скачать книгу бесплатно
Я перешел оживленную за счет выезжавших от гипермаркета машин улицу Салова и направился по Волковскому проспекту. На самом деле это ни какой не проспект, а весьма не широкая улочка, зажатая в самом начале кладбищами, одно из которых мусульманское. Дома начинались чуть позже и представляли из себя типичный «хрущёбный» жилмассив перемешанный с двухэтажками еще немецкой постройки. Именно там были магазины, в которых я надеялся докупить «топлива» для дальнейшей прогулки.
Но в самом начале улицы остановился напротив въезда в небольшой гаражный кооператив. Закурил, глядя на распахнутые ворота моей первой СТО. За годы чувство ностальгии успело затереться и почти исчезло, но какая-то крупица души все же откликалась, когда я проходил тут. Я вспоминал, как добирался сюда на метро и троллейбусе, пока не распробовал пешие прогулки. Как мерз зимой в холодном боксе и проклинал хозяина за его скупердяйство, что отчасти и подтолкнуло меня на шашни с его женушкой. Та согревала меня лучше, чем старая печка, питающаяся отработанным моторным маслом. Да и мозг не клевала, в отличие от муженька.
Докурив, я выбросил окурок и продолжил свой путь.
Не очень люблю это место. Количество маргиналов тут превышает даже самые демократичные показатели. Даже моя родимая Железноводская уступает купчинскому Разгуляю с разгромным счетом. Но качество преступного элемента, конкретно здесь, прихрамывает. Основная масса местных люмпенов – алкаши. Это некрасиво, неприятно, но в целом терпимо. Местные «стрельбищенские» алкаши, порой выглядят даже мило. Но не стоит заранее на этот счет обольщаться. Человек, проведший основную часть жизни в измененном алкоголем сознании, может быть опасен. Сейчас он редкозубо улыбается, а через секунду пытается воткнуть нож тебе в глаз. Меня они не пугали. Но тут ведь как? Ударишь такого неосторожно и сядешь на несколько годков за превышение мер самообороны. И чего ради? Из-за какого-то человекоподобного дерьма? Вот поэтому и не люблю. Но сейчас ситуация патовая и мне ничего другого не остается, как нырнуть во дворы.
А вот тут было людно. По тротуарам прогуливались старушки и мамаши с колясками. Ребятня стайками сновала из двора в двор, а у пивнухи толпились вышеописанные алкаши. Кто-то уже достиг просветления и валялся на газоне, но в основном все вели себя достаточно спокойно. Над пластиковыми стаканчиками пронеслась бутылка. Забулькало. Не заморачиваясь тостами и прочим томительным церимониалом, мужички выпили. Кто-то принялся занюхивать рукавом, кто-то едва поморщился и закурил сигаретку, а меня всего передернуло от увиденного. Никогда не понимал, как можно пить без закуски. Тем более водку. Тем более такую. Брррр.
Пивная, в народе называемая «наливайкой», находилась чуть в стороне от продуктового магазина, принадлежащего одной популярной торговой сети. Я взлетел по его ступеням и меня впустили автоматические двери. Правда, одно из стекол было разбито, но это нормально. Как говорит один мой друг Бажен: «Это Купчино, ёпт». И пусть этот район расположен в стороне от основной твердыни «Купчаги», но он был, есть и будет связан с ней прочной духовной пуповиной.
В магазине было свежо, хоть и пахло прелой капустой. Народу было больше, чем я предполагал, но все же не тот ужас, что в гипермаркете. Я огляделся, нашел алкогольный отдел и стал к нему протискиваться. По дороге отметил, пустоту на полках. В изобилии оставались лишь памперсы.
Я что пропустил начало войны? Что за дурдом вокруг творится? Куда все так стихийно затариваются? А, главное, почему я этого не делаю? Надеюсь на свой небольшой запас продовольствия?
Моя кладовая была забита тушенкой, макаронами и всевозможными крупами. Плюс еще с десяток упаковок армейских рационов – последствия увлечения всякой постапокалиптической мурой. Мне казалось, что если произойдет какой-нибудь глобальный «писец», то у меня будет шанс продержаться. Я даже план действий в голове составил, что конкретно делать при наступлении катаклизма. И проигрывал события, представляя себя одиноким волком, борящимся за выживание на руинах Мира. Сейчас я понимаю, что это детство у меня в одном месте играло. Теперь мне даже смешно… Точнее было смешно, пока я не вышел на прогулку и не увидел странные метаморфозы в поведении горожан. Лица у многих какие-то напряженные. Некоторые напялии на морды маски, как делали в прошлую пандемию. И в гипермаркете тоже таких было не мало. Может опять какая-то инфекция проникла на нашу Родину?
Пиво, то что подешевле, тоже смели подчистую. Осталось только буржуйское, втридорога. Оно-то мне и нужно. Хоть с разливным его не особо и сравнишь, но все же это не то пойло, которым можно за сотню упиться в зюзю. Взял две банки чешского и встал в очередь. Голос в наушниках продолжал вещать, но я его заткнул, поставив на паузу. Хотелось послушать, о чем люди говорят. Передо мной как раз о чем-то переговаривались две бабули.
– Сашка мне звонил, – поведала бабушка в цветастом платке. – Говорит, у них в Сочи милиционеры в людей стреляют. А кто больной, кто здоровый, даже не разбирают. Люди на улицу боятся выходить.
– У нас тоже скоро начнут, – мрачно объявила вторая, кучерявая, что та пожилая овечка – череп сквозь кудри проглядывает. – У соседки муж в полиции работает, так она говорит, что приходит с дежурства и спит весь день. И запил, хоть раньше в рот не брал эту гадость.
– Это у Ефимовой? – спросила первая.
– У неё, – подтвердила кудрявая.
– Так видела я его. Красавец мужик был, а сейчас шкилет. Думала, заболел, может, чем. А выходит вон оно как.
А в соседней очереди два пацана с полупустыми корзинами оперировали более высокими материями.
– Да говорю тебе, это пиндосы над нами эксперименты ставят. – заявил первый.
– А чего тогда у них еще хуже? – с сомнением спросил второй. – Вон по телеку показывали, что у них творится. И в интернете всяких видосов до задницы.
– А ты больше верь своему телеку, – не унимался первый. – И интернету заодно. Там же одна правда. Нас давно уже пичкают всякой генномодифицированной фигней, а теперь проверяют, как мы выдержим новый эксперимент. Это, как с «короной» было, точно тебе говорю. Опять сейчас начнутся маски-перчатки.
Я ни черта не понял из сказанного. Ни сейчас, ни потом, сколько я не прислушивался к обрывкам фраз, стоящих в очереди людей. Вскоре я оказался перед кассой, выставил банки и попросил пачку сигарет с ароматической «кнопкой». Усталая кассирша с секунду тупо смотрела на мое пиво. Видимо привыкла за день видеть полные корзины, а тут так скромненько. Спросила карту магазина, я сказал, что таковой не обладаю. Пробила товар, порылась в подвесном контейнере с сигаретами, достала нужную, пиликнула еще раз сканером и огласила сумму. Все это время я невольно за ней наблюдал. Точнее за еле видимым серым пятном в вырезе форменной блузки. Какое-то оно не аппетитное, словно с учебника по кожным болезням (я таковой в руках не держал, но уверен, что там полно похожих штук). А еще, она чесала это пятнышко и, кажется, сама того не замечала. Мне расхотелось прикасаться к банкам и пачке сигарет. Заметь я раньше подобную антисанитарию, не стал бы здесь ничего покупать, но теперь поздно. Я сгреб покупки и пошел к выходу. А потом похвалил себя за внимательность, когда увидел на стене санитайзер с дезинфицирующим средством – пережиток прошлого. Обильно полил покупку резко пахнущей спиртом жидкостью и покинул магазин. На свой «маршрут» я вышел через пару минут и потопал дальше. Банки оттягивали глубокие карманы моих штанов, но это ненадолго. Я закурил и побрел ко второму «чек-пойнту» моей прогулки.
Железнодорожный мост, пересекающий Бухарестскую я пересек поверху и сразу оказался под густой сенью деревьев. Грязная Волковка текла спокойно, напоминая старика, которому уже давно некуда спешить. Рыбы тут нет и, вероятно, никогда не было, но утки любили плавать в этой мути. Как раз сейчас небольшой плёс оккупировало целое крякающее семейство. Я где-то читал, что почти все утки, обитающие в городской черте кишмя кишат червями и употреблять их в пищу категорически не рекомендуется. Глядя на воду, в которой с таким удовольствием плескались птицы, я лишний раз убеждался в правдивости прочитанного.
Разглядывая зеркальные окна большого торгово-офисного центра через дорогу, я не торопясь приговорил банку чешского. Оно оказалось вполне сносным на вкус, хоть и не совсем соответствовало цене. Стоя под раскидистыми кронами, я вновь ощутил прилив спокойствия. За спиной по своим делам прополз медленный состав. Тепловоз, тянущий его, несколько раз сипло просвистел. Этот кусок пути мне нравился особенно, невзирая на легкую вонь, исходящую от речки. И, не смотря на загаженный пивными и водочными бутылками участок берега, я еще ни разу не встречал здесь местных. Мне нравилось смотреть на отражавшееся от зеркального стекла солнце, на идущих по своим делам людей, на ползущий в центр трамвай. И особенно нравилось, что тут я был почти всегда один. Стоял и пил свое пиво, а когда оно заканчивалось, вешал пустую банку на ветку куста, закуривал и продолжал путь.
Именно этот ритуал я повторил и сейчас. Две пустые банки повисли на веточках в подарок бомжам, а я поплелся дальше, пыхтя сигареткой. Прошел по пыльной Камчатской мимо автосалонов и на Растанной решил дождаться трамвая. Не то, чтобы я сильно устал, хотя ноги порядком гудели. Просто мочевой пузырь, вполне ожидаемо, стал о себе напоминать. А до ближайшего туалета пилить почти через всю Лиговку. Или искать кафешку, проситься в клозет. А я этого жуть, как не люблю. Лучше доехать до торгового центра и там… ну вы понимаете. Тем более из ушей еще не льется, значит можно потерпеть.
Трамвай подошел через пару минут. Я взобрался по ступенькам, приложил проездной к валидатору и без труда нашел свободное место. Трясло не слабо, но до поворота на Кузнечный я добрался без промокших штанов. Быстрым шагом прошел давно разведанным путем на третий этаж огромного торгового центра.
Стоит отметить, что народу тут было даже больше, чем в прежние мои прогулки. И сильно прибавилось охранников. Они буравили тяжелыми взглядами всех вошедших, чем напомнили мне контролера метро, глядящего на меня, как на возможного террориста. Подобный контроль мне очень не нравился, поэтому сделав свои дела, я поспешил на выход. Тут до площади Восстания совсем не далеко. Я пересек Лиговский на светофоре и, протискиваясь сквозь толпу, добрался до Невского. В этот час главный проспект города всегда многолюден. И будет таким, что бы ни произошло. Тут всегда будут толпы. Даже на блокадных фотографиях он не пустовал. Мир должен полностью обезлюдеть, чтобы вечером по Невскому можно было спокойно пройти, не обгоняя кого-то или сторонясь встречного потока гуляк.
На душе (а после посещения клозета и в теле) было легко. Люди радовали меня своим присутствием, как бы отменяя все странности, что встретились мне до этого. Обыденность радовала. Я запрыгнул в троллейбус, и он мягко покатил по проспекту, приближая меня к завершающему этапу прогулки. Я разглядывал старинные дома, многим из которых удалось пережить страшные бомбежки нацистов. А они по-отечески взирали на меня своими окнами и подмигивали витринами, приглашая выйти и прогуляться пешком. И я, конечно, вышел, но только на конечной, успев по дороге полюбоваться громадой Исаакиевского собора.
Подземный переход на площади Труда манил меня давно знакомой забегаловкой, где я рассчитывал выпить кружечку светлого нефильтрованного. Но сбежав по ступеням, я с разочарованием увидел бумажку на двери, которая гласила, что бар «Подземка» закрыт на реконструкцию.
Расстроился ли я? Совсем чуть-чуть. Да, неплохо было бы выпить кружечку пивка в дружелюбной компании бармена. Но не получилось, так не получилось. Этот бар не единственный на моем пути. Мне нравилась подземная локация забегаловки, но это не повод отчаиваться. Да и чего-то подустал я от прогулки. Не критично, но достаточно для того, чтобы ощутить желание чуть скорее оказаться дома. Все же эта прогулка отличалась от десятков прежних. Нет, я еще далек от мысли сесть на какой-нибудь транспорт и прервать её. Но и желание шататься по барам как-то стухло.
Я выскочил из подземного перехода и двинул к Благовещенскому мосту. Там хорошо, там свежий ветер. Жаль, магазинов поблизости нет. Точнее есть, но чтобы в него попасть, нужно вернуться назад, на остановку. А возвращаться не хотелось, да и не умру я несколько минут без пива. Скоро Васильевский, а там магазинов хватает. Заодно и домой пожевать чего-нибудь куплю.
Вот опять о доме. Все-таки тревога в душе тлела, никакое пиво не смогло ее смыть. Хотелось домой. Чувство сожаления от приближавшейся к концу прогулки меня сегодня не трогало.
На город опускались сумерки. Выбеленные солнцем низкие кучевые облака, стадами паслись на синем небосводе. Я шагал в красивейшем вечернем царстве и никак не мог налюбоваться окружавшим меня городским пейзажем. Подо мной Нева степенно катила свои волны в Финский залив. Там они смешаются с солеными водами Балтики и сменят гражданство. Я оглянулся и бросил взгляд на сверкавший золотом купол Исаакия. Тот выглядел, как всегда, волшебно. До мурашек на затылке. Жаль нельзя идти вот так, повернув голову на 180 градусов, и не спускать взгляда с этой величественной громадины.
Я постепенно трезвел, шаги мои становились более энергичными. Набережную я прошел быстро. Добрался до шестнадцатой линии, залюбовавшись гигантским лайнером, «припаркованным» неподалеку. Толпы людей прогуливались тут и там, но выглядели заметно более редкими, чем в прежние вечера. И все же народ был чем-то обеспокоен. Многие, как и я сам, находились «под градусом», но вели себя, пока, пристойно. Немного портили идиллию, снующие туда-сюда кареты «скорой» и полицейские экипажи. Они-то и подогревали тревогу.
Закупился я на семнадцатой линии. Хотя «закупился», звучит как-то преувеличенно. Я закинул в корзину какой-то колбасы, сыра, хлеба и упаковку молока. Сверху легли две банки того же чешского. И не потому, что я решил не «менять руку», просто другого ничего не было. Народ опустошил изрядно полки, оставив таким запоздавшим покупателям продукты из дорогого ценового сегмента. Я пока мог позволить себе не экономить, но уже отлично понимал, что такое положение вещей продлится не долго. Нужно было что-то думать с запасами. Точнее с их пополнением.
Народ всегда был флюгером грядущих потрясений, хоть и не всегда оправданно. Все помнили «гречневую» истерию, когда цены на этот продукт взлетели до геостационарной орбиты и традиционная для Петербурга крупа исчезала с полок с первой космической скоростью. Потом все наладилось и народ еще долго подъедал запасенное. Возможно, и сейчас я со стороны наблюдал очередную ложную тревогу, но совсем сбрасывать со счетов настроение масс было нельзя. Я видел качающиеся деревья, а значит, не имел права отрицать наличие ветра.
Свернув в тихий дворик, я влил в себя банку пива и уже не ощутил ожидаемого кайфа. В голове шумело, а я понимал, что на улице мне больше делать нечего. Путь предстоял не шибко близкий, пришлось прибавить шагу.
Дойдя до угла лютеранского кладбища, я свернул в односторонний переулок Декабристов и потопал вдоль высокого кованного забора. Я бы и прошел так до дома, вновь увлекшись сюжетом аудиокниги, но неподалеку от пожарной части, обретшей свой угол рядом со старинным погостом, мой взгляд привлекла странная суета.
Несколько полицейских машин сверкали мигалками. Они столпились у самого входа в здание пожарной части. Несколько полицейских, экипированных в бронежилеты держали в руках автоматы. Причем держали наизготовку. Их позы выглядели настолько напряженными, что я невольно затормозил, примкнув к редкому скоплению таких же зевак. Взгляд проследил, куда они целились и я не сразу осознал, что вижу уже знакомую мне долговязую фигуру. Тот самый «бомж-баскедболист» в своем нелепом одеянии замер перед наведенными на него дулами автоматов.
– Кажись, этот замочил кого-то, – произнес стоявший рядом со мной мужичок в серой кепке. – Вон ноги из кустов торчат. Видать успел пожрать.
Я прищурился и сумел разглядеть в тени кустарника у дальнего угла ноги, обутые в черные ботинки. Увидел и задранные штанины форменных брюк, которые носят пожарные старшего звена. Остальное тело было скрыто ветками. А еще я обратил внимание, что вся морда «баскетболиста» была измазана чем-то темным. Равно как и футболка на груди, и тощие руки.
Один из полицейских громким командным голосом приказал долговязому лечь на землю, но тот и бровью не повел. Точнее тем, что должно было быть там, где у обычного человека брови. С такого расстояния я не мог разглядеть всех черт в подробности, но даже отсюда видел, что лицо выглядело странно. Какое-то пластмассово-гладкое, серое, лишенное каких либо признаков растительности. Явно какая-то врожденная патология. А еще гражданин обладал большим ртом, который оскалился на полицейских. От вида длинных тонких зубов, испачканных предполагаемой кровью (а чем еще это может быть) по моей спине пробежал мороз.
Полицейский с грозным голосом повторил свое требование, чем спровоцировал очередную вспышку агрессии. Долговязый махнул своей рукой-палкой в сторону осаждавших. Видимо, это движение стало последней каплей терпения. Грянула короткая очередь командирской «ксюхи», тело «баскетболиста» откинуло назад. Завизжала какая-то баба, но на нее сразу зашикали.
Полицейские осторожно приблизились к убитому. В том, что долговязый был мертв,сомневаться не приходилось – вся очередь попала ему в грудь. Двое продолжали удерживать труп на прицеле, а остальные сразу направились к пострадавшему пожарному. Я почему-то был уверен, что тот тоже мертв. Командир замахал кому-то, и мимо пробежала бригада скорой помощи. Их карета стояла чуть поодаль, я не сразу ее заметил. Они недолго копошились с телом жертвы, что только подтвердило мою версию – пожарный мертв.
Смотреть на все это дальше я не стал. Нужно знать меру в подобных делах и уметь вовремя убраться, пока полицейские не стали брать со всех свидетельские показания.
Весь остаток пути до дома меня мелко потряхивало. Я старался гнать от себя мысль, что сообщи я о странном гражданине вовремя, трагедии можно было избежать. И тот пожарный остался бы жив. Или, по крайней мере, меня бы не придавливало сейчас непривычно тяжелое чувство вины.
Дома я уселся за компьютер, решив ввести себя в курс дела, чтобы больше не быть таким удивленным идиотом. Банка пива отправилась в холодильник. Этот вечер мне компанию составит более серьезный товарищ по имени Джек и по фамилии Дэниелс. В его помощи я сейчас остро нуждался…
Просыпался я тяжело. Веки никак не желали разлепляться, а в голове как будто табун лошадей носился. Почти на ощупь я дополз до ванны и с полчаса просто отмокал в горячей воде. Потом долго чистил зубы, пытаясь избавиться от привкуса дерьма, видимо, оставленного тем самым табуном.
Не скажу, что после утреннего моциона я «как заново родился». Но человеком уже себя чувствовал. Да и моцион был далеко не утренний, часовая стрелка уже перевалила за двенадцать. Обычно в это время я был давно на ногах, что-то делал по дому, или готовился с товарищами к пейнтбольной схватке, или пропадал в гараже. Сейчас мне хотелось просто завалиться на любимый кухонный диван и валяться в обнимку с холодной бутылкой минералки.
Что я и сделал. Только помимо минералки, компанию мне составил и ноутбук, с которым я просидел полночи, пытаясь выяснить, что происходит в мире и к чему предстоит готовиться. Вчерашняя стычка ментов с долговязым убийцей никак не желала выветриваться из памяти. Хотелось прояснить ситуацию с помощью интернета, но, то ли я выпил слишком много виски, то ли интернет и сам не понимал, что происходит в Мире.
Вся «паутина» была завалена информацией… ни о чем. Тонны разрозненных фактов, которые и фактами-то не назовешь. Обычные высосанные из пальца умозаключения случайных людей.
Если вкратце, то по всему земному шару распространилась какая-то зараза, которая приводит организм человека к жутким мутациям. Началось это внезапно, буквально несколько дней назад, но что это за дрянь и откуда она взялась, никто толком сказать не мог. Никто не знал даже что это за зараза. Вирус, бактерия или еще какая пакость. Ученые всего мира работали в режиме нон-стоп, пытаясь выяснить личность врага. Но пока безуспешно. Лишь теории, одна запутанней другой. А между тем люди все чаще заболевали, превращаясь в уродцев наподобие того, что вчера был застрелен на моих глазах.
Больше всего было информации по поводу симптомов болячки. Иногда она начиналась с небольшого повышения температуры, чем напоминала обычную простуду или ту же «корону». Потом появлялись кожные изменения. Чаще всего это уплотнение небольшого участка кожи где-нибудь подмышками, на животе или спине. Само уплотнение всегда сероватое и шершавое. Спустя какое-то время оно захватывает почти все тело, а последней изменяется голова.
Кроме того изменяется скелет больного. Кости конечностей и позвоночник идут в рост, вытягиваясь и истончаясь. Изменяется и череп, причем довольно сильно. Скулы становятся уже, а вся голова покрывается жуткими шипами-наростами. А нос и вовсе исчезает.
А еще изменяются глаза. Точнее сказать, к двум «штатным», прибавляется четыре – шесть дополнительных, раскиданных по черепу на манер паучьих.
Я был в ужасе, когда увидел подобного урода (человеком его уже не назовешь) на каком-то американском сайте. Эта тварь двигалась по улице, направляясь к открытой баскетбольной площадке. Стая чернокожих ребят носилась по площадке с мячом, который постоянно метался от одной корзины к другой. Естественно, что в пылу состязания никто не заметил приближавшуюся тварь. А та подобралась настолько близко, что еще немного и дотянется тонкой лапой до одного из мальчишек. Да, собственно, это она и пыталась сделать, только не успела. Послышались хлопки, изображение задрожало сильней, в углу кадра появился чернокожий парень в характерных джинсах с низкой «мотнёй» и белой майке. В руке его блестел хромом пистолет. Он стрелял почти в упор. Все пули легли в цель. Тварь задергалась, попыталась кинуться, но, внезапно, ее будто выключили, она буквально сложилась в торчащую суставами груду костей. Пацанва на площадке отошла подальше, а негр с пистолетом, что-то им говорил. Ролик прервался, но интернет предлагал уже с десяток похожих. И тьма фотографий мутантов, снятых на телефон. От некоторых из них шевелились волосы, настолько жуткими они выглядели. А еще в глаза бросалась их какая-то гротескная искусственность. Они напоминали скорее куклы, нежели людей. Словно кто-то невменяемый нарядился в дурацкий костюм. При этом он нашел таких же придурошных единомышленников, и они устроили всемирную кровавую шутку.
Не взирая на отвращение, испытываемое к персонажам с экрана, я стал ощущать настойчивые попискивания голода. Значит, организм оживал, и ему требовалась энергия. У меня всегда так после попоек. Вначале умираю, а через час-другой быка готов сожрать. Придется поднимать задницу и приниматься за готовку. Благо она у меня всегда простая, без изысков. Яичница с колбасой и пара бутербродов с сыром и маслом. Бедная печень меня за это не похвалит, но с ней мы как-нибудь договоримся.
Пока ел, глазел в маленький телевизор, что стоял на холодильнике. Интересно было глянуть официальные новости, которые всегда отличались от интернетных. Вдруг там тоже хаос и жуть? Тогда придется спешно сушить сухари и готовиться к худшему. Так уж повелось, что с голубых экранов нам вещали люди, насквозь проплаченные государством. Только они говорили правду, а все, что в интернетах – происки фейковых либерастов. И никак иначе. При любых неурядицах и неудачах, нам настойчиво пытались «втереть», что ничего страшного не произошло. В стране сплошной рост и модернизация, а над всем этим небо голубое и радуга… Стоп! Радугу отставить. Ненашеская она, а западно-гейская. Да и с небом тоже неувязочка. Не может над нашей Родиной небо быть «голубым». Вот православно-синим, это да. Вчера вечером говорилось о единичных случаях и полном контроле над ситуацией.
Вспомнились старые песни о «короне». Тогда тоже кричали, что все будет хорошо. Что никто ни кого не заставит делать прививки. А кто сделает, получит почти стопроцентную защиту. И что? Я сделал. И заболел. И тысячи таких же идиотов, как я заболели. Неужели и теперь заставят колоть себе всякую неисследованную дрянь?
Я угадал. По «зомбоящику» шло то же самое, что и тогда. Только с некоторыми поправками. Новые случаи нападений, конечно, есть, но доблестная полиция со всем благополучно справляется. Паниковать не следует, но от прогулок и посещений общественных мест лучше воздержаться. Вот так. И нигде ни слова о том, что бедные менты на работу идут, как на войну. Мало того, что их и так сократили под корень, то теперь еще и помимо своих дел, приходится содействовать «скорой». Из отпусков вызвали всех, даже больших начальников. И по-прежнему нужно отчитываться за каждый израсходованный патрон, доказывать необходимость применения табельного оружия, что привело к реальной трагедии. Не далее, как сегодня ночью, патруль ППС попытался задержать одного «заболевшего» с помощью самбо и такой-то матери. В итоге сержант погиб на месте, а летёха с прапорщиком в больнице с травмами различной степени тяжести. Агрессора удалось угомонить пулей в голову. И, конечно, по факту ведется проверка. Не исключено, что стрелявшего лейтенанта протащат сквозь строй, измарав в бюрократической грязи, как только он выпишется. И уволят, по одной из надуманных причин. Если вовсе не посадят.
Зато про Америку и Европу центровые глашатаи такого наговорили! И правительство там от жадности бросило народ на произвол судьбы, и массовые беспорядки захлестнули столицы многих государств (кадры митингующих, швырявших камнями в тамошний ОМОН, прилагаются. Хоть это и были старые съёмки студенческих волнений во Франции). Мне хватило часа, чтобы преисполниться гордостью за свою страну, где все спокойно и пристойно. Я вырубил телевизор и откинулся на спинку дивана с чувствами сытости и отступающего похмелья.
По идее, контрастный душ должен был пробудить меня окончательно. Раньше это срабатывало и сейчас должно было помочь. Я кряхтел и дрожал под струями холодной воды, а потом вздыхал, с наслаждением прибавляя горячей. А потом опять дрожал. А потом вздыхал. И так пока не почувствовал себя переродившимся. Тьфу-тьфу-тьфу, не очень хорошее слово в нынешних реалиях.
Теперь срочно сигарету и кофе!
Холодильник расстроил меня почти полным отсутствием молока. С чем я завтра перед работой буду пить свой любимый напиток? Это могло означать только одно – пора подниматься и топать в магазин. Заодно и подышу свежим воздухом.
Оделся, собрался и бодро поскакал по ступенькам. Этажом ниже встретил соседа, чья квартира располагалась прямо под моей. Тихий мужик, которого я звал дядей Федором и с которым частенько выпивал пивко тихими летними вечерами прямо в нашем скромном гаражном кооперативе. За годы соседства между нами сложились весьма теплые, приятельские отношения, хоть он и был значительно старше меня.
– Привет Данила-мастер! – привычно поздоровался он. – Никак в гараж наладился?
– Привет, дядь Федор, – ответил я в такой же простецкой манере. – В магазин вот иду, за молочком да хлебушком.
– В магазин, это хорошо, – кивнул он. – Только ты лучше на машинке давай. У тебя багажник большой.
– На кой? – удивился я.
– Ты телевизор смотришь вообще? Что в Мире творится, знаешь?
– Ну, слыхал. И даже сам видел.
– И какие выводы сделал?
Я не мог понять, куда он клонит. Если честно, таким серьёзным я видел его впервые.
– Грядёт большой шухер, Даня, – понизив голос сообщил сосед. – Птичка начирикала мне по старой дружбе, что мы стоим на пороге чего-то очень нехорошего. А птичка эта живет в очень высоком гнездышке и чирикает только по делу. Да и без неё можно догадаться, что сегодня-завтра в магазинах начнется большой пендык. Так что у тебя есть остаток дня, чтобы позаботиться о дальнейшем пропитании.
– А вы чего? Может, вместе махнем до лабаза? – предложил я вполне искренне. Что-то мне от его тона не по себе стало, если откровенно. – Вдвоем всё веселее.
– Я уже. – Коротко ответил он. – Рекомендую сосредоточиться на консервах, крупах, макаронах. Не поленись, сделай пару ходок. А третью за бухлом. Покупай недорогую водку.
– А водку-то нахрена? – изумился я.
– В смутные времена деньги ничего не стоят. – дядя Федор наставительно поднял палец. – А у водки всегда будет самый высокий курс. Золотой резерв! Только самую дешевую бери. Она сейчас вся неплохая, а на дорогую тратиться бессмысленно. Не хватит денег, обращайся.
Последнюю фразу он добавил все так же серьезно, что окончательно завело меня в тупик. В альтруистах дядя Фёдор никогда, вроде, не числился. Не то, чтобы он когда-то жидился, но в пивко и закусь всегда вкладывались поровну. А тут…
Мы попрощались, и я в мыслях тяжких вышел на улицу. На машине ехать не хотелось. Очень. Во-первых, меня удручала перспектива таскать покупки на свой третий этаж. Там сто ходок придется сделать. А еще какой-нибудь умник займет мое место во дворе и придется оставлять повозку снаружи, чего я не любил. Но слова дяди Федора о некоей «птичке», что ему чего-то начирикала, не выходили из головы. У нас всегда народ держат в неведении, опасаясь лишних волнений. Или просто по старой привычке. Реальной информацией владеют единицы. И если информация просочилась с «высокого гнезда», значит её нельзя было игнорировать. Глупо и опасно.
Другое дело, что моего соседа могли ввести в заблуждение. Или «птичка» обитала не так высоко, как он предполагал. Все может быть. Но я сам видел ту тварь у пожарной станции. И еще несколько таких, просто бродящих по городу. И интернет пестрел сообщениями о повсеместных нападениях на людей. Возможно, есть смысл опереться на теорию, что все это закончится не скоро. Если вовсе закончится. А значит, совет дяди Федора можно считать правильным и своевременным. Не хватает в нем одного момента: продукты, это хорошо, но если таких тварей наплодится слишком много, от них придется отбиваться самостоятельно. А для этого нужны патроны. Много патронов.
Садясь в машину, я решил вначале заехать в оружейный. Для «свинарки» боеприпасов хватало. Две тысячи патронов калибра 5,56*45 мне надолго хватит. А вот для двенадцатого калибра можно и прикупить. С картечью желательно. Так же посетила мысль приобрести сколько-нибудь 7,62*39. Ствола под них у меня не было, но у половины моих друзей были гражданские версии АК 103, а значит, неплохо было иметь обменный фонд. Хотя бы гипотетически. Да и мало ли, как что может обернуться.
Я завел двигатель, но перед тем, как тронуться залез в телефон, проверить свой счет. За несколько лет, что я трудился на нашу толстуху, мне удалось скопить приличную сумму. Не богатство, если сравнивать с той же толстухой, но и не копейки. Чуть больше полумиллиона красовалось на моем счету. Деньги, которые я планировал вложить в модернизацию своего УАЗ «Патриот». Но, раз пошла такая пляска…
Я вырулил на Железноводскую и покатил в сторону Гавани. Туда, где по приемлемым ценам можно было затариться боеприпасом. Коль уж мы с соседом уверовали в грядущий, как он выражается, «пендык», то и готовиться нужно основательно. Без полумер. Поэтому, когда я подъезжал к оружейному магазину с незамысловатым названием «Оружие», в моей голове сформировался четкий список покупок.
Продавец Слава был, как всегда, на месте. И как всегда что-то поправлял и протирал. Вот не умеет человек сидеть без дела за книжкой или экраном смартфона, как большинство продавцов. Мы поздоровались за руку, и он выжидательно на меня уставился. Эта его манера так смотреть слегка напрягала. Словно ему не терпелось от меня (и других клиентов тоже) поскорее избавиться, чтобы вернуться к протиранию и без того уже стерильных стволов и прикладов.
– Нужны патроны двенадцатые, – начал я, – с картечью и пулями. С картечью триста штук, с пулями сто. Так же семь шестьдесят два – штук шестьсот. И большая скидка на все, – добавил я с усмешкой.
– Двенадцатые «ФЕТТЕР» с картечью восемь и пять десятых пойдут? Двадцать пять рублей штука. – Спросил он, игнорируя мой намек на скидку. – Есть «магнум». По пулям могу порекомендовать «гексолит» шестилепестковый по двести монет.
Я присвистнул, в уме прикидывая сумму, но отказываться не стал. Не потому, что я такой понторез, который из последних трусов выпрыгнет, но «за базар» ответит. Думаю, Слава бы меня понял и слова бы не сказал, если бы я умерил свои запросы, скажем, вдвое. Но мне нужны были патроны. По крайней мере, я так в тот момент думал. Тем более про «гексолит» читал с месяц назад и еще тогда дал себе обещание купить немного. Так что ничего в моих планах не поменялось, кроме того, что «немного» как-то превратилось в «много». Ну и что с того? Сама жизнь тут превращается неизвестно во что. Хочется быть хоть немного готовым. К чему? Да ко всему.
Я согласно кивнул, и Слава побрел в подсобку, выполнять заказ. Пока он возился с патронами, я, как водится, стал бродить по залу, разглядывая ассортимент. Многое тут мне нравилось, но, в основном тут были представлены образцы оружия, предназначенного для банального хвастовства перед друзьями-охотниками. Ну, или для поддержания некоего статуса. Мне больше нравились стволы, которыми можно пошуметь на стрельбище или в лесу по банкам. Моя «свинарка» мне нравилась. Кто бы что ни говорил. Я привык к ней и сроднился. Нет, в кровать к себе ее не тащил (есть и такие, честное слово), я не настолько сентиментален, но достаю для сборки-разборки регулярно. Это да.
Добрался до витрины с прицелами, да так и замер. За стеклом, рядом с надписью «новинка» красовался цифровой прицел «Пульсар Диджисайт Ультра». Ночной. Да, к тому же еще и с лазерным дальномером. Творение белорусских мастеров радовало всевозможными клёвыми настройками, вроде датчиков завала и наклона, подключение к смартфону по вай-фай и возможность записывать видео. К тому же он имел достаточно мощный инфракрасный осветитель, что немаловажно, для ночных охотничьих бдений. Ну и про дальномер повторюсь… Короче, игрушка весьма крутая, о чем недвусмысленно свидетельствовал и ее «конский» ценник.
– Нравится? – спросил Слава, водружая на прилавок большую коробку с патронами.
Я обернулся, обуреваемый смешанными чувствами. Мне хотелось этот прицел, но я совсем не был готов выложить за него сто тысяч целковых. Учитывая мои траты здесь и предстоящие в дальнейшем, я рисковал остаться без штанов. Но зато с прицелом, который буду использовать, дай бог, если раз в год-два.
– Нравится «Пульсар», тот что 455 LRF. – признался я. – Да только денег ты за него много хочешь.
– Ну, хочу, допустим, не я, а производитель, – пожал плечами слава. – У нас наценка не сказать, чтобы запредельная. Тем более товар новый совсем, только на рынок заходит, так что цена, пока, терпимая. Через полгодика будет процентов на двадцать выше. Если хочешь, лучше сейчас бери.
– Нет, мотнул я головой с вполне искренним сожалением. – Не тяну пока. Сразу сотку…
– Зачем сразу? – удивился Слава. – Вносишь десять процентов, остальное в рассрочку, равными долями в течение десяти месяцев.
Я с сомнением посмотрел на продавца, потом на прицел, потом вновь на продавца…
– А, черт с ним! Беру в рассрочку. – Заявил я, чувствуя, как червь безрассудства вонзил свои зубы в нежную и податливую почву моей адекватности.
Слава удовлетворенно кивнул и пригласил меня заполнить необходимые документы. В общей сложности. Я проторчал в оружейном магазине около часа. Слава пару раз отвлекался, чтобы уделить внимание редким клиентам, которые сегодня были скорее зеваками. Наконец, я поставил сотую, наверное, подпись, убрал свои документы в карман и стал рассчитываться за покупки. Сумма вышла солидная, не смотря на то, что прицел был взят в рассрочку. Слава даже улыбнулся, глядя на длинный чек, выползающий из расчетного терминала. Это была его первая улыбка, за все время нашего общения сегодня. Он даже расщедрился и продал мне со скидкой большую сумку, куда я загрузил боеприпасы и свой новенький прицел.
И сразу в жару. Организм так привык к магазинной прохладе, что оказавшись вне досягаемости кондиционера, моментально покрылся легкой испариной. А может это отголоски вчерашней попойки. Не знаю.
Загрузив сумку в багажное отделение, я немедленно закурил, и пока сигарета превращалась в сизый пепел, глядел вокруг. Людей было не много, но это и понятно – предвечернее воскресенье. А может, все напуганы видео из интернета и решили лишний раз из дома не высовываться. Я вон тоже по ближайшим кустам стреляю взглядом настороженно. Зато мамаша с коляской, видимо, интернетом и телевидением не пользуется. Идет себе неспешным, прогулочным шагом, словно ничего страшного в мире не происходит.
В остальном жизнь выглядела вполне нормальной. Машины катили куда-то по своим делам, стучал по рельсам медленный трамвай, хоть и почти пустой. А в моей душе усилилось сомнение, что я сейчас занимаюсь правильным делом – пускаю на ветер свои кровные денежки. Может уже завтра-послезавтра в новостях объявят, что инциденты с мутантами имели строго единичный характер и вообще все хорошо, а кто запаниковал раньше времени, тот дурак и пусть теперь с этим живет.
