скачать книгу бесплатно
– А ты чего? Брезгуешь? – спросил он, видя, что приблудившийся не собирается притрагиваться к сигаретам.
– Да нет. Я вообще не курю, – ответил тот.
– Мы там тебе кое-какие обновки подобрали, – между двумя затяжками сообщил Костыль. – Пошарь вон в том пакете, – он лениво кивнул на принесенный улов.
Бомжи внимательно смотрели, как гость вынимал, встряхивал и разглядывал принесенную одежду. Тут были трико от спортивного костюма, красная футболка, две темной расцветки рубашки: одна в клетку, другая в полоску, пара изношенных кроссовок, левая из которых имела приличную дыру сбоку у подошвы.
Похоже, хозяева заметили на лице новичка легкое разочарование в представленном гардеробе.
– Надевай, – протянул Краб. – От Кардена ничего сегодня не было. В фирменный бутик заглянем в следующий раз. Лучше скажи, ты здесь надолго или дальше двинешь? – разливая водку по стаканам, спросил он.
– Если не прогоните, то пока с вами покантуюсь, идти мне некуда. Я детдомовский. Жил в общежитии. Работал. На заводе сокращение. Выгнали. Снимал угол, да вскоре бабки кончились. Пошли с ребятами на гоп-стоп, но не пофартило. Менты повязали. Получил пятерик. Отмотал тройку у хозяина, да с шестеркой одного из бугров зоны разошлись во взглядах. На разборе покалечил я его. Свои не сдали, но приговор вынесли покруче, чем судья, без апелляций и амнистии. Пришлось подорвать. На родину мне нельзя, да и где она, моя родина. Если маляву в город пришлют, то местная братва на ножи поставит. Уходил тайгой, страху натерпелся. Поел-то за неделю всего два раза. На заимке разжился сухарями да чаем. Глюки всякие начали мерещиться. Шары яркие летающие, голоса слышались, будто молитву читающие, но не понять ничего. То ли господь сохранил, то ли нечистая сила. И черт привиделся, и старец какой-то. Солдат из облавы в трех метрах прошел и не заметил. Собаки след не взяли. Трое суток без глотка воды к вам на товарняке добирался. Опять глюки начались. Нет, думаю, пусть лучше поймают, чем с ума сойду. Вот и брел. В глазах мутиться начало, тут ваши голоса и услышал. Вот такая у меня история вышла.
– Как же нам тебя звать-величать?– спросил Костыль.
– В зоне погоняло прилепили, так и зовите – Зяба.
– А что так?
– Фамилия у меня Зябликов. Зимой меня, подкидыша, нашли замерзающим. Вот в детдоме и дали фамилию Зябликов.
– Меня Крабом кличут. Я на флоте служил, вот и пристало. А это Костыль. Он ко мне со сломанной ногой прибился. Костыля уже нет, а кликуха осталась. Ладно, не будем о грустном. Сегодня живы, и то ладно, – сообщил Краб и стал разливать остатки водки по стаканам.
– Со знакомством, – произнес Костыль, опрокидывая водку в рот.
– Богатенько живешь, Краб, – раздался сверху уверенный голос, и все трое, подняв головы, увидели, что на бруствере стоят и смотрят вниз четверо здоровенных парней.
– И тебе не хворать, Буга, – поднимаясь с земли, ответил бомж.
– Ты мне тут аллилую не распевай. Третий день к Косому не заходишь. Я об тебя свои корочки пачкать не буду. Пусть менты сапоги об тебя почистят, и свою ментовскую молитву по безвременно усопшему споют.
– Так фарта нет, Буга. Извини. Завтра все, как есть, отдадим. Вишь, новенький к нам прибился.
– А водка откуда?
– Он и принес.
– Кто таков будешь?
– Зябликом кличут. Наших порядков еще не знает. Из Сибири он, – быстро затараторил Краб.
– Завтра Косому сдашь штуку, – оборвал его мордоворот.
– Побойся бога. Откуда деньжищи такие? Пятихатка даже не набежала.
– Будешь платить вовремя, да и трое вас теперь. А пятихатка штрафу, чтобы не заставлял меня по вашим сортирам шляться. Делать мне больше нечего.
Ответить Краб ничего не успел, так как четверо вымогателей повернулись и начали спускаться с откоса. Со стороны бруствера раздалась отборная брань. Похоже, кто-то из братков поскользнулся на сухой траве и упал.
– Суки, – обреченно прошептал Краб, усаживаясь на прежнее место.
– Кто это был? – спросил Зяблик.
– А ты будто не понял. Местная братва. Этот район – территория Крепкого. Буга – бригадир. На нем вокзал и прилегающая территория. Пока мы тут живем, сотку в день с носа вынь да положь.
– И что, уйти нельзя?
– Почему нельзя. Можно. Только неизвестно, лучше ли там будет. При большом долге могут и в погоню пуститься, чтобы другим неповадно было. Свои же на соседней станции и сдадут. Еще за твою голову и премию получат. Тебя сюда привезут и распустят на ремешки. Водку тоже где ни попадя не покупай, а только в киосках на площади. Это бизнес Крепкого и ментов. Мы еще сегодня легко отделались. За чужую бутылку могут забить до смерти.
– Много ли на нас заработаешь?
– Не скажи. С вокзала рыл двести нашего брата кормится. Вот и посчитай. С каждого по сотняжке – уже двадцать косых в сутки набегает. Штрафы еще. Иногда заработать дают. Курочим вагоны с транзитным грузом. За это, правда, и нам перепадает по маленькой. А наркота? Многие из наших на игле сидят.
– Не слабая у вас житуха, только успевай поворачиваться.
– Можно подумать, в зоне легче.
– Что делать будем? – вмешался в разговор Костыль. – Где мы завтра штуку найдем?
– Придется прямо сейчас идти на поклон к Ушастому.
– Этот ростовщик с нас три шкуры сдерет.
– У тебя есть другое предложение?
– А кто этот Ушастый? – спросил Зяблик.
– Барыга. Скупщик краденого. С ним можно договориться. По крайней мере, у нас будет неплохая отсрочка, – ответил Краб.
– Пошли тогда, чего тянуть, – заторопился Костыль. – Я теперь не усну. Ребра уже сейчас болеть начинают.
– Снимаемся, – согласился Краб, поднимаясь.
Выбравшись из ложбинки, они долго в темноте спотыкались на рельсах, пролазили в какие-то дыры в заборах и шли по темной улице, где по обеим сторонам чернели завалюхи местной нахаловки.
– Вот его хибара, – сообщил Костыль, когда до конца улицы оставалось всего три дома.
– По двору иди осторожно и только за мной, – посоветовал Краб. – Ушастый на всякие ловушки смекалист. Можно ногу пропороть, а можно и без головы остаться.
– Я вас здесь подожду, – заявил Костыль, присаживаясь у забора. – Все равно такую кодлу Ушастый в дом не пустит.
Краб ничего не ответил, открыл калитку, которая в ночной тишине, казалось, заскрипела на всю улицу, и шагнул во двор. Они не дошли до крыльца дома метров пять, когда Зяблик положил руку на плечо идущего впереди Краба.
– Что? – спросил бомж.
– Ловушка, – тихо ответил Зяблик и, обойдя товарища, нагнулся.
В полуметре над землей была туго натянута обычная рыболовная леска. Он, едва касаясь, провел по ней ладонью, чтобы определить направление, затем шагнул в сторону от дорожки. Леска привела его к обычной рабочей тачке, стоящей у сарая. Проведенная под ее ручками, она уходила вверх. На обрезе крыши невысокого дровянника стояло пустое ведро. Стоило зацепить леску, и ведро должно было упасть вниз, загремев на всю округу.
– Как ты ее увидел? – спросил Краб.
– А черт его знает. Показалось, что впереди что-то есть.
Они переступили через сигналку и оказались у крыльца.
– Не наступай на ступени, – предупредил Зяблик, – я сейчас.
Он двинулся в обратную сторону по дорожке, и через пару секунд во дворе загремело пустое ведро.
– Ты зачем шум поднял? – спросил Краб, услышав, что Зяблик опять стоит за его плечом.
– Пусть Ушастый порадуется, что он такой умный, а мы лохи. Хорошее настроение способствует принятию решения в нашу пользу.
Краб повернулся и удивленно посмотрел на напарника. Такая мысль его никогда не посещала.
– Чего мы стоим? Стучать будем?
– Ушастый и без стука откроет. Он сейчас нас в окно рассматривает.
Входная дверь заскрипела, демонстрируя абсолютно темный проем.
– Кого черти принесли в такое время? Это ты, Краб?
– Я.
– А кто с тобой?
– Новенький. Зяба кличут..
– Чего притащились?
– Дело есть к Ушастому.
– Заходите, коли так, да на вторую ступеньку не наступайте, – посоветовал голос из темноты.
Они перешагнули ловушку и оказались в сенях. Дверь со скрипом закрылась, и в темноте загремели засовы. Только тогда открылась другая дверь, ведущая в комнату, откуда хлынул яркий свет направленной на проем настольной лампы. Пришедшие зажмурились, ничего не видя.
– Проходите, чего встали, – прозвучал из комнаты голос, а в спину подтолкнула чья-то рука.
Свет лампы перестал слепить. Отражатель повернули, и теперь она освещала стол, на котором стояли бутылка водки, два стакана, нехитрая закуска, и лежала разбросанная колода карт.
– Чем порадуешь, Краб? – спросил сидящий за столом хозяин, невзрачный сухой старичок в меховой безрукавке, наброшенной на рубаху. – И чего так греметь во дворе? Всех соседей разбудили, – добавил он, усмехаясь.
– С просьбой к тебе, Яков Данилыч.
– Излагай, – старик откинулся на спинку стула.
– Штука нужна позарез.
– Баксов, что ли? – дед закатился дребезжащим смехом. – Так это не ко мне. Таким уважаемым людям утром любой банк без вопросов выдаст.
– Тысяча рублей, – уточнил Краб. – Ты же знаешь, я отдам, – заискивающе добавил он.
С лица хозяина слетела добрая улыбка.
– Совсем обнаглели, ночью по таким делам беспокоить. Вот завтра Буге скажу, чтоб поучил вас уму- разуму.
– Ему-то и задолжали. Помилосердствуй.
– Выброси их, Клещ, да бесплатного дай на прощание, – ответил старик, отворачиваясь, и беря со стола карты.
Мощная рука уже легла на плечо Зяблика, стоящего позади Краба, когда тот заговорил:
– Яков Данилыч, есть у нас малость.
Старик повернул голову и, вопросительно посмотрев на говорившего, кивнул.
Гость залез двумя пальцами в рот, поковырялся там какое-то время и протянул хозяину золотую коронку.
– Две сотни или пошли вон, с вашим дерьмом, – барыга направил в сторону просителей свет лампы и посмотрел, что ему предлагают.
– А можно разочек на кон поставить? – попросил бродяга.
– Ты собрался со мной играть? – дед ехидно усмехнулся. – Краб, ты где нашел этого придурка? – и, не дожидаясь ответа, продолжил, собирая со стола колоду и тасуя карты. – Фарт свой хочешь проверить? Давай, сними пену, – протянул он зажатую в руке колоду.
Зяблик сдвинул верхние карты и одновременно положил на угол стола коронку.
Старик с пренебрежением бросил перед ним две карты рубашками вверх.
– Себе, – не поднимая раздачу, произнес новенький.
Первой вскрытой картой у старика оказался туз, второй валет, третьей снова туз.
– Черти только ночью шутят. Фартовый, – прокомментировал раздачу старик и положил колоду на стол перед выигравшим.
Вторую сдачу он тоже проиграл с недобором, при этом внимательно следя за руками партнера. Третью выиграл. Четвертую опять проиграл.
– Постели этому ухарю газетку, – приказал он своему телохранителю и, когда Клещ выполнил указание, жестом предложил удачливому бомжу сесть на застеленный стул. В течение часа они, передавая карты из рук в руки, рубились в очко. Удачи Зябы чередовались с поражениями. Дед поднял ставку до пяти сотен, но и это не помогло.
– Сколько? – спросил он, не притрагиваясь в очередной раз к колоде, когда наступила его очередь сдавать.
– Пять штук в минусах, – удивленно протянул Клещ.
– Похоже, парень, сегодня твоя ночка, – сообщил Данилыч.
Встав со стула, он прошел к старому обшарпанному буфету и, погремев там посудой, вернулся, положив на стол пять тысячных бумажек.
– Так-то интересней будет. Карты любят видеть бабло. Что предпочитаешь, буру или секу?
