скачать книгу бесплатно
Прошло уж семь недель, как корни Р[аск] пустил.
Был я в здешнем Немецком театре[162 - Немецкая труппа до марта 1819 г. давала представления в здании на Дворцовой площади. См.: Петровская И.Ф., Сомина В.В. Театральный Петербург: Начало XVIII века – октябрь 1917 года: Обозрение-путеводитель / Под общ. ред. И.Ф. Петровской. СПб., 1994. С. 122–123.], видел «Невидимку», а также «Эфрозину и Корадина», grosse Opera aus dem Franz?s. ?bers. и т. д. и т. п.[163 - Согласно немецкоязычной афише в подшивке афиш императорских театров Отдела редкой книги, рукописных, архивных и иконографических материалов Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеки (Афиши – программы 1818 г. Инв. номер 10017), спектакль в Немецком театре состоялся 2 мая, шли комедия в одном действии «Невидимка» и большая опера «Эфрозина и Корадин» Э.Н. Мегюля в трех действиях с хорами, переведенная с французского Херклотсом.] и так позабавился, что хочется немного об этом рассказать моим добрым друзьям. Это учреждение, мне кажется, все-таки дало бы фору немецкому театру в Оденсе под началом г-на Франка и комп.[164 - В театре в Оденсе в 1809–1814 гг. играла немецкая труппа; директором театра был Г. Франк.] Я сидел во втором ряду галереи (один рубль)[165 - «В период 1810–19 годов это был каменный двухъярусный театр, в котором имелись 4 лит. ложи, ложи партера, ложи I яруса или ранг-ложи, кресла, места за креслами, партер, амфитеатр и галлерея» (Данилов С.С. Постоянные публичные театры в Петербурге в XIX веке // Временник отдела истории и теории театра. Л.: Academia, 1929. Вып. 3. С. 161). То, что место Раска было именно на галерее, подтверждается прейскурантом, сохранившимся на афишах цирковых представлений, дававшихся в помещении Немецкого театра с 13 марта по 5 апреля 1818 г.: кресла 5 рублей, места за креслами 2 рубля 50 копеек, партер и амфитеатр 1 рубль 50 копеек, галерея 1 рубль.] и уверяю, что ни на каком сеновале так дико не посидишь. У меня имелся прекраснейший в мире вид на спину суфлера; это был довольно приятный человек, особенно он изящно смотрелся, когда уставал стоять и убирал в сторону фалды своего фрака, чтобы присесть. Но тут я также и напугался, так как дирижер, находившийся очень близко от него, казалось, всякий раз целил своей палочкой в его голову; порой он также оборачивался, когда чувствовал, что в оркестре дела шли слишком скверно, и тогда я думал: «Все, наша карта бита». Но он делал хорошую мину при плохой игре, и все успокаивалось. Листы у него были в прекрасном порядке, иногда он клал их перед собой на сцену, а иногда держал в руках; то он показывался целиком, то наполовину, то его почти не было видно:
точь-в-точь улитка, то в свой домик ускользает,
то, расхрабрившись, вновь наружу вылезает[166 - Цитируется ироикомическая поэма Л. Хольберга «Педер Порс» (1719–1720) (кн. 2, песнь 3, стихи 477–478).].
Однако, хотя фендрик умеет размахивать знаменем[167 - Ср. в «Педере Порсе» Л. Хольберга: «Шел фендрик впереди и знаменем махал над головой своей с завидною сноровкой…» (кн. 4, песнь 2, стихи 246–256). Фендрик – прапорщик, то есть знаменосец.], он все же остается младшим офицером. Было не менее интересно наблюдать и за одной из главных героинь большой оперы, а именно Эфрозиной. У нее была такая милая короткая талия и такие широкие красивые груди, что руки у нее, казалось, торчали из-под грудей, как ножки у трехногой табуретки, что смотрелось вполне привлекательно за исключением тех моментов, когда она делала резкий жест, адресованный толпе[168 - Имеется в виду хор, состоявший из «крестьян, крестьянок, солдат, слуг».], которая не желала повиноваться неопытной героине и привычно ждала указаний от героев-мужчин!
D?tsche Sprache[169 - Немецкий язык (нем. диал.).] в операх тоже довольно приятно слышать, по крайней мере местный диалект. Согласно тексту пьесы, Корадин пришел от ревности в такое неистовство, что велел отравить Эфрозину, однако она спаслась, так как лейб-медик оказался более человечным; но когда он, не зная этого и раскаявшись в своем приказе, спросил о ее состоянии и медик ответил, что она, по-видимому, уже мертва, он воскликнул: «doht»[170 - «мертва» (нем. диал.). Партию Корадина пел Б.Л. Цейбих. Имена большинства других исполнителей в экземпляре афиши Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеки не читаются.]?! таким тоном, что я разразился громким смехом. Так что зрелище это было весьма жалкое, хотя и забавное. В то же время там была очень хорошая, хотя и порядочно старая певица, чей муж также довольно хорошо играл. Nil est ab omni parte beatum! Sed h?c hactenus[171 - Полного счастья не бывает! Но довольно об этом (лат.).].
Мне здесь достаточно хорошо и приятно, хотя я и живу совершенно замкнутой жизнью. Немцы, шведы и прочие оказали мне сердечный прием, особенно статский советник Аделунг, который соберет горящие угли на мою голову (если узнает о моей полемике против его отца[172 - Ф.П. Аделунг был племянником И.К. Аделунга. Об этой полемике см. во вступительной статье к настоящему изданию.] из другого источника кроме шумихи, поднятой Рюсом[173 - См.: R?hs F. Die Edda. Nebst einer Einleitung ?ber nordische Poesie und Mythologie und einem Anhang ?ber die historische Literatur der Isl?nder. Berlin, 1812. S. 7–9, Anm.]). Я накупил книг на несколько сот рублей, так как в библиотеке брать нечего, и мне попались некоторые большие лингвистические редкости, напр., оба издания большого Всеобщего словаря, первое из них крайний раритет, и Аделунг говорит, что такого у него нет и что он не мог раздобыть экземпляр за 100 рублей[174 - См.: Linguarum totius orbis vocabularia comparativa. Сравнительные словари всех языков и наречий. СПб., 1786/1787–1789 (в двух частях).]. Я также предполагаю, что меня время от времени обманывают, ut fere fit[175 - как это обычно бывает (лат.).]. Я пока не знаком ни с одним русским в собственном смысле и беспокоюсь по поводу своей поездки вглубь страны, но поживем – увидим. В книготорговле здесь никакой жизни нет, и русские книги лучше всего покупать по случаю, с иностранной книготорговлей тоже большие сложности из-за цензуры на границе и проч. Ни в одной библиотеке нет книг на датском (насколько я смог заметить). Однако словарь Б. Халльдоурссона[176 - См.: Lexicon Islandico-Latino-Danicum Bi?rnonis Haldorsonii / Cura R.K. Raskii. Havni?, 1814, труд Бьёрна Халльдоурссона был подготовлен к изданию Раском.] попал сюда к профессору Кругу. – Надеюсь, что я, несмотря на все сложности, добился кое-каких интересных достижений в мире науки и что могу примерно предвидеть их результат; я напишу об этом профессору Мюллеру при следующей оказии, чтобы это полностью не исчезло, если пропаду я сам. Я надеюсь, что профессор Магнусен доставил ему оба мои письма[177 - От 15 апреля и 3 мая, с просьбами Н.П. Румянцева о присылке исландских саг.] и что мое доверенное лицо Ларсен поспешит отправить экземпляры моего конкурсного труда и исландского словаря[178 - Имеется в виду словарь Бьёрна Халльдоурсона (см. выше, примеч. 30).], гренландских книг[179 - Согласно письму А. Ларсену от 12 марта 1818 г. (см.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 124, коммент. к строке 309.29), речь идет о трудах О. Фабрициуса – гренландских грамматике и словаре и переводе Нового Завета на гренландский: Fabricius O. Fors?g til en forbedret Gr?nlandsk Grammatica. 2. Opplag. Ki?benhavn, 1801; Fabricius O. Den gr?nlandske Ordbog, forbedret og for?get. Ki?benhavn, 1804; Testamente nutak. Kaladlin okauzeennut nuktersimarsok, nar’kiutingo?nniglo suku?arsimarsok. Ki?benhavnime, 1799, а также о пока не идентифицированном труде «о соотношении гренландского языка с лабрадорским».] и т. д. и т. п., которые я давным-давно заказал[180 - Заказ был сделан в письме Ларсену от 12 марта.]. Мой адрес следующий: The Reverend Mr. Paterson, Bible-society-house, St. Petersburg[181 - Преподобному г-ну Патерсону, дом Библейского общества, С.-Петербург (англ.). Российское Библейское общество было основано в Петербурге в 1813 г. по образцу Британского Библейского общества (при участии Дж. Патерсона) для издания и распространения библейских книг на русском языке и на языках других народов Российской империи; здание находилось на набережной Екатерининского канала (канал Грибоедова) на месте нынешнего Корпуса Бенуа, входящего в музейный комплекс Государственного Русского музея.]; я там не живу, но мой собственный адрес менее надежен[182 - За время пребывания в Петербурге Раск сменил три квартиры (см. ниже в его путевом дневнике).]. Как письма, так и деньги и проч. могут также отправляться г-ну пастору Гиппингу, законоучителю Императорской гимназии в Санкт-Петербурге; я получил два письма от Ларсена, в одном из них был небольшой вексель; больше ничего из Дании я не слышал. Будьте теперь здоровы, дорогой г-н профессор, привет всем добрым друзьям, не забывайте обо мне. Вечно Вам преданный
Р. Раск
[Адрес получателя: ] An Seine Hochwohlgebohren Hrn. Prof. R. Nyerup Oberbibliothekar und Probst auf d. Regenz. Coppenhagen fr[anco] Hamburg[183 - Его высокоблагородию г-ну профессору Р. Нюэрупу, главному библиотекарю и директору Регенсена, Копенгаген через Гамбург (нем.). Регенсен – общежитие Копенгагенского университета.].
Петербург, 11 июня 1818 г. П.Э. Мюллеру[184 - Место хранения: Копенгаген. Det Kongelige Bibliotek. Add. 627 m 4°. Опубликовано: Rask R.K. Samlede tildels forhen utrykte Afhandlinger. D. 2. S. 279–286 (частично); Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 313–318.]
Петербург, 11 июня 1818 г.
Наконец я достаточно сориентировался здесь в городе и в стране, а также составил более или менее ясное представление о моем путешествии, которое может осуществляться согласно двойному плану. Поэтому я без дальнейших отсрочек сообщу Вам о нем, господин профессор, в надежде услышать Ваше мнение об этом плане и, что для меня очень важно, получить Ваш добрый совет и поддержку при его выполнении. Но прежде всего я вкратце изложу результат моих выполненных к настоящему времени исследований и трудоемких изысканий. В схематичном виде, без обстоятельных доказательств, большого интереса он, возможно, не вызовет, но поскольку он стоил столь дорого и отечеству, и мне самому, мне бы очень не хотелось, чтобы в случае моей смерти он совершенно пропал. Он представляет собой следующее, насколько я знаю, совершенно новое открытие.
(1) Исландская поэзия, особенно форнюрдислаг[185 - Один из вариантов аллитерационного стиха, встречающийся в эддических песнях.], в том, что касается слогового размера (см. мою «Англосаксонскую грамматику»[186 - См.: Rask R.K. Angelsaksisk Sprogl?re tilligemed en kort L?sebog. Stockholm, 1817. S. 123–125 (развивая предположение Ф. Магнусена, Раск показывает здесь, что германский тонический стих близок к той древнейшей основе, из которой развился гекзаметр).]), восходит к фракийским языкам[187 - Под «фракийскими» языками Раск понимал греческий и латинский (см.: Rask R. Udvalgte Afhandlinger. B. I. S. 178).] (гекзаметр); но рифма начальных букв (аллитерация) – к феннским[188 - См. выше, примеч. 13.]языкам (руны). В обычных финских рунах (римах, висах[189 - Термин «руны», здесь обозначающий песни прибалтийско-финских народов, Раск поясняет наименованиями жанров исландской и древнескандинавской поэзии.]) она совершенно не совпадает с исландской, но их старая система, когда после полной стихотворной строки (двух стихов по исландскому счету) следует половинная с той же аллитерацией, вполне совпадает со старым размером форнюрдислага из шести строк, из которых каждые три и три строки связаны аллитерацией[190 - Это наблюдение впервые сделано в конкурсном труде Раска, см.: Rask R. Udvalgte Afhandlinger. B. I. S. 123–124; B. III. S. 102; Rask R. Ausgew?hlte Abhandlungen. B. III. S. 110–111. Под шестистрочным форнюрдислагом понимается льодахатт, т. е. второй из двух вариантов аллитерационного стиха, встречающихся в эддических песнях (приведен пример из «Перебранки Локи»).], и оттуда она, по-видимому, распространилась на другие размеры. Олафсен этого не знал[191 - См.: Olafsen J. Om Nordens gamle Digtekonst. Ki?benhavn, 1786.].
(2) Не только феннская общность народов (см. мой конкурсный труд[192 - См.: Rask R. Udvalgte Afhandlinger. B. I. S. 133–135.]) родственна гренландцам и эскимосам, но и все татарские народы явно принадлежат той же расе, таким образом можно объяснить родство между лаппо-угорским[193 - Объединяя одним термином саамские (лопарские) языки и венгерский, Раск, вероятно, ориентируется на упомянутый им в конкурсном труде сравнительный анализ в книгах Я. Шайновича, Й. Хагера и Ш. Дьярмати, см.: Rask R. Udvalgte Afhandlinger. B. I. S. 112. Углубившись в проблему классификации финно-угорских языков во время пребывания в Петербурге, Раск разнес венгерский и саамские языки по разным группам «феннской семьи», см.: Ibid. B. II. S. 277–278.] и турецким[194 - Термин «турецкий» (Tyrkisk) Раск обычно применял к литературному османскому языку, а термин «татарский» (Tatarisk) к другим тюркским языкам (и также ко всей тюркской языковой общности, включая османский).]! Если монгольский и манчжурский относятся к той же группе, что татарский (см. «Митридат» Аделунга, т. 4, с. 509, 510, примечание Шерера[195 - Mithridates oder allgemeine Sprachenkunde mit dem Vater Unser als Sprachprobe in bey nahe f?nf hundert Sprachen und Mundarten / Von Johann Christoph Adelung. Mit wichtigen Beytr?gen zweyer grossen Sprachforscher fortgesetzt von Johann Severin Vater. Berlin, 1817. Th. IV. S. 509–510; в сноске на с. 510–511 И.С. Фатер, продолживший издание книги «Митридат, или Общее языкознание» после смерти И.К. Аделунга, ссылается на сообщение Й. Шерера.]), что я нахожу вероятным, то монгольская и полярная людские расы сводятся к одной, которая столь же велика, как и кавказская, и столь же разнообразна в своих различных частях. Так что у древних было полное право назвать ее общим именем скифов[196 - На протяжении Античности и Средних веков название «Скифия» в широком понимании охватывало Восточную Европу и Северную Азию и общее имя скифов могло применяться к населению всей этой огромной территории (ср.: Подосинов А.В., Джаксон Т.Н., Коновалова И.Г. Скифия в историко-географической традиции Античности и Средних веков. М., 2016); опираясь на это широкое понимание, Раск и назвал выявляемую им языковую общность «скифской». Выбор термина он обосновал в подготовленном для Скандинавского литературного общества (см. примеч. 103) «Обзоре скифской людской и языковой расы», впервые опубликованном П. Дидериксеном в 1960 г. (Diderichsen P. Rasmus Rask og den grammatiske tradition. Studier over vendepunktet i sprogvidenskabens historie. K?benhavn, 1960. S. 194–202; описание рукописи см.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.2. S. 585). По орфографическим признакам рукопись обзора датируется временем до января 1819 г., но предложенную публикатором дату 1815–1816 гг. (Раск тогда находился в Копенгагене и мог планировать выступление на заседании общества) принять нельзя. В вышедшем в готовившемся к печати в 1817 г. конкурсном труде Раск примеривал термин «скифский» для обозначения «класса» языков, которые он в результате назвал готскими, посчитав термин «скифский» слишком «широким и, возможно, вдобавок и слишком нечетким» (Rask R. Udvalgte Afhandlinger. B. I. S. 86; о термине «готский» у Раска см. предисловие, примеч. 18). Вероятнее, что обзор следует датировать временем, близким данному письму, и что Раск также планировал отправить его П.Э. Мюллеру, секретарю Скандинавского литературного общества. Предложенное Раском определение в историческом языкознании не прижилось; в литературе XIX века в зависимости от различных критериев национальной дифференциации (религия, язык, государство) скифы отождествлялись с различными современными народами, в том числе финнами, монголами и славянами (ср.: Vick B.E. Defining Germany: The 1848 Frankfurt Parliamentarians and National Identity. Cambridge (Mass.); L., 2002. P. 32–35, 235–236), пока термин «скифский» не оказался применен к восточноиранским языковым свидетельствам, с разной плотностью представленным в Северной Евразии. В современной историографии скифы понимаются как суперэтническая общность (Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Очерки истории народов России в древности и раннем Средневековье. 2-е изд. М., 2004. С. 62–101, 360), но в терминологии исторической лингвистики «скифский» и «сарматский» языки относятся к восточноиранским языкам, а полемика о классификации затрагивает лишь положение и взаимоотношение скифского и сарматского языков в пределах этой группы (Бухарин М.Д. К дискуссии о языке скифов: переход древнеиранского *x?- > *s- и его отражение в древнегреческом // Проблемы истории, филологии, культуры. 2013. № 2 (40). С. 263–285).].
(3) Все жители Кавказа (за исключением осетинов и дигорцев[197 - Современные этнографы разделяют осетинский этнос на две основные группы, иронскую и дигорскую.]) относятся к скифской (не кавказской[198 - Чтобы избежать этой терминологической противоречивости, Раск вскоре отказался от термина «кавказские» для обозначения индоевропейской общности языков в пользу термина «сарматские»; см. объяснение в письме П.Э. Мюллеру от 1 мая 1819 г. (Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 419).]) общности, как и грузины, черкесы и т. д., что ясно доказывают их языки; но армяне относятся к персидской или, как я бы ее назвал, иранской группе кавказской (нашей) расы и также близкородственны грекам. То, что жители Кавказа теперь столь поразительно различны по языку, нас удивлять не должно, если мы, например, представим, как бы выглядел север, если бы он никогда не объединился: северная часть принадлежала бы лопарям, восточная – Швеции, западная – Шотландии, южная – Дании, горцы посередине были бы независимы, каждая часть пользовалась бы своим алфавитом и т. п., так что наблюдался бы тот же феномен, а именно более 50 племен, постоянно воюющих между собой, различных по языку, вероисповеданию, обычаям и т. д. Но скифские народы на Кавказе на деле также произошли от очень разных скифских племен. Многие из них татары, некоторые (хунзахи[199 - Хунзахи – аварцы, ср.: Adelung F. Nachtr?ge zu dem ersten Theile des Mithridates // Mithridates oder allgemeine Sprachenkunde mit dem Vater Unser als Sprachprobe in bey nahe f?nf hundert Sprachen und Mundarten / Von Johann Christoph Adelung. Mit wichtigen Beytr?gen zweyer grossen Sprachforscher fortgesetzt von Johann Severin Vater. Berlin, 1817. Th. IV. S. 147–153 (Chunsag).]) гунны; грузины, вероятно, старейший в этом регионе скифский народ и т. д. Все эти народы скифские и не сходны с нами ни в малейшей степени.
Ганг, Аму[200 - Amn (в обоих изданиях).] (Окс), Кура, Дон, Двина, кажется, были древними границами нашей расы. Эту (нашу) расу я разделяю на следующие общности или группы народов и языков: деканскую, индостанскую, иранскую (персидскую, армянскую, осетинскую), фракийскую (греческую и латинскую), сарматскую (леттскую[201 - Этим термином (от древнего этнонима «летты» на востоке современной Латвии) Раск называл балтийские народы и языки.] и славянскую), готскую (германскую и скандинавскую) и кельтскую (бретонскую и гаэльскую)[202 - В конкурсном труде Раск еще не причислял кельтские языки к индоевропейским. Это считается основной ошибкой данного труда, однако, как видно из этого письма, исправлена она была очень скоро. См.: Basb?ll H., Jensen V.B. Rask: A Linguistic Giant Between the 18th and 20th Century // Historiographia Linguistica. 2015. Vol. 42. № 1. P. 155 (со ссылкой на данное письмо); также: Rask R. Udvalgte Afhandlinger. B. III. S. 160; Rask R. Ausgew?hlte Abhandlungen. B. III. S. 175.]. Восточные сюда совершенно не относятся, скорее они принадлежат скифской расе, так как санскрит и исландский более сходны друг с другом, чем арабский с персидским, если абстрагироваться от очевидного смешения. Также сюда, скорее всего, не относятся баскский и албанский (или арнаутский).
Таким образом, я думаю, что у меня на основе изучения языков составилось четкое представление о следующих человеческих расах: (a) кавказская (наша); (b) скифская (гренландская); (c) малайская (австралийская); (d) китайская (серская[203 - От античного этнонима «серы», обозначающего народ в Восточной Азии, который обычно отождествляется с населением северной части Китая.]). Сюда можно с достаточной уверенностью добавить (e) нигритийскую[204 - От «Nigritien» («Нигрития») – Западная Африка южнее Сахары.]; (f) американскую; но очень вероятно, что могли быть и многие такие, которые частично распались и погибли в результате природных катастроф или войн, частично смешались и стали неузнаваемыми; таким образом, возможно, баскский является малым остатком большой человеческой расы, которая погребена в Атлантическом океане или смешалась и, подобно реке со слепым устьем, исчезла в пустынях Северной Африки[205 - Классификация языков и, в частности, состав скифской «расы» уточнялись и детализировались в более поздних письмах и набросках: в недатированном и неоконченном наброске письма Р. Нюэрупу из Петербурга (Rask R.K. Samlede tildels forhen utrykte Afhandlinger. D. I. S. 46–53; Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 369–374), в письме Р. Нюэрупу от 30 мая 1819 г. (см. примеч. 69, 70 к вступительной статье) и в наброске «Исследование о родстве древнескандинавского или исландского языка с азиатскими наречиями» (см. с. 21), а также в письмах П.Э. Мюллеру от 29 января, 1 мая и 4 июня 1819 г. (Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 379–389, 419–423, 424–428).].
(4) В греческом (так же как и в армянском, персидском и индийских языках) есть татарские (или скифские) элементы, например окончание ??? (?????????) является обычным послелогом ден, «из» в турецком, татарском и проч.; ??, де[206 - В изданиях послелог «де» дан греческим шрифтом, по-видимому ошибочно.] также обычный послелог со значением «в», например на моем татарском Новом Завете стоит на титульном листе ????? (Карас-де), т. е. «напечатано в Карасе[207 - Татарское поселение Каррас (Karass), один из центров шотландских миссионеров в России, ныне часть поселка Иноземцево в Ставропольском крае.]», ср.: ???????? и т. п. Как и ???? или старая форма ??? в татарском и финском[208 - Либо «в татарских и феннских» (в оригинале «i de tatar. og finn. Sprog»).] языках, ker, khel, k?si, k?de и проч. В этом некоторые различия между греческим и латинским. Известно, что в сарматские и готские языки вошло много скифского, но в отношении греческого я не знаю, заметил ли это кто-нибудь. Я только видел в шведской диссертации Ире, что турецкое ден является греческим ???, но без дальнейшей аргументации или выводов.
(5) Ваны, о которых рассказывают Снорри и Эдды, были славянами (по-фински vennelaiset[209 - Подробнее об этом см. в письме П.Э. Мюллеру от 6 августа 1819 г. (Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 437), где финский этноним со значением «русские» написан правильнее (Ven?l?iset).]), и Белбог (белый бог), о котором рассказывается у Антона[210 - См.: Anton K.G. Erste Linien eines Versuches ?ber der alten Slawen Ursprung, Sitten, Gebr?uche, Meinungen und Kenntnisse. Leipzig, 1783. B. 1. S. 44. Тут Белбог истолковывается как «добрый бог», атрибут Свентовита.], бог утренней зари, кажется, то же, что и наш Хеймдалль[211 - Древнескандинавский бог-провидец, персонификация и страж мирового древа.] (Hv?tastr аsa, vissi hann vel fram, sem Vanir a?rir[212 - Светлейший из асов, – ванам подобно судьбу он провидел (перевод А. Корсуна). Как следует из письма П.Э. Мюллеру от 6 августа 1819 г., Раск толковал «sem Vanir a?rir» не «ванам подобно», а «как другие ваны».]); его девять матерей, возможно, девять ночных часов; жилище его было у Биврёста[213 - Мост между миром богов-асов и миром людей.] (утренняя заря?). Роксоланы[214 - Античное название союза племен, кочевавших в Северном Причерноморье и включавших в себя, по предположению Раска, будущих переселенцев в Скандинавию.] были нашими предками-скандинавами в своих южных обиталищах (у финнов до сих пор ruotsalainen значит «швед»). Варяги (Рюрик и проч.) были шведами и сохранили то имя, которое им дали финские и эстонские племена (т. е. ruotsi, ruossi), среди славян, которые узнали о них от финнов; от них имя ruossi (русь) распространилось на славян, над которыми они господствовали, и таким образом укоренилось на старой территории роксоланов[215 - Раск объединяет две из предлагавшихся в его время этимологий слова «русь», от античных роксоланов и от финского обозначения шведов, «руотси». О современных гипотезах происхождения слова «русь» см.: Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Комментарий 1 к главе 9 // Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989. С. 293–307; Максимович К.А. Происхождение этнонима Русь в свете исторической лингвистики и древнейших письменных источников // ?????????: Юбилейный сборник в честь 60-летия проф. И.С. Чичурова. М., 2006. С. 15–22; Кулешов Вяч. С. К оценке достоверности этимологий слова русь // Труды Государственного Эрмитажа. СПб., 2009. Т. 49. С. 446–452. В данном случае особенно интересно, что проблему перехода ts в слове «ruotsi» в с слова «русь» Раск решает, опираясь на диалектальную форму «ruossi», которую услышал в Выборгской губернии (см. часть II, примеч. 72). В качестве одного из возможных объяснений этого перехода диалектальная форма «ruossi» привлекалась и позднее, см.: Thomsen W. Der Ursprung des russischen Staates: Drei Vorlesungen. Gotha, 1879. S. 102. N. 2; Kiparsky V. Discussion of S?rensen’s paper // Varangian Problems. Scando-Slavica Supplementum 1. Copenhagen, 1970. P. 141. Критику такого решения см. в: Schramm G. Die Herkunft des Namens Rus’: Kritik des Forschungsstandes // Forschungen zur osteurop?ischen Geschichte. 1982. B. 30. S. 17–18.].
Имя sv?ar[216 - Свеи – раннесредневековое племя на территории Швеции.] не изначальное, но принадлежит, собственно, древнему феннскому населению, которое было скифами, пришедшими из Скифии (Svi?jо? in mikla[217 - «Великая Швеция» – термин древнескандинавской географии, соответствующий средневековому латинскому понятию «Scythia» («Скифия») и возникший в связи с ученой легендой о происхождении скандинавов из Северного Причерноморья. См.: Мельникова Е.А. Древнескандинавские географические сочинения. М., 1986. С. 34, 40; Джаксон Т.Н. Скифия западно-скандинавских средневековых источников // Подосинов А.В., Джаксон Т.Н., Коновалова И.Г. Скифия в историко-географической традиции Античности и Средних веков. М., 2016. С. 255–290. Раск считает скандинавов второй волной переселенцев из Скифии; первыми пришли финно-угры.]), и было после придано новым пришельцам[218 - Древним германцам (в терминологии Раска – готам).], которых назвали по занятой ими земле. Danir[219 - Даны – раннесредневековое племя на территории Дании.], возможно, также было феннское имя, поскольку древние поэты-язычники упоминают bergdanir[220 - Горные даны.] вместо berg-risar[221 - Горные великаны (также ётуны). Персонажи скандинавской мифологии, интерпретирующиеся Раском как представители феннского (финно-угорского) населения древней Скандинавии.] и поскольку Hаlfdan[222 - Хальфдан (личное имя).] было распространенным в Норвегии и Швеции именем, которое, следовательно, означало то же, что и Hаlf-tr?ll[223 - Полутролль.], показывая на происхождение, с одной стороны, от ётунского[224 - См. выше, примеч. 75.], с другой – от готского рода; довольно сильное смешение до времен Одина[225 - То есть до переселения асов под предводительством Одина в Скандинавию. Согласно древнескандинавской ученой легенде, построенной на рационалистическом истолковании мифов, асы, основная группа богов скандинавского пантеона, – это реально существовавшее первобытное племя, предки скандинавов.] привело к тому, что Danr, Finnr и проч. не приобрели какой-либо негативной коннотации, которая после войн Тора[226 - Мифы о борьбе одного из асов, громовержца Тора, с великанами-ётунами трактуются как отражение войн прибывших из Азии переселенцев с древним финно-угорским населением Скандинавии.] окрасила все ётунское или финское.
Исконное старейшее (асовское) название Дании, кажется, было Готланд, впоследствии оно стало обозначать только Ютландию[227 - Название древнего племени ютов, от которых получил название полуостров Ютландия (буквально «земля ютов»), Раск связывает с именем готов.], от него произошло также наименование Коданский залив, т. е. Готский[228 - Этимология названия «Коданский залив» остается неясной, так же как и соотношение этого античного географического термина с современными реалиями (южная часть Балтийского моря? Каттегат и Зунд?).], а ни в коем случае не co-danus, «у датчан», что является абсурдным домыслом Снеедорфа[229 - Обнаружив соответствующий пассаж в «Лекциях по истории отечества» Снеедорфа (который под Коданским заливом понимал Каттегат), М. Бьеррум признала его этимологическую гипотезу справедливой, но не привела дополнительной аргументации. См.: Sneedorff F. Samlede Skrifter. Kj?benhavn, 1797. D. 4. B. 1. S. 18; Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 127 (коммент. к строке 316.25). Лекции Снеедорфа Раск изучал еще в школе в 1803 г., и они, вероятно, пробудили в нем интерес к исландскому языку, см.: Diderichsen P. Rasmus Rask og den grammatiske tradition. Studier over vendepunktet i sprogvidenskabens historie. K?benhavn, 1960. S. 29–30.]. Danir, Danmark, конечно, не раньше эпохи короля Дана[230 - Легендарный первый король Дании, по имени которого стала называться страна.] стало использоваться в качестве общего имени народа или страны, так что оно также не пришло на север вместе с населением, но, как и в случае со sv?ar и nordmenn, было ему после переселения произвольно придано вместо старого общего имени роксоланов[231 - См. выше, примеч. 68.] (среди которых асы, возможно, составляли особое племя). Кое-что на эту тему я сказал в моем конкурсном труде, но хотя основные идеи не новы, они у меня все же прояснились только во время моего последнего пребывания в Швеции.
Здесь я видел небольшую работу на немецком[232 - Речь идет о следующей книге: Hollmann H.F. Ru?stringen, die urspru?ngliche Heimath des ersten russischen Grossfu?rsten Ruriks und seiner Bru?der. Bremen, 1816. Рус. перевод: Голлманн Г.Ф. Рустрингия. Первоначальное отечество первого российского великого князя Рюрика и братьев его / [Пер. И. Снегирева.] М., 1819.], которая выводит русьварягов из Рустрингии, работа эта дрянная и в корне неверная[233 - Голльман развивал в книге идею Н.П. Румянцева (см. вступительную статью к настоящему изданию).]. Имена всех князей, послов и проч. доказывают, что мнение Шлёцера достоверно и неопровержимо.
Я прошу Вас, г-н профессор, простить мне эту смесь всякой всячины, она пока еще «словно выкидыш»[234 - Ср.: Иов 3: 16.], но если я буду жив и ее доработаю, то, возможно, в мире науки она сойдет за небольшое достижение.
Что касается моего путешествия, то, по-видимому, я прежде всего и очень скоро еду в Астрахань в Татарии; но оттуда я могу либо (a) проехать вдоль Каспия, через Кавказ, Крым, через Венгрию и Германию, либо (b) через Персию или Хиву в Индию, а именно в Аву[235 - Город и историческая область в Бирме.] по ту сторону Ганга, где властвует религия Будды и язык пали! Первый маршрут может быть интересным, но также опасным и дорогостоящим и малорезультативным по сравнению с тем, что я уже выяснил; второй должен надежно привести к источникам нашей древней языческой религии и к языкам, санскриту и пали, которыми обоими, как я предполагаю, никто в Европе не владеет*.[236 - Здесь получил место французский профессор Деманж, которого выдают за знатока санскрита; я к нему сходил и попросил дать уроки; он тотчас же показал мне рукопись со старыми пояснениями к каждому слову; но когда я заметил, что это не санскрит, а бенгальский, по крайней мере судя по буквам, он удивился и смутился, после этого вынес на самом деле санскритскую (печатную) грамматику, но сам он мог читать только по складам, запинаясь и через слово делая ошибки, так что я часто его поправлял, так как у меня у самого есть Книги Иисуса, Судей и проч., напечатанные в Серампоре[Серампор (также Фредерикснагор) был датской колонией в 1755–1845 гг.; ныне Серампур в Западной Бенгалии.] на стандартном санскрите в 1811 г.]Религиозные книги Будды и Веды также не известны в Европе, вот цель, ради которой стоит ехать, она прекрасна и велика, полезна для наук и почетна для отечества! Я также чувствую, что у меня есть силы и бодрость, чтобы предпринять путешествие, и знания, чтобы прийти к счастливому исходу. Но в этом случае мне было бы нужно на следующий год удвоить мою стипендию и в этом удвоенном размере (800 специев[237 - Специй (ригсдалер специес) – датская серебряная монета с содержанием 4?37 кельнской марки (то есть 25,28 г) чистого серебра. Русский серебряный рубль содержал 18 г чистого серебра.]) продлить еще на два года; тогда на текущий, 1818 год, я удовлетворюсь 400-ми и останусь в границах России; на 1819–1821 гг. включительно я получу 800 в год и надеюсь побывать в Аве (Бирма) и вернуться. И еще мне хотелось бы испросить рекомендательное письмо от самого короля (или с его подписью) ко всем датским консулам или купцам на случай ограбления, пленения, болезни, <возвращения по морю или отсылки домой важных книг или бумаг и т. п.>[238 - Фразы в угловых скобках в оригинале письма добавлены на полях (согласно описанию М. Бьеррум: Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 127, коммент. к строкам 318.2 и 318.7).] или подобных непредвиденных неприятностей, а также общий заграничный паспорт на латинском языке. Эти два документа мне хотелось бы иметь в любом случае. Оставляю это на Ваше доброе усмотрение и попечение, но хотелось бы, чтобы это письмо было пересказано профессору Нюэрупу (и никому больше). <Но, возможно, я также напишу Бюлову об этом расширенном плане, который мне больше всего нравится>. Вы оба[239 - Мюллер и Нюэруп.] хорошо приняли мои три пока опубликованных опыта научных изысканий, оба проявили ко мне бесконечно много дружбы и столь разнообразными способами содействовали моей работе; Вы оба также лучше, чем кто-либо другой, знаете, какого уровня мои способности и каково мое усердие к предмету, который меня одушевляет. Я жертвую свою жизнь на это исследование и очень хотел бы, чтобы она оказалась как можно более полезной (и достойной!). Письма мне, а также паспорт и особую рекоменацию или аккредитив и проч. следует отправлять на адрес The Reverend Mr. Paterson, Bible-society-house St. Petersburg[240 - См. выше, примеч. 35.] или г-ну пастору Гиппингу, законоучителю в Императорской гимназии. С большим приветом добрым друзьям, наилучшими пожеланиями и совершенным почтением, Ваш
Р.К. Раск
Петербург, 5 августа 1818 г. П.Э. Мюллеру[241 - Место хранения: Копенгаген. Det Kongelige Bibliotek. Add. 198 Fol. Breve fra Rasmus Rask. Fasc. 4. № 45 (среди писем Р. Нюэрупу). Опубликовано: Nordisk Ugeskrift. 1837–1838. S. 50–51 (частично); Thomsen V. Nogle andre Raskiana // Nordisk Tidskrift for Filologi og P?dagogik. 1874. Ny R?kke. B. 1. S. 305–308; Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 328–331.]
Петербург, 5 августа 1818 г.
Некоторое время тому назад я послал Вам, г-н профессор, письмо через Швецию о моем плане путешествия и его расширении. Я надеюсь, что письмо благополучно попало Вам в руки и что при возможности я увижу от Вас пару строк в ответ. На этот раз у меня приятная для нас обоих просьба другого рода. Я наконец познакомился с некоторыми русскими учеными и особенно сблизился с одним, по фамилии Лабойкоф (Лобойков)[242 - Имеется в виду И.Н. Лобойко.], молодым человеком с открытым характером, с сильной страстью и стремлением к истине и добру. Мне, кажется, удалось пробудить в нем (и в немногих других) живую и искреннюю любовь к литературе Дании и Исландии, а также уважение к ним. Он получил представление о датском, и я пытался найти возможные способы ему помочь, давая письменные задания, проводя уроки на дружеских началах без оплаты и откровенно рассказывая о наших преимуществах и недостатках. Он уже немного понимает по-датски и попросил меня связать его с некоторыми датскими литераторами, чтобы получить справки и ссылки на те или другие литературные события. Я назвал ему Вас, а также Нюэрупа и книготорговца Дейхмана; и я рекомендую его чистосердечно и искренне для Вашей дружбы и руководства. До настоящего времени немецкая литература среди ученых господствовала почти единовластно, и так как немцы всегда показывали скандинавов в неблагоприятном свете либо вовсе замалчивали наши работы и достижения, то в этой стране доныне совершенно не было представления о том, что в Дании или Швеции существует какая-либо литература и едва ли было известно, что на севере есть какой-то язык, кроме варианта нижненемецкого. В крупнейших библиотеках города мне не попалось ни одной датской книги и проч. Таким образом, Вы легко поймете, что работы здесь много. У немцев я не мог добиться какого-либо внимания или достичь самого малого. Как только речь заходила о каком-либо основополагающем труде по теме, разговор всегда продолжался так: In welcher Sprache ist es geschrieben? – Es ist d?nisch! – ah![243 - На каком языке это написано? – На датском! – ах! (нем.).] Когда я говорил о легкости и простоте нашего языка, я слышал в ответ: Ja es wird wohl ?bersetzt werden, R?hs hat es ja wohl gekannt und benutzt[244 - Да, ну это же переведут, Рюс это, конечно, знал и использовал (нем.).] и т. п. Однажды беседа с одним ученым немцем-аристократом пошла приблизительно следующим образом: Die D?nen haben doch etwas in der Litteratur geleistet, man hat ja schon einige Sachen in Deutscher Uebersetzung, glaub’ ich, und einige wie Baggesen haben ganz gut Deutsch geschrieben. – Das sind aber unsere Hauptverdienste nicht, wir haben in den sch?nen Wissenschaften, in der Geschichte und auch in den strengern Wissenschaften Meisterst?cke von allgemein erkanntem Werthe. – Aber warum schreiben sie nicht Deutsch? – weil wir keine Deutschen sondern D?nen sind! – Mein Gott was ist das doch f?r eine Idee, einen solchen Dialect, der kaum von 1 Mill. gesprochen wird zu B?chersprache ausbilden zu wollen, was kann daraus kommen? – Es wird uns bey unpartheyischen Richtern desto gr?szere Ehre machen je weniger wir sind, wenn es uns doch gelungen hat unserer Sprache eine Bildung zu geben die den Sprachen zehnfach zahlreicher Nationen gar nicht nachsteht. – Allerdings, Sie sind ja germanischen Ursprungs also aus gutem Stamm, aber was ist es doch f?r eine Nationalitet, und f?r ein Streben sich von dem groszen Ganzen abzusondern? – Die D?nische Nationalitet ist ungef?hr das n?hmliche als die Deutsche, auch haben wir uns von keinem groszen Ganzen getrennt sondern den Standpunkt, den uns die Natur anwies, nur behauptet, und werden ihn noch eine Zeit behaupten wie ich hoffe[245 - Датчане все же кое-чего добились на литературном поприще, ведь есть, как мне кажется, некоторые вещи в немецком переводе, а кое-кто, например Баггесен, вполне хорошо писали по-немецки. – Но это не является нашей главной заслугой, мы внесли вклад и в художественную литературу, и в историю, и в науку, ценность которого признана повсеместно. – Но почему вы не пишете по-немецки? – Потому что мы не немцы, а датчане. – Боже мой, что за фантазии такой диалект, на котором говорят от силы миллион человек, стремиться довести до уровня литературного языка. Что же из этого может выйти? – Чем мы меньше, тем больше нам будет почета от беспристрастных судей, так как нам удалось усовершенствовать свой язык до такой степени, что он нисколько не уступает языкам в десять раз более многочисленных народов. – Разумеется, вы германского племени, то есть происхождение хорошее, но что это все же за национальность и что за стремление обособить себя от большого целого? – Датская национальность примерно такая же, как и немецкая, и мы ни от какого большого целого не обособлялись, но только удерживаем свое место, отведенное нам природой, и, как я надеюсь, будем это место еще некоторое время удерживать (нем.).]. И т. п. Нет никакой надежды на справедливое отношение немцев к нашему языку и литературе. Я считаю, что тем важнее, чтобы сами мы показывали себя в выгодном свете. Я, конечно, не смог этого Лобойкова познакомить со всей нашей литературой, и он, возможно, нередко будет задавать незначительные вопросы и давать обременительные поручения, но я надеюсь, что на первые Вам отвечать не будет в тягость, а вторые можно было бы передавать Дейхману, т. е. Вы могли бы просить Дейхмана быстро их выполнять (не писать в ответ, что ему по этому поводу надо обратиться к такому-то и к такому-то, и в результате оттолкнуть его от себя). Я посоветовал ему «Грамматику» Рабека[246 - См.: Rahbek K.L. Dansk L?sebog og Exempelsamling til de forandrede l?rde Skolers Brug. Kj?benhavn 1799. 1804. 2B.], «Датско-норвежскую историческую библиотеку» Бадена[247 - См.: Baden G.L. Dansk-norsk historisk Bibliothek, indeholdende Efterretning om de Skrifter som bidrage til dansk-norsk Historiekundskab. Odense, 1815.], «Ученые известия»[248 - «L?rde efterretninger» – общепринятое обозначение литературно-критического и библиографического журнала, выходившего под разными названиями в 1720–1836 гг. С 1810 по 1836 г. его официальное название было «Dansk Litteratur-Tidende» («Датские литературные ведомости»); с 1805 по 1832 г. редактором был адресат письма, П.Э. Мюллер.], которые он намеревается выписывать с 1 января 1818 г., и «Указатель скандинавских книг» Нюэрупа[249 - Fortegnelse over de B?ger, som i Aaret 1814 ere udkomne i de tre nordiske Riger. Ki?benhavn, 1815; Fortegnelse over de B?ger, som i Aaret 1815 ere udkomne i de tre nordiske Riger. Kj?benhavn, 1816; Fortegnelse over de B?ger, som i Aaret 1816 ere udkomne i de tre nordiske Riger. Kj?benhavn, 1817. Все три указателя литературы, опубликованной в Дании, Норвегии и Швеции за истекший год, были изданы от лица торговой фирмы «Gyldendalske Boghandel». Об участии в издании Нюэрупа см.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 132.]; кроме того, множество других книг. Но ориентироваться в иностранной литературе не так-то просто, так что ему не раз потребуется руководство и консультации. Все, что каким-то образом затрагивает российскую историю, ему, конечно, интересно вдвойне. Также его интересуют наши школьные учебники, так как я ему сказал, что у нас много хороших, и он думает о том, чтобы на их основе улучшить русские. У Вас теперь есть представление об этом человеке и его пожеланиях, и я уверен, что большего добавлять к его рекомендации мне не нужно. Только одно еще было бы очень хорошо, если бы он был принят членом-корреспондентом в Скандинавское общество[250 - Скандинавское литературное общество (Det skandinaviske Litteraturselskab), секретарем которого в это время был адресат письма, было создано в 1796 г. в Копенгагене в качестве общескандинавского, но включало только незначительное число членов из Швеции.], и в этом я надеюсь на Ваше сердечное участие. Как первый и единственный русский, который занят изучением и распространением нашей литературы в своем отечестве, он, конечно, достоин этой чести, и я знаю, что это несказанно его вдохновит. Он думает и о том, чтобы, возможно, как-нибудь самому приехать в Копенгаген.
Когда будете ему писать, то вполне можно по-датски, так как я планирую подарить ему перед моим отъездом все три части немецкого словаря Бадена[251 - См.: Amberg H.C. Fuldst?ndig tydsk og dansk ordbog 1787–1810. Kj?benhavn, 1787–1810 (предисловие было написано Якобом Баденом).], но непременно латинскими буквами, так как другие[252 - Раск имеет в виду готический шрифт. Кроме того, в письме Р. Нюэрупу от 14 августа 1818 г. Раск скептически высказался о знании Лобойко немецкого языка: «Лучше писать ему по-датски, так как немецкий у него также не родной и не такой беглый, как ему самому кажется» (Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 333). Однако черновики писем Раску в архиве Лобойко (впрочем, более позднего времени, см. вступительную статью, с. 28) написаны готическим шрифтом и на хорошем немецком языке.] здесь почти не известны и не употребляются[253 - Мнение Раска следует рассматривать в контексте борьбы ученого за отказ датских и исландских книгоиздателей от готического шрифта (фрактуры) в пользу латинского (антиквы), ср.: Jespersen O. Rasmus Rask. Kj?benhavn; Kristiania, 1918. S. 53–54. Описывая российскую ситуацию, Раск, возможно, ошибается: в то время как немецкоязычные научные труды российских знакомых Раска набирались на антикве, в афишах Немецкого театра, куда Раск ходил за три месяца до этого письма, использовалась фрактура.]. Мне бы очень хотелось, чтобы Вы поговорили о нем с Дейхманом, чтобы, например, тот ему бесплатно прислал свой каталог, был точен в выполнении поручений и проч. Здесь цензура проверяет все ввозимые иностранные книги. Поэтому лучше будет все посылать в переплетенном или сброшюрованном виде и маленькими бандеролями, чтобы можно было подниматься на борт и постепенно выносить в кармане по паре штук. Здесь живет неграмотный датчанин по фамилии Вейнсанг[254 - Veinsang.] (на Васильевском острове, 1-я линия), к которому часто ходят датские и норвежские шкиперы. У него можно оставлять подобные вещи.
Все-таки лучше всего будет, если Дейхман по почте сообщит, что послано и с кем, и приложит счет. Только чтобы он, когда будет писать по-датски или по-немецки, употреблял латинские буквы. Он, наверное, если понадобится, сможет и выполнить то или иное поручение в Христиании[255 - Христиания (ныне Осло) – столица Норвегии, находившейся до 1814 г. в составе Датско-норвежского королевства, а в 1814 г. перешедшей под власть шведского короля.], Лунде[256 - Город на юге Швеции.] или северонемецких городах[257 - По-видимому, в Шведской Померании, ненадолго ставшей датской в 1814 г., а в 1815 г. отошедшей к Пруссии.].
Также прошу Вас передать большой привет профессору Нюэрупу и подготовить его к тому же: я не знаю, будет ли у меня время написать ему особо. Я написал много писем: три Ф. Магнусену, два Нюэрупу, несколько моему доверенному лицу с заказами многочисленных книг (которые можно адресовать шведскому генеральному консулу Стерке[258 - Имеется в виду К.Г. Стерки. Современный адрес дома: 8-я линия В.О., д. 13. См.: Списки дипломатического корпуса в Санкт-Петербурге, 1835 г. (по материалам РГИА) / Публикация подготовлена Н.Л. Корсаковой, В.В. Носковым // Петербургский исторический журнал. 2015. № 4. С. 190.], получателем назвать законоучителя Императорской гимназии г-на пастора Гиппинга, а мое имя в адресе упоминать не обязательно) и проч., но я совершенно ничего и ни от кого не получил с родины в ответ ни на одно из моих писем. Все, что я здесь получил, – это два одновременно посланных старых письма от моего доверенного лица, которые долго шли, и одно письмо из Комиссии по древностям[259 - Имеется в виду Королевская комиссия по сохранению древностей, секретарем которой был Р. Нюэруп с основания в 1807 г. до 1816 г., когда его сменил К.Ю. Томсен.]. В остальном я живу хорошо и, вероятно, скоро поеду дальше, а также очень жду присылки денег (через Германию?) моему здешнему доверенному лицу пастору Гиппингу в виде сначала первых, затем также вторых экземпляров векселей, иначе здесь получить по ним наличные деньги сложно. Мое доверенное лицо ведь еще не обанкротилось?
Извините за многочисленные поручения, будьте здоровы и вспоминайте преданного Вам
Р. Раска
«Библиотека саг» г-на профессора здесь произвела очень хорошее впечатление[260 - M?ller P.-E. Sagabibliothek med Anm?rkninger og indledende Afhandlinger. Ki?benhavn, 1817–1820. 3 B. Как указала М. Бьеррум, речь тут идет о немецком переводе первого тома, выполненном с рукописи и вышедшем в свет ранее оригинала, M?ller P.-E. Sagaenbibliothek des Skandinavischen Altertums in Ausz?gen, mit litterarishen Nachweisungen / Aus der D?nischen Handschrift ?bersetzt von Karl Lachmann. Berlin, 1816. См.: Breve fra og til Rasmus Rask. K?benhavn, 1968. B. III.1. S. 132.]. Она ведь скоро будет закончена? Профессор, должно быть, видел у профессора Магнусена мое издание «Саги об Одде Стреле» в исландской хрестоматии? Эта хрестоматия будет скоро закончена; мне не верилось, что удастся ее издать, но тем не менее это произойдет[261 - Об истории издания хрестоматии, план подписки на которую Раск опубликовал и разослал еще в 1812 г., см.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 132–133. Книга вышла из печати только в 1819 г.: S?nishorn af fornum og n?jum norr?num ritum ? sundrlausri og samfastri r??u. Id est Specimina Literatur? Islandic? veteris et hodiern? prosaic? et po?tic?, magnam partem anecdota / Ed. Erasmus Chr. Rask. Holmi?, 1819 (сага об Одде Стреле на с. 33–134), но Раск пересылал Ф. Магнусену отдельные полулисты с 1817 г. по мере их готовности.]. Всего доброго! Возможно, письмо Лобойкова не отправится вместе с этим. Ведутся разговоры об учреждении скандинавского общества и проч. Подробности сообщу позже.
Петербург, 28 сентября 1818 г. А. Ларсену[262 - Место хранения: в 1924 г. находилось в частном собрании капитана Э.Э.К. Керульфа (г. Орхус). Опубликовано: Kristensen M. To breve fra Rasmus Rask // Danske Studier. 1924. S. 28–31 (по копии, выполненной В.Ю. фон Хольстейн-Ратлоу).]
Петербург, 28 сентября 1818 г.
Дорогой друг!
Не стоит удивляться, что я позволил себе усомниться в твоей обязательности; откровенно говоря, я скорее даже был совершенно уверен прямо в противоположном, учитывая тот факт, что, несмотря на все те многообразные поручения, крайне важные для моего пребывания здесь, о которых я столь часто тебе писал, я на протяжении полугода не получал от тебя ни единой строчки. Вчера я получил твое последнее письмо <разумеется, получен и вложенный вексель>[263 - Эта и следующие фразы в угловых скобках в оригинале письма написаны на полях.], а предыдущее датировано еще 5 апреля! Не могу также взять в толк твою беспечность: ты так и не поставил меня в известность сообщением – переданным с каким-либо судном или же иным способом, – что отправляешь мне посылку. В конце концов, ты мог позаботиться о том, чтобы получить какое-нибудь подтверждение о ее доставке от этого достойного господина, который на поверку, как выясняется, оказался просто-напросто мошенником, ибо видя, что его пребывание в Кронштадте затягивается на все лето, он по меньшей мере был в состоянии отправить мне письмо по почте. Так обычно происходит с теми, кто вовсе не руководствуется в своих поступках словами Господа нашего, a достаточно вспомнить, что сказано в последних четырех стихах главы 13 Шестой книги Моисея:
Нередко может командир забыть,
Как важно перед боем тыл прикрыть[264 - Цитируется «Педер Порс» (кн. 2, песнь 3, стихи 415–416; слово «фланг» заменено Раском на «тыл»).].
Весьма прискорбно, что тебе попался именно такой человек. И дело здесь даже не во мне и не в том, что весьма ценные книги эти могли просто-напросто пропасть – ведь шкипер этот так и не был в Петербурге, а только доставлял контрабанду в Кронштадт, и посылка легко могла затеряться или же быть им продана. Нет, все это досадно прежде всего с точки зрения литературы и развития книготорговли. Я приложил немалые усилия, чтобы сделать Копенгаген центром книготорговли в Скандинавии, и это должно было стать началом осуществления данной идеи. Однако теперь все мои друзья говорят: нет, мы не можем вкладывать в это деньги, на такой торговле ничего не заработаешь, так что уж пусть лучше все, как и прежде, делается через Германию. И что я им должен на это ответить? К великому сожалению, получается, что я лишний раз посодействовал национальному позору, поскольку здесь и так хватает наших соотечественников, которые своим предосудительным поведением дают пищу к различного рода отрицательным суждениям и насмешкам, благодаря чему в последнее время о датчанах ходят многочисленные постыдные слухи и отзывы, тогда как прежде они удостаивались самых высоких оценок. К этому следует добавить сложности с получением посылок, отправляемых морским путем. Речь идет о самых разнообразных привходящих обстоятельствах, включая сюда разные расходы и временные затраты. Например, в данном конкретном случае мне пришлось заниматься получением посылки целый день с восьми часов утра до девяти часов вечера. Сначала я побывал у Гиппинга и обо всем с ним договорился, затем у датского консула[265 - Имеется в виду Геркен, см.: Kongelig Dansk Hof- og Statskalender for Aar 1818 / Udg. af Hans Henrich Frost. Ki?benhavn, [1818]. Sp. 119 (J. Gerken). Так же он назван в выпуске за 1823 г. (Aar 23. Sp. 115). В других выпусках он именуется J. Geerken (Aar 1820. Sp. 115; Aar 1821. Sp. 115; Aar 1822. Sp. 114), а в выпуске за 1819 г. – Georg Nicolaus Geerken (Aar 1819. Sp. 116). В базе данных Erik-Amburger-Datenbank. Ausl?nder im vorrevolution?ren Russland (http://dokumente.ios-regensburg.de/amburger/tabellen/G.htm) его имя дано так: Gercken, Johann Nikolaus.], который живет на острове примерно в миле от моего дома. Он не датчанин и не говорит по-датски; тем не менее он предоставил мне требуемые сведения, однако не преминул заметить в своей речи, что не находит для себя возможным вмешиваться в дела упомянутого господина и советует мне выбрать день и самому совершить небольшое путешествие в Кронштадт! Потом я снова вернулся к пастору Гиппингу и обо всем его проинформировал, после чего он отправился к генеральному консулу Швеции Стерки, проживающему на том же острове, однако несколько ближе. Тот стал утверждать, что посылка не могла быть адресована ему, ибо строжайше запрещено оставлять у себя недоставленными вещи, направленные на адрес какого-либо консула, на срок, превышающий восемь дней. Гиппинг продолжал настаивать на своей правоте, и консул потребовал у него коносамент[266 - Документ, удостоверяющий право собственности на груз.], а поскольку такового не имелось, воскликнул: «Это какое-то безумие заниматься подобным делом!» Тем не менее он все же отправил слугу на таможню, расположенную на расстоянии приблизительно в четверть мили, с запиской к своему знакомому с просьбой узнать, фигурирует ли нечто подобное в бумагах шкипера. Они прождали его (человека) около часа, но он так и не появился! Между тем у пастора были свои весьма срочные дела, не терпящие отлагательства, и дольше оставаться он не мог. Я же тем временем пошел домой, где меня встретил незнакомый человек, также заказывавший книги из Копенгагена и пришедший ко мне, ибо он случайно услышал, что мне пришли письма. Разумеется, мне пришлось пересказать ему всю историю. После этого я составил письмо на немецком языке вице-консулу в Кронштадте[267 - Имеется в виду Хассельман (Hasselmann); см.: Kongelig Dansk Hof- og Statskalender for Aar 1818 / Udg. af Hans Henrich Frost. Ki?benhavn, [1818]. Sp. 119.], чтобы избежать поездки туда. Затем пришел пастор Гиппинг и рассказал о результатах своего визита к консулу. Потом я отправился к поверенному в делах Дании в России[268 - Имеется в виду Э. фон Хеннингс.] с целью посоветоваться с ним; он живет в противоположном от консула конце города. Дома я его не застал, так что мне придется снова идти к нему завтра, а Гиппингу – к сотруднику таможни, и т. д. и т. п. Результатом сегодняшних моих действий явилось лишь то, что мы знаем теперь, что злополучный шкипер сидит под арестом в Кронштадте. Как вам это нравится? Однако довольно, перейду теперь к тому, что предстоит делать далее. Итак, впредь тебе необходимо будет позаботиться о следующем:
1. Отправлять все последующие посылки лучшим и более надежным способом – пусть это стоит столько, сколько скажут, лишь бы было поскорее и вполне законно, чтобы можно было доказать право собственности на груз и, если потребуется, отстоять свое имущество даже в судебном порядке. И не забывай делать то, о чем я так часто тебя просил: как только ты что-то отправляешь, посылай мне соответствующее уведомление по почте, причем лучше через Швецию – это и короче, и, по-видимому, надежнее.
2. Раздобыть и как можно скорее переслать сюда законное свидетельство в двух экземплярах (через Швецию и Германию) о том, что данный пакет с книгами и письмами действительно послан такому-то по такому-то адресу с капитаном такого-то судна тогда-то со следующей целью. Данное свидетельство можно получить в таможенной службе Копенгагена, где вполне отработана выдача подобных сопроводительных бумаг, и оно вполне может быть оформлено в виде некоего документа <на гербовой бумаге?>, имеющего законную силу.
3. Что касается письма моей мачехи: запрашиваемые ею 100 ригсдалеров вполне могут быть ей выделены под залог недвижимости, а именно усадьбы Фрюдендаль[269 - Frydendal, вместо правильного названия Frydenlund.] в Рюдскове[270 - Населенный пункт на острове Фюн к западу от Оденсе, в приходе Фьельстед.], при условии законной регистрации данной закладной и точного соблюдения всех формальностей. При этом в мои намерения входит контролировать действия любезного г-на Педера, за которого моя мачеха имела несчастье выйти замуж после смерти моего отца и который беспрестанно предпринимает попытки опустошить наш дом, распродав все имущество, и даже продать само здание, что, несомненно, приведет мою мачеху да и его самого к полному краху. Я намерен сам написать ей обо всем этом через Германию. Проценты с данной суммы ты, разумеется, получать с нее не будешь, если это не будет необходимо при законной регистрации документа и т. д. Если же это паче чаяния потребуется, то все действия должны быть произведены строго в соответствии с законом[271 - Как объясняет публикатор письма, Раск, даже будучи в России, не забывал о своих близких. «Когда у младшего единокровного брата его, Ханса Кристиана Раска, подмастерья портного, внезапно обнаружились музыкальные способности, Раск предоставил 100 ригсдалеров на обучение его игре на скрипке. Однако поскольку он питал небеспочвенные подозрения насчет второго мужа своей мачехи, строителя мельниц Педера Кристенсена, то с целью обезопасить мачеху и живущих с нею детей от того, чтобы деньги ушли из семьи, он распорядился выдать ей деньги под залог недвижимости – усадьбы Фрюденлунд (в приходе Фьельстед), купленной его отцом в 1808 году» (Kristensen M. To breve fra Rasmus Rask // Danske Studier. 1924. S. 33).].
Если представится такая возможность, вышли еще срочно парочку экземпляров <лучше 5> моей конкурсной работы, так как отправленных с Ниссеном ждать придется долго. Позаботься, чтобы, если состояние моих финансов потребует этого, растянуть имеющиеся деньги до Нового года. В любом случае пусть лучше подождет книготорговец, нежели моя мачеха.
Всего тебе хорошего. Просьба с первой же оказией прислать пару слов верному и преданному другу твоему
Р. Раску
Не сочти за труд забрать у профессора Нюэрупа письма ко мне и титулярному советнику Лобойкову и вложить их в послание, которое ты собираешься переслать мне через Швецию.
[Адрес получателя: ] Достославному г-ну Ларсену, торговцу колониальными товарами, проживающему на углу улиц Студиестрэде и Ларс-Бьёрнсстрэде в Копенгагене.
Петербург, 12 октября 1818 г. Р. Нюэрупу[272 - Место хранения: Копенгаген. Det Kongelige Bibliotek. Add. 198 Fol. Breve fra Rasmus Rask. Fasc. 4. № 47. Опубликовано: Thomsen V. Nogle andre Raskiana // Nordisk Tidskrift for Filologi og P?dagogik. 1874. Ny R?kke. B. 1. S. 310 (частично); Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 356–358.]
Петербург, 12 октября 1818 г.
Проф. Нюэрупу.
Дорогой, добрый г-н профессор!
Два Ваши последних и единственных письма, которые я получил в этом городе, сильно обрадовали и ободрили меня и тем, что убедили меня в Вашей неизменной благосклонности и дружеском отношении ко мне, и тем, что содержали интересные известия[273 - Имеется в виду информация о поступлении в университетскую библиотеку крупного собрания книг на санскрите, персидском и арабском языках.]. О том, что они в большой степени подействовали на меня и на план всего моего путешествия, Вы, несомненно, уже узнали от профессора Мюллера, если до него дошло мое последнее письмо, отправленное через Швецию[274 - Речь идет о письме от 28 сентября 1818 г., в котором Раск предлагал изменить план и вернуться в Копенгаген на год для работы над санскритскими материалами, а уже потом отправиться в Индию морским путем.], или в любом случае при нынешней оказии[275 - Имеется в виду письмо Мюллеру от 12 октября 1818 г., датированное тем же днем, что и письмо Нюэрупу.].
Лобойко делает хорошие успехи в датском и сейчас переводит на русский вступление к моей англосаксонской грамматике, чтобы напечатать его в журнале, который издается здесь так называемым Вольным литературным обществом[276 - Имеется в виду Вольное общество любителей российской словесности, которое издавало с 1818 г. журнал «Соревнователь просвещения и благотворения». Упомянутый перевод в журнале напечатан не был.]. Вольное общество значит общество, труды которого и предприятия можно свободно рецензировать, так как у него нет статуса императорского, потому что все с этим статусом неприкосновенно, каким бы абсурдным, бессмысленным и совершенно безумным оно ни было[277 - Раск преувеличивает: некоторые научные общества имели в названии слово «императорское», но запрета на критику их изданий не было.]. Это самое Вольное литературное общество меня также, благодаря дружбе с Лобойко, почтило званием своего члена-корреспондента[278 - Раск был принят в общество 9 июля 1818 г., см.: Базанов В. Ученая республика. М.; Л., 1964. С. 445.]; общество, конечно, незначительное по сравнению со Скандинавским, но в высшей степени яркое и всегда интересное, как любой прудик в песчаной пустыне.
От профессора Дегена я ничего не слышал и не видел с моего отъезда из Копенгагена и поэтому не посетил никого из его друзей-математиков. Хотя я думал о том, чтобы самому сходить к Шуберту, но все мои знакомые единодушно описывают его как странного, строптивого и нудного вельможу, с которым невозможно иметь дело. Однако я познакомился с другим человеком математического склада ума, а именно надворным советником Пантцнером. Он, несомненно, является человеком редкой эрудиции во многих областях, особенно в естествознании, но вряд ли знаком Дегену, иначе я бы очень просил передать привет от него, так же как и от меня самого. У меня есть и еще один привет, путешественнику Вормшёльду от художника Хориса с корабля «Рюрик», в случае если я не обременил этим проф. Мюллера в предыдущем письме[279 - В письме Мюллеру от 28 сентября 1818 г. говорится только о пересылке письма неизвестного отправителя конференц-советнику Вормшёльду (то есть П. Вормшёльду, отцу путешественника; см.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 349); об этом же см. ниже, в конце данного письма.]. Я почти не искал других знакомств, так как большинство здесь не из моего мира; все глаза следят за nervus rerum gerendarum[280 - движущей силой вещей (лат.), то есть деньгами.] или в любом случае за благодетельной богиней, которую воспел Тройель[281 - П.М. Тройель в «Оде к Глупости» (1779) воспел «благодетельную Глупость, величавую богиню, которая щедро и вслепую наделяет простофиль золотом, чинами и душевным блаженством» (Danske Skjemtedigte / Udg. af Christian Winther. Kj?benhavn, 1872. S. 340).]. Если бы я должен был здесь часто посещать солидные собрания, то я бы в три или четыре раза больше разъезжал и ничем не занимался. Несколько немецких профессоров составляют самый важный круг моих знакомых, но большинство из них задирают носы так высоко, что я боюсь за потолочные балки. Трое французских ученых, которых я повстречал, еще меньше мне по вкусу, хотя у них и нет такой варварской (беспардонной) заносчивости, как у немцев, но с ними обстоят дела так, как француз в Швеции выразился о винной бутылке, когда его попросили налить себе самому: «Внутри – никого», сказал он и показал на донышко[282 - Та же шутка в контексте описания Московского университета встречается в письме Ларсену от 25 июня 1819 г. Смысл ее в том, что француз ошибся в выборе шведского отрицательного местоимения для замены слова «вино» и употребил существительное-местоимение ingen, обозначающее одушевленные существа. Различия в категориях рода и одушевленности-неодушевленности в шведском и французском языках привели, таким образом, к «одушевлению» вина.]. В общем, здесь ни у кого многому не научишься, все надо исследовать собственными трудами, ибо здесь в обществе совсем нет уважения к науке. Если профессор получил мое первое письмо из Петербурга о немецком театре, то с небольшими поправками Вы можете применить его к Большому Императорскому Русскому театру[283 - Имеется в виду Большой каменный театр, находившийся на месте нынешней Консерватории.], в котором я теперь также один раз побывал, чтобы увидеть «Ифигению в Авлиде», гранд-оперу и т. д.[284 - Имеется в виду трагедия Расина в пяти действиях в переводе с французского М.Е. Лобанова.], а после этого – оригинальный русский фарс, «Угор и Марфа»[285 - См.: К[орсаков] А. Марфа и Угар, или Лакейская война. Комедия в одном действии. Переделанная с французского из сочинений Дюбуа. СПб., 1816. Комедия шла 18 сентября 1818 г. вместе с «Ифигенией в Авлиде»; театральная афиша сохранилась в Отделе редкой книги, рукописных, архивных и иконографических материалов Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеки в подшивке афиш императорских театров (Афиши – программы 1818 г. Инв. номер 10017).]! Так как Клитемнестра[286 - Клитемнестру играла Е.С. Семенова. Эту ее роль упомянул А.С. Пушкин в «Моих замечаниях об русском театре»: «…она одушевила измеренные строки Лобанова» (Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. Изд. 4. Л., 1978. Т. 7. С. 9). Другие восторженные отзывы об этой роли см. в кн.: Петровская И.Ф., Сомина В.В. Указ. соч. С. 111.] хотела бежать за своей дочерью и ее спасти, стражник вытянул шпагу из ножен и приставил ей к талии. Греческие воины были одеты как лопари в леемовском описании Финнмарка[287 - Область на севере Норвегии.]. Щиты точь-в-точь соответствовали шаманским бубнам и так далее[288 - См.: Leem K. Beskrivelse over Finmarkens Lapper, deres Tungemaal, Levemaade og forrige Afgudsdyrkelse. Ki?benhavn, 1767. Изображение лопаря с шаманским бубном см. на: Tab. XC, XCI.]. Каждое действие неизменно сопровождалось аплодисментами; помимо того, троих из актеров в конце криками вызвали на сцену. Извините меня за эти пустяки и вспоминайте вечно преданного и благодарного Вам
Р.Р.
Большой привет Грёнланду. Я с сердечной радостью и весельем посмотрел его шведские мелодии и поразился его правильному шведскому, подобного которому я пока еще у иностранца никогда не видел, также гравировка была выполнена достаточно хорошо[289 - Речь идет о сборнике народных шведских песен с нотами: Gr?nland P. Alte Schwedische Volks-Melodien gesammlet von Erik Gustaf Geijer und A.A. Afzelius. Kopenhagen, 1818. Предисловие написано на немецком; тексты песен – на шведском без перевода.].
Чтобы не показаться небрежным, ниже перечисляю письма, которые я получил: два от Вас, вложенные в два от Ларсена. – Одно от проф. Мюллера с заграничными паспортами[290 - Два паспорта (на латинском и на французском) от имени короля и рекомендательное письмо на английском генеральной таможни и коммерц-коллегии, см.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 136 (коммент. к строке 336.33).] – отослан ответ. – Одно от г-на Эгильсена, ответ отослан через Швецию[291 - Эти письма не сохранились.]. – Одно от Комиссии по древностям вместе с одним от Томсена, на оба отосланы ответы, а в Комиссию послано собрание редких гравюр на меди с изображениями древностей из здешней Кунсткамеры[292 - Преемником комиссии является Национальный музей в Копенгагене, где ныне хранится копия письма комиссии и оба письма Раска. Получение гравюр на 26 листах было подтверждено в каталоге новых поступлений в издававшемся комиссией ежегоднике: Antiqvariske Annaler. 1820. S. 374, но в собрании музея они не сохранились. Благодарю В.Х. Грамбю за поиски материалов, связанных с Раском.], через датское посольство. Ни от каких других датчан или исландцев я не получал ни писем, ни какого-либо рода известий. Точно ли дошли большое письмо от Пантцнера и от меня профессору Эрстеду, а также конференц-советнику Вормшёльду от неизвестного, оба посланы с корабельной оказией?
Петербург, 20 октября 1818 г. К. Мольбеку[293 - Место хранения: Копенгаген. Det Kongelige Bibliotek. Ny kgl. saml. 2336I 4° № 1715. Опубликовано: Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 358–359.]
Петербург, 20 октября 1818 г.
Высокочтимый г-н секретарь[294 - В это время К. Мольбек занимал в копенгагенской Королевской библиотеке должность второго из двух библиотечных секретарей, т. е. заместителей главного библиотекаря; упомянутый ниже Э.К. Верлауф был первым библиотечным секретарем (см.: Kongelig Dansk Hof- og Statskalender for Aar 1818 / Udg. af Hans Henrich Frost. Ki?benhavn, [1818]. Sp. 301–301).]!
Покорно прошу извинить меня за то, что решился побеспокоить Вас этими несколькими строчками, в общем-то не собираясь сообщить Вам никаких особо интересных новостей. Дело в том, что канцлер Румянцев попросил меня узнать, нет ли в книжных собраниях Копенгагена славянских или русских рукописей или же других неизданных материалов, касающихся непосредственно истории России или каким-то образом связанных с данной темой. Если таковые найдутся, ему понадобятся краткие сведения об их содержании, времени написания и т. д. – разумеется, если раздобыть их не составит особого труда, – ибо он впоследствии, по-видимому, намерен, в зависимости от обстоятельств, заказать их списки или даже издать эти материалы. Полагаю, что в университетской библиотеке ничего подобного не отыщется, однако что касается Королевской библиотеки, то, помнится, я видел там как-то одного господина, работавшего с достаточно объемистыми русскими документами. Думается, там также могут отыскаться те или иные материалы относительно старых связей датчан с прибалтийскими провинциями нынешней России. Раздобыв краткие и четкие сведения по данному вопросу, Вы бы дали ход новым исследованиям, укрепили графа и прочих в плодотворности тех идей по поводу Дании и датских ученых, которые я пытаюсь донести до них, а также оказали лично мне существенную помощь в моей работе на благо скандинавской и в особенности отечественной литературы, в чем я и по сей день не имею ровно никакой поддержки Копенгагена. В связи с вышеизложенным хотел бы попросить Вас заняться данным делом, которое, несомненно, может обернуться всем нам во благо.
Искренне преданный Вам
Р. Раск
Секретарю библиотеки г-ну Мольбеку
P.S. Вы вполне можете лично направить данные сведения по адресу графа и передать их в российскую дипломатическую миссию в Копенгагене; если они к тому же будут на немецком или французском языке, граф сможет сам ознакомиться с ними без помощи переводчика. Как бы то ни было, желательно, чтобы эти сведения были записаны латинскими буквами, ибо иные здесь не могут быть прочитаны никем, кроме урожденных немцев, – причем в печатном виде, не говоря уже о рукописном. Большая просьба передать привет проф. Верлауфу и прочим нашим общим знакомым. Если Вы увидитесь с моим комиссионером, торговцем колониальными товарами г-ном Ларсеном, или с профессором Нюэрупом, прошу сообщить им, что я до сих пор так и не получил ни одной книги из тех, что просил прислать после моего прибытия сюда. Между тем я уже писал им обоим, равно как и профессору Мюллеру и прочим, с позапрошлой почтой через Германию, и надеюсь, письма эти достигли адресатов. Один из здешних русских ученых, заказавший прислать ему «Ученые известия»[295 - См. выше, примеч. 102.], весьма удивлен, что не получил никакого ответа. Нет ли возможности раз в месяц отправлять их через российскую дипломатическую миссию в Копенгагене в адрес российской миссии в Стокгольме и оттуда в датскую миссию в Петербурге? Ведь доставка их по почте представляется чрезвычайно дорогим делом. Вероятно, неплохо было бы обсудить эту возможность с Мюллером или Нюэрупом. Ведь коль скоро сюда не доходит ничего из Копенгагена ни посуху, ни по морю, то о какой связи может идти речь? В таком случае лучше прямо написать об этом пару строк и переслать письмо по почте, чтоб никто не мучил себя напрасными ожиданиями.
Петербург, 27 ноября 1818 г. П.Э. Мюллеру[296 - Место хранения: Копенгаген. Det Kongelige Bibliotek. Add. 627 m 4°. Опубликовано: Rask R.K. Samlede tildels forhen utrykte Afhandlinger. D. 2. S. 286–290 (частично); Thomsen V. Nogle andre Raskiana // Nordisk Tidskrift for Filologi og P?dagogik. 1874. Ny R?kke. B. 1. S. 310–311 (частично); Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 363–366.]
Петербург, 27 ноября 1818 г.
Высокочтимый г-н профессор!
Полученное мною Ваше послание от 30 октября искренне порадовало меня своей ясностью, основательностью и назидательностью, тем более что здесь у меня совсем нет друзей либо доброжелателей, на чьи советы в делах я мог бы полностью положиться. Между тем из отправленного мною позже письма Вам станет, надеюсь, понятно, что я лишен каких-либо колебаний в намерении осуществить мой план и что я испытываю лишь неуверенность, выбирая лучший из способов претворения его в жизнь. Различие между ними заключается в следующем: в то время как по морю вполне можно добраться до Ост-Индии, я не знаю никого, кому удалось бы проделать этот путь по суше. Из Калькутты и Мадраса морем в Бирму можно провозить с собой что угодно, однако доставить то же самое туда из Петербурга – это все равно, что из Лабрадора в Буэнос-Айрес. Имея при себе свои книги, ученый везде чувствует себя как в своем рабочем кабинете, без них же он – как кузнец без молота и наковальни. Просмотрев индийские материалы в университетской библиотеке, я смог бы получить представление обо всей индийской литературе, а также понять, что уже изучено, а что требует дополнительного освещения; с этого я как раз и собирался начать по прибытии в Индию. Однако стоимость морского путешествия вполне может быть настолько высока, что его осуществимость для меня либо для кого-либо более достойного окажется в высшей степени проблематичной. В этом случае, в соответствии с Вашими пожеланиями и тем, что продиктовано состоянием дел в Копенгагене, мне [придется отказаться от морского пути], ссылаясь на то, что ultro posse nemo obligatur[297 - никто не обязан делать сверх возможного (лат.).]. Вы совершенно правы, указывая, что не должно писать книги в дороге, однако Вы бы меня извинили, вспомнив, что данная моя поездка является лингвистической и записки о ней станут своего рода грамматикой (или же чем-то вроде нее). Я накопил изрядное количество мелких изменений и усовершенствований к классическим и систематическим описаниям большинства европейских и некоторых азиатских языков, благодаря чему их истинная природа и взаимное соответствие становятся гораздо более очевидными, нежели до сих пор. Боюсь, правда, что данные усилия могут пропасть втуне, если мне не удастся самому осуществить окончательную правку всех моих записок; доктор Бресдорф[298 - Я.Х. Бресдорф разделял интерес Раска к орфографии, рунологии и сравнительному языкознанию; как и в случае с Раском, подлинное значение его трудов было осознано только последующими поколениями лингвистов, см.: Hovdhaugen E., Karlsson F., Henriksen C., Sigurd B. The History of Linguistics in the Nordic Countries. Helsinki, 2000. P. 102, 137, 141.] во всяком случае смог бы лучше других составить из них что-либо полезное – своего рода Раскиану. Беда в том, что мне не удастся захватить с собой мои словари арабского и персидского языков (Голиуса и Хопкинса)[299 - См.: Jacobi Golii Lexicon Arabico-Latinum. Lugduni Batavorum, 1653; Hopkins D. A Vocabulary Persian, Arabic, and English / Abridged from the quarto edition of Richardson’s Dictionary as edited by Charles Wilkins. L., 1810.]. Также весьма важны для меня были бы мои татарские, финские, венгерские и лапландские материалы, равно как и большинство моих рукописных тетрадей. – Тем не менее я весьма сомневаюсь, что смогу взять все свои вещи с собой в данное путешествие, когда вопрос о нем решится окончательно. Об этом, дорогой г-н профессор, я позабочусь самостоятельно; при этом уверяю, что испытываю самое искреннее стремление доставлять Вам и прочим моим благожелателям как можно меньше хлопот и разочарований. Я не могу сообщить Вам точной даты своего отъезда: день отправления был определен еще летом, я уже был полностью готов к путешествию, однако меня подвели предполагаемые попутчики. Теперь же мне предстоит обсудить некоторые вопросы с графом Румянцевым, уклониться от чего решительно невозможно, не скомпрометировав себя лично и все наше Отечество, которое я здесь в известной мере представляю[300 - Раск подал Румянцеву план поездки с целью изучения «феннских» народов и ждал решения; см. дневниковые записи за 16 и 30 ноября и 5 декабря 1818 г.]. Кроме всего прочего, это может иметь необычайно большое значение для предстоящего путешествия. Надеюсь, однако, что у Вас в связи со всем этим не закрались сомнения в моем твердом намерении осуществить данную поездку. Почти каждый понедельник я регулярно бываю у него с Аделунгом и Кругом и, используя свое влияние, пытаюсь убедить его осуществить доработку и печатание нового полного Lexicon Fennico-latino-germanicum[301 - Финско-латинско-немецкого словаря (лат.). Словарь вышел в свет благодаря финансовой поддержке Румянцева: Renvall G. Suomalainen Sana-Kirja: Lexicon lingu? Finnic?, cum interpretatione duplici, copiosiore Latina, breviore Germanica. Abo?, 1826. 2 t.], над составлением которого уже полным ходом трудятся в Або и для которого разработаны многие новые буквы. В приватном общении с автором данного труда Густавом Ренваллем я предложил новую систему организации падежей и склонений с их новыми обозначениями, которую он и взял за основу грамматического введения к словарю, несмотря на то что она находится в явном противоречии с изданными им прежде работами (диссертациями) на данную тему. Я надеюсь, что это будет воспринято как необычайно важное и полезное открытие с точки зрения науки и послужит делу прославления нашего Отечества. Мои труды по продвижению датской литературы можно отчасти назвать невольными, ибо я как датский ученый и профессор был просто не в состоянии не посодействовать этому; но не могу отрицать, что данные усилия неизменно приносят мне великую радость. Между тем эффект от них увеличился бы десятикратно, если бы книготорговля и обмен корреспонденцией соответствовали бы моему энтузиазму, а также желанию и настрою некоторых здешних ученых. Число их невелико, и особым влиянием они не пользуются, однако ведь надо с чего-то начинать. Среди них следует выделить наиболее значимого – титулярного советника Лобойко, а также наиболее энергичного – пастора Гиппинга, законоучителя в Императорской гимназии, финна по рождению, человека, обладающего превосходным характером. Он приложил немалые усилия для учреждения здесь некоего скандинавского общества, однако не особо в этом преуспел, ибо направления деятельности подобного общества весьма ограничены. Сознавая это, он не далее как сегодня побывал у меня с тем, чтобы обсудить свою новую идею. Необходимо (сказал он) наладить линии связи с Данией и Швецией, организовать регулярный обмен письмами, чтобы мы здесь знали, что там происходит, и, в свою очередь, сообщали туда, что происходит у нас и в Финляндии. Для этого желательно было бы создать небольшое общество, которое, даже если бы ничего не издавало, могло бы вести рукописный обзор литературы, которая, с точки зрения членов данного общества, могла бы заинтересовать иностранцев. Краткие выдержки из данного обзора, а в случае проявления заинтересованности те или иные заметки в полном объеме могут направляться за рубеж с целью последующей их публикации в соответствующем издании. А сюда равным образом могли бы поступать подобные материалы для публикации их на шведском либо на русском языке. Это общество представляется мне в качестве своего рода филиала Скандинавского общества; также в этой связи я думаю и о скандинавском библиографическом указателе[302 - Раск имеет в виду издаваемый Я. Дейхманом указатель скандинавской литературы, см. выше, примеч. 103.], который должен, наконец, включить в себя и финскую литературу, то есть все то, что печатается на шведском (и финском) языках в Финляндии, а также в Петербурге, ибо именно здесь место встречи скандинавских и германских литератур, а также живет множество финнов, которые уже совершенно ошведились. Сейчас их литературные труды остаются неизвестными прочему миру, и включение их расширило бы указатель и усилило интерес к нему. Я писал об этом Нюэрупу и Дейхману, но не получил по этому поводу ответа. Можно было бы задуматься и о том, чтобы на основе данного указателя делать периодический обзор зарубежной литературы. Досадно, что в Скандинавии нет ни одного научного издания подобного рода. Причем выходить оно должно, вне всякого сомнения, в Дании, как в стране, которая находится в непосредственной близости к зарубежью[303 - Не вполне ясно, что тут подразумевается под словом «Udlandet»: другие скандинавские страны, литературу которых предполагается освещать, либо нескандинавское зарубежье (то есть в первую очередь Германия).] и язык которой целиком принадлежит двум странам и наполовину – третьей и четвертой[304 - Дании, Норвегии, Швеции и Финляндии.] (я включаю сюда также и Финляндию, которая расположена всего в нескольких милях от Петербурга и при этом обладает собственной конституцией, имеет собственный университет, а также множество гимназий и школ, где основным языком является шведский, а датский – нельзя сказать, чтобы был полностью неизвестен). Если бы я постоянно находился в Копенгагене, у меня наверняка возникло бы желание объединить свои усилия с деятельностью молодых ученых и попытаться осуществить нечто подобное. Как бы то ни было, мне хотелось бы рекомендовать Вам рассмотреть идею пастора с целью ее применения и реализации. Я попросил его изложить соображения по данному поводу на шведском языке и, быть может, несколько позже возьму на себя смелость переслать их Вам. Полагаю необходимым, чтобы он и советник Лобойко стали членами-корреспондентами Скандинавского общества, ибо я сомневаюсь, чтобы удалось отыскать лучших и более значимых кандидатов на данные должности. Именно пастор подписался на «Записки»[305 - Речь идет о «Det skandinaviske Litteraturselskabs Skrifter» (1805–1832) – журнале Скандинавского литературного общества.] Скандинавского общества, из которых, правда, получил лишь полтома. Я рекомендовал Дейхмана, кроме них двоих, также коллежскому советнику и библиотекарю профессору Френу, однако последний – урожденный немец и ученый-востоковед – желал бы получать из Копенгагена и Лунда лишь латинские и немецкие материалы. Я рекомендовал Дейхмана и многим другим, но эти трое могли бы быть крайне важны для развития литературы и книжной торговли.
В завершение хотелось бы поздравить Вас с Рождеством и Новым годом и пожелать Вам всего наилучшего.
Искренне Ваш
Р. Раск
По-видимому, Вы наслышаны о том, как протекает путешествие Гумбольдта, а также о том, сколько он получил на осуществление своей поездки[306 - А. фон Гумбольдт с 1814 г. работал над планом четырех- или пятилетней экспедиции в Персию, на Памир, в Тибет, в Гималаи, затем через всю Индию на Цейлон, а оттуда на острова Малайского архипелага, с возвращением в Европу через Америку. В октябре 1818 г. прусский король Фридрих Вильгельм III выделил на экспедицию значительные средства (12 000 золотых талеров в год). Экспедиция не состоялась из-за противодействия Британской Ост-Индской компании, не без оснований опасавшейся, что путешественник встанет на сторону покоренных англичанами народов. См.: Botting A. Alexander von Humboldt. Biographie eines grossen Forschungsreisenden / ?bers. von Annelie Hohenemser. 5. Aufl. M?nchen, 1993. S. 269–271; Wulf A. The Invention of Nature: Alexander Von Humboldt’s New World. N.Y., 2015. P. 192–209.]. Организованное таким образом предприятие просто не может не увенчаться успехом! NB. Не будете ли Вы столь любезны прислать мне точное описание дара Валлиха библиотеке?
Петербург, 1 февраля 1819 г. А. Ларсену[307 - Место хранения: в 1924 г. находилось в частном собрании Э.Э.К. Керульфа (г. Орхус). Опубликовано: Kristensen M. To breve fra Rasmus Rask // Danske Studier. 1924. S. 31–32 (по копии, выполненной В.Ю. фон Хольстейн-Ратлоу).]
Дорогой и любезный Ларсен!
Вот уже кончился январь, но вплоть до сегодняшнего дня (1 февраля) я так и не получал от тебя никаких известий. Поверь, что мой кошелек столь же нуждается в твоих вливаниях, сколь трубящий олень, разыскивающий воду для питья. Я вынужден был отказаться от возможности продолжить свое путешествие, ибо нынешнее мое состояние – точнее, состояние кошелька – не позволяет мне отправиться на другой конец света. Так что если тебе дорого мое благоденствие, прошу тебя изо всех сил поторопиться. Пока ты получишь данное письмо, закончится февраль! Ответа от тебя я смогу дождаться не раньше конца марта, а к тому времени я уже должен был бы быть весьма далеко отсюда! В настоящий момент было бы неверным сказать, что я нахожусь в стесненных обстоятельствах, однако, поскольку я собираюсь отправиться в Индию, нынешних средств моих на это явно не хватит. Я беру уроки персидского и армянского языков, а на это нужно много денег – на покупку книг и на все прочее, так что если бы я не ограничивал себя во всем, то давно бы уже был на мели. А ведь за все то время, что я нахожусь в этой стране, я не покупал себе ничего нового, кроме пары перчаток к Рождеству, большого количества книг и тому подобных вещей, траты на которые невозможно предусмотреть. Не буду повторять все то, что ты и сам сможешь узнать из вложенного (незапечатанного) письма моего профессору Мюллеру. Боюсь лишь, что мои письма Магнусену, Мюллеру, Торстейнссону и в Исландское общество[308 - Имеется в виду Исландское литературное общество, созданное по инициативе Раска в 1816 г.] снова пропадут – я посылал их также через Швецию, однако по почте. Если профессору Мюллеру удастся, как он планировал, раздобыть для меня еще средства и даже увеличить выделяемую сумму, незамедлительно вышли мне эти деньги, чтобы я смог обеспечить себе тылы и безбоязненно отправляться в путешествие.[309 - Я прошу только выделить 50 ригсдалеров Исландскому обществу – да и то лишь в том случае, если осуществится план Мюллера, в соответствии с которым он обещал раздобыть мне 700 специев в год на три года; в противном случае не посылай им ничего. Странно, что никто из исландцев ни словом не упоминает в своих письмах, получили ли они последние 50. Тем не менее мне кажется, что ты как-то писал об их отсылке, так что, надеюсь, они достигли адресата.] Если все образуется, не стоит ожидать, что твои письма – кроме ответа на это мое послание – застанут меня в этом городе; тем не менее, прошу тебя, не забывай, как и прежде, время от времени, в особенности если случится что-то важное, присылать мне сообщения об этом, как и прежде, на адрес пастора Гиппинга. Говорят, что все письма, отправляемые отсюда за границу и получаемые из-за границы, вскрываются. Однако мне не известно, запрещена ли пересылка векселей обычным письмом без указания вложения, так что остается лишь надеяться, что, в свете сказанного выше, с ними ничего не случится. Будь также любезен сообщить Дейхману, что я убедил здешнего датского консула Герике[310 - Правильно: Геркена, тут ошибка Раска или публикаторов. См. выше, примеч. 119.] принимать пересылаемые книги и платежи за них, которые Дейхман будет получать в копенгагенской «Рюберг и комп.». Ему лишь надлежит составлять разборчивые счета-спецификации латиницей в двух экземплярах, один из которых должен прилагаться к посылке, а другой направляться по почте. Посылки лучше всего направлять на адрес датского консула, а также делать пометку П.Г. (пастор Гиппинг), а письма, написанные по-датски латиницей, необходимо направлять непосредственно на адрес последнего. Попытайся также с помощью профессора Нюэрупа достать опись индийских, персидских и арабских книг и документов, поступивших в университетскую библиотеку из Калькутты от Валлиха. Это не составит особого труда, ибо в большинстве своем все заглавия английские. Для меня важны точные указания года и места издания, а также чтобы данная опись была составлена на хорошей бумаге и не была особо объемной. Засим не стану утруждать тебя на этот раз ничем более, кроме как просьбой передать многочисленные приветы твоей милой семье, а также прочим нашим любезным друзьям, в особенности исландцам. Всего тебе самого доброго, дорогой и верный мой друг!
Искренне преданный и любящий тебя
Расмус Раск
Петербург, 18 февраля 1819 г. К.Ф. Дегену[311 - Место хранения: Копенгаген. Det Kongelige Bibliotek. Add. 280 Fol. Опубликовано: Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 392–394.]
Петербург, 18 февраля 1819 г.
Проф. и д-ру Дегену.
Высокоуважаемый господин профессор!
Меня немало поразило Ваше хорошее послание, и особенно то, что оно написано по-русски. Мне бы следовало ответить на том же языке, но хотя я говорю на нем каждый день, все же мне не очень легко говорить на нем или писать. Кроме того, я ежедневно говорю на немецком и шведском, часто на английском, иногда на датском и латинском и занят изучением такого же количества азиатских языков. Чтобы все их не смешать и не запутаться в них, я принял за правило все соотносить с родным языком, который кроме того есть и всегда останется моим любимым и которым я пользуюсь всегда, когда это приемлемо и возможно. К тому же русский представляется мне достаточно скудным и жестким для общения, так что я действительно удивляюсь профессору, который столь многого в этом языке достиг. Однако ближе к делу[312 - Нижеследующие характеристики ученых даны в ответ на просьбу, высказанную в письме Дегена (написанном по-русски): «Ваше жилище, неусыпны мой друг, как же от писм приметно, достоиным и преученым тем мужам, госпп. действительным статским советникам, Фуссу и Шуберту, несмотря на их справку, незнакомое пребывало. Я по той причине вас прошу принести словесно поклоны мои покорнейшие и рекоммендовать их вашего друга наилучшим образом. Опишите мне, пожалуите, само своиственное этих мужей, дабы мое воображение начертывает себе картину славных этих человеков, какого вида имеет Евлеров зять, какого тот испытатель течения тел небесных, какая физиогномия этимолога Аделунга? и пр. пр. Все это меня трогает столько, что способный случай пропустить не можно» (Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 378–379). «Евлеров зять» – Н.И. Фусс, зять И.А. Эйлера; «испытатель течения тел небесных» – Ф.И. Шуберт.]: я, действительно, побывал у Шуберта и Фусса; то, что они якобы напрасно пытались меня разыскать, – неправда, к которой эти добрые господа прибегли, чтобы приличным образом оправдаться, ведь я столь часто бывал у Круга, Аделунга и других немецких профессоров и академиков, что они, если бы хоть слово им сказали, смогли бы получить обо мне сведения либо передать мне, что они желают меня видеть. В то же время не стоит их слишком строго судить, так как они заняты столь разнообразными делами и живут в совершенно ином мире. Фусс – его превосходительство, а Шуберт – старик, увешанный орденами[313 - Имеются в виду ордена Св. Анны 2-й степени и Св. Владимира 3-й степени. Ср. воспоминания об участии Ф.И. Шуберта в посольстве графа Головкина в Китай в 1805 г.: «Шуберт, забывая, что он князь звездочетов, мало дорожил своим достоинством и предпочитал ему светские отличия; он видел в себе генерала, потому что на шляпе имел плюмаж, а на шее сияющий огромный Анненский крест, еще довольно редкий, носящих который простой народ величал тогда превосходительством» (Записки Филипа Филиповича Вигеля. М., 1892. Ч. 2. С. 118).] и т. д. Но кажется, что Wenn irgend nun ein Rang, wenn Gold zu steifen Hals dir gab и т. д.[314 - «Пускай тебе твой чин и злато ожесточили выю» (далее идет речь о том, что гордая голова все же склонится к чудесному цветку, который «по-другому зовут – Скромность»). Раск цитирует стихотворение Г.А. Бюргера «Цветок чудес» (1789), положенное на музыку Л. ван Бетховеном (op. 52, № 8).] не является его девизом. Ни одного из них не может хоть как-то заинтересовать моя персона – грамматика! чернильница! перо! pedantus, pedanta, pedantum![315 - Перефразируются реплики Тибое из комедии Л. Хольберга «Якоб фон Тибое, или Хвастливый солдат» (1725): «Где ты, pedantus, pedanta, pedantum?» (акт 2, сцена 2); «Этакий малый, philosophus, grammaticus, pedantus, и у него хватает наглости…» (акт 5, сцена 6); «Можно подумать, господа, что приближается конец света, когда мы видим, что мухи решили побороть слонов, комары – львов, карлики – исполинов, а Стиготий [персонаж пьесы], чернильница, перо, pedantus, grammatica, школяр пошел против человека, имя которого знают в Голландии, во Франции, в Амстердаме, в Брабанте да и во всей Европии! [т. е. против самого Тибое]» (акт 5, сцена 8).] Кроме того, господин профессор никоим образом не может по самому себе судить об иностранных ученых в России; здесь, по сути, ученых нет, но господа и р[абы][316 - В оригинале «Herrer og S[laver]». Здесь можно увидеть отклик на размышления С.С. Уварова в речи, которую Раск слушал в Педагогическом институте и которую в немецком переводе он получил в дар от автора (см. часть II, с. 107, 112). Уваров говорил о существовании двух классов в древности, свободнорожденных и рабов, и трех после падения Западной Римской империи и «триумфа германского права» – рабов, свободных воинов и господ. См.: Rede des Herrn Curators des St. Petersburgischen Lehrbezirks S. v. Ouwaroff… gehalten in der Feierlichen Versammlung des Paedagogischen Central-Instituts den 22 Maerz 1818 / Aus dem Russischen [?bersetzt von Fr. v. Hauenschild]. St. Petersburg, 1818. S. 56–57.] – это те два класса, к которым должно отнести каждого. Вообще-то с Шубертом я, не будучи с ним знакомым, был в обществе у Аделунга. Фусс со мной обошелся довольно любезно; а впрочем, самый важный из наших разговоров состоял в том, что он выразил удивление по поводу прекращения выхода «Записок» Датского общества наук[317 - Королевское датское научное общество, основанное в 1742 г., известно также, по кальке французского варианта названия, как Датская королевская академия наук и литературы. «Записки» выходят с 1745 г. (в настоящее время в виде серий монографий под общим названием Scientia Danica).]. Вы видите как это учтиво и приятно для меня Сказанно[318 - Это предложение приписано Раском на полях на русском языке.]. Я его уверял, что они продолжают выходить, но он не поверил по той причине, что сам очень аккуратно высылал русские acta[319 - См.: Mеmoires de l’Acadеmie Impеriale des Sciences de St. Petersbourg (I–XI, 1809–1830); Фусс ссылался на более привычное ему название предшествующих серий «Acta (Nova Acta) Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae», выходивших с 1778 по 1806 г.], но в течение семи или восьми лет датских не получал. Он осведомился о секретаре, и я сообщил, что Эрстед был последний, о ком я с уверенностью могу сказать. Хотя я теперь не знаю, имеете ли вы отношение к Обществу, но я бы все-таки попросил бы Вас поговорить об этом деле с профессором Эрстедом и проследить, чтобы он в конце концов не забыл уладить его. Раз уж я здесь начал давать Вам поручения, не мог бы я обеспокоить еще одним к Эрстеду. Тут есть один превосходный немецкий ученый, надворный советник Пантцнер, душа Минералогического общества[320 - Имеется в виду Санкт-Петербургское минералогическое общество, основанное в 1817 г.], который желал бы получить некоторые минералы из Исландии. Чтобы продвинуть дело, я написал по-исландски хирургу Свейну Паульссону в Исландию[321 - Письмо Свейну Паульссону от 14 августа 1818 г. было получено адресатом 8 июля 1819 г. Место хранения: Рейкьявик. Landsbоkasafn ?slands. Hi? ?slenzka Bоkmentafеlag 7 Fol.; публикация: ?orv. Thoroddsen. Brеf frа R.Kr. Rask // Eimrei?in. 1911. Аrg. 17. S. 98–99. См.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. II. S. 314; B. III.1. S. 161–162 (коммент. к строкам 393.21 и 393.31).], который достаточно разбирается в естествознании, а кроме того пару слов проф. Эрстеду, чтобы порекомендовать ему посредничество, наконец и Пантцнер, который был с ним знаком лично, также написал письмо и приложил устав Общества, и все это было послано с оказией по морю, но никто из нас с тех пор так и не получил в ответ ни слова, и мы не знаем, дошли ли эти послания или нет[322 - Об этих письмах см. также в письме Мюллеру (Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 349) и Нюэрупу (Ibid. S. 358). По-видимому, письма не сохранились, см.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 142 (коммент. к строке 349.29), 162 (коммент. к строке 394.1).]. При том что и связь ненадежная, и наша литература здесь незнакома, тем не менее был бы крайне желателен более систематический литературный обмен там, где его возможно завязать; и хотя бы слово или письмо от Нюэрупа или моего доверенного лица[323 - Имеется в виду А. Ларсен.] о том, что вещи прибыли и что-то было предпринято, чтобы исполнить требуемое, было бы нам обоим крайне интересно и приятно.
Аделунг, насколько я могу судить, превосходный человек, который ученость и трудолюбие сочетает с воспитанностью и добрым сердцем. Он рябой на лицо и, кажется, у него несколько повреждены глаза, но в остальном он хорошо сложен и в целом привлекателен; он занимается лингвистикой и многого бы добился, если бы жива была Екатерина II[324 - Раск имеет в виду интерес Екатерины к сравнительному языкознанию и посвященный ее заслугам труд Ф.П. Аделунга: Adelung F. Catherinens der Grossen Verdienste um die vergleichende Sprachenkunde. St. Petersburg, 1815.]. Вообще же здесь достаточно много делается в плане сочинений по лингвистике, недавно был здесь напечатан монгольским наборным шрифтом монгольский трактат о[325 - Над словами «трактат о» сверху приписано альтернативное определение: «взгляд на».] христианстве[326 - Имеется в виду один из миссионерских трудов Я.И. Шмидта; о них см.: Babinger F. Isaak Jakob Schmidt, 1779–1847. Ein Beitrag zur Geschichte der Tibetforschung // Festschrift f?r Friedrich Hirth zu seinem 75. Geburtstag 16. April 1920. Berlin, 1920. S. 11–12.], и здесь же готовится к печати китайско-манчжурско-монгольско-русско-латинский словарь (в тематическом порядке), китайская часть литографически, остальные наборными шрифтами[327 - По-видимому, речь идет о неосуществленном издании: «…все русские китаеведы того времени составляли рукописные словари ‹…›. Можно только жалеть, что эти словари не были изданы» (История отечественного востоковедения до середины XIX века. М., 1990. С. 272).]. Чего здесь не хватает, так это ученых, которые бы понимали, как надо себя вести, когда хочешь внести вклад в науку, и у которых было бы время и настроение этим заниматься. От описания Шуберта и Фусса я попросил бы меня уволить, но могу сказать, что живут они день за днем в радости и блеске своего великолепия и, вероятно, проснутся только at the shock tumbling down in the ocean of oblivion[328 - от удара, падая в океан забвения (англ.). Приблизительная цитата из текста «Гора Науки: Видение» (The Hill of Science. A Vision), впервые опубликованного в кн.: Aikin J., Aikin A.L. Miscellaneous Pieces, in Prose. L., 1773. P. 27–38. В данном месте видения описывается печальный конец тех, кто идет по пути Праздности: храма Истины на горе Науки они не достигнут, но река Незначительности унесет их в залив Забвения. Как предположила М. Бьеррум (Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 162), непосредственным источником явилась хрестоматия: Bruun T.C. Engelsk Accentueret L?se-Bog. K?benhavn, 1802. S. 46–57. У ее составителя, Т.Х. Брууна, Раск в Копенгагенском университете слушал лекции по английской литературе.].
Сейчас я вторично собираюсь уезжать в Азию[329 - Первый раз Раск собирался отправиться в Азию летом 1818 г. См.: Breve fra og til Rasmus Rask. B. III.1. S. 149 (коммент. к строке 364.16). О причинах задержки см. письмо П.Э. Мюллеру от 27 ноября 1818 г.], и я надеюсь, что теперь это осуществится, так что прощаюсь с первым моим сердечно дорогим учителем и благодетелем. Позвольте мне добавить новое определение – с другом, а также уверить, что Вас, находящегося среди Вашей счастливой милой семьи, постоянно и дружески вспоминает вечно
преданный Вам
Р.К. Раск
Петербург, 25 апреля 1819 г. А.Ю. (А.М.) Шёгрену[330 - Письмо написано на шведском языке. Место хранения: Хельсинки. Kansalliskirjasto. Опубликовано: Dyggve H.P. Tre ikke tidligere trykte breve fra Rasmus Rask // Danske Studier. 1932. S. 140–141; Breve fra og til Rasmus Rask. B. I. S. 417–419.]
Петербург, 25 апреля 1819 г.
Хотя во время моего пребывания в Або у меня не было случая лично познакомиться с Вами, мне тем не менее довелось неоднократно слышать хвалебные отзывы о Вас и, если не ошибаюсь, даже однажды увидеть Вас в библиотеке, так что получить от Вас письмо было для меня особым удовольствием и честью; хотелось бы иметь возможность как-то оправдать оказанное мне доверие. Мои знакомства здесь немногочисленны и не блистательны. Так как здешнее изящное общество для меня чересчур великолепно, ни кошелек, ни время не позволяют мне каким-то образом общаться с кем-либо кроме немногих (в основном немецких) ученых. Таким образом, мои рекомендации не имеют большого веса; и хотя все, что я могу предложить, – это пустые советы, но я буду бесконечно рад, если они все же не окажутся совсем бесполезными.
От того, чтобы получить место домашнего учителя, я могу Вас изо всех сил только отговаривать, так как, если это будет более или менее хороший дом, потребуется знание светской жизни, полное владение новыми языками и проч., и при этом почти не будет ни времени, ни случая для собственных занятий. Граф Румянцев финансирует сейчас несколько больших проектов, которые обходятся невероятно дорого, напр., 1) описание кругосветного плавания на корабле «Рюрик»; 2) продолжение «Scriptores Byzantin[i]», которые печатаются в Париже[331 - Имеется в виду проект К. Газе по изданию византийских источников по русской истории; в Париже за счет Н.П. Румянцева печаталось следующее издание: Leonis Diaconi Calo?nsis Historia, scriptoresque alii ad res Byzantinas pertinentes / Ed. C.B. Hase. Parisiis, 1819.]
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
