Opus Vivendi

скачать книгу бесплатно


Мужчина, которого представляют женщине, обязан встать, также следует поступать и девушкам до 18 лет, независимо от того, с кем их знакомят. Женщина поднимается с места лишь тогда, когда ее представляют людям пожилого возраста и высокого общественного положения. Считается, что одна женщина может представляться другой, но никак не мужчине, однако в служебном общении это правило выдерживать не обязательно. Придя в новый коллектив или встретив новых партнеров, женщина может представиться первой. Также первой представляется студентка профессору, ученица – учителю…

Часто возникает вопрос, нужно ли представляться попутчикам в самолете, поезде, на корабле. Представиться можно, но следует избегать навязчивости. Если путешествие обещает быть недолгим, представление необязательно. Поздороваться определенно нужно, а представляться – скорее нет.

Если в гостях или обществе одного человека представляют остальным, то громко произносят его имя и фамилию. Хорошим тоном считается добавить несколько слов, его характеризующих. Например: «он заядлый путешественник» или «недавно приобрел загородный дом и очень увлекся садоводством». Это позволит легче завязать с ним беседу и облегчит вхождение в общество. После представления человек, которому представили нового знакомого, может сказать: «Рад знакомству», «Очень приятно». Новый знакомый этого говорить не должен.

Крайне интересным вопросом является регламентация понятия «личное пространство». Мы с женой несколько раз удивлялись тому факту, что даже в час пик в лондонском метро нет толчеи. Вокруг тебя всегда есть некоторое свободное пространство, входить в которое не принято! В двухэтажных автобусах всегда найдется сидячее место, и, весьма вероятно, будет лежать свежая газета, оставленная твоим предшественником. Для нас это всякий раз было новое и очень приятное впечатление, которое не приедалось за несколько дней пребывания в столице Соединенного Королевства.

Несколькими страницами ранее я упоминал тот факт, что при крайней сложности японского этикета в вагоны токийского метро пассажиров допускается запихивать при помощи специальных служителей. Антрополог Эдвард Холл (Edward T. Hall) в 1950-х годах, исследуя личностное пространство человека в его повседневном поведении, предложил термин проксемика (от англ. proximity – близость) – область социальной психологии и семиотики, занимающаяся изучением пространственной и временной знаковой системы общения.

Каждый человек воспринимает и структурирует пространство вокруг себя по-разному. Это зависит от происхождения, культурной среды, склада характера. При слишком малом или излишне большом расстоянии люди испытывают неловкость и дискомфорт. Холл выделял четыре межсубъектные зоны, каждая из которых делится на близкую и дальнюю:

• интимная (0–0,5 м) – характерна для общения между родственниками и близкими людьми. При этом в Европе есть тенденция к расширению этого пространства до 60 см, а в Азии и на Ближнем Востоке – к сокращению до 40–45 см;

• персональная (личностная) (0,5 м – 1,2 м) – расстояние, в пределах которого говорящий предпочитает общаться с другими людьми в рабочей обстановке, на вечеринках;

• социальная (1,2 м – 3,65 м) – представляет собой дистанцию для общественных контактов формального характера, например, с незнакомыми людьми, на деловых встречах [2]. Социальная зона предполагает взаимодействие с малой группой – примерно от семи до пятнадцати человек;

• общественная (3,65 м и более) – это расстояние для общения с большим числом людей

Большинство из нас время от времени сталкивается с собеседниками, представление которых о личном пространстве отличается от нашего. Согласитесь, сложно смириться с обилием не нужных вам анатомических подробностей, запахов и ощущений, сопутствующих такому «близкому» контакту. Инстинктивно делаешь шаг назад – собеседник за вами, и так пока не припрет вас к стенке и не схватит за пуговицу на жилете. Вот вы уже и попались!

Впрочем, иногда сломать окружающие нас стены условности – ни с чем не сравнимое удовольствие! Приведу один пример: начало нашего дачного строительства пришлось на очень холодный и дождливый весенний день. Мы с супругой, конечно, не упустили случая поприсутствовать, но через 2–3 часа уже почти превратились в сосульки. Помощь подоспела откуда не ждали – наши соседи, с которыми раньше общаться не приходилось, пригласили нас в дом и накормили очень вкусным горячим супом! Простым куриным супом с лапшой – но он был для нас тогда вкуснее самого изысканного мишленовского блюда!

Этот эпизод стал началом крепкой дружбы. Прошло уже несколько лет, но мы по-прежнему задаемся вопросом: когда появятся наши вторые соседи (участок пока свободен) – пригласим ли мы их в дом при знакомстве? Накормим ли обедом? Не уверен… И вопрос не в том, что накормить нечем – всегда что-нибудь найдется! А вот с вторжением в личное пространство – гораздо сложнее.

Свое личное пространство каждый народ охраняет по-своему. Это как каждый зверь по-особенному метит территорию: медведь оставляет клочья шерсти на стволах деревьев, когда чешет о них спину, делает глубокие отметки от когтей на коре – пришедший чужак сразу должен понять, какой грозный хозяин здесь проживает! У собак иная сигнальная система. У кошек, у лягушек – у всех есть свои неписаные и уж тем более невербальные правила дать пришельцу понять – «бойся меня» или наоборот – «я мирный и дружелюбный».

У людей такую функцию выполняет улыбка и приветствие. Моя супруга постоянно удивляется, когда в гараже или на территории нашего московского дома в ответ на улыбку и пожелание хорошего дня проходящий удивленно косится и ускоряет шаг. Ну разве это сложно – поздороваться? «Мы ведь соседи – живем в одном доме», – удивляется моя жена. В разделе о правилах электронного общения я обязательно коснусь особенностей современного речевого этикета и процитирую Максима Кронгауза и его книгу «Русский язык на грани нервного срыва». Это потрясающее филологическое исследование тех метаморфоз, которые переживает русский язык, бытовой и деловой, эпистолярный и официальный. Но применительно к улыбкам, о которых я начал, в этой книге есть поразившее меня объяснение пресловутой «сумрачности» и «недружелюбности» наших сограждан.

Кронгауз пишет: «Попробуем представить несколько стандартных ситуаций. Два незнакомых человека встречаются в подъезде жилого дома. Или даже (чтобы усугубить ситуацию) оказываются в одном лифте. Что делают при этом два стандартных европейца (стандартными мы будем считать жителей западной континентальной Европы, не слишком южных и не слишком северных, – скажем, немцев или французов; впрочем, и американцы ведут себя так же)? Они в этой ситуации непременно друг с другом поздороваются. А вот двое русских – ни в коем случае. Или другая ситуация. Два незнакомых человека встречаются в отдаленном пустынном месте: в лесу, в парке и т. п. Двое европейцев, прежде чем разойтись, скорее всего опять поздороваются. А русские (если только они не намерены вступить в беседу) – снова нет. Более того, можно сказать, что приветствие и в лифте, и в лесу для носителя русской культуры скорее даже нежелательно, поскольку подразумевает дальнейшее общение, не исключено, что и агрессивное».

Вот в этом, наверное, и кроется причина нашей неприветливости: мы интуитивно не хотим общаться с незнакомым нам человеком. Причем и у россиянина, и у американца задача при такой встрече одна и та же – сообщить о своей потенциальной неопасности. Американец или француз улыбается: «смотри, я добрый и хороший. Ты в безопасности!». Он приветствует тебя, желает хорошего дня и заявляет о своем миролюбии. У встречного россиянина «послание» читается иначе: «я иду по своим делам и тебя не вижу, не замечаю. Мне нет до тебя никакого дела. Ты в безопасности». Задача та же – язык другой!

Вот представьте: вы идете по улице, и навстречу бежит здоровенная бездомная собака. Вы внутренне собираетесь, мобилизуетесь… «Главное, не показать ей свой страх! Она это чувствует! И в глаза не смотреть – это проявление агрессии у животных». И вот так себе внутри что-то говорите, а она бежит себе мимо и делает вид, что вас не замечает. «Уф! Пронесло». Для нас было бы странно погладить этого бездомного и потенциально агрессивного пса. Чего ради? Вот и встречного человека по тем же соображениям лучше «не погладить» – не заметить.

С другой стороны, пресловутая американская улыбка для меня как «послание» тоже ничего не стоит. У нее нет эмоциональной окраски. Это как оскал. У меня был пациент – врач-стоматолог с большим стажем. Так вот он подкинул мне для размышления один факт, над которым я не задумывался. «Обрати внимание, – заметил он, – мы с европейцами и американцами улыбаемся по-разному. Они демонстрируют верхний ряд зубов, а мы – нижний». Я удивился и стал обращать внимание – правда! Игорь Верник и его тезка Игорь Скляр со своим «фирменным» образом так сильно отличались от других российских актеров именно голливудской формой улыбки. Я, как врач, могу объяснить это разным уровнем активности мимических мышц – другой язык, другая артикуляция. Ведь с первого взгляда видны американские лица – мимические морщины другие. А мы все удивляемся – как это в Европе так быстро узнают, что мы из России. Вечно недовольная физиономия, плохо скрываемая агрессия и напряженность. Поверьте, даже на цвет обручальных колец можно не смотреть, и отметки на плече от БЦЖ не искать – все и так видно!

Я хочу закончить двумя цитатами, каждая из которых с философской точки зрения стоит, наверное, всей моей книжки. Юрий Никулин: «Даже после небольшой улыбки в организме обязательно дохнет один маленький микроб». Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен в фильме «Тот самый Мюнхгаузен»: «Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Серьезное лицо – еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Вы улыбайтесь, господа. Улыбайтесь».

Глава четвёртая

Четыре вопроса

Бывает, еще ни с кем не выпил, а тебя уже уважают.

    Данил Рудый

Ничто не обходится нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость.

    Из романа «Дон Кихот» Мигеля Сервантеса де Сааведра

Вопрос первый

«У кого что болит, тот о том и говорит». Что же более всего задевает меня? С чего начать эту главу? Понимаю, что с чего бы ни начал, сразу «подставлюсь». Ко второму, или, на худой конец, четвертому вопросу напряжение уже, я надеюсь, спадет, а вот что поставить во главу угла? С каким вопросом вы посоветуете мне обратиться к психоаналитику?

Начну с того, чем, по моему скромному мнению, отличается Россия от высококультурных европейских государств или от племени папуасов, – с уважения к окружающим. Чем выше уровень взаимного уважения, тем выше культура общения. В обществе, состоящем из хорошо образованных воспитанных индивидуумов, поступки, задевающие достоинство окружающих, неприемлемы. И неважно, с кем ты общаешься – с подчиненным, начальником, коллегой, соседом, продавцом газет или просто незнакомым человеком на улице. Если тебе кажется, что ты чем-то лучше своего собеседника, ты уже не прав!

Недопустимо общаться со своим визави снисходительно или пренебрежительно. То, что у тебя больше средств на банковском счете, выше рост или дороже машина, не дает тебе право смотреть на людей свысока. Ты просто богаче или сильнее, но не «лучше». Есть такая расхожая фраза: «уважение нужно заслужить». Полностью согласен, но, в моем представлении, это относится скорее к профессиональным качествам. Среди своих коллег получить статус «хорошего» врача, адвоката, инженера действительно непросто. Если долгим трудом и яркими победами в своей профессии ты снискал такое уважение коллег – честь тебе и хвала. А на уровне социальных контактов, мне кажется, уважение можно скорее утратить. Обманул, подвел, предал, незаслуженно обидел кого-то – вот и утрачено к тебе уважение окружающих. И восстановить его непросто.

В профессиональных сообществах, особенно в мужских коллективах, хамоватое отношение к подчиненным зачастую считается нормой поведения. Какими только животными друг друга не называют! Всуе поминаются ни в чем не виноватые бараны, ослы, козлы и овцы… Бригадир, начальник смены, старший мастер, начальник любого уровня считает правильным начать день с потока брани в адрес подчиненных. Нужно ведь их как-то взбодрить, не правда ли? Мой уже не такой скромный жизненный опыт показывает, что хамством взбодрить невозможно. Только демотивировать! Кстати, такая форма общения очень быстро входит в привычку. Хорошие навыки укореняются с большим трудом, а плохие – даже оглянуться не успеете!

В беседе с одним из своих руководителей, которых за 50 лет было немало, я услышал слова, ставшие для меня откровением. «Какую цель ты преследуешь в разговоре с подчиненным? Хочешь сорвать на нем свое раздражение? Наказать? Обидеть? Или ты заинтересован в том, чтобы он справился со своей работой как можно лучше и ваш общий результат оказался бы более успешным? С каким настроением он должен покинуть твой кабинет? Чувствуя себя униженным, обиженным, некомпетентным?».

Я большой любитель анекдотов (об этом чуть ниже), и не могу здесь не процитировать один из нескольких сотен самых любимых: «Дочка (5 лет) наказана и спрашивает из угла: – Мам, тебе не кажется, что ты меня как-то неправильно наказываешь? – Нет! – А зря! Вот, стоит ребенок в углу и плохо думает о родителях. Тебе это надо?».

Ответ очевиден, но я предвижу и возражения. «А ты попробуй посидеть в кресле большого начальника… Сколько раз в день тебе «прилетит» негатив из головного офиса, из министерства, от проверяющих и смотрящих? Никаких нервов не хватит!». Согласен. Бывает. Очень непросто останавливать на своем уровне поток этой грязи и не пускать его дальше по служебной лестнице. Но вот именно на этом этапе и включается то, ради чего я затеял свои «откровения» – хорошее воспитание. Срываясь в крике на подчиненного, ты унижаешь себя! Не его! В моем рукаве много козырей, преимущественно оказывающихся известными цитатами. Вот вам одна из них: нервный человек не тот, кто кричит на подчиненного, – это просто хам. Нервный человек тот, кто кричит на своего начальника!.. Увы, я за свою жизнь таких нервных людей встречал немного)))

Не раз слышал пренебрежительное: «советские люди»… И в таком, знаете ли, уничижительном значении, или, как сейчас модно говорить, «в отрицательной коннотации». Чем же они, эти «советские люди», провинились? Не желая вступать в полемику с философами, политиками и социологами, я позволю выделить то главное, что имеет отношение к теме нашего разбирательства: в Советском Союзе максимально ярко демонстрировалось неуважение к личности человека! Не было «незаменимых» людей… Но были гигантские планы по «рубке леса». На человеческие «щепки» внимания не обращали. Собственное достоинство, личное пространство, свое мнение были заменены на навыки существования в коммунальных квартирах, генеральную линию партии и классовое самосознание. На последней странице всех наших тетрадок за 2 копейки значились «Законы пионеров Советского Союза». Можете на них посмотреть. По этому историческому документу четко можно себе представить список существовавших в те годы приоритетов.

Инакомыслие не то что не приветствовалось, а было наказуемым! Как это ты не разделяешь «наши» цели и задачи? Ну и так далее… А в демократическом обществе у каждого индивидуума всегда было право на собственное мнение, на принятие или непринятие того или иного руководящего призыва. Славянские племена приглашали варягов на место вождя, меняя его, как только племя оказывалось недовольно стилем правления или результатом. И не придирайтесь, прошу вас, к словам… Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что абсолютная демократия почти невозможна, что право на собственное мнение не следует путать с желанием агрессивно его отстаивать – так и до анархии недалеко.

Впрочем, если избиратели окажутся единодушны, то случится не анархия, а «бархатная революция»… У Бориса Акунина есть цикл книг «История Российского государства». Оставим в стороне историческую достоверность этой эпопеи и сконцентрируемся на авторской версии причин особенных межличностных отношений в Российском государстве. Конфликт азиатского и европейского подхода в этом вопросе стал определяющим.

Демократические принципы как минимум дважды были «в моде». В XII–XV веках в Новгородской республике вече (общественное собрание) призывало князя править, но при этом имело право судить о его «винах» и, при необходимости, изгонять из Новгорода. Прямым демократическим голосованием решались вопросы войны и мира, издавались и отменялись законы, устанавливались размеры податей… Более сложной формой демократического правления был Новгородский выборный Совет господ. Здесь решения принимали выбранные народом делегаты.