скачать книгу бесплатно
– Звать меня Грейф, – представился кузнец, протягивая широкую, как лопата, руку. – А тебя?
– Карвен. – Юноша благодарно вложил в нее свою ладонь. – Труд рук моих – твой, наставник, – произнес он древние слова клятвы, переходившие из рода в род, от кузнеца к кузнецу.
– Труд рук твоих – мой, подручный, – откликнулся кузнец, сжимая руку. – Ты будешь сыт, одет и защищен. Что ж, бери молот, покажи, на что способен. – Грейф приглашающе кивнул Карвену, и тот радостно шагнул на привычное место. Отцовский молот мигом оказался в его руках.
Кузнец посмотрел на парня и вздохнул. Этот не станет плакать – так и будет носить в себе свою боль, пока та не разъест его, словно язва здоровую плоть. И что тут сделаешь?
Грейф вновь вздохнул и пожал плечами.
Плохо быть слишком сильным. Так же плохо, как слишком слабым. Но Боги, создавая этот мир, зачем – то сделали его именно таким. Им, как говорится, виднее…
«Все в ладонях Утра, Вечера, Ночи и Дня!»
* * *
– Ваше высочество, мне почему – то кажется, что вам давно пора спать, – удивленно промолвил мастер Джарлин, придворный бард – наставник, решивший скрасить одолевшую его бессонницу посещением дворцовой библиотеки.
Принц Ильтар медленно поднял глаза от толстенного старинного тома. В свете свечи бард с изумлением увидел, что лицо его высочества мокро от слез.
– Господи, ваше высочество! Что случилось?! – испугался бард. – Вам нужна помощь?
Принц покачал головой. Сначала просто покачал. Потом яростно помотал ею из стороны в сторону. Сорвавшиеся со щек слезы разлетелись радужными брызгами. Зоркие глаза эльфа углядели это чудо, а обеспокоенный состоянием принца разум… жадный до эффектных образов разум барда безжалостно и точно отметил и зафиксировал всю эту красоту.
«Ваше высочество, еще раз!» – чуть не выдохнул восхищенный внезапным видением эльф.
– Ваше высочество, что случилось? – обеспокоенно повторил придворный бард высшего ранга.
– Наставник… – Голос принца дрогнул и сорвался. Замер на миг: – Наставник, – на сей раз принц справился с голосом; давешние упражнения все же не пропали зря, хоть его высочество и не уделил им должного внимания, – наставник, это так прекрасно!
Эльф вздохнул с облегчением. Если принц прослезился всего лишь от избытка чувств, найдя нечто столь прекрасным, что все прочие способы выражения восторга почел недостаточными, то его наставник может лишь радоваться. Бывает ведь такое. Есть невероятная, подлинная красота, которая властным мановением руки останавливает попытки выразить самое себя, неважно, в слове ли, в звуке, в цвете или в движении… для каждого эта красота – своя, нечто сродное именно тебе, как бы продолжение твоей души в безмерность мирозданья. Когда чувствуешь такое… это любовь. Она поражает, как удар молнии, как выстрел в упор, слезы – единственный доступный нам способ откликнуться. Мы можем плакать – это восхитительное счастье, самый потрясающий из даров, доверенных нам Богинями. Так неужто принц уже научился?
Эльф хотел поинтересоваться, что именно так впечатлило принца, но тот уже вскочил, опрокинув кресло. Книга плясала в его сильных, внезапно ставших непослушными пальцах.
– Наставник, посмотрите… Вот…
– Ваше высочество, вы прочли это в подлиннике? – изумленно переспросил бард.
– Вы сказали, что… я мало занимаюсь… я решил, что вы правы, решил, что буду сам… почему вы должны лишнего трудиться, раз это я – лентяй? Я решил сам, дополнительно… сначала ничего не выходило толком… а потом… Вот эти несколько строк… до меня вдруг дошло, как это… каково это… Вы всегда говорили, что гномы были великие мастера стихосложения, наставник, что ни эльфы, ни люди им и в подметки… но я никогда не думал, что это будет… так… это же не просто красиво… это… у меня слов нет, как это все…
– А их и нет, ваше высочество, – печально улыбнулся наставник Джарлин. – У гномов они были, а у нас, грешных… Светлыми Богинями вместо слов нам дарованы слезы. Мы можем читать, восхищаться и плакать.
– Как жаль, что я так поздно родился! – воскликнул принц Ильтар. – Вот бы на лет семьсот раньше!
– Я непрестанно вздыхаю о том же самом, ваше высочество. Но Богу и Богиням виднее, кто и когда должен был родиться.
Принц полуприкрыл глаза и прошептал полюбившиеся строки.
– Я и не подозревал, ваше высочество, что вы окажетесь способны так быстро продвинуться в изучении верхнегномьего, да еще и научитесь так остро и тонко чувствовать, – почти благоговейно молвил эльф. – Впрочем, в последнем ко мне на помощь пришли не только Богини – величайший из ведомых нам гномьих поэтов приложил к этому благородному делу свой ослепительный молот!
* * *
– Как стемнеет, приходи сегодня на сеновал, – подмигнув, заявила Линнэ, дочь кузнеца Грейфа, ловко проскальзывая в отведенную Карвену комнату.
– Что? – удивился он.
– Ты туповатый или просто глухой? – фыркнула девушка. – Когда стемнеет, приходи на сеновал! Может, ты еще и зачем я тебя зову, не знаешь?
– Не приду, – оправившись от растерянности и смущения, покачал головой Карвен.
– Что значит – не приду? – возмутилась девушка. – Почему это?
– Я у твоего отца работаю. Как я могу с дочерью хозяина путаться?
– Да не бойся ты! – фыркнула Линнэ. – Никто ничего не узнает. Можешь мне поверить. Не в первый раз.
– А я и не боюсь, но… Все равно не приду, – упрямо пробурчал Карвен.
– Да что ты, как теленок, «му» да «му»! Тебе говорят – приходи, значит, приходи. Нравишься ты мне, понятно?
– Да, – ответил Карвен. – Понятно.
– Так придешь?
– Нет.
– Вот как?! Значит, ты мне нравишься, а я тебе – нет? – вскипела девушка. – Получается, ты мной пренебрегаешь? Да ты хоть понимаешь, что я могу с тобой сделать?!
– Понимаю, – кивнул Карвен. – Ничего.
– Ах так! Знай же, если не придешь, я скажу отцу, что ты ко мне приставал! – пригрозила Линнэ. – Увидишь, что он с тобой сделает.
Карвен от неожиданности замер с разинутым ртом. Подобного коварства он не ожидал.
– Ага! Испугался! – торжествовала девица. – Все вы, мальчишки, смелые, пока на вас как следует не прикрикнешь!
Карвен молчал. Этот дом… такой привычный, такой настоящий… такой… домашний… похожий на то, что было раньше… так хотелось поверить, что он – на самом деле. Вот только… такие, как Линнэ, там не водились.
«Да что же это такое? Стоит чего – то коснуться – и оно тотчас рассыпается! Или это я виноват? Касаюсь как – то не так? А может, просто не нужно пытаться себя обманывать, представляя что – то одно как что – то другое?»
И все равно, не попытайся она пригрозить, может быть, он и передумал бы в конце концов, теперь же Линнэ казалась ему страшно похожей на его собственных братьев. Что – то делать за спиной отца? Вообще за спиной кого – то своего? Она предлагает ему принять в этом участие? Обманывать вместе с ней? Кого? Того, кто ему доверился? Кто помог ему?
Дом рухнул. Еще раз. Есть ли смысл ковыряться в обломках?
– Нет, – решился Карвен. – Я все равно не приду. А чтоб все твои угрозы остались пустым звуком, я сейчас просто соберусь и уйду. И можешь тогда грозить вот этой стенке, что у меня за спиной.
– Как – уйдешь? – растерялась дочь кузнеца. – Ты ж работать нанялся!
– Работать, – тяжко вымолвил Карвен. – А не с тобой на сеновале валяться.
– Как это ты вдруг уйдешь?! – возмутилась она. – Тебе же работа нужна!
– Нужна, – сказал Карвен. – Но не ценой обмана.
– Ты не можешь уйти! – беспомощно проговорила она. – Порядочные люди так не делают!
– Порядочные люди? – Карвен покачал головой и принялся надевать сапоги.
– Эй, ты чего это? Перестань! – испугалась девица. – Что я отцу скажу?
– Скажешь, что ко мне приставала, – натягивая второй сапог, ответил Карвен. – По крайней мере, это будет правдой.
– Вот еще! – воскликнула Линнэ. – Представляешь, что мне за это будет?
– А врать вообще нехорошо, – поведал ей в ответ Карвен. – Представь лучше, что тебе будет, когда ты умрешь и Боги призовут тебя к ответу. Представь, как тебе от Богинь достанется.
– Врешь ты все! Богини покровительствуют любви!
– Так то ж любви, – ответил Карвен. – Разве ты о любви говорила?
Сноровисто увязав котомку с молотом, он поднялся и шагнул к двери.
– Да погоди же ты! Вот дурной! Разве я тебе что плохое предложила?
– Если что – то от кого – то нужно скрывать, значит, плохое, – последовал ответ.
Карвен распахнул дверь.
– Стой! – воскликнула девушка каким – то совершенно новым тоном, и Карвен остановился. – Я была не права! – быстро сказала она. – Прости. Считай, что этого разговора не было.
– Хорошо, – тотчас улыбнулся он, поворачиваясь. – Не было. И дальше не будет, ладно?
– Ладно, – понурившись, пробурчала она. – Что, я дура, что ли? С одного раза не понимаю?
– Спасибо.
То, что теперь вновь возникало вокруг Карвена, уже не было похоже на его прежний дом, но в этом месте вполне можно было жить. Хотя бы какое-то время. А Линнэ все – таки оказалась лучше его братьев.
– А ты… не станешь хуже ко мне относиться из – за того, что я тут тебе наговорила? – забеспокоилась Линнэ.
– Но ведь этого разговора не было, – добродушно улыбнулся Карвен. – Вот если бы он все – таки был, мне бы пришлось хуже относиться к тебе, а если бы я согласился, то и к себе. Но ведь его не было. Как я могу плохо относиться к дочери своего хозяина?
– Ну, спасибо тебе, – проворчала девушка. – В жизни еще со мной такого не случалось…
И вышла, изумленно покачав головой.
* * *
Сумерки. Сумерки за окном. Над Феранной, столицей Ирнийского королевства, медленно склоняется ночь. Ночь, звезды… Все, что должно было произойти за день, уже случилось.
Все… или все – таки нет?
Здесь, в королевском дворце, где все еще суетятся придворные, занятые, разумеется, сверхважными делами, где по углам шепчутся парочки, юные и не очень, где слуги торопливо заканчивают уборку, где вечно бдительные часовые, кажется, вообще не замечают времени суток… можно ли говорить, что здесь уже все случилось, что до самого утра уже ничего не будет? Можно ли так сказать, если здесь постоянно что – то происходит, а слухи и сплетни распространяются даже тогда, когда вроде бы все давно и крепко спят? Не охрана же, в самом деле, их переносит? У нее других занятий хватает. Да и присягой запрещено. А присяга соблюдается. Кого попало в дворцовую охрану не берут. Видят Боги, слишком трудно получить заветное место, чтобы рисковать им почем зря. Так – то вот…
Сумерки. Сумерки за окном. Сумерки медленно сменяются ночью, все, что должно было произойти за день, уже случилось… так все или нет? Спят ведь уже важные государственные чиновники, министры и советники его величества. Спят многочисленные фрейлины королевы. Спят церемониймейстеры, камердинеры и шталмейстеры. Спит в полном составе весь Геральдический совет. Кстати, и король с королевой уже…
– Ты тоже почувствовала? – вмиг охрипшим голосом поинтересовался король Илген у жены. Новенький «Этре» лежал на его ладони, грозно сверкая воронеными боками. Королева Кериан коснулась еще одного такого же пистолета, удобно расположившегося в кобуре у ее правого бедра, и победно улыбнулась. Отличное все же платье – в этих складках и кружевах не то что пистолет, любовника спрятать можно. Любовник ее величеству ни к чему, тогда как пистолет… И ведь никто ничего до сих пор не знает! А значит, и враги – враги, которые ей отнюдь не приснились, не знают. Зато ей теперь точно известно, что они есть. В его величестве эльфийской крови куда как меньше, и все же королеву совсем не удивил вопрос супруга, заданный в ответ на «маленький невинный подарок», преподнесенный любимой супругой. Не «зачем», не «почему», не «откуда такие деньги, ваше величество» – вопрос единственный и по существу. Главный, можно сказать, вопрос. «Ты тоже почувствовала?» Он означает, что и его величество что – то такое почуял, а значит, было что чуять, не могло же показаться им обоим!
– Да, любимый, – со вздохом ответила она. – Почувствовала. Давно уже чувствую. Но они опоздали. Я успела первая. Никто не знает про эти пистолеты. Они опоздали, кем бы они ни были!
– Про эти пистолеты? – вопросил король.
– У меня и Ильтара – такие же, – ответила королева. Король вздохнул и слегка расслабился. Улыбнулся.
Смутная сеть беспокойства, залегавшая где – то в глубине его глаз, медленно утонула. Она не рассеялась, нет, но… стало немного легче, снова есть чем дышать, и не мечутся, словно безумные, мысли в тревоге за родных, как раньше.
– Как тебе это удалось? – спросил король, любуясь совершенными формами «Этре».
Королева подумала, что точно так же он любуется ею, когда они остаются наедине в супружеской спальне, переставая быть королем и королевой, становясь наконец любящими супругами… подумала и расхохоталась.
– О! Это было вовсе не сложно! – улыбнулась она, припоминая, как какой – то любитель девиц, переодетых в мужское платье, попробовал ее облапать в темном переулке и как она безо всякого сожаления оставила его посреди означенного переулка с пулей в брюхе. Нет, это не показалось ее величеству трудным. Скорей уж забавным.
Она быстро пересказала мужу несколько наиболее веселых эпизодов из своих похождений.
– У меня теперь немного меньше бриллиантов, – сообщила она. – Зато есть нечто куда лучшее. Как выяснилось, бриллианты совершенно не защищают от страха, тогда как пистолеты…
– Бедная моя, сколько же тебе пришлось пережить… – пробормотал король Илген. Похоже, он вовсе не разделял мнения жены о том, что все это было забавно и почти безопасно.
– Ну что ты. Это было совсем не страшно. То, чего я боюсь… оно больше и страшнее…
– Я тоже боюсь этого… невесть чего, о чем я даже понятия не имею. – Король Илген обнял супругу. – Но вместе мы справимся, верно?
– Верно, – прижавшись к нему, шепнула она. – Вместе мы справимся с чем угодно.
– Особенно вооруженные твоими пистолетами, – улыбнулся король. – Кстати, кого ты подозреваешь? Кроме врага ведь должен быть и предатель, верно? Иначе ты бы просто воспользовалась собственными средствами или потребовала денег у казначея. Так кого ты подозреваешь?
– Кого – то, – вздохнула королева. – Если бы я знала кого… я бы просто сказала тебе, и мы не мучились бы страхом и неизвестностью.
– Ничего. Страх, разделенный пополам, – это только половина страха, – утешил его величество. – А неизвестность, разделенная пополам, – нечто такое, что может быть разгадано. И мы сделаем это. Однако… – Его величество на миг задумался и озабоченно потер лоб. – Однако пропажу твоих драгоценностей нужно как – то легализовать, – добавил он. – Рано или поздно о ней станет известно, и обязательно обвинят кого-нибудь невиновного. Служба безопасности будет шастать туда и сюда, а тот, от кого мы таимся, может насторожиться. А то и вовсе догадается, особенно если пропавшие драгоценности будут найдены, а суммы, за них вырученные, совпадут с теми, что были отданы неким молодым человеком за баснословно дорогие пистолеты. Если то, чего мы боимся, и впрямь реально, то либо оно очень серьезное, раз существует и даже смеет нам угрожать – а секретная служба до сих пор ничего не знает… либо как – то связано с самой секретной службой. Тогда дела и вовсе плохи. Даже один – единственный предатель на достаточно высокой должности – уже большая беда.
– А если обвинят кого – то другого, это будет просто мерзко.
– Ты же знаешь, я никогда на такое не пойду, – покачал головой король. – У меня уже есть один несправедливо обвиненный. На всю жизнь хватило.
Он прикрыл глаза.
Королева знала, кто сейчас встал перед внутренним взором его величества. Капитан третьей гвардейской роты. Тот самый капитан. Всех спасший, выигравший битву, а с ней и войну. Несправедливо обвиненный, оклеветанный, преданный всеми, в том числе и своим королем. Не было тогда другого выхода. Просто не было…
– Словом, этот вариант отпадает, – жестко сказал король Илген.
