скачать книгу бесплатно
Котерия. Пристанище заблудших
Алекс Рауз
Young Adult. Мистические истории от Алекс Рауз
ХАЯО МИЯДЗАКИ ВСТРЕЧАЕТ «КОНСТАНТИНА»!
«Котерия. Пристанище заблудших» – роман от известного российского автора Алекс Рауз. Сюжет повествует о ведьмах, духах и экзорцистах в Городе, прототипом которого стал Санкт-Петербург. Тайны, любовь, апокалипсис, надежда – вот четыре столпа этой невероятной истории, разворачивающейся перед нашими глазами.
В Городе погибают ведьмы. Они сходят с ума в собственных домах. Аврора, юная экзорцистка, начинает свое расследование, которое может привести к гибели всего живого.
Крис – дилер Котерии. Могущественной организации, которая торгует желаниями в обмен на годы жизни. Для дилеров есть три правила – не спрашивать, что такое Котерия, не влиять на мир и не заводить отношений. Но что делать, если призрак прошлого вновь ходит по этой земле? Теперь ее зовут Кира, она тоже ведьма, какой и была пятьсот лет назад, когда он сжигал ее на костре. И Кире грозит смертельная опасность… Крис стоит перед выбором: не вмешиваться в дела мироздания или, рискнув всем, спасти свою любимую несмотря ни на что.
Алекс Рауз
Котерия. Пристанище заблудших
© Рауз А., текст, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Часть I. Колода Таро
Глава 1. Аркан 0, Дурак. Кристоф
«Ее величество Пропасть, дай нам шанс,
Дай нам невесомость…»[1 - Строки из песни «Невесомость» Roman Rain feat, Нуки.]
Мне никогда не нравились истории, которые начинались со звонка в дверь.
Это как начать книгу с пробуждения персонажа. Вот он чешет небритый подбородок, морщится, как и положено приличным мужчинам, бреется, пристально глядя в зеркало. Обязательно подмечает собственные пронзительно голубые глаза, и как хищно они сверкают на фоне почти черных волос. Ах, вот прядка выбилась, надо заправить за ухо (так мы отмерим длину волос, чтобы сразу стало ясно – они не короткие, а ровно той длины, чтобы нравиться подросткам, начитавшимся про вампиров. Едва не достают до плеч, чтобы все еще выглядело мужественно для читательниц постарше).
Потом на мускулистое тело ляжет черная рубашка, и верхняя пуговица останется не при делах, так даже в книжках сексуальней выглядит. Про тугие джинсы и писать не стоит, куда без них. Все это обязательно перед зеркалом! Ведь вы каждое утро так делаете, правда?
Как же пошло! Вот со звонком то же самое.
Но в дверь навязчиво трезвонили. И тяжело отрицать, что именно так началась моя история. Я нервно заправил за ухо темную прядь.
Это был поздний вечер, и ледяной дождь барабанил по стеклу, как бешеный сосед в приступе безумия. Я сидел в полумраке, наслаждался бессмысленным потоком картинок по телевизору и раздумывал о том, что стоит покинуть Город. За последние недели улицы опустели, и противный душок страха окутал даже обычных людей. Они чувствовали, что близится крах. Это странное существо, высотой с небоскреб, которое брело по Проспекту с пока еще закрытыми глазами, не сулило ничего хорошего. Кажется, в древних преданиях оно и звалось предвестником апокалипсиса…
Или это очередная игра разума, глупая шутка какой-то ведьмы. И все старые легенды о пробудившемся Рое, вырвавшемся на свободу хаосе – просто сплетни. Я не знал и не желал знать истину. Честно говоря, я совершенно не понимал, почему не покинул Город еще месяц назад, как остальные дилеры, когда все это только началось. Но точно уеду завтра. Или послезавтра.
А тут звонок.
Я скажу еще одну пошлость, пусть она будет последней на сегодня – у меня внутри все перевернулось от этого звука. Предчувствие? Если бы ко мне в дверь звонила сама смерть, что в принципе невозможно, я бы чувствовал себя спокойней. Поэтому мое желание открывать застыло где-то между страстью к просмотру вечерних новостей о политике и стремлением спасать китов в Тихом океане. То есть нигде.
Еще я подумал, мог ли этот звонок разрушить мою жизнь, если бы она у меня была. Нет, технически я дышал, смотрел телевизор, жевал пиццу и делал много других не менее приятных вещей. Но я не относился к числу живых людей. Хотя вот уже лет пятьсот я не относился и к мертвым. Наверное, к людям я тоже не причислялся, но это уже сложные теологические вопросы, которые я ненавидел, даже когда официально состоял в рядах служителей церкви.
Звонок верещал, а я глупо застыл со своей стороны двери, прислушиваясь к угасающему волнительному дребезгу где-то внутри. Ждал, когда уляжется незваная буря. Даже слухи о хаосе не вызвали во мне такое цунами.
Я сомневался, второй раз в жизни. А когда же был первый, спросите вы? Ну вот тот случай, когда я помер пятьсот лет назад.
И в тот момент, когда навязчивый звон умолк, я выкинул из головы неясные подозрения и распахнул дверь.
На пороге застыла девушка лет восемнадцати. Курносая брюнетка из американских фильмов шестидесятых – такая спокойно позавтракает у Тиффани, если сменит свою толстовку на что-нибудь приличное и, желательно, разгладит глубокую морщину, гневно застывшую между бровями. Гневно ли? Я не мог подобрать термина точнее.
– Крис, – то ли спросила, то ли сообщила она.
По работе я встречал много людей, и уж точно не помнил каждого в лицо. Но ее бы запомнил.
– Допустим.
Она молчала, выжидающе глядя на меня. И с каждой секундой этой вынужденной тишины гневная морщинка пропадала, а глаза девушки становились все грустнее.
– Или заходи, или пока. Я не хочу стоять тут как чучело.
Пусть моя квартира и была единственной на верхнем этаже, торчать на пороге без дела я не любил.
И она решительно шагнула внутрь. Один раз шумно выдохнула. А потом, не останавливаясь, прошла в гостиную и застыла у панорамного окна на фоне разыгравшейся грозы. Одернула серую толстовку, но так и не повернулась ко мне.
Очередной раскат молнии осветил ее силуэт, и даже мне стало жутковато. Девушка не двигалась, не оборачивалась. И молчала.
Я вернулся на свой диван и вскрыл бутылку пива, которая успела согреться. Сделал мерзостный теплый глоток, выключил звук на телевизоре.
В этих резких всполохах мы провели еще какое-то время. Картина была настолько сюрреалистичной, что я потерял счет минутам. Все смотрел на нее и ждал чего-то – что она заговорит или что мы проведем вечность в странном застывшем молчании и неизвестности.
Я не знал, чего мне хотелось больше.
– Можно выпить? – она довольно грубо разорвала эту хрупкую магию.
– А тебе восемнадцать-то есть? – почти в тон ей ответил я, но не сдержал усмешку.
– Сделки заключать можно, а выпить нельзя? – Кажется, она тоже усмехнулась, но тон был грустный.
– Сделки честнее алкоголя. Ты знаешь, чем и за что платишь.
– И ради чего пускаешь жизнь под откос…
– Совершенно не обязательно, – привычно парировал я. – Если сделка обдуманный, а не импульсивный поступок.
– Иногда ты платишь больше, чем ожидаешь. – Она запнулась, но я продолжал молчать. – И получаешь совершенно не то, за чем пришел. Мне уже есть восемнадцать.
На этой фразе она наконец повернулась. Темно-карие глаза были грустные под стать голосу и большие, как у олененка. От этой ассоциации что-то дернулось внутри.
Я не смог долго на нее смотреть, поэтому сходил на кухню и исполнил просьбу. Девушка неумело попыталась открыть бутылку.
Я понимал, что она пришла за сделкой и старается храбриться, но отчего-то совершенно не хотел помогать. Я не палач и, в сущности, даже не такой говнюк, каким меня хотят видеть. И срывать жизнь очередной импульсивной малолетки, – а связь с Котерией всегда выходит боком, – не хотел. У меня нет недостатка в клиентах, и я всегда найду, за чей счет выжить.
Даже смешно – я могу быть избирательным. Я могу оградить чью-то жизнь от себя, хотя и не должен.
– Выпей и уходи, – вдруг сказал я. – И не придется ни за что платить.
Но она осталась стоять, не сводя своих оленьих глаз с меня. Ну что за черт.
– А ты не думал бросить Котерию? Отказаться от сделок, дожить оставшиеся годы как обычный человек.
Я засмеялся. Уже не раз слышал подобную святую чушь, но так трогательно – впервые.
Растянулся на дорогом сером диване, стильно вписывающемся в стеклянный дизайн пентхауса. За панорамными окнами молнии вовсю резали мрачный город, и я имел лучший вид на это бедствие. Жил ли я богато благодаря Котерии? Безусловно. Держался ли я за все это?
Деньги – пыль.
Так говорят те, у кого они есть, и я один из них. Но потратить деньги «с чувством» уже не смогу. Этот дар доступен только людям, да и то не всем. Чем грязнее душа, тем меньше чувствуешь.
А я и вовсе не чувствую.
Потому что я не человек. Я – тень, след Котерии в этом мире, и никогда не буду свободен или жив.
– Дилеры – часть Котерии, детка, – надо же, я так смеялся, а сказанное все равно прозвучало грустно. Видимо, мы оба невеселы сегодня. Но этой девочке стоит уйти. – Моя минимальная плата – пять лет. Кто знает, может, это все, что у тебя осталось.
Сверкнуло совсем близко, и в огромных оленьих глазах мелькнул испуг. Я зацепился за это чувство, поднялся и резко приблизился. Я почти на голову выше и, нависнув над ней, выглядел достаточно угрожающе.
Не хочу сегодня работать. Не хочу портить эту малышку, позволять ей выбирать легкий путь. Не хочу думать, назначать соразмерную плату и забирать жизни.
Сегодня я не хочу ничего знать. Этот вечер для наслаждения грозой, глупым галдением телевизора и отсутствием мыслей. Почувствовать то, что ждет в конце пути любого усталого дилера – пустота.
Почувствовать, чтобы испугаться самому и максимально оттянуть тот момент, когда цирк закроется и образы чужих жизней перестанут мельтешить перед взглядом.
Я заполнил глаза чернотой, эта мелочь всегда так пугала людей. Я зацепился за ее страх перед грозой, мной или собственным выбором – не важно – и надавил. Хотел прогнать так, чтобы девчонка забыла дорогу сюда. Забыла слово «Котерия».
Из меня уже начала сочиться тьма, когда по ее лицу скатилась первая слеза. Нет, что-то было в этих глубоких карих глазах. Как у Бэмби.
– Крис, ты совсем меня не помнишь?
Ее так и не вскрытая бутылка упала на пол, осколки разлетелись по всей комнате, а звук оглушил.
– Нет, – равнодушно ответил я, даже не попытавшись вспомнить. Я слишком устал.
– Мне очень жаль, – она кивнула и опустила голову.
Бросила последний взгляд на город с высоты птичьего полета и быстрым шагом дошла до двери.
– Найди способ уйти из Котерии, – сказала она напоследок и вышла.
А я, как дурак, застыл посреди комнаты под пляску теней из немого телевизора. Захотелось курить.
Минут десять спустя я вышел на улицу. Дождь больно хлестал по лицу, и до табачки я почти бежал. Поэтому впервые огляделся, только когда застыл под спасительным козырьком магазина.
Моя вечерняя гостья стояла под дождем на краю шоссе, задрав голову к небу. Может быть, сделка могла спасти ее жизнь – запоздало подумал я. Разное случается.
И уже хотел подойти, когда она сделала резкий шаг в сторону несущейся фуры.
Я отвернулся.
Я, равнодушно смотревший, как люди заживо сгорают на костре. Я, переживший весь ужас двух мировых войн. Я, спокойно глядящий на первый открывшийся глаз Ховало. Я… отвернулся.
А потом понял, что есть всего одна причина, по которой эта девушка могла меня помнить, а я ее нет. Всего одна причина, которая может стоить жизни и мне.
Визг тормозов, звук удара и истошный вопль стоящей рядом женщины долетели до меня как из тумана.
Глава 2. Аркан 16, Башня. Кристоф
На самом деле эта история началась гораздо раньше. Лет пятьсот назад, в такой глуши, что уже не найдешь следов. История началась с совершенно другим мной.
Верил ли я тогда, что занимаюсь «правым» делом? Что спасаю души этих несчастных? Прошло столько лет, сложно сказать наверняка. Проще отвечать «да» и больше не задумываться, как фальшиво это всегда звучало.
Около 500 лет назад
Каждая деревня, где находили ведьму, была похожа одна на другую. Невежественная, грязная, вонючая. Будто ведьмы специально выбирали себе самое мерзкое болото из имеющихся. Господь знает, чем я заслужил такую немилость, как эта. Почему именно я должен ездить в самую глушь…
Но эта деревня мне запомнится навсегда. Тишина, встретившая меня на въезде, преследовала все время. Мертвенная тишина посреди оживленного дня, будто несла траур по селянке, которую должны сжечь. Не орали птицы, не бегали дети, и даже привычный смрад покинул центральную улицу.
В тот день я ничего этого не замечал, но позже застывшая картина навсегда поселилась в моей голове.
Нещадно палило солнце, и уже оно могло сжечь не хуже любого костра. Ведьму привязали в центре маленькой мощеной площади, но я не бросил и взгляда в ее сторону, скрывшись в прохладе дома, где меня ждал ее муж.
Селяне молча рухнули на колени, когда увидели меня. Я привычно перекрестил их и застыл в ожидании. Странно, но даже здесь не пахло немытым телом, будто они готовились к моему приезду.
– Святой отец, – вперед вышел самый молодой из них, – моя жена… эта ведьма… – Он снова упал на колени и громко разрыдался. Я видел такое сотни раз, муж, отдавший жену на костер. Так много, что это не вызывало во мне жалости.
– Она беременна, святой отец, – тихо закончили за него сзади.
Такое со мной было впервые.
– Вы уверены, что она ведьма? В чем обвиняют?
– Дьявол пометил ее, – на этих словах все трусливо склонили головы.
Помеченная – это был безоговорочный приговор. Жаль.
– Сожжем ее, когда родит, – равнодушно сказал я под испуганный вдох селян. – Долго осталось?
– Со дня на день, святой отец…
Ее муж так и не поднял головы, когда я выходил. И проклятая тишина следовала по пятам.
Ждать пришлось недолго, и ведьма разродилась к вечеру. Не знаю, отвязали ли ее от того столба на площади, но, когда я вернулся, она снова была там.
Я опять не смотрел. За свою бытность инквизитором я повидал многое. И уже давно не судил никого, хоть и садистского интереса никогда не испытывал.
