скачать книгу бесплатно
Он немного подумал, и сказал:
– Пойдемте-ка, выпьем кофе. Вода уйдет минут через сорок, не раньше.
И он отправился в дом. Я поспешил за ним – мне вдруг показалось, что я чем-то обидел старика. Руже прошел на кухню и включил большую кофе-машину, которую выписал прямо из Франции, и которой очень гордился. Пока он делал кофе, я попытался навести порядок на одном из столиков в ресторации. Мы сели, Фил извлёк неизвестно откуда сигару, зажег ее и спросил:
– Скажите, Соле, вы любите истории?
– Не знаю. Смотря какие. Если это про дожди и ветер, то лучше не стоит.
– Нет, не волнуйтесь. Это скорее про снег и колючую проволоку. Ну, так как?
– Давайте. Все равно, нам еще полчаса сидеть без дела.
***
Тугие струи ледяной пыли резали лицо, причиняя резкую боль, несмотря на то, что кожа практически потеряла чувствительность. Из белой пурги выплывали стволы деревьев, проваливались назад и навсегда исчезали, создавая между Яковом и зоной плотную стену.
Он шел больше трех часов. Через сорок минут начнется перекличка, и он не сможет поднять руку, когда назовут его фамилию.
– Чивин Яков!
Тишина будет капать на бетонный пол, сотни глаз, не моргая, уставятся в пространство, стараясь не привлекать к себе внимания.
– Чивин Яков!
По задним рядам пройдет шепоток, пустит волну вперёд.
– Тишина! Заключенный номер четыреста пятьдесят два ноль тридцать восемь, Чивин Яков Михайлович! Поднять руку!
Никто не поднимет руку. Вот он, Чивин Яков Михайлович – или это его тень, идёт сквозь тайгу навстречу завывающий пурге, чтобы найти здесь свою смерть.
Он надеялся, что непогода отобьет запах. Другого шанса уйти далеко не было – он был не первый и не последний, из тех, кого приводили назад. Ничего хорошего после этого не происходило. Яков натянул повыше засаленный шарф и ещё больше наклонился вперед – встречный ветер держал его в своих объятиях, не давая упасть, отталкивая назад.
Он шел вперед, не обращая внимания на боль. Он привык всегда идти, не останавливаясь, всегда вперёд и вперёд. Он создал свою маленькую империю, шагая упрямо, не поворачивая, не оглядываясь и не сдаваясь. Они делали отличные, высокотехнологичные вещи, и их уважали на рынке. Все было так правильно.
Пока он не стал получать прибыль. Прибыль стала началом конца. Она росла и росла. Часть прибыли он тратил на развитие, часть на себя. Еще часть откладывал, делая это с умом. Именные чеки, офшоры, иностранные банки, акции крупных международных корпораций. И, наконец, настал день, когда он стал слишком заметен.
Об этом не ходили легенды – все сделали тихо и аккуратно, как водится, на глазах у всех. Полицейские опечатали офис, оборудование изъяли, в доме Чивина нашли наркотики, а через два долгих месяца коррумпированного судебного процесса он уже ехал по этапу сюда, в сибирскую тайгу, с билетом в один конец. Его имущество было конфисковано, счета арестованы. Но он не складывал все яйца в одну корзинку, и кое-что проскользнуло между жадных пальцев временщиков.
Он шел двое суток. Просто шел, не думая ни о чем, пока, в конце концов, не упал лицом в снег. Мягкое покрывало пурги накрыло его, и беглец отключился.
Ему снился карцер. Третий карцер в его жизни. Ему сломали три ребра в камере, а потом охрана засунула его сюда. В карцере не было света, не было звука. Была только боль. Она стучала в висках, скатывалась вниз, к животу, поднималась к груди. Только в этот раз больше болели пальцы. Пальцы ног – они просто горели огнем. Он подумал – странно, били его в грудь и по спине, а болят пальцы. Яков проснулся.
Он лежал, засыпанный снегом. Тепло его дыхания проделало в насте маленькое отверстие, через которое поступал кислород. Господи, как же холодно.
Он поднялся и сел, с хрустом проломив корку снега. Тайга искрилась в солнечных лучах, было раннее утро. Левая нога горела. Он вытащил её из валенка, размотал портянку, трясясь от холода и нестерпимой боли. Два пальца были отморожены – обувь прохудилась, внутрь проникла влага, резко увеличив теплопроводность войлока. Чивин достал из кармана заточку и стиснул зубы.
Старик все говорил и говорил. Я совсем потерял счёт времени. Когда он остановился, я словно очнулся ото сна.
– И что же он? Выжил?
Руже не ответил, задумавшись.
– Фил! Так его, выходит, поймали?
Француз оторвался от своих размышлений.
– Нет, Соле. Он сбежал.
– И что же с ним стало?
– Он перешел границу с Китаем через четыре месяца. Добрался до ближайшего отделения Американ Экспресс и оттуда запросил перевод по номеру именного чека.
– И что? Что было дальше?
– Дальше? Дальше он приехал во Вьетнам и купил небольшой отель, построенный подле старого баньяна.
Я долго молчал, складывая в голове мозаику.
– Как, вы сказали, зовут этого человека?
– Яков Михайлович Чивин.
У меня в голове вдруг стало совсем пусто. Поблагодарив Руже за историю, я поднялся наверх, нашёл в шкафу сухое полотенце и отправился к морю.
Джек лежал на мокром песке, разглядывая огромную стаю чаек, пожирающих выброшенную на берег рыбу. Увидев меня, он улыбнулся.
– Такая отличная погода! Вы не представляете, как правильно сделали, что пришли.
Я подсел к нему и посмотрел на его голые ноги. На левой не хватало пальцев – безымянного и мизинца. Майкльсон достал пачку сигарет, и мы снова закурили. Я знал, что подобные вопросы задавать не принято, но мне непременно нужно было узнать точно.
– Скажите, Майкельсон, какая ваша настоящая фамилия?
Он приподнялся на локте, к которому прилипли белые песчинки.
– Филипп Руже?
– Ага.
– Как же он любит поговорить.
– Ага.
– Мы с ним приехали сюда почти в одно время – он обогнал меня на пару месяцев. Пока делали ремонт, Фил разрешил пожить у него. Вы знаете, у Руже куча знакомых, в самых разных сферах. Филипп тогда здорово помог мне с документами.
– Он сделал вам другое имя.
Джек поймал маленького краба, пробегавшего боком между нами, и стал его рассматривать.
– Почему же другое?
Я задумался. Верно, все верно. Майкельсон. Сын Майкла. Михайлович…
– Джек Майкельсон-Чивин. Ну да, ну да.
– Я хотел оставить хотя бы это.
Он сел и стал смотреть на волны. Я сказал:
– Я так разозлился на вас сегодня утром.
– Понимаю.
– Правда?
– Я многих раздражаю. Просто…
– Что?
Джек выпустил крабика и стал смотреть, как тот убегает, не переставая собирать ротовыми конечностями крошки еды с поверхности песка.
– Знаете, Соле, когда я первый раз вышел из карцера, из этого чистилища, то сказал себе, что буду наслаждаться каждым мгновением этой жизни. Каждым звуком, каждым вздохом, каждым лучом солнца. А тут все цветет, тут все живет, звучит, греет, поёт, тут просто невозможно злиться на судьбу. Согласитесь?
Я тоже поймал краба и стал рассматривать симметричный узор у него на панцире. Никогда раньше не замечал, что он такой хитрый, этот узор.
– Знаете, Майкельсон. Приходите сегодня вечером к нам, устроим вечеринку.
– Обязательно приду, Соле. С огромным удовольствием!
Июнь 2019 года.
Москва
Июль
Из открытого окна в залу проникал горячий ветер, неся с собой звук шагов тысяч марширующих солдат. Последняя планета в этой системе пала, сдавшись без боя великому императору Юлию. Прокуратор дальнего рукава великой туманности Август Непреклонный отодвинул штору и посмотрел вниз, на площадь Конституции, по которой нескончаемой вереницей следовали легионы армии Кратории, бессмертной и непобедимой. Он довольно ухмыльнулся, и в этот момент почувствовал за спиной чьё-то присутствие. Он сделал незаметное движение средним пальцем правой руки, и в ладонь из рукава выпала рукоять плазменной плетки – оружия, которым владели только представители высочайшего сословия империи. Август неторопливо обернулся.
Перед ним стоял сухощавый предатор Константин, недавно назначенный ему в советники после гибели Лавруса Мудрого.
– Советую вам не подкрадываться ко мне сзади, советник. Это может плохо для вас кончиться.
Константин пожал плечами.
– Конечно, Прокуратор.
Август коротко кивнул и вновь повернулся к окну.
– Говорите, зачем вы здесь.
Предатор поклонился спине собеседника и сказал абсолютно нейтральным голосом:
– Нам необходимо обсудить вопрос Рангора.
– Рангора?
– Государство Рангор, на южном континенте Металлы.
– Мы захватили Металлу, и марширующие по ней легионы – неоспоримое тому подтверждение. Отныне не может быть никаких обсуждений. Воля Императора – единственная и неоспоримая истина.
Константин слегка поджал губы.
– Государство Рангор имеет независимый статус на планете Металла.
– Что за глупость. Планета с двумя государствами? В любом случае, это ничего не меняет. Они не могут выдвигать империи своих требований, планета захвачена.
– Я ваш советник, и прошу выслушать меня, мой прокуратор.
Август, наконец, повернулся к нему лицом.
– Постарайтесь не тратить впустую мое время.
Предатор склонился в почтительном поклоне.
– На Рангор никогда не нападали. Их внешняя политика направлена на устранение внешней угрозы в самом зародыше, коим является инициатор нападения. За две тысячи лет существования Рангора никто не пытался на них напасть. Ни разу. У нас есть очень веские примеры проявления внешней политики Рангора.
Константин замолчал. Прокуратор кивнул.
– Двух будет более чем достаточно.
– Двести лет назад кочевники из системы Аквана напали на Металлу, объявив войну всей планете. Ровно через три часа после этого Бессмертный Наездник Таганум погиб, затоптанный его собственным жеребцом на глазах всего командования флагманского звездолета.
– Дальше.
– Девяноста пять лет назад покоренная вами Карсанта объявила, что более не желает делить Металлу с Рангором. Решение было принято единогласно советом парламента, все его тридцать два члена проголосовали за объявление войны соседу. Через два с половиной часа все они погибли – в Капитолий врезался потерявший управление межпланетный транспорт. Самое удивительное – весь персонал в этот момент был вызван в соседнее крыло для прохождения инструктажа по безопасности. Нападение так и не состоялось.
Прокуратор некоторое время расхаживал по огромному залу, и эхо его шагов отдавалось от стен, расписанных портретами предыдущих властителей Карсанты. Наконец, он остановился.
– Мы захватили эту планету более двух местных суток назад. Пока я не вижу проявлений внешней политики Рангора.
Советник запахнул полы мантии и вновь поклонился.
– Мы так и не объявили им войну, мой командир.
– Ошибаетесь. Утром Великий Император Юлий направил распоряжение о насаждении власти Империи по всей планете. Это значит, что любые силы, на ней находящиеся, должны подчиниться нашей воле. В противном случае…
– Они будут уничтожены. Да, это объявление войны. Я не знал об этом приказе.
– Это письмо предназначалось только мне.
