скачать книгу бесплатно
17 июня 1805 года
Грузия, Тифлис, Резиденция царского наместника и главнокомандующего русскими войсками на Кавказе
Заложив руки за спину, князь Цицианов задумчиво мерил шагами свой кабинет. Благо, здесь есть где развернуться. Огромное помещение, обставленное с аристократическим изыском.
Каблуки высоких сапог негромко стучат по блестящему паркетному полу. В такт шагов позвякивают шпоры. Длинный стол между высокими окнами застелен картой, закругленные края которой придавлены увесистыми пресс-папье.
Подойдя к столу, князь упёрся в неё руками. Нашёл Карабаг.
Ханство, с правителем которого только в мае подписан трактат о вступлении в российское подданство. Ни для кого не секрет, что пойти на этот шаг его вынудили обстоятельства. Ибрагим-хан далеко не прост, иначе не продержался бы столько у власти. Знает, когда и с кем дружить, а с кем ссориться. То Персии знаки внимания оказывал, то с Грузией союзы против России затевал, пока не оказался меж двух огней – с одной стороны Персия, с другой вплотную подобравшаяся Россия. Пришлось крутиться, выбирать. Кого посчитал более сильным, к тому и примкнул. Теперь граница Российской Империи проходит гораздо южнее.
Князь ткнул пальцем в синюю извилистую полоску Аракса.
Итак, персы решились на вторжение. Весть об этом Цицианов получил четыре дня назад. Сразу отписал в Елизаветполь полковнику Карягину, приказав ему взять свой шефский батальон 17-го Егерского полка и немедля выдвинуться на помощь Лисаневичу.
Не велика сила, конечно. В полку большой некомплект. Шестнадцать офицеров вместо положенных по списку сорока семи. Унтеров, тех вообще вполовину меньше, а рядовых так на целую сотню. И причина тому вовсе не бои, коих тоже хватало. Главный бич – лихорадки с горячками. Особенно сильно полк пострадал этой весной. Рекруты поступали, но мало. К июню прибыли далеко не все. К тому же, их надо ещё обучать. Поэтому в шести ротах Лисаневича в Шуше насчитывалось три сотни солдат, хотя должно быть вдвое больше. Карягин, судя по его докладам, тоже мог взять с собою лишь триста пятьдесят егерей и две пушки с канонирами. Все прочие – нестроевые, больные и необученные рекруты – останутся в Елизаветполе. Единственное, чем позволил Цицианов усилить батальон Карягина, это ротой Тифлисских мушкетёров. Тех самых, что двумя батальонами прибыли из Сомхетии на защиту города как раз на такой вот случай. А против них сорок тысяч персиян Аббас-Мирзы, за которыми идёт не менее сильная армия его папеньки, Баба-хана.
Палец князя заскользил по карте. Миновав Джебраил, Ах-Углан, упёрся в Шушинский замок. Цицианов постучал по нему аккуратно постриженным ногтем.
Там сейчас Лисаневич. Зря он отступил. Надо было сдерживать персов и, дождавшись Карягина, разом ударить по неприятелю с двух сторон. Тогда бы и разбили врага, и прогнали бы за Аракс. Малые силы не в счёт. Воюют не числом, а умением. Это всем известная Суворовская наука побеждать. Карягин из таких, уж Цицианов-то знал. Вместе Ганжу брали, ныне переименованную в Елизаветполь. Потому и назначил его шефом полка. Офицеры с егерями ему под стать, преисполнены мужества и отваги. Эти справятся. Выстоят, если надо, и неприятеля погонят. Но теперь…
Теперь, когда Лисаневич боязливо заперся в Шуше, а враг свободно разгуливает по Карабагу, полковник Карягин остался один на один со всей армией Аббас-Мирзы.
Дальше на север полуразрушенный Аскаран, Карагаджи-баба, Шах-Булах, Мухрат, Мардагис и, наконец, Елизаветполь. Не так уж и далеко, как может показаться. Персам с их конницей ничего не стоит пройти, а там и Тифлис поблизости.
17-й Егерский полк должен стать заслоном на пути наступающих. Задержать, пока Цицианов соберёт войска в единый кулак и двинет на врага. Заранее он этого сделать не мог. Попробуй пойми, откуда будет нанесён удар, если неприятель послал два сильных отряда одновременно и к Эривани, и к Араксу. Пришлось ожидать вторжения отовсюду, не трогая растянутые полки.
Теперь, с момента столкновения Лисаневича с Аббас-Мирзой всё встало на свои места. Замысел врага понятен. Однако даже сейчас князь может собрать в Тифлисе, в лучшем случае, тысячу штыков и десяток орудий. Оставалось надеяться, что этого хватит, чтобы успеть помочь Карягину с Лисаневичем.
Подкрепить бы их чем. Татарской коннице Ибрагим-хана доверия нет. Они уважают сильного. Стоит им только увидеть, что персы берут верх, тут же изменят. А пока будут выжидать, избегая драться на чьей-либо стороне. И ведь в Карабаге таких большинство. Привлечь местных армян? А сколько их осталось? Постоянные набеги да жестокая борьба за власть сократили население в десять, а то и более раз.
Подумав, князь взялся за колокольчик. На громкий перезвон, мгновенно разлетевшийся по кабинету, в распахнутую дверь вошёл адъютант, подполковник Эристов, грузинский князь и верный друг.
– Слушаю, ваше сиятельство, – щёлкнул каблуками.
– Вот что, Елизабар, – неторопливо, с расстановкой заговорил наместник. – Давайте-ка составим с вами обвещение карабагским армянам. Надо призвать их нападать на тылы неприятеля, соединившись с нашими войсками. Берите бумагу, пишите…
Часто макая перо в чернила, Эристов быстро писал под диктовку главнокомандующего. Через несколько минут воззвание было готово. Заканчивалось оно словами: «Опомнитесь! Восприймите прежнюю свою храбрость, будьте готовы к победам и покажите, что вы и теперь те же храбрые армяне, как были прежде страхом для персидской конницы».
18 июня 1805 года
Ганжинский округ, Елизаветполь
– Ну, давай прощаться, Константин Климович. – Карягин повернулся к майору Белавину. – Не поминай лихом, брат. Прости за всё, коли чем обидел.
Обнявшись, они расцеловались.
– Уж лучше бы я с вами отправился, нежели тут сиднем сидеть, – пробурчал майор.
– Трудным будет поход этот, – вздохнул полковник. – Многие тяжбы придётся вынести. Многих людей потерять, чудо-богатырей наших.
– Так и я ни к тёще на блины напрашивался.
– С неспособными да немощными тоже кому-то быть надобно.
– Ну, спасибо тебе, Павел Михайлович. Уже и в немощные меня зачислил. Ежели на возраст намекаешь, так и ты не юнец давно.
Не соврал Белавин, шефу полка пятьдесят пять не за горами. Но и майору больше сорока. Несмотря на это, Карягин знал его, как офицера исключительно геройского. Впрочем, таковыми в полку являлись практически все. Но выбор старшего так называемой «инвалидной команды», остающейся в Елизаветполе, пал как раз на Белавина.
На лице полковника мелькнула улыбка:
– Ворчишь, словно старик. Хуже меня.
– Ладно, – махнул рукой майор. – Поезжайте уж с богом.
Когда командир запрыгнул в седло, Белавин осенил его крестным знамением и взял под козырёк. Отдав честь, полковник в сопровождении штабных офицеров поскакал в голову построенной колонны.
– Батальон! Шагом… марш! – донеслось оттуда.
Затопала сапогами пехота, застучали копытами лошади, загремели по мостовой колёса орудий и обозных телег. Потянулась длинная змейка людей в зелёных мундирах мимо роскошного ханского сераля, мимо небольшой мечети, окружённой огромными чинарами. Казалось, их шевелящиеся на ветру большущие кроны машут на прощание уходящему войску своими разлапистыми серо-зелёными листьями.
Колонна шумно втянулась в жилые кварталы.
– Чего приуныли, братцы? – взвился вдруг над строем чей-то звонкий голос. – Идём, как на похоронах.
– Кто там такой горластый? – спросил Карягин ехавшего рядом Котляревского, командира шефского батальона.
– Да Гаврилка Сидоров, запевала наш, – неопределённо мотнул головою майор.
– Как же, знаю. Справный солдат.
Между тем, Гаврилке ответили:
– Чего веселиться-то? Не на посиделки, чай, топаем.
– А ты уже заранее помирать собрался? Так отойди на край дороги да яму себе рой.
– Во-во, – подхватили в строю. – Ишо и крест не забудь вытесать с именем своим. Всё нам работы меньше.
Егеря рассмеялись.
– Разрешите песню, ваш скродь? – не унимался Сидоров. – Солдату с песней завсегда веселее.
Котляревский вопросительно глянул на шефа. Тот кивнул, качнув лохматым султаном на шапке.
– Запевай! – с готовностью крикнул майор за спину.
Тут же полился, зажурчал высокий солдатский голос:
– Солдатушки, браво-ребятушки,
А кто ваши жёны?
Несколько сот глоток вмиг подхватило, грянув басами, распугивая местных собак, опрометью бросившихся к своим дворам:
– Наши жёны – пушки заряжёны.
Вот кто наши жёны!
Так и пели. Сидоров как бы спрашивал товарищей:
– Солдатушки, браво-ребятушки,
А кто ваши дети?
И те хором отвечали:
– Наши дети ружья, пистолети.
Вот кто наши дети!
Жители прильнули к заборам, высыпали на улицы. Детвора стайками вилась возле марширующих егерей, которые старательно чеканили шаг под песню. А над городом гремело:
– Солдатушки, браво-ребятушки,
А кто ваши матки?
– Наши матки белые палатки.
Вот кто наши матки!
– Солдатушки, браво-ребятушки,
А кто ваши отцы?
– Наши отцы русски полководцы.
Вот кто наши отцы!
Миновав два моста, батальон вышел из ворот. Уже за городом песню допели:
– Солдатушки, браво-ребятушки,
А кто ваши деды?
– Наши деды славные победы.
Вот кто наши деды!
Внешняя землебитная стена Елизаветполя с выступающими бастионами осталась позади. Колонна шла по зелёной равнине, орошаемой речкой Ганжа. Впереди ещё много равнин и рек, которые предстояло пройти. Пройти под жестоким огнём неприятеля, вторгшегося в Карабаг. Пока же все живы и здоровы. Маршируют бодро, воодушевлённые песней ротного запевалы, не зная, кому из них предстоит выжить, а кому навсегда остаться в Кавказской земле.
25 июня 1805 года
Карабаг, Шуша, дворец хана
Выйдя из дворца, Лисаневич вздохнул. Разговор с Ибрагим-ханом не шёл из головы. Его сын Абул увёл практически всю ханскую конницу к персам. Город будоражило. Все ждали, что в Шушу со дня на день ворвутся нукеры Аббас-Мирзы. Перед ним готовились открыть ворота, как некогда перед Ага-Мухаммед-Каджаром. Правда, в то время это не убедило правителя Персии отказаться от резни. Не убей его собственные придворные, кто знает, чем бы всё кончилось. А теперь, пожалуй, только присутствие русского войска сдерживает горожан от более решительных действий.
Майор надел шляпу. Немного постоял на крыльце, вдыхая летний аромат сада, разросшегося перед ханским дворцом, и слушая разноголосый щебет птиц.
Страшно представить, что бы творилось в Шуше, откажись Лисаневич последовать за Мухаммедом на выручку его родителя. Сотня всадников, пусть даже самых лихих, вряд ли смогла решить эту проблему. Их бы попросту перекололи, а то и к персам переметнуться заставили по примеру остальных. После чего расправились бы с ханом и его семьёй. А что стало бы с нею?..
Сам не заметил, как спустился со ступеней и пошёл бродить аллеями сада. Здесь и увидел её. Стройную, в облегающем платье с длиннющими рукавами и… такую одинокую. Даже не удивился, поскольку думал именно о ней. Только дыхание спёрло, как в тот раз, когда их глаза первые встретились.
– Султанет… – выдохнул с душевным трепетом.
– Здравствуйте, Дмитрий Тихонович, – нежно пропела девушка, и сердце сурового воина забилось пойманной в силок птицей, повиснув на тонкой ниточке, готовой оборваться в любое мгновение. – Вы говорили с отцом?
Боже, как пышет жизнью её белое личико. Как ладно лежат на бугрящейся груди, туго обтянутой бархатной материей платья, две длинные косы, спускающиеся из-под белоснежного платка. Как невинно и ярко играют на солнце монеты, свисающие с шапочки на лоб, над красиво изогнутыми чёрными бровями, похожими на крылья летящей чайки. А этот узкий серебряный поясок с подвеской, застёгнутый вокруг осиной талии…
– Уи, мадемуазель, – опомнился Лисаневич, вдруг позабыв русские слова.
Султанет засмеялась. Раскатисто, звонко. Словно бубенчики зазвенели.
– Ах, оставьте, ради бога. Ваш французский ужасен. Давайте лучше попрактикуемся в армянском.
– Давайте, – поспешил согласиться, испытывая страшное смущение.
– Так вы говорили с отцом? Нам что-то угрожает?
– Говорил. Не беспокойтесь, Султанет-бегим, вы в полной безопасности.
– Вы, право, решили меня обмануть. Думаете, я маленькая, наивная девочка, ничего не знающая о том, что творится вокруг?
– Нет, что вы. И в мыслях не было. Просто хочу заверить, что под моей защитой вам совершенно нечего бояться. Уж мои-то чудо-богатыри сумеют защитить и вас, и вашу семью.
– При условии, что моя семья будет как прежде верна российской короне, – смело заявила принцесса. – Но вдруг обстоятельства вынудят отца поступить иначе, что тогда? Вы волшебным образом превратитесь из защитника в палача?
– Зачем вы так, – насупился майор.
– Отвечайте же. Я хочу знать правду.
Лисаневич горько вздохнул. Как же права эта милая девочка. Всё вокруг пропитано изменой. Кажется, только семейство хана ещё хранит верность. Если, конечно, не считать Абул-Фетха. Но и сам Ибрагим хитрец, каких мало. Сегодня так, завтра эдак. И не поймёшь, куда в итоге повернёт. В конце концов может изменить и он.
– Я сделаю всё, чтобы спасти вас, Султанет-бегим, – горячо заговорил майор. – Пусть рушится мир, пусть все предают, я всегда буду рядом с вами, потому что люблю…
– Нет! – девушка метнулась к нему с кошачьей грацией и закрыла холодными пальчиками его губы. Зашипела: – Не смейте. Вы не можете…
– Могу! – Он убрал её руку, прижав к своей груди. – Послушайте, как бьётся моё сердце. Оно разрывается на части от любви к вам.
