скачать книгу бесплатно
Как он это сделал? Неожиданно изящно! Харви заявил на допросе, что на самом деле никакого сексуального интереса к чернокожим женщинам не имеет – ну не нравятся они ему и всё тут! – а расположение Мэйми Уэлч он демонстрировал единственно потому, что хотел уберечь юную девушку от шурина. Тот положил на неё глаз, хотел соблазнить и так сказать надругаться, но Натан решил этого не допустить и с этой целью изображал покровительство. Сказанное звучало правдоподобно, шериф задумался и решил поговорить с шурином.
Хотя последний настаивал на том, что имеет «железное» alibi, которое могут подтвердить многие слуги, никто его alibi не подтвердил и шурина арестовали. Далее произошло то, чего никто не ожидал. В камеру арестованного в окружной тюрьме явился младший брат Натана – Дениэл Харви – и провёл с шурином ночь. Поутру выяснилось, что шурин повесился, а Дениэл поклялся перед судьёй, что шурин перед смертью признался ему в убийстве Мэйми Уэлч. Как вам такой рассказ, звучит нормально?
Судья посчитал, что всё услышанное звучит вполне достоверно, правдоподобно и искренне, а потому дело можно считать раскрытым.
Прошёл год и третий из братьев Харви – Джордж (George Harvey) – подписал завещание, в котором объявлял наследником упомянутого выше Дениэла. Братская любовь – она такая слепая и порой безрассудная! Джордж был победнее Натана, но тоже далеко не нищ, завещанное имущество оценивалось более чем в 10 тыс.$!
Через 2 дня после оформления завещания Джордж экстравагантно умер, повторив судьбу папочки. Употребление автором определения «экстравагантно» следует понимать буквально – возвращаясь из бара он утонул в луже. Когда лужу промерили, оказалось, что её глубина не достигает и 60 см. [менее 2-х футов]! Можно утонуть в такой толще воды? Ну, наверное можно, посчитал коронер и списал произошедшее на несчастный случай.
Автор не сомневается в том, что дальнейшие события проницательный читатель предугадает без малейших затруднений. В 1897 г. пожилая уже матушка Натана Харви написала завещание, в котором отдавала лично принадлежащие ей сбережения и ценности упоминавшемуся выше Дэну Харви. Прошло некоторое время – нет, не 2 дня, а почти 6 месяцев – и Дэниел застрелил любимую маму. После чего застрелился сам. Натаниэл, рассказывая эту историю людям шерифа, пояснил, что мать хотела переписать завещание, Дэн разволновался, психанул, ну и поступил так, как поступил.
Кстати, убийство матери и самоубийство Дэниела произошли в доме, принадлежавшем Натану, в то самое время, когда родственники находились у него в гостях. Хотя трагическая гибель матери и брата бросала тень подозрений на Натаниэля, тем не менее, он и в этом раз вышел сухим из воды.
Как видим, к 1911 г. за плечами этого человека была уже долгая жизнь, наполненная к тому же весьма специфическими происшествиями. Все, знавшие Натана Харви лично, характеризовали его как человека очень неглупого, с хозяйственной жилкой, чутьём к деньгами, но при этом абсолютно не управляющего своими волевыми импульсами, не считающимся с чужим мнением и склонным к вспышкам ярости. По своему темпераменту это был холерик и притом холерик крайне злобный. Наверное, Натаниэл Харви имел какие-то психиатрические отклонения, но с полной уверенностью мы об этом судить не можем, ибо его никогда не подвергали соответствующему обследованию.
Натан к 1911 г. сделался вдовцом и проживал в своём поместье в Милуоки вместе с сыном 21 года и дочерью 19 лет. Наличие неподалёку от места совершения преступления персонажа с описанным выше подозрительным бэкграундом, привлекло внимание детектива Левингза. Он взялся наводить справки и тут-то начались интересные открытия.
Детектив приехал в дом Натана Харви, представился и задал несколько вопросов, в частности о его времяпрепровождении 8 и 9 июня 1911 г., т.е. в то время, когда была убита семья Хилл. У Харви хватило ума не закатывать скандал и спокойно поговорить с детективом. Натан заверил его в том, что имеет прекрасное alibi – вечером 8 июня у него была интимная встреча с женщиной в Портленде, он никак не мог заниматься убийством, поскольку резвился до утра с дамочкой в её спальне. Что ж, сие было ненаказуемо – мужчина крепкий, здоровый, вдовец, разумеется, он может проводить время там и с тем, где и с кем пожелает!
Детектив постарался проверить заявление Харви и не нашёл подтверждения сказанному. То есть, он отыскал женщину, с которой Натан якобы провёл ночь, но та категорически отвергла существование связи с ним и уточнила, что встреча носила сугубо деловой характер, проходила в общественном месте и продолжалась буквально 10 минут. Они разошлись в разные стороны и более не встречались. Таким образом утверждение Харви о существовании alibi оказалось дезавуировано.
Следует отдать должное Левингзу – тот не стал спешить с выводами. Он не поленился навести справки в борделях Портленда и иных злачных местах, куда Харви мог направиться в поисках женщины на ночь. Ведь коли у него не получилось с одной, так может быть, он решил попробовать с другой, более доступной? Усилия детектива никакого видимого результата не дали – он не нашёл людей, с которыми Натан Харви коротал ночь с 8 на 9 июня.
Правда, делать из этого далеко идущие выводы не следовало. Во-первых, спустя несколько месяцев довольно сложно вспомнить с абсолютной точностью события конкретного дня. А во-вторых, человек, с которым Харди провёл ночь, мог в силу самых разных причин не иметь желания признаваться в этом.
Детектив тогда решил зайти с другой стороны, а именно – попытаться отыскать связь между членами семьи Хилл и Натаном Харви. Выше мы отмечали, что Рут Ринтол-Хилл была женщиной привлекательной и хорошо известной в Орегоне, в конце концов в Портленде в те годы не так много было адвокатов (а отец её был адвокатом!) и совсем немного журналистов (а первый муж Рут после окончания спортивной карьеры стал журналистом!), так что интеллектуальная прослойка в городе была совсем невелика. Левингз не очень-то и удивился, узнав, что Рут была официально представлена Харви, который хорошо знал её отца и первого мужа. Более того, детектив узнал, что Рут регулярно заходила в питомник Натана в Арденвальде, где нередко встречала хозяина, так что знакомство естественным образом поддерживалось.
Картина получалась очень интересной! Харви был опасным человеком, его не раз подозревали прежде в совершении убийств, он был своеволен, не терпел отказов, плохо управлявшим гневом… Достаточно ли такого набора качеств для того, чтобы зарубить 4-х человек топором?
Детектив сообщил о результатах расследования шерифу Массу и тот ухватился за полученную информацию. Лучшего подозреваемого у него всё равно не было! Версия Левингза расставляла по местам все известные правоохранительным органам детали.
События, приведшие к страшной трагедии в Арденвальде, по мнению детектива в общих чертах развивались следующим образом: вечером 8 июня Натан Харви уехал из своего дома в Милуоки в Портленд, расположенный в ~6 км. севернее, на встречу с женщиной, с которой предполагал затеять интрижку. Однако общение с нею у него не сложилось – женщина искала квалифицированную работу, а вместо этого ей предложили интим за деньги (или даже за бесплатно!). Женщина возмутилась и ушла, а разъяренный полученным отказом Харви сел в трамвай и отправился в Арденвальд. Имел ли он с самого начала какие-то виды на Рут Ринтол-Хилл или же планы его поменялись по прибытии на место, детектив сказать не мог, но его версия и не требовала ответов на все вопросы. Левингз считал, что некие события вечера 8 июня направили гнев Натана Харви на Рут и её дочь. Возможно, на это как-то повлиял Уилльям Хилл, приехавший из Портленда одним из вечерних трамваев и прошедший мимо участка Харви. Возможно даже, Хилл заходил к Харви, чтобы сделать кое-какие покупки, во всяком случае следствию было известно, что Рут иногда просила его это сделать.
Как бы там ни было, в голове Натана Харви оформился чудовищный и своей жестокости и дерзости план расправиться с Хиллами и тем успокоить уязвленное самолюбие. Возможно, злоумышленник имел намерение изнасиловать Рут или её дочь – в этой части можно было строить лишь предположения, поскольку у Левингза не было данных для того, чтобы вынести определенное суждение. По мнению частного детектива, поздним вечером Харви прошёл через лес к дому Хиллов и некоторое время наблюдал за ним из темноты. Убедившись, что обитатели дома и прилегающих домовладений легли спать – а произошло это после 00:30 – Харви вошёл в дом Хиллов через заднюю дверь и быстро убил всех, находившихся внутри. В качестве оружия он использовал топор, взятый на соседнем участке и примеченный им ранее.
После совершения убийства, Харви тем же путём вернулся на территорию своего домовладения, уничтожил все возможные улики, провёл там ночь, а на следующий день спокойно уехал трамваем в Портленд. В трамвай он сел отнюдь не ранним утром, как предполагало следствие вначале, а ближе к середине дня, в потоке людей, а потому совершенно не привлёк к себе внимания.
Детектив Левингз был очень убедителен в обосновании своей версии и без особых затруднений склонил шерифа Масса на свою сторону. Последний сумел убедить окружного судью и 20 декабря 1911 г. тот выписал ордер на арест Натана Харви. Через несколько часов преуспевающий бизнесмен был взят под стражу.
Мы не знаем в точности, ожидал ли Харви ареста, но повёл он себя исключительно разумно. Перво-наперво он отказался от дачи показаний и нанял для своей защиты двух опытных юристов – Уилльяма Абеля (W.H. Abel) и Джея Бауэрмана (Jay Bowerman). Харви пообещал им гонорар в 20 тыс.$ – колоссальные деньги по тем временам!
Адвокаты, нанятые Натаном, заслуживают того, чтобы сказать о них несколько слов. Родившийся в 1876 г. Бауэрман несмотря на свою молодость к тому времени уже имел за плечами весьма впечатляющую политическую карьеру. Одно время он возглавлял республиканское большинство в парламенте штата, а после того, как Губернатор Бэнсон вышел в отставку по причине болезни, принял на себя обязанности губернатора, которые исполнял с 16 июня 1910 г. по 11 января 1911 г. Как видим, к концу 1911 г. Бауэрман являлся не просто владельцем адвокатской конторы, а политическим деятелем регионального уровня с большим весом, фактически лоббистом.
Репутацию адвоката Уилльяма Абеля (W.H. Abel), следует признать, мягко говоря, неоднозначной. Родившийся в 1870 г. в Великобритании, Уилльям в юности переехал в США и поначалу жил в Канзасе, где в возрасте 22 лет закончил университет. Своё трудовое поприще он начинал школьным учителем, но быстро потерял интерес к манишкам и сопливым носам и, сдав в 1894 г. квалификационный экзамен, занялся адвокатской практикой. На своём веку Уилльям побывал во многих переделках весьма скандального свойства.
Так, например, в 1903 – 1904 гг. он фактически обворовал свою клиентку по фамилии Стивенс, пожилую разбитую параличом женщину, овдовевшую в июне 1902 г. Усадьбу миссис Стивенс, оцененную в более чем 8 тыс.$, адвокат, получивший право распоряжения имуществом клиента, продал сыну миссис Стивенс за 900$, а тот сразу же заложил домовладение банку за 3 тыс.$. Сделка имела очевидные следы фиктивности. Дабы мать не помешала действиям сына, явно действовавшего вразрез её интересам и воле, молодой человек держал её взаперти, точно в тюрьме. В дальнейшем сын избавился от матери, поместив её в какой-то дом престарелых. Когда история вышла наружу, был поставлен вопрос о лишении Абеля адвокатской лицензии, ибо тот явно не заботился об интересах клиента. В конечном итоге Абель вышел сухим из воды, в том смысле, что сохранил лицензию, но опекуны миссис Стивенс подали на него в суд и тяжба тянулась несколько лет (вплоть до середины 1908 г.).
В 1907 г. господин Абель сыграл весьма важную роль с крайне запутанном и до сих пор не до конца понятном расследовании убийства предпринимателя Фрэнка Тодда в городе Хоквиаме, штат Вашингтон. Этой криминальной загадке посвящён мой очерк «Необычная история Этель Тодд или Что такое криминальная инсценировка»[4 - Очерк «Необычная история Этель Тодд или Что такое криминальная инсценировка» включён в книгу II сборника «Американские трагедии». На авторском сайте Алексея Ракитина очерк не публиковался.]. Поведение Абеля в то время также произвело неоднозначное впечатление на современников, в частности, его упрекали в равнодушии к судьбах его подзащитных, двое из которых покончили с собою после ареста.
Один из некрологов адвоката Абеля, появившихся в прессе после его смерти в декабре 1948 г.
В газетах тех лет выходки адвоката нередко описывались таким словами, как «фокус», «афера», «выдумка». Например, в апреле 1910 г. Абель крупно повздорил с помощником шерифа Дэном Ройсом (Dan Royce), который отказался пустить адвоката в окружную тюрьму к арестанту. Дело заключалось в том, что арестованный не являлся клиентом Абеля и требование адвоката о встрече с этим человеком являлось очевидно незаконным. Столкнувшись с отпором Ройса, Абель стал грозить помощнику шерифа, в ответ был послан куда подальше и притом не вполне куртуазно. Разъяренный Абель помчался к дежурному судье, а тот, выслушав его претензии и… также отправил адвоката куда подальше, хотя и без использования обсценной лексики. История эта стала широко известна и попала в газеты. Самое смешное заключается в том, что арестованный, узнав о намерении Абеля стать его защитником, наотрез отказался иметь с ним дело и поблагодарил помощника шерифа Ройса за проявленную бдительность.
Поучаствовал Уилльям Абель и в иных любопытных уголовных делах, как известных, так и не очень. Например, в 1919—1920 гг. он защищал обвиняемых по нашумевшему делу, вошедшему в американскую политическую и уголовную историю под названием «Бойня в Сентралии в День примирения 1919 г.» (Armistice Day killings in Centralia). Помимо этого юрист принимал участие в работе различных комиссий и советов на уровне округа и даже штата, вторая половина его жизни была отмечена широкой благотворительной деятельностью.
После этого подзатянувшегося, но необходимого отступления, вернёмся к событиям декабря 1911 г.
Защитники Натана Харви были те ещё крючкотворы и мы можем не сомневаться в том, что эти люди ни перед чем не остановились бы дабы вырвать обещанный гонорар. Нанятые адвокатами люди стали обходить домовладения как в Арденвальде, так и прилегающих муниципалитетах, проводя агитацию в защиту невинно арестованного. Харви знали многие, но немногие знали его подозрительное прошлое, поэтому агитация имела успех. Кроме того, хотя Натан и был не очень хорошим человеком, он, по-видимому, умел нравиться людям, во всяком случае большое число людей пожелали выступить в его защиту. Адвокаты арестованного сумели организовать многочисленный митинг в конце которого была оглашена петиция в защиту Харви, её было предложено подписать всем желающим и подписи поставили более 500 человек! Это было довольно много для Орегона, являвшегося в те годы весьма малонаселенным.
Нам сейчас сложно восстановить ход закулисных событий, которые безусловно имели место быть, мы знаем только, что 27 декабря судья Сэмпсон (Sampson) неожиданно отдал приказ освободить Натана Харви из окружной тюрьмы. Что именно побудило его так поступить непонятно, вполне возможно, что окружной прокурор Берт Тонг (Bert Tongue) отказался поддерживать обвинение перед Большим жюри или нечто подобное. Прокурор был человеком весьма своеобразным, что вскоре мы и увидим. В общем, налицо то ли конфликт среди «законников», то ли отсутствие единения, что и выразилось в столь странно непоследовательных действиях судьи. Впрочем, коррупцию мы тоже не должны отметать напрочь – это, всё-таки, Америка, в которой продажность правоохранительной системы была притчей во языцех вплоть до второй половины 1930-х гг.[5 - С начала 1930-х гг. в США стали очень популярны кинофильмы гангстерской или тюремной тематики, прославлявшие «особый дух» уголовной этики и правил. В течение нескольких лет было снято более 50 кинолент такого рода, назовём некоторые из числа лидеров проката: «Большой дом» («The big house», 1930 г.); «Кодекс осужденных» («Convict’s code», 1930 г.); «20000 лет в Синг-Синге» («20000 years at Sing-Sing», 1932 г.); «Леди большого дома» («Ladies of the big house», 1931 г.); «Маленький Сезар» («Little Caesar», 1930 г.) и др. Летом 1933 г. католическое духовенство начало кампанию против фильмов, прославляющих гангстеров и уголовный мир. Католический «Легион благопристойности» («Legion of decency») c апреля 1934 г. начал проводить по всей стране бойкоты фильмов гангстерской направленности. Действия католического духовенства поддержали многие политики и руководители правоохранительного сообщества, особенно активен в этом отношении оказался глава ФБР Э. Гувер. В конце 1934 г. пул кинокомпаний из Голливуда согласился строго следовать «Кодексу производства кинофильмов», который был составлен и подписан ещё в 1930 г., но на протяжении нескольких лет демонстративно игнорировался гигантами киноиндустрии.], до тех самых пор, пока глава ФБР Гувер при поддержке политиков и католического духовенства не добился официального запрета на демонстрацию в американских кинофильмах гангстеров с положительной коннотацией. Тогда же был введён запрет на изображение принадлежащих к правоохранительным органам лиц (полицейских, судей, прокуроров, специальных агентов) коррумпированными, некомпетентными и халатно относящимися к служебным обязанностям. Читатели могут удивиться, но такова настоящая история Америки! До этой поры – то есть до начала 1935 г. – коррумпированные «законники» постоянно встречались на страницах детективных рассказов, сценариев и романов Чандлера, Хэммета, Кейна и др. американских писателей, но к концу 1930-х гг. такие персонажи начисто исчезают из кино, комиксов и литературы.
История на этом, однако, не закончилась, и далее последовали довольно необычные телодвижения участников интересующего нас процесса расследования.
30 декабря, в самый канун нового года, издаваемая в штате Миссури газета «Fair play» разместила статью, в которой кратко напомнила основные вехи расследования и сообщила о том, что Харви неожиданно дал признательные показания в убийстве семьи Хилл и дело таким образом получило долгожданную развязку. На следующий день это сообщение было повторено рядом других газет. Сама по себе география этих публикаций в газетах, издававшихся за тысячи километров от Орегона, зримо демонстрирует широкий интерес общественности к расследованию.
Обещанная развязка, однако, не последовала. В первые дни 1912 г. в средствах массовой информации прокатился вал опровержений, из которых следовало, что Натаниэль Харви никогда не делал приписанных ему признаний и налицо явная репортёрская ошибка. Умышленная или неумышленная, сказать в точности сказать нельзя, но вся эта история с якобы сознанием Натана Харви выглядит крайне подозрительно и производит впечатление хорошо срежиссированной акции.
Хотя обвиняемый и вышел на свободу, шериф Масс от подозрений не избавился и сохранил твёрдое намерение довести это дело до суда. В январе 1912 г. он воспользовался правом собрать Большое жюри и представить ему «тело доказательств» виновности Натана Харви. Большое жюри – это не суд, выносящий суждение о виновности или невиновности подсудимого, это особая судебная инстанция, призванная решить вопрос о достаточности доказательств для формального обвинения подозреваемого в суде и допустимости улик. Большое жюри обычно собирается перед рассмотрением обычным уголовным судом сложных и необычных дел. Очевидно, что шериф решил собрать Большое жюри для того, чтобы обойти решение судьи Сэмпсона, снявшего обвинения в отношении Харви. Судья не имел власти над Большим жюри и если бы оно постановило считать обвинительную базу в отношении Натана Харви достаточной и убедительной, то никакой судья не смог бы выпустить обвиняемого из тюрьмы.
На то, очевидно, шериф и делал расчёт.
Однако с самого начала всё пошло не так! Очевидно, что между шерифом и окружным прокурором к тому времени уже существовал серьёзный конфликт, иначе сложно объяснить тот цирк, который Берт Тонг устроил перед Большим жюри. Окружному прокурору надлежало представить сумму доводов, позволявших считать Натана Харви подозреваемым в убийстве семьи Хилл. Эти доводы изложены выше. Можно спорить об их доказательной силе или степени убедительности, однако, должностные обязанности прокурора требовали эти доводы детально изложить и дать необходимые разъяснения. Тонг же, весело посмеиваясь в усы, встал перед членами жюри, кратко поведал им биографию подозреваемого, после чего заметил от себя, что вообще не считает возможным подозревать этого человека в чём-либо нехорошем. Со стороны прокурора такое поведение следовало признать в высшей степени непрофессиональным.
Тем не менее, шериф приложил немало сил для убеждения членов жюри. В течение последующих 4 заседаний были заслушаны различные свидетели, участвовавшие как в осмотре дома семьи Хилл, так и в попытке пройти по следовой дорожке убийцы с собаками. Несмотря на дурацкое выступление прокурора в начале слушаний, шанс на то, что Большое жюри посчитает необходимым официально обвинить в совершении преступления Харви, оставался отнюдь ненулевым.
В четверг 15 февраля защитник последнего Джордж Броунелл (George C. Brownell) с апломбом заявил о том, что в следующем заседании докажет наличие у Натана Харви «железного» alibi и сделает это с помощью 2 независимых свидетелей. По-видимому, у защиты имелась некая хитрая «заготовка», которую предполагалось пустить в ход, однако, у хитромудрых адвокатов что-то пошло не так. Когда пришло время рассказать о таинственных свидетелях, о которых защита почему-то молчала во время ареста Натана Харви в декабре 1911 г., выяснилось, что одним из таковых является… дочь подозреваемого! Надо сказать, что американское уголовное законодательство демонстрировало уважительное отношение к родственным отношениям и по умолчанию освобождало близких родственников обвиняемого от обязанности свидетельствовать в суде. Понятно, что ожидать от подобных свидетелей непредвзятости было бы слишком наивно, а наказывать за стремление помочь попавшему в беду родному человеку – несправедливо, потому обвинение свидетелей этой категории обычно игнорировало. Соответственно, и со стороны защиты вызов такого свидетеля являлся приёмом не то, чтобы незаконным, но… не вполне корректным. То есть по умолчанию считалось, что ни обвинение, ни защита этих людей не трогает, обе стороны демонстрируют уважение родственных чувств.
Понятно, что заявление Броунелла вызвало лёгкую оторопь, тем более, что свидетельствовать перед Большим жюри должен был не просто близкий родственник, а дочь, т.е. лицо женского пола, и притом дочь несовершеннолетняя! Не забываем, что эмансипация ещё не наступила, женщины ещё считались «слабым полом» и попытка защиты выставить подобного свидетеля представлялась по понятиям того времени верхом цинизма.
Когда же у адвоката поинтересовались, кем является второй свидетель – ведь Броунелл говорил ранее о «двух независимых» свидетелях! – выяснилось, что таковым будет… сам Натаниэль Харви! Понятно, что отца и дочь никак нельзя было назвать «независимыми свидетелями». Тут даже самые благожелательно настроенные к подозреваемому люди поняли, что с alibi у Натаниэля Харви совсем нехорошо.
В этот весьма ответственный момент слушаний, когда мнения членов жюри явно заколебались и дело могло принять самый неблагоприятный для Харви оборот, слово вновь взял Берт Тонг. Он заявил, что обвинение не считает возможным настаивать на виновности Натана Харви и не располагает материалами для дальнейшего ведения следствия ввиду отсутствия других подозреваемых. На этом основании окружной прокурор заявил об отзыве обвинения против Харви и приостановке расследования убийства Хиллов.
Это был фактически полный крах расследования. Оно было приостановлено на неопределенный срок и более никогда не возобновлялось. Поведение Берта Тонга, конечно же, выходит за всякие рамки корпоративной этики, прокурор так вести себя перед Большим жюри не должен ни при каких обстоятельствах! Перипетии этого Большого жюри вызывают недоумение, так и хочется спросить: «Что это было?»
Вот только спросить некого.
По мнению автора прокурор Берт Тонг просто-напросто «слил» расследование, получив некую сумму от адвокатов Харви. Напомним, последний пообещал защитникам 20 тыс.$, возможно, для взятки прокурору он выделил ещё некую сумму, то есть деньги на хорошую взятку у подозреваемого имелись. А окружной прокурор был очень своеобразным человеком и дабы читатель понял, что имеет в виду автор, имеет смысл привести пару примеров из его послужного списка.
Через год после описанных событий – в январе 1913 г. – Берту Тонгу повысили годовое жалование. И весьма заметно – с 2700$ до 3500$. О повышении похлопотал сам окружной прокурор, написавший подобающее случаю прошение на имя губернатора штата. Новость эта вызвала негодование общественности, поскольку для чиновника высокого ранга такого рода просьба выглядела нескромной и неподобающей. О повышении окладов подчиненных всегда беспокоились руководители, попросить прибавки самому себе означало нарушить все правила корпоративной этики. Но Берт Тонг явно был чужд столь сложным движениям души, ему были нужны деньги – и он их попросил!
Другой случай можно считать по-настоящему анекдотичным и его, наверное, следует приводить в качестве эталонного образца того, как прокурору не следует себя вести в суде. Связан этот случай с довольно интересным и весьма запутанным уголовным преступлением, которому посвящён мой очерк «Ужас, летящий на крыльях ночи»[6 - Очерк «Ужас, летящий на крыльях ночи» размещён на авторском сайте Алексея Ракитина «Загадочные преступления прошлого» в июне 2021 г.]. Вкратце фабула случившегося такова. Преступник, совершивший в мае 1916 г. двойное убийство на ранчо в окрестностях Портленда, скрылся на грузовом автомобиле и был замечен свидетельницей, давшей описание водителя. В ходе расследования был арестован и впоследствии предан суду подходивший по описанию мужчина, в прошлом судимый, знакомый убитой владелицы ранчо. Окружной прокурор Берт Тонг представлял на судебном процессе обвинение.
В ходе суда стали очевидны грубые недоработки и просчёты обвинения, в частности, у обвиняемого оказалось alibi, окровавленная рубашка, которая якобы ему принадлежала, не была опознана свидетелями и т. п. Но по-настоящему эпичным провалом прокурора оказалось то открытие, что обвиняемый, якобы покинувший в ночное время место преступления в сельской местности на грузовой автомашине, не мог это сделать ввиду того, что никогда не сидел за рулём. То есть в принципе не умел управлять автомашиной, не знал, как переключать коробку скоростей, как трогать с места, как работать педалями… Когда адвокат весьма здраво указал окружному прокурору на то, что подсудимый не мог сделать всего того, что ему приписывает обвинение, Тонг засмеялся и парировал этот аргумент следующим образом: «Но ведь хоть раз в жизни он же ездил на автомобиле! А стало быть, он мог им управлять!»
Такой логике возразил даже судья, аккуратно заметивший, что быть водителем машины и её пассажиром – совсем не одно и то же.
Берт Тонг являлся, безусловно, человеком циничным и беспринципным. Он был готов отправить на виселицу человека, невзирая на отсутствие хоть каких-то улик, доказывающих вину. И то, что такой вот делец от правосудия, точнее, кривосудия, странным образом развалил обвинение Натана Харви перед Большим жюри свидетельствует, по мнению автора, о наличии некоей заинтересованности окружного прокурора именно в таком исходе дела. В бескорыстность Тонга не верится категорически – не того пошиба этот человечишко. Имела ли место взятка? Сие не доказано, хотя и кажется весьма вероятным. Ещё раз уточню – сугубо по мнению автора.
Но как бы мы не относились к окружному прокурору Тонгу и его действиям, вопрос виновности Натаниэля Харви стоит особняком. Мог ли продавец саженцев быть причастным к убийству семьи Хилл? Насколько достоверна с точки зрения современных представлений версия частного детектива Левингза?
Перво-наперво, следует признать очевидную неполноту проведенного службой шерифа расследования, не сумевшего ответить на многие вопросы, важные для наших нынешних суждений. Во-вторых, важно помнить, что единственным доводом, свидетельствующим о вовлеченности Натана Харви в преступление, является наличие следовой дорожки от дома Хиллов к его домовладению, точнее, даже к окрестностям домовладения Харви. Даже если Натан Харви на самом деле являлся плохим человеком и действительно причастен к смертям своих близких, из этого вовсе не следует, что он мог взять в руки топор и одним махом, буквально за десяток секунд лишить жизни 4-х человек. Да, родственники Харви умирали подозрительно и всегда с выгодой для Натана, но ни один из них не лишился жизни от удара обухом по голове.
В этой книге мы неоднократно отмечали на разные лады, что убить топором группу людей – притом сделать это в темноте и беззвучно – очень и очень непросто. Мы имеем дело с очень специфическими преступлениями, совершать которые должен весьма специфический человек – с лёгкой беззвучной походкой, быстрый в движениях («двигательно одарённый»), отлично координированный. Определяющее успех качество для такого убийцы – это отнюдь не сила, а именно быстрота и отличная координация. Мог ли быть таким в 58 лет Натан Харви? Очевидно, нет. Он был здоров телесно, имел крепки руки и ноги… но в начале XX столетия не существовало современных представлений о физкультуре и спорте. Мужчина в 58 лет, если только он не был цирковым артистом, в таком возрасте либо носил живот и страдал от подагры, либо был худ, как щепа, но страдал от туберкулёза. Автор сейчас, конечно же, несколько утрирует и делает картину гротескной, но от истинного положения вещей она отличается не очень-то и сильно. В те времена 58-летний мужчина уже не скакал как кузнечик – это был настоящий дедушка – либо больной и малоподвижный, либо здоровый, но всё равно малоподвижный.
Можно поверить в то, что Натаниэль Харви в молодые годы приморил папу, маму и даже утопил в луже братика, можно допустить, что он изнасиловал и убил чернокожую девушку, но очень сложно представить, чтобы успешный состоявшийся во всех отношениях бизнесмен метался в ночи с топором в руках по тёмному дому, перепрыгивая через столы и диваны.
Автор понимает, что эта аргументация не относится к категории достоверно установленных фактов, она скорее лежит в плоскости "вероятного" и "правдоподобного", а потому не претендует на исчерпывающую полноту. Но помимо этого субъективного ощущения и иное соображение, более конкретное и весомое.
В случае убийства семьи Хилл мы видим интересный поведенческий элемент, во всём подобный описанному в случае убийства семьи Шульц в Хьюстон-Хайтс вечером 11 марта 1910 г. В обоих случаях в домах, ставшим местом преступления, оказались плотно завешены все окна. Это было нетипичным для хозяев. Можно плотно прикрыть шторами окна спальни, но зачем закрывать окна по всему дому? Совершенно очевидно, что этим занимался преступник, явно рассчитывавший провести некоторое время на месте убийства. Он явно не хотел, чтобы блуждающий свет в окнах привлёк внимание ближайших соседей и озаботился тем, чтобы человек, заглянувший в окно с улицы, не увидел его на месте преступления. Это весьма примечательная предусмотрительность, до которой вряд ли додумается человек, впервые решившийся на массовое убийство.
То есть тот, кто убивал Хиллов делал это, по мнению автора, не в первый раз. И это был не Натаниэль Харви.
11 июля 1911 г.
Арчи (Archie Coble) и Нетти Кобл (Nettie Coble) состояли в браке менее года и, судя по всему, были очень счастливы. Нетти была совсем юна – ей шёл лишь 19-й год – и очень привлекательна, Арчи был несколько старше – уже 25 лет! – но также полон молодого задора. Он производил впечатление мужчины, чрезвычайно увлеченного спутницей жизни.
Арчи Кобл работал бухгалтером в крупной торговой компании «Rainier Mercantile Company», он получал зарплату, достаточную для аренды довольно большого по меркам того времени 6-комнатного дома в посёлке Рейнир (Rainier) на территории округа Тарстон (Thurston county), штат Вашингтон. Населенный пункт находился в местности весьма живописной – на расстоянии около 70 км. находился величественный вулкан Рейнир, благодаря чему гора высотою почти 4,4 км. в хорошую погоду была прекрасно видна практически из любой точки посёлка. Местность вокруг была умеренно всхолмленная, поросшая сосновым лесом. Именно лесозаготовка и последующая деревообработка и предопределили появление в районе железнодорожной станции населенного пункта. На протяжении многих десятилетий численность жителей этой локации колебалась в районе нескольких сотен человек, статус города Рейнир получил лишь в 1947 г. Ближайшими крупными городами являлись Олимпия, столица штата Вашингтон и административный центр округа Тарстон, а также Такома. Расстояние до Олимпии немногим превышало 20 км., а до Такомы – равнялось 45 км.
Утром 11 июля 1911 г. Арчи Кобл не вышел на работу и это вызвало вполне понятное беспокойство его коллег. В принципе, можно было бы сходить к дому Арчи и выяснить причину неявки лично, но поскольку все в Рейнире знали друг друга, проще было позвонить соседям Коблов и попросить их заглянуть к молодой паре.
Это фотография посёлка Рейнир сделана около 1910 года и позволяет получить довольно точное представление как о застройке того времени, так и характере окружающей местности. В посёлке тогда была 1 школа, около дюжины магазинов и столько же питейных заведений. Вся хозяйственная деятельность была связана с заготовкой и вывозом леса, деревообработкой, а также работой железнодорожной станции и связанных с нею складов.
Около 10 часов утра такой телефонный звонок был сделан миссис МакНетт (Mrs. McNett), проживавшей на удалении около 50 м. от дома Коблов, и женщина любезно согласилась навести необходимые справки. В гостях у миссис МакНетт находилась её подруга – Ольга Вест (Olga West) – так что к Коблам женщины отправились вдвоём.
Наверное, очень хорошо, что миссис МакНетт оказалась тем утром не одна, ибо испытание, выпавшее на её долю, следует признать по-настоящему исключительным. Приблизившись к дому Ноблов, подруги быстро убедились в том, что ситуация у соседей явно ненормальная. Несмотря на отнюдь не ранний час, из дома не доносилось ни звука и на звон дверного колокольчика реакции хозяев не последовало. Не похоже было, чтобы они уехали – на столике, стоявшем на террасе, остались стаканы и газеты, которые несомненно были бы убраны хозяйкой перед отъездом.
Женщины подёргали ручку входной двери, несколько раз дёрнули рычажок звонка… Поскольку дверь оказалась закрыта, а треньканье колокольчика никакой реакции обитателей дома не вызвало, обе миссис – МакНетт и Вест – отправились вокруг строения, заглядывая в окна и стуча в стёкла. Дамочки подбадривали друг друга, но явно волновались – странная тишина выглядела подозрительно и заставляла нервничать.
Обойдя дом, МакНетт и Вест приблизились к двери из кухни во двор. Дверь была затворена, но не закрыта на замок, когда дверную ручку повернули, дверь распахнулась. В доме стояла пугающая тишина, было слышно лишь громкое тиканье напольных часов в гостиной. В эту минуты женщины с очевидностью поняли, что с Коблами случилось что-то крайне нехорошее, но повернуться и уйти было никак нельзя – начатую разведку следовало довести до конца. Пройдя по тихому пустому дому, МакНетт и Вест убедились в том, что все комнаты пусты… оставалась лишь главная спальня, дверь в которую была плотно затворена.
Когда женщины вошли в комнату, то поначалу ничего подозрительного в ней не заметили. Опущенные плотные шторы создавали полумрак, скрывавший детали. Потребовалось некоторое время, возможно десяток секунд или даже более, прежде чем глаза непрошенных посетителей привыкли к темноте и женщины поняли, что в глубине спальни стоит кровать… она не застелена… и в кровати как будто бы что-то лежит, но непонятно что именно.
Арчибальд и Нетти Кобл (фотографии из местных газет 1911 года).
В кровати действительно что-то лежало, накрытое одеялом. Миссис МакНетт и миссис Вест интуитивное уже были готовы увидеть мёртвые тела, но то, что предстало их глазам в действительности после того, как они отбросили одеяло, потрясло их намного больше. Два обезображенных трупа, с раздавленными черепами, вытекшими глазами и открытым мозгом, потрясли женщин своим чудовищным видом. Женщины бросились с криком вон, призывая на помощь всякого, кто мог услышать их в ту минуту.
Так утром 11 июля началась эта история, драматичная не только своей завязкой, но и продолжением.
Убийство молодой четы немедленно привлекло к себе внимание не только на уровне руководства округа Тарнстон, но и всего штата. Департамент юстиции обратился к полиции Сиэттла с просьбой откомандировать на место преступления лучшего детектива по фамилии Никсон (Nixon), также к дому Коблов отправился окружной шериф Гастон (Gaston) с группой помощников, среди которых был его заместитель но уголовному розыску Лонгмайер (Longmire). Расследование с самого начала рассматривалось как высокоприоритетное, достаточно сказать, что уже 13 июля – т.е. спустя всего 2 суток со времени открытия преступления – губернатор штата Вашингтон распорядился выделить в премиальный фонд, из которого предполагалось произвести выплаты денег за поимку убийцы, 1 тыс.$. Как видим, сумма была очень немалой по тем временам, да и быстрота принятия решения весьма красноречиво свидетельствует о внимании со стороны руководства штата проводимому расследованию.
Итак, что же показал осмотр места преступления и предварительный сбор информации о потерпевших?
Нетти и Арчи Кобл находились в кровати и не успели из неё подняться – этот вывод можно было сделать из анализа следов крови. С большой вероятностью можно было предположить, что они даже не успели проснуться и встретили смерть во сне.
В качестве орудия убийства был использован топор, принадлежавший Коблам. По-видимому, топор находился во дворе рядом с поленницей дров и преступник прихватил его перед тем, как войти в дом. После умерщвления Нетти и Арчи, убийца оставил топор возле кровати со стороны изголовья. Судя по всему, преступник не ходил с топором по комнатам [с топора должна была капать кровь, но нигде, кроме спальни, её следов не оказалось].
Преступник наступил в пятно крови, в результате чего на полу было оставлено несколько частичных отпечатков левой подошвы его ботинка. О длине подошвы судить было невозможно, но ширина отпечатка составляла 3,5 дюйма (~9 см.), что с некоторыми оговорками можно считать соответствующим обуви 42 размера по современной отечественной шкале (10-й по американской).
Географическая локализация убийств с использованием топора в 1911 г. Цифрами обозначены места преступлений: 1 – убийство семьи Хилл (4 чел.) в посёлке Арденвальд, штат Орегон, в ночь на 9 июня; 2 – убийство супругов Кобл (2 чел.) в посёлке Рейнир, штат Вашингтон, в ночь на 11 июля.
Ценность этой улики преувеличивать не следовало, бродяги очень часто носят разношенную обувь заведомо большего размера, нежели потребна. Ботинки 10-го размера мог обуть и чувствовать себя в них комфортно мужчина практически любого роста вплоть до 180 см. [и возможно, чуть выше в зависимости от индивидуальных особенностей строения скелета].
Как злоумышленник вошёл в дом? Да очень просто – Рейнир являлся вполне безопасным и комфортным поселением, здесь не было традиции запираться, хозяева зачастую надолго уходили из дома, не закрывая дверей. Кстати, то, что входная дверь оказалась заперта за замок, могло свидетельствовать о том, что запиранием двери озаботились отнюдь не Коблы, а их убийца. Последний, судя по всему, вышел через чёрный ход на кухне и оставил эту дверь открытой. В любом случае, проникновение в дом не должно было явиться большой препоной на пути злоумышленника, которому не пришлось прибегать к приёмам из арсенала вора-«домушника», вроде использования отмычек или отжиманию оконной рамы.
Пропало ли что-либо с места совершения преступления? Вопрос этот был очень важен и с ответом на него правоохранители затруднились. С одной стороны было ясно, что убийца осматривал дом – на это указывали выдвинутые ящики комодов и тумбочек, открытые дверцы шкафов и т. п. – но с другой, было очевидно, что многие ценные вещи его не заинтересовали. В доме остались ювелирные украшения и разнообразные безделушки из золота (часы Нетти и Арчи, массивный портсигар, несколько комплектов запонок, булавки для галстуков и пр.). Кошелёк хозяина дома был найден в прикроватной тумбочке и нём оказалось чуть менее 2$. Сумма выглядела подозрительно малой, но никто не мог сказать, а сколько денег там должно было находиться? В плательном шкафу был обнаружен спрятанный в чистом постельном белье конверт, в котором оказались 30$ – была ли эта семейная «заначка» или только её часть никто из друзей и близких убитых сказать не мог.
Как было отмечено выше, Арчи Кобл по всеобщему убеждению был человеком довольно состоятельным и потому наличных денег было найдено, вроде бы, маловато… но никто не мог даже приблизительно сообщить детективам, какая же именно сумма была похищена, если только хищение вообще имело место? В конечном итоге, ввиду невозможности найти ответ на этот вопрос, правоохранители постановили считать, что преступник ничего с места убийства не забрал. А такой вывод, разумеется, автоматически рождал массу вопросов, связанных с мотивом нападения и целеполаганием преступника, потратившего время на бессмысленный обыск дома.
В спальне был найден отпечаток пальца, оставленный кровью. Без сомнения, он принадлежал убийце. Американские криминалисты той поры уже имели кое-какие представления о дактилоскопии, поэтому отнеслись к улике с надлежащим вниманием. Отпечаток был сфотографирован с высоким разрешением и детективы признали его годным для идентификации убийцы. С ним была связана лишь одна досадная неприятность – он был частичным, что могло создать проблему при его использовании.
Несомненно, интерес для следствия представлял ответ на вопрос, как преступник осматривал дом? Плотные шторы были опущены только в спальне, на прочих окнах штор либо не было вообще, либо они не были задёрнуты. Если преступник ходил по дому с зажженной керосиновой лампой или электрическим фонарём в руках[7 - К 1911 г. электрические фонари в США уже повсеместно вошли в бытовой обиход и продавались практически во всех хозяйственных магазинах. Они стоили около 4$, а при распродажах и того меньше.], то он рисковал быть увиденным в окно случайным прохожим. Неужели преступник, только что совершивший деяние, наказуемой смертью, был дерзок до такой степени, что пренебрёг такой опасностью? Или же на самом деле всё было иначе – преступник вообще не пользовался фонарём, а проводил осмотр дома уже при утреннем свете? 11 июля 1911 г. восход Солнца на широте Рейнира произошёл в 04:27, утренние сумерки, позволявшие ориентироваться в помещении с незавешенными окнами, начались четвертью часа ранее. Неужели убийца задержался на месте преступления до этого времени? Что это – глупость, безрассудство или же, напротив, криминальная опытность, подсказавшая убийце, что бояться ему нечего и он может потратить 20—30 минут на восходе Солнца для обстоятельного осмотра дома?
На кухне была найдена посуда с остатками пищи – кто-то ел яичницу с беконом. Все, знавшие убитых, в один голос утверждали, что Нетти Кобл была аккуратисткой, любила чистоту и порядок, грязную посуду не терпела и кухню держала в образцовой чистоте. Казалось невероятным, чтобы она оставила до утра грязную тарелку и сковороду! Но если это было действительно так и Нетти Кобл оставила кухню в чистоте и порядке, стало быть, приготовлением пищи озаботился убийца!
Эта картина, конечно же, отдаёт чем-то сюрреалистическим, чем-то таким, что выходит за рамки повседневного бытия – человек разводит огонь, жарит яичницу, нарезает ветчину и хлеб, а в комнате за стенкой лежат трупы людей, зверски убитых им несколькими минутами ранее. Невозможно давать такому поведению морально-этические оценки, остаётся лишь умолкнуть, дабы каждый самостоятельно проникся ощущением чудовищности описанной картины.
В ведре под сливом кухонной мойки была обнаружена розовая вода. Преступник, забрызганный кровью жертв, явно умывал лицо и руки.
По прикидкам детективов, Арчи Кобл возвратился с работы около 20:20 10 июля. Дом, ставший местом преступления, стоял несколько обособленно, ближайшие соседи жили на удалении 50—60 м., уличного освещения в Рейнире тогда не существовало и потому никто из живших поблизости не мог подтвердить или опровергнуть данное предположение. Но оно, по-видимому, было справедливым, поскольку после ухода с работы Арчи ни к кому не заходил и в людных местах не появлялся, а стало быть, он отправился прямиком домой. Время ухода с работы было известно, установить хронометраж прогулки от офиса до дома труда не составляло.
Время наступления смерти врач коронерской службы МакКлинток (McClintock) отнёс к утренним часам 11 июля. Ко времени осмотра им тел на месте преступления, трупное окоченение развилось полностью, кроме того, кровь на постельном белье не высохла. Оба признака свидетельствовали о том, что смерть наступила приблизительно за 12 часов до осмотра. Последующее вскрытие показало, что желудки убитых были пусты – а эта деталь имеет некоторое ориентирующее значение. Если считать, что эвакуация пищи из желудка происходит в течение 4 часов после принятия пищи и Арчи и Нетти ужинали в районе 21 часа, стало быть, перемещение пищи из желудка в кишечник должно было закончиться около 1 часа ночи. Поскольку желудки обоих были пусты, стало быть Нетти и Арчи в то время были ещё живы.
Следопыты с собаками-ищейками для осмотра места преступления не приглашались. Не совсем понятно почему так получилось, штат Вашингтон – это лесной край, богатый всевозможной дичью и охотников там должно было быть очень много. Тем не менее, следопыты к расследованию двойного убийства в Рейнире не привлекались и мы ничего не можем сказать о следовой дорожке, оставленной преступником.
Как же проходило расследование тяжкого и немотивированного на первый взгляд преступления?
Главные силы службы шерифа были брошены на опрос местных жителей. Правоохранители исходили из того, что кто-то должен был обязательно заметить что-то необычное или подозрительное, злоумышленник должен был выдать себя ещё на этапе планирования нападения. Опрос жителей посёлка позволил установить, что в населенном пункте во второй половине дня видели необычного человека, слонявшегося по улицам без всякой видимой цели. Мужчина не вступал в разговоры, как будто бы никуда не спешил и это было довольно странно для середины рабочего дня. Он был одет по-рабочему – зелёно-коричневая клетчатая рубашка, заправленная в светло-голубые джинсы, шейный платок, лёгкая шляпа, которую неизвестный то надвигал на глаза, то снимал с головы. Мужчина был блондином, имел загар, как человек много времени проводящий на воздухе, телосложение имел худощавое, в целом выглядел подтянутым, очень жилистым. Возраст его определить было очень сложно – этому человеку с равной вероятностью могло быть и 25, и 45 лет. В принципе, он не выглядел подозрительно или пугающе, внешность его была совершенно заурядной, просто странным казалось то, что никто из местных жителей его не знал и никогда не видел в посёлке ранее. Впрочем, после 10 июля странного загорелого блондина в Рейнире тоже никто не видел.
Помимо информации о таинственном незнакомце, опрос населения дал шерифу Гастону и другую зацепку, скажем прямо, более осязаемую. Выглядела она многообещающе! Шериф узнал, что Нетти Кобл буквально за несколько часов до убийства повздорила с неким Артуром Пьерром (Arthur Pierre), молодым человеком дурного нрава, вспыльчивым и приставучим. Пьерр постоянной работы не имел и таковую не искал, он слонялся по Рейниру в поисках каких-либо разовых подработок, иногда уезжал в расположенные поблизости городки и подхалтуривал там, но всегда возвращался обратно. Человек это был бестолковый, любивший выпить, в состоянии опьянения он делался говорлив и приставуч к женщинам и девицам. В начале июля Пьерр подхалтуривал на местной мельнице, где проводился ремонт, с утра он работал там в качестве грузчика, а во второй половине дня, получив на руки деньжата, отправлялся обходить все «пьяные углы» посёлка.
