скачать книгу бесплатно
Вечером 21 мая осужденный ИТК № 6 Чернышов попытался проникнуть в запретную зону, однако был вовремя замечен часовым. На крик «Стой, стрелять буду!» зэк не отреагировал, за что и получил автоматную очередь по ногам. Свидетелями этого расстрела оказались около двухсот зэков, которые бросились на штурм вышки. Сначала ее попытались поджечь, а когда это не удалось, в часового полетели кирпичи. Затем от вышки разъяренная толпа двинулась к промышленной зоне. В находившиеся там здания полетели бутылки с бензином, которые были заготовлены за несколько дней до этих событий (куда только смотрела оперчасть?!). В мгновение ока преодолев высокий забор и несколько рядов «колючки», разъяренная толпа растеклась по территории промзоны. Затем в толпе раздался чей-то клич: «Братва! Айда брать штрафной изолятор!» – и три десятка зэков бросились к ШИЗО, по дороге снеся забор и колючую проволоку.
Двери ШИЗО были крепкими, и открыть их голыми руками было невозможно. Поэтому зэки повалили на землю пару-тройку телеграфных столбов и, используя их как таран, за считаные минуты выбили двери. Все сидельцы изолятора (а среди них были и уголовные авторитеты, которые тут же встали во главе восстания) были освобождены. Удача окрылила восставших, и они бросились на штурм ИТК № 7. Причем одна из главных целей этого штурма состояла в том, чтобы освободить из помещения камерного типа еще одного уголовного авторитета – Феоктистова. Эта цель была благополучно выполнена: вооруженная дубинами и металлическими прутьями толпа в полсотни человек быстро управилась с забором, проникла в зону и выпустила на волю главаря, а с ним и еще с десяток других «отрицал». После чего погромы продолжились: зэки грабили магазины, столовые, склады, поджигали промышленные здания.
Тем временем к месту восстания власти срочно перебрасывали дополнительные силы внутренних войск. Уже через несколько часов в небе над колонией замаячил вертолет, а к ее воротам подкатили грузовики, бэтээры и пожарные машины. Последние под прикрытием автоматчиков попытались пробиться к горящим зданиям, но зэки не позволили им этого сделать, забросав камнями. Понимая, что без применения оружия с озверевшими заключенными не совладать, власти колонии, прежде чем открыть огонь, запросили разрешения у Москвы. Но оттуда ответили: «Стрелять только при попытках к бегству». Тогда начальник ИТК № 6 решил уговорить зэков сдаться, причем отправился к ним один в качестве парламентера. Но эта попытка завершилась плачевно: зэки набросились на него и жестоко избили. Однако даже после этого приказа открывать огонь на поражение отдано не было.
Бунт закончился так же быстро, как и начался. Утром 22 мая зэки внезапно сложили все свое оружие и построились пятерками за воротами колонии. Их тут же окружили автоматчики. Организаторов беспорядков вывели из строя и отвели в сторону. Диссидент Михаил Зотов, который жил неподалеку от места событий и был невольным свидетелем бунта, описывал происходившее так. Зэкам приказывали раздеться догола, после чего по одному вводили в круг офицеров, и те приступали к экзекуции – избивали бунтаря чем попало. После чего бросали его в «воронок».
В двух восставших колониях за одну ночь сгорело 38 жилых помещений. Естественно, обе колонии временно закрыли, а всех заключенных перебросили в другие места. Около 30 организаторов восстания получили дополнительные сроки. Троих суд приговорил к расстрелу. Однако и положительный результат для зэков этот бунт все-таки имел – через пару-тройку месяцев была-таки объявлена амнистия. И хотя назвать широкомасштабной ее было нельзя (под нее попали только зэки с небольшими сроками отсидки), но пар недовольства из котла она все же выпустила.
Это «ужастик» о тюремной жизни в СССР. А вот уже американский «ужастик», который я приведу со слов К. Уилсона, автора книги «Мир преступлений»: «Когда Том Мертон стал суперинтендантом тюрьмы Такер в Арканзасе в 1967 году, он вскоре обнаружил, что около двухсот осужденных числятся в бегах. Бывалые заключенные говорили, что на территории тюрьмы захоронено около сотни трупов людей, которые по разным причинам не нравились начальникам».
Мошенник-антиквар
22 июня в газете «Вечерняя Москва» появилась заметка «Из зала суда» о подпольном дельце, промышлявшем скупкой и перепродажей антиквариата. Подобные заметки в те годы пользовались огромной популярностью у читателей, поскольку позволяли обывателям хоть изредка, но взглянуть на изнанку жизни. Это теперь мы, что называется, объелись криминалом, а тогда все было иначе: цензура жестко следила за тем, чтобы СМИ не шибко давили на психику обывателей, перекармливая их криминальной информацией. И в этой политике была своя сермяжная правда: все-таки советское общество не было настолько криминализировано, как сегодня.
В упомянутой заметке речь шла о неком дельце, который ездил в некоторые крупные города Союза (в частности, в Таллин), скупал там по дешевке картины (15–20 рублей), а в Москве сдавал их в комиссионки по 80 рублей и выше. Например, картину западного художника Диаза «Перед грозой» он купил за 45 рублей, ловко выдал ее за шедевр и продал в Казахскую картинную галерею за… 4500 рублей! Здорово прокололись с ним и другие крупные учреждения: так, Тюменский музей купил у него 15 дешевых полотен на весьма внушительную сумму в несколько тысяч рублей. Однако вечно деятельность мошенника продолжаться не могла, и его в конце концов схватили. Суд приговорил его к 10 годам тюрьмы.
Бандиты из Даугавпилса
Такой вид преступности, как бандитизм, в Советском Союзе существовал со дня его основания. Однако если в первые годы советской власти мирным гражданам буквально житья не было от бандитов, то уже спустя десятилетие, в начале 30-х, с этим видом преступности было практически покончено – бандитизм как явление был искоренен. Правда, в годы войны и после нее эта проблема вновь напомнила о себе (и в 1945 году в МУРе во второй раз был создан Отдел по борьбе с бандитизмом), однако и тогда государство сумело сделать так, чтобы не выпустить вожжи из своих рук – с бандами расправлялись оперативно и без всякого сожаления. Увы, в последующие годы, по мере демократизации советского общества бандитизм вновь стал поднимать голову. Причем его ряды не только заметно молодели, но и пополнялись людьми весьма не бесталанными. Например, знаменитая «банда фантомасов» из Ростова-на-Дону (о ней речь еще пойдет впереди) была создана двумя братьями, которые были своего рода уникумами: один был талантливым изобретателем (он снабжал банду уникальным огнестрельным оружием собственного изготовления), другой – талантливым организатором (благодаря его способностям банда просуществовала более пяти лет).
И все же таких устойчивых банд, подобных «фантомасам», в СССР были единицы. В основном же это были скоротечные формирования, которые создавались дилетантами и достаточно быстро выявлялись и ликвидировались. Вот лишь один из подобных случаев, произошедших в 1970 году.
Дело было в латвийском городе Даугавпилсе. Там проживали два друга – Юрий и Павел. Обоим – чуть больше двадцати, и у обоих за плечами пусть не богатый, но опыт противостояния закону. Например, Юрий пару лет назад на вечеринке учинил драку и получил два года за хулиганство. Правда, благодаря стараниям отца, который использовал все свои связи, парню удалось благополучно избежать отсидки – коллектив ремонтных мастерских, где он работал, взял его на поруки, и наказание ему было назначено условное. Что касается Павла, то ему повезло меньше: поскольку любящего папы у него не оказалось, ему пришлось отсидеть год за ту же «хулиганку», а именно – за дебош в винно-водочном отделе магазина.
Все свободное от работы время дружки проводили в праздном веселье: кутили в ресторанах либо просто шлялись по улицам и задирали прохожих. Собственно, таким образом тогда развлекались многие юноши по всей стране, но Юрия и Павла отличало от них одно существенное «но»: когда денег им стало катастрофически не хватать, они легко решились переступить ту черту, которую не каждый их сверстник способен перешагнуть. Они задумали ограбить одну из многочисленных точек общепита: ресторан или магазин. Поскольку для такого серьезного дела требовалось серьезное оружие, было решено раздобыть его в первую очередь. Но где его взять в небандитском Советском Союзе? И тогда Юрий предложил напасть на контрольно-пропускной пункт электростанции, находившейся за городом: мол, там дежурит пожилая женщина, вооруженная ТТ, справиться с которой не составит большого труда. На том и порешили.
Поздним воскресным вечером 9 августа на одной из улиц города приятели тормознули такси и попросили подбросить их в соседний квартал. Таксист поначалу не хотел их брать (время-то позднее), однако затем, приглядевшись повнимательнее, согласился. Как он расскажет впоследствии, его ввел в заблуждение внешний вид одного из «голосовавших»: тот был прилично одет, да еще в очках. Такой, мол, не способен на что-то плохое. Как он ошибался! Едва таксист довез их до места назначения, как этот самый очкарик внезапно ударил его чем-то тяжелым по голове, а его приятель, сидевший на заднем сиденье, обхватил руками за шею и стал душить. Однако таксист оказался не робкого десятка и стал сопротивляться. Но силы были явно не равны. В итоге шоферу сильно досталось: ему выбили шесть зубов, сломали нос. Когда он потерял сознание, ему связали руки за спиной и бросили в багажник «Волги».
Через несколько минут злоумышленники подъехали к КПП электростанции. Как они и рассчитывали, в будке оказалась всего лишь одна сторожиха. Хоть она и была вооружена, однако серьезного сопротивления оказать не успела. Она, как и таксист, «купилась» на приличный внешний вид парней. Те сделали вид, что заблудились, вошли в будку и тут же напали на сторожиху. Один из преступников ударил ее в живот, а второй, зарычав над ухом: «Не рыпайся, тетка!» – достал из кобуры «тэтэшник» и обрушил его рукоятку на голову женщины. Она упала на пол и потеряла сознание.
Завладев оружием, преступники сели в машину и вновь помчались в город. Однако по дороге вспомнили про таксиста, который все это время лежал, связанный, в багажнике. Остановив машину, приятели стали думать, как быть с ним. После короткого спора решили убить. Для этого они свернули с трассы и заехали в лес. Там они вытащили таксиста наружу и, поставив его на колени, приставили дуло к виску. От смерти водителя отделяли какие-то доли секунд. Однако мужик, видимо, в рубашке родился. Он принялся их совестить («Что же за матери вас породили, если вы хуже палачей?!» и т. д.), и у тех что-то дрогнуло внутри. В итоге они отволокли жертву к ближайшему дереву и привязали к стволу веревками. Затем сели в такси и укатили в город.
Бросив машину при въезде в Даугавпилс, преступники разбежались в разные стороны, договорившись завтра встретиться вновь – уже для ограбления. Однако все карты им спутал таксист. К утру он сумел перетереть веревки и прямиком отправился в милицию, где и рассказал все без утайки. На ноги были подняты значительные силы милиции, которые принялись прочесывать весь город. В тот момент, когда эта операция была в самом разгаре, преступники находились в кафешке на пристани: там они встретились с двумя приятелями – Владимиром и Виктором – и стали активно зазывать их в свою шайку. Те согласились. Один из них – Виктор – впоследствии расскажет: «Потом поехали к Юрке на дачу. Там на столе лежали десять рублей, отложенные, чтобы заплатить за квартиру. Юрка взял деньги и отдал их Павлу и Володьке, сказал, чтобы они шли и купили водки. Когда они ушли, Юрка достал пистолет и выстрелил из него два раза в электрическую лампочку. Потом дал пистолет подержать мне. Потом сказал: „Вымети осколки“. Я взял веник и вымел стекляшки. Вернулись Павел с Володькой, принесли водку. Выпили. Юрка играл на гитаре и пел. Павел очень смешно рассказывал, как они с Юркой вчера „обработали“ шофера такси и как у бабки отобрали пистолет. Он говорил: „Лупанули по голове, она и кувырк, лапочка“. Мы смеялись…»
Приятели договорились ограбить ресторан «Стропы», в котором до этого неоднократно бывали. Посетителей там всегда было много, значит, и денег в кассе было в избытке. План нападения составили следующий. Виктор должен был сидеть в машине (ее они должны были угнать за час до ограбления) и ждать приятелей возле ресторана, Владимиру предстояло стоять «на шухере» возле дверей, а основную роль – нападающих – брали на себя Юрий и Павел. Именно первому предстояло выстрелить из пистолета вверх и потребовать выручку. «При виде пистолета никто даже не подумает дернуться», – заранее предвкушал успех Юрий. Однако с рестораном произошел «облом».
Когда злоумышленники подъехали к ресторану, тот был уже закрыт. Но машина преступления была уже запущена, и отступать от своего плана приятели не думали. Они решили проехаться по трассе Рига—Орел и ограбить первый же попавшийся магазин. Сказано – сделано. Но они не знали, что везение в тот день покинуло их окончательно. Не успели они проехать и нескольких сот метров – кончился бензин. Друзья попытались дозаправиться, остановив попутку, но ни один из водителей не согласился остановиться. А когда один из них громко засигналил и осветил всех четверых фарами, нервы приятелей не выдержали, и они бросились врассыпную.
Юрий пробежал по полю несколько десятков метров, после чего решил выскочить на дорогу и сделать еще одну попытку поймать попутку. Когда он вышел на шоссе, оно было пустынным. Затем вдали наконец показались фары приближающегося автомобиля. Юрий замахал руками, и автомобиль остановился. Все еще не веря в свою удачу, Юрий бросился к машине и распахнул дверцу. В салоне сидели… несколько милиционеров.
Тот из них, что сидел на переднем сиденье, попытался схватить парня за руку, но ему не повезло: тот вырвался и попытался отскочить назад. Но за спиной уже стоял другой милиционер, вышедший из машины чуть раньше. Он обхватил Юрия руками, попытался сделать подсечку, но не успел. Парень выхватил из-под ремня «тэтэшник» и навскидку выстрелил. Милиционер обмяк. Юрий бросился прочь от дороги, на ходу стреляя в преследователей. Когда впереди показалась Двина, он, не раздумывая, бросился в воду и поплыл на другой берег. Ему казалось, что там его уж точно не достанут. Но он ошибся. Едва он выбрался на берег и прошел несколько метров вперед, как навстречу ему вышли сразу несколько человек в милицейской форме. Сил сопротивляться у Юрия уже не было, и он безропотно поднял вверх руки.
Милиционером, в которого стрелял Юрий, был 43-летний майор Генрих Беломестных. В милицию он пришел в 17 лет, закончив перед этим железнодорожный техникум. Через год женился, родились двое сыновей. В 55-м Беломестных вступил в ряды КПСС, в 61-м – закончил Высшую школу МВД СССР. Несколько лет назад он был назначен заместителем начальника районного отделения милиции и в ту роковую ночь замещал своего шефа, отбывшего в отпуск. Пуля, выпущенная преступником, угодила майору в грудь, и он скончался от потери крови еще до того, как его привезли в ближайшую больницу. 14 августа его имя было занесено на мемориальную доску МВД Латвийской ССР. А 20 октября Указом Президиума Верховного Совета СССР майор милиции Беломестных Г.Г. был посмертно награжден орденом Красной Звезды.
Что касается преступников, то их всех задержали. Юрия, который за месяц до преступления подал заявку в ЗАГС, суд приговорил к высшей мере наказания – расстрелу. Его подельники отделались различными тюремными сроками (от 12,5 до 7 лет лишения свободы).
В поисках маньяка
И вновь вернемся в Луганск, где милиция роет землю носом в поисках опасного маньяка. По ходу расследования попутно было просеяно сквозь милицейское сито несколько десятков подозреваемых. Например, осуществляя подворные обходы по делу об убийстве студентки, сыщики узнали от одного из свидетелей о том, что в ночь убийства недалеко от места преступления – в парке имени Горького – ночевал неизвестный. Свидетель рассказал, что заметил на его руках и лице свежие царапины. Сыщики перелопатили чуть ли не весь район, подняли на ноги всю свою агентуру и в конце концов установили личность неизвестного. Им оказался мужчина без определенного места жительства, в прошлом судимый за кражу и бродяжничество. Однако он оказался непричастным к убийству студентки и апрельским насилиям.
Когда пришел ответ от экспертов, что обнаруженная на месте убийства студентки тесьма производится в Риге фабрикой «Лента», туда срочно был направлен инспектор угро. Он установил, что эта тесьма поступает на 36 торговых баз, в том числе на киевскую базу «Укргалантерея». Когда направили туда запрос, получили ответ: лента направлялась в торговые организации республики (и в Луганск в том числе) как самостоятельный товар и как упаковочный материал. В связи с этим возникла версия, что маньяк – один из работников торговых организаций или швейных предприятий. В апреле—мае проверили более 500 человек, имеющих отношение к этим организациям, но и этот путь оказался тупиковым.
Между тем 30 июня у луганских сыщиков появилась новая ниточка. В тот день возле поселка Екатериновка на берегу речки Лугань неизвестный попытался изнасиловать несовершеннолетнюю Катю Владимирову. Однако проходившие мимо люди помешали ему осуществить задуманное. Спасаясь бегством от разъяренных жителей поселка, насильник бросился в речку, переплыл ее и скрылся. Однако он оставил на берегу, в лесополосе, всю свою одежду: брюки, рубашку, трусы, носки и туфли. В кармане брюк сыщики обнаружили связку ключей, небольшую отвертку и часы марки «Полет». Именно часы вывели сыскарей на преступника.
Оказалось, что часы недавно побывали в ремонте. Стали проверять квитанции в часовых мастерских Луганска и близлежащих населенных пунктах. Просмотрели порядка 30 тысяч квитанций. И все же нашли нужную: она была выписана на гражданина Бурова. Когда стражи порядка «нарисовались» на пороге его квартиры, тот так поразился этому факту, что не стал играть в молчанку и сознался: да, это он напал на девочку. Однако от других преступлений категорически отрекся. Дальнейшая проверка показала, что парень не врет – маньяком действительно был не он.
Тем временем в субботу, 4 июля, Луганск потрясло очередное преступление маньяка-убийцы: на рассвете жители улицы Первая Линия обнаружили под стеной старого гаража вблизи трамвайной остановки убитую женщину. Примчавшиеся на место преступления сыщики нашли возле трупа обрывки газеты «Сельская жизнь» от 7 июня со следами крови и цифрой 20, написанной карандашом. Убитой оказалась 22-летняя Наталья З., рабочая завода имени Октябрьской революции. Сыщики установили, что с ее левой руки исчезли часы марки «Луч». Ни у кого не вызывало сомнений, что это убийство совершено именно тем маньяком, за которым вот уже свыше трех месяцев охотится луганская милиция. Город вновь залихорадило. В тот же день в горотделе милиции было созвано экстренное совещание, где было решено выделить для поимки преступника к тем 900 милиционерам и дружинникам, которые его искали, еще 100 человек.
Больше недели понадобилось сыщикам, чтобы отработать «газетную» версию. В поле зрения попали больше 170 человек, выписывавших газету «Сельская жизнь» и проживавших в домах или квартирах № 20. Однако ни один из этих людей или их знакомых не был причастен к убийствам. Что касается часов марки «Луч», то и здесь сыщиков ждало разачарование: ни в одном из комиссионных магазинов или скупок они так и не всплыли.
В это же время в милицию пришло анонимное письмо, в котором сообщалось, что жертва от 4 июля была убита двумя мужчинами, один из которых работает транспортировщиком на обувной фабрике. Судя по почерку, письмо написал человек преклонного возраста и малограмотный. Учитывая, что этот же аноним уже присылал в милицию похожее письмо по поводу другого убийства, а оно не подтвердилось, у сыщиков были все основания не поверить и в это послание. Однако все равно решено было его проверить. В итоге было просеяно сквозь сито около 2000 человек, но результат вновь оказался нулевой.
И все же утверждать, что разыскников на каждом шагу подстерегали неудачи, было бы неверно. Так, 10 июля из Харькова пришло сообщение, что там задержан рабочий авиационного завода. При обыске в его квартире были изъяты часы, принадлежавшие одной из пострадавших ранее женщин, а также вещественные доказательства по делу Азаровой, убитой 15 июня. Задержанный сознался в убийстве двух женщин и одном нападении. Однако к луганским преступлениям он отношения не имел.
Между тем неудачи сыщиков только подстегивали маньяка. Поздно вечером в четверг, 6 августа, произошло еще одно изнасилование. На этот раз жертвой преступника стала гражданка Соловей, которая возвращалась домой по улице Жуковского. Насильник напал на нее сзади, затащил в укромное место и, связав руки поясом от ее платья, попытался изнасиловать. При этом он сорвал с жертвы часы марки «Ракета». Однако, уходя с места преступления, насильник забыл там свой пиджак 48-го размера. В его карманах сыщики обнаружили шнурок от обуви, обрывок женского ситцевого платья со следами красителя и белую ленту-тесьму производства Дарницкого шелкового комбината. Стали «пробивать» эти вещдоки. Выяснилось: подобную тесьму получает и Луганская обувная фабрика. Проверили всех ее рабочих (особенно связанных с упаковкой и транспортировкой готовой продукции), одежда которых соответствовала 48-му размеру, но все безрезультатно, – маньяка среди них не оказалось.
Тем временем специалисты Харьковского научно-исследовательского института судебных экспертиз вынесли свое резюме: на оставленном на месте преступления пиджаке имеются несколько волосинок от шерсти кролика, а на одной из пуговиц – следы сургуча. Так в поле зрения сыщиков попали кролиководы, а также упаковщики и конторские служащие, пользующиеся сургучом. Однако как среди этих людей найти маньяка, сыщики себе не представляли.
Схватка в Сокольниках
В разные годы отношение рядовых граждан к представителям милиции в СССР было различным. Например, если в 40-х годах их боялись и уважали, то после смерти Сталина благодаря хрущевским разоблачениям стали откровенно недолюбливать. В итоге, когда этот процесс серьезно отразился на уровне преступности в стране (она стала стремительно расти: если в 1957 году в СССР было зарегистрировано 677 260 преступлений, то через год – 880 322), власти одумались и предприняли широкомасштабные попытки вернуть милиции былое уважение. На киностудиях стали сниматься фильмы о доблестных работниках милиции, писатели стали писать о них книги (жанр кино– и книжного детектива появился в СССР именно в конце 50-х), а композиторы и поэты – сочинять песни.
В результате этой деятельности профессия милиционера вновь стала престижной, и тысячи молодых людей перестали считать зазорным идти служить в органы МВД. Повысился авторитет стражей порядка и в уголовной среде, о чем свидетельствовало и количество посягательств на жизнь милиционеров. Например, если после смерти Сталина, в дни так называемой «бериевской амнистии», от рук преступников пострадало порядка 300 милиционеров (рекорд в послевоенные годы), то спустя пятилетие эта цифра снизилась почти вдвое. Однако в 60-х годах эти цифры, увы, стали снова расти. Так, пик посягательств выпал на юбилейный год – год 50-летия Великого Октября (1967), когда было совершено 487 нападений на сотрудников МВД. Однако в течение последующих двух лет – в основном благодаря грамотной политике нового союзного министра внутренних дел Николая Щелокова, который, как и десять лет назад, развернул в обществе широкую пропагандистскую кампанию по возвеличиванию органов правопорядка, – число посягательств на милиционеров пошло на спад: в 1968-м – 389 случаев, в 1969-м – 368.
Однако в очередном юбилейном году – 100-летия со дня рождения В.И. Ленина – кривая посягательств на стражей порядка вновь скакнула вверх: 421 случай. Судя по всему, связано это было именно с юбилеем: нацеленные на то, чтобы этот год прошел для граждан как можно спокойнее, советские милиционеры проявляли излишнее рвение и чаще, чем обычно, подставлялись под удар. Сегодня о подобном можно только мечтать. Кстати, после 1970 года число посягательств на сотрудников милиции в СССР больше никогда не пересечет отметку 400 – всегда будет ниже («потолок» будет зафиксирован в 1971 году – 385, «плинтус» в 1987-м – 172). Но вернемся в 1970 год.
Одно из последних посягательств на сотрудника милиции в том году произошло в Москве, о чем советским гражданам сообщила газета «Вечерняя Москва» (номер от 30 сентября). Дело было так.
Сентябрьским вечером некий неизвестный мужчина зашел в одну из сберегательных касс в Сокольниках и стал слоняться по ней из угла в угол, делая вид, что изучает развешанные на стенах стенды. Однако его косые взгляды по сторонам сразу привлекли внимание одной из кассирш. Когда незнакомец вышел из кассы, она последовала следом, чтобы позвать милиционера, стоявшего неподалеку. Милиционером оказался молоденький младший сержант Деев, прослуживший в 98-м отделении милиции всего лишь полгода. Он до-гнал незнакомца и попросил предъявить документы.
Мужчина сунул руку в карман плаща, но вместо паспорта достал нож. Видимо, Деев не ожидал такого поворота, поскольку даже не успел среагировать, и лезвие ножа вонзилось ему в правый бок. Преступник же бросился бежать. Превозмогая боль и зажимая рану рукой, Деев пустился в погоню. Он был вооружен пистолетом, однако применять его побоялся: во-первых, на улице были люди, в которых он мог нечаянно попасть, во-вторых, это только в кино милиционеры лихо разбирались с бандитами с помощью ствола, а в жизни за любое применение огнестрельного оружия стражей порядка таскали по высоким инстанциям и заставляли писать объяснительные.
Тем временем, увидев, что раненый милиционер упрямо преследует его по пятам, преступник решил его добить. Резко развернувшись, он бросился с ножом на Деева, надеясь на этот раз ударить наверняка. Однако младший сержант был готов к такому повороту событий. Ловким ударом ноги он выбил нож из рук преступника, а вторым ударом – на этот раз кулаком – свалил его с ног. Не ожидавший такого отпора преступник упал на спину, а Деев навалился на него сверху и, применив болевой прием, заставил уткнуться лицом в землю. Взвыв от резкой боли в плече, бандит потребовал пощады. В этот миг к месту происшествия подбежали несколько прохожих, с помощью которых Деев и доставил преступника в отделение милиции.
Бандиты Ашхабада
Пользуясь тем, что советские граждане доверяют милиции, преступники не упускали случая использовать эту ситуацию в своих корыстных целях. Например, некоторые из них добывали милицейскую форму и выходили на скользкую дорожку преступлений. Так было, к примеру, в случае, который произошел в столице Туркмении городе Ашхабаде. Там образовалась банда, в которую вошли пять человек: Саркиев, Коленченко, Давидян и еще двое так и не установленных следствием людей. В их арсенале было огнестрельное оружие (один пистолет, принадлежавший Коленченко) и форма сотрудника милиции. Обдумывая наиболее удобные способы заработать легкие деньги, бандиты пришли к идее вооруженного грабежа. А в качестве жертвы выбрали жителя города Гасинова, у которого, по их данным, была большая сумма денег.
Акцию назначили на 17 сентября. В тот день трое участников банды (Саркиев, Давидян и участник группы, личность которого не установлена) пришли к парку имени Кирова, где примерно в 11 часов дня сели в автомашину «Москвич», за рулем которой находился приятель бандитов Васильев. Спустя несколько минут пассажиры были уже у стадиона «Трудовые резервы», где их поджидали остальные участники банды – Коленченко, Саркиев и другой неустановленный участник группы. У стадиона Саркиев облачился в форму офицера милиции, надел солнцезащитные очки и вместе с Васильевым поехал на автомашине к дому жертвы. Остальные бандиты пришли туда пешком, благо это было недалеко – всего несколько минут ходу. У дома бандиты разделились: Васильев остался в машине, а остальные отправились грабить Гасинова.
В тот момент, когда в доме объявились бандиты, хозяина семейства не было. Однако в квартире находились его родственники в количестве пяти человек: жена Гасинова с двумя малолетними детьми, сестра жены и брат Гасинова. Несмотря на то что один из бандитов был облачен в милицейскую форму, хозяйка дома не растерялась и потребовала у пришедших документы. После этого Саркиев рассвирепел: он повалил женщину на кровать и стал ее душить. Брат Гасинова бросился на помощь хозяйке, но Коленченко опередил его и ударил пистолетом по голове. Понимая, что сопротивляться бесполезно, хозяйка согласилась выдать преступникам деньги. Так в руки бандитов перекочевала значительная сумма: несколько тысяч рублей. Кроме этого, Саркиев забрал у сестры Гасиновой паспорт и билет на самолет до Душанбе стоимостью 21 рубль. Однако воспользоваться похищенными деньгами бандитам так и не удалось – вскоре их арестовали. Правда, не всех – только Саркиева, Коленченко и Васильева. Остальные успели скрыться из города. Весной следующего года состоялся суд над бандитами, который определил им следующие сроки заключения: Саркиев и Коленченко получили по 9 лет, Васильев – 2 года.
Душегубы Бразинскасы
Вплоть до 60-х годов в СССР не было попыток угонов пассажирских самолетов. Один из первых таких случаев произошел в сентябре 1964 года в Молдавии, когда два уголовника предприняли попытку захвата самолета, чтобы сбежать на Запад. Попытка угона провалилась. После этого один угонщик был арестован, другой застрелился.
Однако уже в следующем десятилетии эта проблема стала превращаться в настоящую головную боль для советских властей. И первый «звонок» пришелся именно на тот юбилейный год. Причина подобных преступлений крылась в одном: все больше советских людей поддавались западной пропаганде, вещавшей о «райской» жизни на Западе, и стремились любой ценой покинуть СССР. А «поводырями» в этом для них стали… советские евреи, которые первыми в новом десятилетии предприняли попытку угона пассажирского самолета, для того чтобы улететь в Израиль. Случилось это в июне 70-го в Ленинграде, где целая группа евреев в количестве 16 человек во главе с 43-летним Марком Дымшицем попыталась захватить самолет, но была арестована еще на летном поле сотрудниками КГБ. Однако дурной пример оказался заразительным. Поскольку эта акция широко освещалась в советской прессе, у угонщиков нашлись последователи. Причем эти люди пошли дальше своих предшественников. Речь идет об отце и сыне Бразинскасах.
Инициатором захвата выступил старший – Пранас Стасио Бразинскас, 1924 года рождения (сын Альгирдас родился в 55-м). Пранас был не новичок в преступном промысле, успев к этому времени дважды отсидеть в тюрьме: в 1955 году он был осужден за злоупотребление служебным положением к одному году исправработ, а в январе 1965 года вновь угодил за решетку – теперь уже на пять лет, после того как был уличен в расхищении вверенного ему имущества (он тогда работал заведующим магазином). Однако за примерное поведение в неволе Пранас был досрочно освобожден и осел в городе Коканде Узбекской ССР. 20 марта 1968 года он зарегистрировал брак с гражданкой Корейво и взял ее фамилию. Вскоре к нему на постоянное место жительства приехал его сын Альгирдас.
Поскольку у Пронаса была судимость, устроиться на руководящую работу он уже не мог. Однако амбиций у него было выше крыши, поэтому к сложившейся ситуации он относился крайне болезненно, считая, что советская власть ущемляет его в правах. На этой почве и вызревал его антисоветизм, которым он заразил и своего сына. Отец внушал ему, что в этой стране им обоим ничего не светит, поэтому нужно бежать на «свободный» Запад. В итоге было решено сделать это путем угона пассажирского самолета. В качестве места преступления была выбрана Грузия, откуда до вожделенной заграницы было ближе всего. На дело преступники пошли хорошо вооруженными: имели на руках пистолет, обрез и несколько гранат-«лимонок».
15 октября 1970 года Бразинскасы заняли места в правом ряду по правому борту самолета «Ан-24», совершавшего рейс из Батуми в Сухуми. На борту воздушного судна находилось 46 пассажиров (из них 17 женщин и один 4-летний ребенок) и пять членов экипажа (Георгий Чахракия – командир корабля, Сулико Шавидзе – второй пилот, Валерий Фадеев – штурман, Оганес Бабаян – бортмеханик, Надежда Курченко – стюардесса). Самолет взмыл в воздух и взял курс на Сухуми. Примерно через десять минут после взлета, когда самолет находился в районе города Кобулети (30 км от Батуми), преступники поднялись со своих кресел. Первым шел Бразинскас-старший. За несколько метров до пилотской кабины путь им внезапно преградила 19-летняя Надя Курченко.
Увидев в руках неизвестного мужчины обрез, она попыталась выбить его, но не сумела. В ответ грянули два выстрела. Пули, угодившие девушке в грудь, отбросили ее назад. Путь в пилотскую был свободен, и уже через мгновение бандиты были там. Бразинскас-старший сорвал наушники сначала с командира корабля, затем проделал то же самое с Фадеевым и Бабаяном. Чахракия попытался сопротивляться и тут же получил удар прикладом обреза по голове. На какое-то время он потерял сознание. Когда очнулся, тут же попытался нажать кнопку связи, чтобы передать сигнал тревоги SOS, но связь уже не работала. Рядом с ним стоял Бразинскас-старший, который, потрясая зажатой в одной руке гранатой, произнес:
– Эти гранаты не для вас. Это для пассажиров.
И все же командира это не испугало: в следующую секунду он пошел на отчаянный шаг – заложил глубокий вираж. Бандитов отбросило в сторону, однако, теряя равновесие, старший из них успел выстрелить Чахракии в спину. Второй выстрел он сделал в Бабаяна, который попытался вырвать обрез у него из рук. Но бортмеханику повезло – пуля ушла в приборную доску, лишь пороховое пламя обожгло ему живот. Последовал новый вираж, а за ним новый выстрел – снова в спину Чахракии. Падая, тот грудью прижал штурвал к приборной доске: самолет резко пошел вниз, к морю. Сулико Шавидзе что есть силы потянул штурвал к себе, иначе гибель самолета была неминуема. Штурман Фадеев попытался встать с кресла, но его остановили выстрелы: одна пуля пробила легкое, две другие попали в руку и плечо. Бразинскас-старший закричал:
– Перестаньте! Мы пристрелим вас всех. Веди к границе! Держать берег моря слева! Курс на юг! В облака не входить!
Но даже после этого Чахракия сделал еще одну попытку схитрить: он направил самолет в сторону военного аэродрома в Кобулети. Но Бразинскас-старший разгадал и этот маневр. Поднеся обрез к виску пилота, он скомандовал:
– Веди к границе или умрешь сам и потянешь за собой всех остальных.
Понимая, что бандит не блефует, Чахракия вынужден был направить машину к Трабзону. Уже на подлете к Трабзону он обратился к старшему из бандитов: «Горючее на исходе. Я должен дать сигнал бедствия». Только так ему наконец удалось выйти в эфир, донести до родины весть о том, что происходит на борту.
Когда сигнал SOS был принят на земле, первым желанием грузинских властей было немедленно отбить самолет у угонщиков, а их самих схватить. В штабе Закавказского военного округа уже прорабатывался план направить на турецкий аэродром военный «Ан-12» со взводом десантников для этой цели. Однако Кремль отказался от этого плана, посчитав его авантюрным. Там уповали на благоразумие турецких властей, которые обязаны были выдать преступников России. Но ситуация сложилась несколько иначе.
В пятницу, 16 октября, советское правительство обратилось к правительству Турции с просьбой вернуть самолет и находящихся на его борту людей на родину. Однако турки удовлетворили только вторую часть просьбы – вернули людей (в госпитале Трабзона остался только получивший серьезные ранения штурман самолета Валерий Фадеев, которому была сделана операция, и оба террориста, которые попросили предоставить им политическое убежище), оставив «Ан-12» у себя. Это возмутило Брежнева, который в тот же день вызвал к себе министра обороны Гречко и напрямую спросил его, можно ли каким-то образом вернуть самолет силовым методом. «Почему же нельзя? – удивился Гречко. – У меня в ГРУ есть такие парни, которые даже с Луны его достанут». – «Тогда действуй!» – приказал министру Брежнев.
Уже на следующий день в ГРУ была сформирована спецгруппа из лучших офицеров-спецназовцев. Ночью того же дня они добрались до советско-турецкой границы, где наши пограничники открыли им коридор и пропустили к туркам. Действуя грамотно и умело, наши спецназовцы незаметно прошли турецкие кордоны и углубились на чужую территорию. За четыре дня им предстояло преодолеть 180 километров до аэропорта Сено, где стоял угнанный самолет.
Между тем страна продолжала горячо обсуждать случившуюся трагедию. Практически все советские газеты опубликовали на своих страницах подробности этого происшествия. Но наиболее полную картину воспроизводила «Комсомольская правда», начавшая серию публикаций об этой трагедии 18 октября заметкой «Подвиг комсомолки Надежды Курченко». Из этой серии публикаций читатели узнали некоторые детали биографии 19-летней девушки, не побоявшейся встать на пути двух вооруженных преступников. В частности, газета сообщила, что Надя Курченко была родом из Удмуртии, из небольшого поселка Пудем. Училась она в Панинской школе-интернате, после окончания которой уехала учиться на стюардессу. В Сухуми она вместе с подругой снимала комнату возле аэропорта. Незадолго до трагедии она встретила хорошего парня из Ленинграда, за которого собиралась выйти замуж. Не довелось. За день до своей гибели Надя звонила на родину, своей маме Генриетте Ивановне, и обещала скоро приехать в отпуск. И этому тоже не суждено было осуществиться.
Во вторник, 20 октября, в Сухуми состоялись похороны геройски погибшей в схватке с вооруженными террористами Надежды Курченко. Такого массового участия в похоронах Сухуми не знал, наверное, со дня своего основания (а город известен с 736 года). При огромном стечении народа тело отважной девушки было предано земле в Комсомольском парке. Стоит отметить, что родственники Нади просили похоронить ее на родине, в Удмуртии, но им в этой просьбе вежливо отказали, сказав, что с политической точки зрения этого делать нельзя. Зато пообещали родственникам, что те беспрепятственно могут ездить на могилу Нади в любое время года за счет Министерства гражданской авиации. Кроме этого, матери Нади удмуртские власти выделили трехкомнатную квартиру в Глазове.
В тот же день группа спецназа ГРУ, отправленная в Турцию с миссией возвратить на родину угнанный самолет, наконец добралась до аэропорта Сено. Но нашим коммандос не повезло: им не хватило всего лишь нескольких часов, чтобы застать самолет на аэродроме. Дело в том, что, за то время пока они находились в рейде, нашим мидовцам удалось уломать турок вернуть самолет на родину. Поэтому, узнав об этом, спецназовцам пришлось разворачиваться и возвращаться назад с пустыми руками.
Тем временем 23 октября в Москве мать погибшей стюардессы Надежды Курченко Генриетта Ивановна была принята первым секретарем ЦК ВЛКСМ Евгением Тяжельниковым. Тот передал ей высшую награду комсомола – Почетный знак ВЛКСМ и Почетную грамоту ЦК ВЛКСМ. А спустя два дня появился Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Н. Курченко орденом Красного Знамени (посмертно). Эту награду тоже передали матери погибшей.
А двух преступников, убивших 19-летнюю девушку и тяжело ранивших еще двух человек, продолжали скрывать у себя турецкие власти. Чуть позже Бразинскасы переберутся в США, где и осядут навсегда, подпав под действие закона о защите свидетелей: им сменят фамилии, изменят внешность и поселят в провинции. Советское правительство неоднократно будет обращаться к американским властям с требованием выдать им преступников, но каждый раз ему будут отвечать отказом. Но возмездие все равно настигнет преступников. Спустя 30 лет, в 2000 году, Бразинскас-младший в ссоре убьет своего отца и сядет в тюрьму.
Между тем дурной пример Бразинскасов оказался заразительным: в том же октябре 70-го произошел еще один захват воздушного судна на территории СССР. Снова двое вооруженных преступников проникли на борт самолета и потребовали от экипажа лететь в Турцию. В советских газетах об этом не было написано ни строчки, поскольку стало понятно, что преступники совершили побег под влиянием предыдущего захвата, детали которого были скрупулезно описаны в прессе. С этого момента на публикации подобного рода в СССР будет наложено табу, чтобы не плодить новых воздушных террористов.
«Перехват» по-советски
В арсенале сегодняшней российской милиции существует такая операция, как «Перехват», которая помогает стражам порядка оперативно отсекать пути отступления преступникам и выявлять их местонахождение после совершения преступления. Однако очень редко эта операция приносит свои плоды, поскольку преступники сегодня не менее мобильны, чем милиция. А вот в советские годы никаких «Перехватов» не было и в помине, зато преступников ловили куда более оперативно. Один из таких случаев произошел промозглым ноябрьским днем 1970 года в Москве. Тогда двое вооруженных преступников весьма серьезного толка (один из них был с пистолетом, другой с финкой) ограбили средь бела дня кассу магазина и благополучно скрылись с места происшествия.
Когда в магазин прибыла милиция – а это были сержанты милиции Н. Чернопятов (стаж работы в органах 6 лет) и В. Новичков (в милиции с января 70-го), пострадавшие работники прилавка и свидетели достаточно подробно описали им приметы преступников. Не теряя времени, милиционеры бросились в погоню.
Поскольку свидетели утверждали, что грабители удалились от места преступления «на своих двоих», стражи порядка предположили, что те могли направиться к ближайшей станции метро. Это сейчас бандиты снабжены рациями, мобильными телефонами и, главное, иномарками, – а каких-нибудь 30–35 лет назад подавляющее число нарушителей законности были экипированы весьма скромно. Ну что такое один пистолет и одна финка против нынешних автоматов Калашникова, пистолетов ТТ, гранат «лимонка» и тротиловых шашек – бирюльки, да и только. Хотя по меркам советского времени наличие даже одного пистолета было равносильно всему перечисленному арсеналу, вместе взятому.
Итак, милиционеры Чернопятов и Новичков спустились в метро, на станцию «Комсомольская». И достаточно быстро определили в толпе грабителей, благо многочисленные свидетели подробно их описали. Преступники мирно ждали электричку. Но сесть в нее им было не суждено. Неожиданно выросшие перед ними милиционеры лишили их возможности сопротивляться. Стоит отметить, что спустя несколько дней двух смелых сержантов лично принял министр внутренних дел Николай Щелоков и наградил ценными подарками – наручными часами.
Конец Луганского маньяка
Тем временем продолжались поиски опасного маньяка в Луганске. Пока сыщики собирали улики и просеивали сквозь сито розыска каждого подозреваемого, преступник совершал новые преступления. 26 сентября город содрогнулся от очередного убийства. Была изнасилована и убита рабочая завода имени Октябрьской революции, возвращавшаяся домой со второй смены. Ее нашли задушенной невдалеке от трамвайной остановки. На месте преступления был найден шнурок от спортивной обуви, которым связывались руки потерпевшей. У жертвы были похищены часы, кольцо, дамская сумка, чулки и кофта.
При подворных обходах сыщики выяснили, что буквально за несколько дней до этого убийства в этом же районе некто пытался изнасиловать еще одну женщину. Ее нашли и допросили. Она рассказала, что нападение произошло поздно вечером, когда она возвращалась домой. Кто-то напал на нее сзади, согнутой в локте рукой придавил за горло, повалил на землю и, заломив руки за спину, начал связывать. Однако на ее крик из ближайшего дома вышли люди, и преступник поспешил ретироваться. Описать его приметы потерпевшая не могла. Однако ее показания натолкнули сыщиков на внезапную мысль: если преступник использует так называемый «стальной зажим», не означает ли это, что он имеет какое-то отношение к спорту, в частности к борьбе самбо? На это указывал и найденный на месте последнего преступления шнурок от спортивной обуви. Стали проверять это направление: просеяли все секции борьбы в городе, показали тамошним тренерам пиджак преступника. Но и здесь разыскников постигла неудача. А ведь с момента начала поисков маньяка минуло уже полгода.
Три недели маньяк не давал о себе знать, после чего вновь вышел на свою кровавую охоту. Поздним вечером 16 октября на улице Лермонтова он напал на работницу конфетной фабрики, возвращавшуюся после второй смены домой. Преступник захватом руки сзади придушил ее, отнес в уединенное место и попытался изнасиловать. Однако в этот момент поблизости проходили люди, присутствие которых спугнуло маньяка. Он убежал, так и не сумев осуществить задуманное. А его жертва в тот же день заявила об этом в милицию.
К месту происшествия тут же примчались разыскники. Они обнаружили там шнурок от спортивной обуви и кусок простыни, который маньяк использовал в качестве кляпа. Эксперты ЭКО вынесли свой вердикт по поводу последней находки: при исследовании ткани в ультрафиолетовых лучах обнаружена часть штампа с начальными цифрами «96». Равномерные отверстия по кромке простыни могли означать, что она использовалась в качестве занавески или прибивалась к стене. Теперь сыщикам предстояло в поте лица просеять все организации, где эту простыню могли использовать в указанных экспертами качествах.
Позже выяснится, что эксперты ЭКО ошиблись, прочитав эти цифры как «96», хотя на самом деле там значилось «36». Однако это выяснится потом, а пока сыщики начали активную отработку этой улики. Было осмотрено белье во всех прачечных города и выяснено, что на большинстве простыней – штампы с наименованием организации. Путем сравнения образцов штампов исключили более 100 организаций. Затем определили, что только воинские части маркировали простыни штампами с цифровым наименованием. В числе их оказалось подразделение 96 444. Однако внимательно изучив порядок приема и выдачи белья в гарнизонной прачечной, выяснили, что зачастую белье одной части попадает в другую. Это значительно усложняло поиск преступника. Кроме этого, услугами этой же прачечной пользовались 12 предприятий, в общежитиях которых также обнаружили простыни с номерами воинских частей. Поэтому сыщикам пришлось проверять все воинские части и общежития этих предприятий. Поскольку это надо было сделать как можно быстрее, привлекли к этому делу дополнительно еще 20 сотрудников милиции плюс подключили к розыску особый отдел гарнизона.
Между тем в воинскую часть 96 444 был заслан «казачок», которого снабдили необходимыми воинскими документами на имя офицера политотдела Киевского военного округа. За шесть дней он под различными предлогами осмотрел личные вещи военнослужащих, обследовал места, где применялись простыни и ветошь, лично изучил контингент нарушителей дисциплины, провел зашифрованные допросы. Однако ничего ценного так и не выяснил. И это понятно: «казачок» искал преступника совсем не в том месте из-за ошибки экспертов ЭКО, напутавших с цифрами на простыне. Поэтому тогда многим казалось, что маньяка никогда не удастся найти. Но тут удача сама пришла в руки сыщиков.
8 ноября, примерно в одиннадцать часов вечера, участники одной из оперативно-поисковых групп услышали истошный крик женщины, доносившийся со стороны парка имени Первого мая. Милиционеры бросились на шум, однако никого там не обнаружили. Все же они немедленно оповестили по рации о случившемся ближайшие посты. Парк и прилегающая к воинским частям местность были блокированы. В итоге удалось задержать трех подозрительных мужчин, один из которых вызывал больше всего подозрений. Это был молодой человек без документов, одетый в штатский костюм и солдатские сапоги. Его доставили в Каменнобродский РОВД. Вскоре туда прибыл один из руководителей штаба по розыску маньяка Николай Водько. Проводивший допрос оперативник Талалаев доложил ему о своих впечатлениях: дескать, нутром чую, что это именно тот, кого мы ищем. Водько приказал привести задержанного и во время допроса лично убедился в правильности выводов своего коллеги.
Как выяснилось, задержанным оказался военнослужащий воинской части 61 436 (а не «96»!) Алмазян. Во время допроса он сознался, что переоделся в штатский костюм на продовольственном складе части, где последнее время был дневальным. К указанному месту отправили разыскников. И не зря – там их ждали неожиданные находки. На чердаке склада были обнаружены женские туфли и кофточка, сходные с теми, что были на одной из жертв. А в тумбочке Алмазяна сыщики нашли несколько других вещей потерпевших, в том числе серьгу и кольцо. Когда эти вещи предъявили Алмазяну, нервы его не выдержали, и он сознался в двух убийствах, а также в нескольких изнасилованиях и покушениях на убийство. Кроме этого, выяснилось, что еще до призыва в армию, на гражданке, он совершил три нападения на женщин, но остался неразоблаченным. Но, как говорится, сколь веревочке ни виться… Суд воздаст должное маньяку – он будет расстрелян.
Удар по «каталам»
В уголовной среде Советского Союза карточные шулеры («каталы») считались элитой. Было их тогда немного, и свои темные делишки они проворачивали в основном в крупных городах и на курортах. Однако по мере роста благосостояния советских людей эта категория преступников ширилась, привлекая в свои ряды все новых и новых людей. Особенно сильно это происходило в 60-х годах, причем дело было поставлено на солидную основу. Достаточно сказать, что именно тогда, в конце 60-х, группа «катал», прознав, что в Тбилиси проживает знаменитый еще в царские времена преферансист, предложила ему за деньги открыть свою «академию» и передать мастерство молодому поколению. Старик согласился. Так к началу следующего десятилетия в жизнь вошла целая плеяда профессиональных игроков в карты самого высокого пошиба, сколачивавших себе на этом целые состояния. В 80-х годах на место «катал» придут «наперсточники» – еще одна порода ловких мошенников.
«Каталы» делились на несколько категорий в зависимости от мест, где они обычно играли. Те, кто играл в такси, например, назывались «гонщиками», а те, кто предпочитал просиживать время в ресторанах или на тайных квартирах («катранах»), – «катранщиками». Последние считались элитой среди карточных игроков.
Иногда на этих «катранах» появлялись весьма высокопоставленные деятели из государственной, партийной и даже правоохранительной среды, в хобби которых входили карты. Именно на «катранах» между «каталами» и деятелями из высшей государственной сферы порой устанавливались самые доверительные отношения. Был, к примеру, такой случай в те годы. Когда один особенно ретивый оперуполномоченный встал поперек дороги «каталам», те на своей сходке решили убрать его весьма оригинальным способом. По их ходатайству один из чиновников МВД попросту подписал приказ о повышении оперуполномоченного по службе, и того с Петровки, 38, перевели на Огарева, 6, в Управление розыска МВД СССР.
Для решения наиболее важных вопросов «каталы» собирали «съезд» где-нибудь на природе или на одном из черноморских курортов. Делегатами «съезда» были руководители бригад. Наиболее важным на подобных слетах обычно являлся вопрос о территориальных разграничениях. В 1969 году в лесу недалеко от аэропорта Внуково «съезд» карточных шулеров, например, разделил территорию аэропорта между «каталами» из Москвы, Тбилиси, Днепропетровска и Киева.
Долгое время власти закрывали глаза на деятельность карточных шулеров, поскольку в числе их жертв в основном были зажиточные граждане, так называемые «красные буржуи» – цеховики, директора торговых баз, рынков и т. д. Однако после того, как ряды шулеров стали стремительно расти и в поле их деятельности все чаще стали попадать рядовые советские граждане, которые стали буквально заваливать органы правопорядка своими заявлениями, руководство союзного МВД решило дать бой «каталам».
В 1970 году в Москве состоялся первый в истории отечественной криминалистики суд над группой карточных шулеров. Особую пикантность ему придавало то, что в числе подсудимых оказался племянник Героя Советского Союза Мелитона Кантарии – человека, который в победном мае 1945-го был одним из тех, кто водрузил Знамя Победы над поверженным Рейхстагом. Одним из конвойных на этом процессе оказался хорошо ныне известный депутат Госдумы Александр Гуров (а в те годы он был всего лишь молодым милиционером). Он вспоминает: «Народный суд Тимирязевского района Москвы. Обстановка для суда тех лет вполне обычная: опухшие лица мелких хулиганов, ожидающих своих пятнадцати суток под надзором милиционеров; слезы и ругань разводящихся и алиментщиков; густой табачный дым и винный перегар в грязных туалетах; стриженные наголо и мрачные лица под охраной конвоя. Обычный рабочий день.
Лишь один зал – с хорошо одетой публикой и чинно сидящими на засаленных табуретках адвокатами из «золотой пятерки» – выделялся тишиной и даже торжественностью. Некий колорит этому также придавала фигура кавказца с блестевшей на его груди Звездой Героя. Это он в мае сорок пятого водрузил Флаг Победы над Рейхстагом. Фигура иногда распрямлялась и начинала косо поглядывать на дверь, откуда наконец крепкие парни из конвойной службы ввели трех стриженных под ноль молодых ребят. Степенно разместившись за отполированным грязным барьером, на так называемой скамье подсудимых, и поглаживая ершики, они стали перекидываться многозначительными взглядами с публикой. Затем «Встать, суд идет!».
Так начался первый в Советском Союзе уголовный процесс над карточными шулерами. Приподнималась завеса над сформировавшейся и действовавшей игорной мафией. Но тогда еще о ее существовании никто не подозревал…
На суде выяснилось, что организованная неким Борисовым и Кантарией (племянником сидевшего в зале Героя Советского Союза) группа с помощью специальных шулерских приемов обыгрывала доверчивых граждан в карты. Обычно у магазина они подбирали клиента, который хотел приобрести мотоцикл либо иную дефицитную вещь, предлагали оказать помощь, но уже в другом конце города, где якобы есть хороший магазин. Шулер, подобравший жертву, садился с ней в такси, а по дороге подсаживались еще двое. В разговоре речь заходила о картах, кто-то предлагал сыграть в удивительно интересную игру – «московского дурачка». Ставки были по одной копейке, затем один из проигравших постоянно их наращивал. И вот… Розданы карты последнего кона. На руках потерпевшего – 30 очков пиковой масти, а он выигрывал при 17–22 очках. Это верный выигрыш. Противная сторона же имела 31 очко червонной масти. Ставки наращивались. Наконец карты вскрывали, и игроки разбегались под любым предлогом, оставляя удивленную жертву, которая отправлялась в милицию. А там разводили руками: «Ну что же делать, раз не повезло! Мы-то при чем? Не играй!»
Вот и весь нехитрый с виду обман. Но тогда на суде поразило другое. Адвокаты ссылались на законы дореволюционной России, в частности на Уложение об административных проступках, умышленно замалчивая статью 1670 Уголовного уложения, по которой шулерский обман признавался преступным деянием. Прокурор, заранее проконсультировавшись на кафедре уголовного права МГУ и получив должные разъяснения, доказывал мошенничество и приводил такие аргументы: дескать, у преступников были отработаны специальные приемы, роли распределены заранее, была система (Московский уголовный розыск целый год следил за ними и фиксировал факты обыгрывания). Наконец, прокурором Ивановым было продемонстрировано заключение экспертов-филологов, в котором говорилось, что текст записки, передававшейся одним из шулеров на свободу («Кантария, наш покер бит, кончай гонять, воздух не нашли, улик нет»), содержит слова, относящиеся к профессиональному жаргону карточных шулеров.
Суд приговорил всех троих к тюремному заключению. Я тогда находился в составе конвоя. В камере осужденные свободно переговаривались на неизвестном жаргоне, упоминали о какой-то академии, о «шоколадном» отделении милиции, о каких-то съездах, «каталах» и многом другом, что вызывало неподдельный интерес сотрудников милиции и доказывало полнейшую их неосведомленность о новом явлении в криминальной жизни…»
После московского процесса над карточными шулерами по всей стране органы правопорядка активизировали свои действия против представителей этой криминальной касты. Особенно активно эта борьба велась в курортном Сочи – городе, который долгие годы считался негласной столицей советских «катал». О том, как велась эта борьба, свидетельствует случай, который произошел в конце того же 1970 года с офицером-ракетчиком с засекреченного атомного полигона Виктором Назаровым.
Назаров еще по дороге на курорт, в самолете, познакомился с неким Степаном, представившимся снабженцем с Джезказганского металлургического комбината, как и он, направленным родным предприятием на отдых в Сочи. Вдвоем они благополучно долетели до курорта, а в аэропорту поймали такси, на котором собирались доехать до города. Поскольку Назаров впервые приехал к морю и всему, что видел, не переставал удивляться, ему и в голову не могла прийти мысль, что эти благодатные места могут таить для него серьезную опасность. И что его доброжелательный попутчик не кто иной, как профессиональный карточный шулер, который только и ждет момента, чтобы поймать в свои сети очередную доверчивую жертву.
Тем временем события развивались стремительно. На выезде из города водитель такси подсадил в машину еще одного попутчика – мужика в кирзовых сапогах, представившегося колхозником. Едва машина тронулась, Степан предложил скоротать время за игрой в карты: дескать, появилась такая новая игра, как «японское танго», которая легко усваивается каждым начинающим. И объяснил: каждому игроку – по 3 карты. Каждая картинка – 10 очков. Сошлись по масти – 30 очков. Выше может быть только 31 очко. Да и то если туз нужной масти привалит везунчику. При этом Степан предложил начать играть по мелочи – с копейки.
Назаров, который пока не догадывался, что, как кур в ощип, попал в компанию хищников – профессиональных карточных шулеров (Степан, «колхозник» и шофер были одна шайка-лейка), – с радостью согласился постичь азы новой игры. Как и положено, в первом же раунде ему подфартило – привалило аж 29 очков. А со второго раунда, когда ставки резко возросли, ему в копилку «свалились» аж 9 рублей. Короче, вскоре он уже поверил в свою чрезмерную везучесть и позволил втянуть себя в игру, что называется, по уши. В итоге перед самым подъездом к городу Степан, который в начале игры старательно разыгрывал из себя лоха, выиграл у ракетчика 1750 рублей, то есть почти все его отпускные и сбережения за три года. И пока Назаров приходил в себя от произошедшего, победитель скоренько сгреб все деньги себе в карман, сунул водителю три червонца и выскочил из машины на первом же повороте.
Проиграв почти все деньги, Назаров в тот же день отправил жене телеграмму, чтобы та выслала ему денег. Вскоре на его имя пришло 120 рублей, которые позволили ему жить в Сочи, правда особенно не шикуя. Однако все это время ракетчика продолжали терзать смутные подозрения на счет честности его проигрыша. Наконец ему в голову пришла простая мысль: отправиться в пансионат «Металлург» и проверить, отдыхает ли там работник Джезказганского металлургического комбината Степан, который выиграл у него все его отпускные. Этот поход подтвердил самые плохие предчувствия ракетчика – никакого Степана в пансионате не было. И вот тут в офицере взыграла его профессиональная гордость: дескать, как же я могу позволить этим шулерам безнаказанно тратить мои кровно заработанные деньги?! И отправился Назаров искать своих обидчиков.
