – глаза президента блеснули металлом, зрачки сузились, и Майн ощутил удушливый страх. Адмирал ненавидел это чувство. Лицо Штайна менялось по его воле, подстраивалось так, чтоб вызывать конкретные эмоции у собеседника.
Связь отключилась, и Майн опустил лицо на ладони. Он часто жалел, что не ушёл с поста несколько лет назад, жалел, что поверил в необходимое зло на благо Союза Земли и Колоний. Его с каждой минутой всё глубже затягивал водоворот интриг, гостайн, обязательств перед сильными мира сего. Адмирал уважал и тихо ненавидел Штайна, но уже не имел той силы воли, что подняла его на вершину военной иерархии.
Уставший человек поднялся с кресла и подошёл к шкафчику. Сначала руки потянулись к бутылке дорогого коньяка, но брезгливая гримаса на лице сменилась уверенностью. Тяжёлый пистолет удобно лёг на ладони, холодный ствол упёрся в висок. Палец осторожно ощупал курок, но в следующий миг рука безвольно опустилась, оружие с глухим стуком упало на шикарный ковёр. Майн схватил бутылку и, судорожно открутив крышку, сделал несколько жадных глотков. Он всё ещё был человеком. Чаша полна яда, она в руке, осталось допить её до конца, принять ответственность, а не убегать, поджав хвост, через небольшой глазок пистолетного дула. Адмирал выпрямился, расправил плечи, отёр пот со лба, и в его глазах, казалось давно потухших, блеснул свет. Пересохшие губы некрасиво дернулись, и тихим шёпотом Майн произнёс:
– Не подведи, Славка…
***
Над Самфири плыла ночь. Я брёл по мощёной тропинке параллельно акведуку. От воды веяло свежестью, стены сооружения покрывали ярко-зелёные растения, вроде мхов, по дну ползали некрупные, с ладонь, ракообразные: вся совокупность водопроводов создавалась как самодостаточная, полноценная экосистема, не требовала практически никакого ухода.
В мыслях царил хаос. Нужно было с чего-то начинать, и вживлённый модуль искусственного интеллекта сейчас обрабатывал гигантский поток данных. Внутренняя сеть Талима содержала несколько десятков упоминаний о загадочном Пророке, кое-где встречались и полезные сведения – я выделил несколько сайтов и запросил полные досье авторов статей и постов. Взаимодействие с расширениями отнимали всегда много душевных сил и теперь сосредоточиться можно было лишь с помощью стимуляторов. Лёгкая усталость коснулась плеч, и я решил отложить всё до утра, а время перед сном заполнить простой прогулкой, переложив бремя обработки информации на импланты.
Порой, вспоминая старые фантастические книги, становиться смешно из-за наивности наших предков. Они всерьёз полагали, что рукотворный интеллект может стать другом или врагом, верили, что машины могут восстать против создателей или стать полноценными разумными существами. Теперь мы знаем, что это не так. Искусственный разум способен на многое, но он инертен. В машинах нет творческого начала. Мы используем их как помощников, даём им сложные задания. Они даже умеют понимать наши мысли и сами умеют думать, но стоит исчезнуть человеку, синтетики прекращают любую деятельность. Мы не знаем точно почему так. Я думал, что в них нет души, нет той силы, которая даст толчок, позволит не только сопоставлять факты, распознавать речь, а ещё побудит искать своё место в мире, предназначение, смысл. Возможно, это лишь красивая теория, но уже долгие годы человечество пользуется НАСТОЯЩИМ искусственным разумом, и ни одна машина так и не спросила: "Кто я? Зачем я?"
Я добрался до места, где вода из рукотворного русла падала вниз с высоты десятка метров и уходила в подземные канализации. На квадратном выступе сидели женщины и полоскали одежду. Ручной труд был нужен человеку. Такие простые, древние занятия придавали жизни понятный смысл. Пройдёт ещё немало времени пока мы по-настоящему привыкнем к космосу и технологиям. А пока, чтобы не сойти с ума среди услужливых механизмов, напичканных кибернетикой мегаполисов приходится снимать стресс, занимаясь тем, чем тысячи лет назад наши предки. Женщины работали не торопясь, пели красивую мелодичную песню, слов, которой я разобрать не смог, да и не пытался. На уступе среди прочих сидела Данни – её и Радима дом был уже совсем близко. Девушка положила руку на плетёную корзину с бельём и смотрела куда-то вниз. Я подошёл и присел рядом.
– Тут нет ограждений. Не страшно?
Данни улыбнулась и объяснила:
– Вокруг всех площадок на высоте никогда не выключается аграв (установка, создающая "мягкое" поле массы, прим. авт.), и, если кто-то упадёт, то автоматика его подхватит и вернёт на место. Раньше дети даже баловались, но потом ввели "плату за спасение". Как вам купальня?
– Здорово! Я в восторге! Там всё настоящее.
– В пустыне знают, как тратить воду, – Данни, лукаво улыбаясь, смотрела на меня.
– Мне иногда кажется, что вас с детства учат разговаривать с туристами.
Мне показалось, что девушка хотела обидеться на мои слова, но передумала и засмеялась.
– А разве это не так?! Мы с детства видим больше приезжих, чем талиман. Города-оазисы строились только для вас.
Позади раздался крик. Я обернулся и увидел женщину, на лице, которой отпечатался ужас. К нам заплетающейся походкой, роняя алые капли крови, шёл Мавид, зажимая рукой широкую рану на животе. Лицо мальчика было спокойным, целеустремлённым, бледным. Данни бросилась к нему одновременно со мной, но я оказался первым. Почти невесомое тело оказалось у меня на руках, с коммуникатора сорвался тревожный сигнал вызова скорой помощи, глаза сами нашли ближайшую ровную и сухую площадку, чтоб положить раненого.
– Беги за Радимом, – бросил я Данни. Мне почему-то захотелось, чтоб она была как можно дальше и не видела смерти брата: расширения врубились на полную мощность, и судьба Мавида стала очевидной.
– Мне нужно быть с ним, – девушка опустилась на колени перед братом, – Ему нужен сейчас близкий человек.
Мавид взял меня за рукав и с усилием заговорил, выталкивая на посиневшие губы кровь:
– Пророк хочет поговорить. Слава, ты должен его найти, – после приступа кашля, он продолжил, – Ты ведь справишься, малышок?
Тельце Мавида обмякло, а я плакал впервые за долгие годы. "Малышок"… Это прозвище дала мне Лиза, ещё на далёкой Земле, лет тридцать назад, когда мы вместе учились в военной академии. Воспоминания изготовились к прыжку, уже рвались с цепей, но я уже не был человеком. Пыль из микромашин, невидимая глазом, закружилась в воздухе, я чётко видел неровный след мальчика. Тёмный закоулок. Капельки крови на каменном полу. Остатки адреналина в воздухе. Жёлтая аура зла тянется в лабиринт узких улочек. Убийца испытывает страх. Бежит.
Я сорвался с места. Впрыск стимуляторов превратил тело в прыгучий комок, который скакал по лестницам и даже по стенам. Погоня началась. Вопрос "зачем это варварское убийство?" не давал покоя. Мимо сначала мелькали испуганные лица прохожих, потом стало темно: злодей уходил неприметными переулками, спускался всё глубже в технические каналы, где редко появлялись даже рабочие. Мы сближались: в воздухе уже ощущался след разгорячённого тела. Мужчина средних лет в неброской одежде с незапоминающимся лицом. Таких словно сама природа создавала для ночной работы. Он стоял, опираясь руками в колени, и тяжело дышал.
– Зачем ты убил мальчика?! – мои пальцы сдавили с нечеловеческой силой кожу у него на загривке, послышался противный хруст. Человек взвизгнул и обмяк. Я развернул его лицом к себе и бросил на землю.
– Зачем ты убил мальчика?!
На лице киллера был только слепой ужас. Наномашины сделали ему несколько полулетальных инъекций. Через несколько секунд он должен был разговориться.
– Ну? – я надавил ногой на голень мужчины и тот охнул от новой порции боли.
– Я не… Мне сказали… Это приказ…
– Говори всё.
– В космопорте люди подошли. Хорошо заплатили. Обещали помочь с документами и нормально устроить. Я же бывший заключ… – он не договорил, боль скрутила его тело судорогой – химия работала.
– Ты не сможешь лгать, – я присел возле убийцы на корточки и участливо смотрел в глаза, – Звание? Место службы?
– Я… ничего… не знаю.
– Нет у меня времени. Понимаешь? Солдат, я вырву твою память вместе с жизнью.
– Не… Я одноразовый.
Чувство жуткого отвращения впилось в каждый нерв. Этого человека обработали и запрограммировали. Он не помнил даже своего имени, только калейдоскоп разрозненных знаний, полученных ещё при жизни. Импланты ещё продолжали биться о его мозг, но бесполезно. Передо мной лежала оболочка, отслужившая своё. Изверги выпотрошили личность, душу и вложили свою цель в пустое тело. Теперь обрывки воспоминаний не смогут сложиться в личность. Несчастный через сутки будет пускать слюни и ходить под себя. Одноразовый солдат… Я стоял и злился. К чертям всё! Никаких допросов! Я вырежу этот нарыв. А Пророка заставлю мучиться за всех его жертв. Я ненавидел этих фанатиков. И не понимал. Всё было иррационально, неправильно. Отсутствие логики тысячекратно усложняло задачу.
Нужно возвращаться. Милая Данни осталась там у тела брата.
На площадке, где женщины занимались стиркой, опустело. Флаер скорой помощи висел в воздухе. Парамедики уже собирались грузить тело, но Данни держала брата за руку, сидя перед ним на коленях. Девушка не плакала, но плечи её вздрагивали. Радим одновременно со мной поднялся по лестнице с другой стороны. Его ноги подкашивались, а лицо стало тёмным, землистым.
– Ты догнал убийцу? – Данни посмотрела сквозь меня и отошла от брата, кивнув врачам бригады.
– Он мёртв, – я едва помнил, как в приступе милосердия погасил жизнь в исполнителе; океан горя семьи Сахи отодвинул смыл события последних часов. На камнях, смочив пыль, оставалось алое пятно необратимости. Одно оно имело сейчас значение. И как бы я не хотел отвернуться и уйти, но кровь ребёнка магнитом притягивала взгляд.
Радим подошёл к нам. Он хотел обнять сестру, но не смог. Глотая комки отчаяния, мужчина осознавал случившееся.
– Данни, ему сейчас легко, – Радим почти шептал, слова давались с трудом.
– Да. Он свободен, – ответила девушка.
Я не в силах был смотреть и ничего не делать. Пока силы оставались нужно было навестить князя. Риск технически провалить операцию уже не волновал. Я повернулся и хотел было идти, но меня остановили.
– Вячеслав, нам нужно поговорить, – Радим отстранился от сестры, – Мой брат должен был рассказать тебе как встретиться с Пророком. Ты ведь за этим прилетел?
– Ты о чём? – я удивлялся совершенно естественно.
– Слава, только что убили моего брата – мне не до шуток. Ты встретишься с НИМ, иначе это, – рука Радима дернулась в сторону кровавого пятна, – Бессмысленно.
Мне было стыдно и больно. Выходило мальчуган умер из-за меня. А это новый рубец на сердце, новый ночной кошмар.
– Где? – с трудом выдавил я.
– Через час у "ворот неимущих". Слав, ты хороший человек. Мне жаль тебя. Мавид страдал и сегодня получил свободу. Он… Ты всё поймёшь. Прощай.
Узел переулков сминался каменными стенами. Было поздно для прогулок, и до самой стены, до которой по прямой было всего двадцать минут ходу, мне никто не встретился. Я думал. Всю жизнь меня не покидала вера в то, что всем поступкам есть объяснение, причина, но на самом деле у всего есть только мера, а причина лишь попытка объяснить логикой совокупность событий.
1.3. Глаза в глаза
Таможня закрылась, охранники стояли на постах и вели неспешные беседы. Было тихо. Ночные клубы для туристов находились в центре города. А здесь, в тамбуре жизнь замирала с заходом звезды. Я топтался поодаль от пропускного пункта и ждал. Фигура, завернутая в шерстяной плащ, вынырнула на яркий электрический свет площади. Человек окинул взглядом всё вокруг, едва кивнул сам себе и снова скрылся среди контейнеров с товарами, только теперь медленнее, явно предлагая идти за ним.
Я сделал крюк и подошёл к незнакомцу со стороны переулка.
– Веди, – имплантаты зажгли перед внутренним взором экраны дополненной реальности с биометрикой сектанта. Он был спокоен.
– Куда? – вопрос поначалу застал меня врасплох. Лишь после небольшой паузы я ответил.
– К Пророку.
– Ты хочешь узнать, что будет? – незнакомец буравил тяжёлым взглядом, его молодое лицо белым пятном выделялось из темноты под капюшоном. Он был не местным.
– Я хочу знать, что происходит.
