скачать книгу бесплатно
И от этого открытия я вдруг ощутила себя испачканной. Грязной. Будто Марат меня окунул в лужу рядом с помойкой.
– Почему Марату не задаешь эти вопросы? – Голос предательски дрожит, но я где-то нахожу в себе силы улыбнуться, хотя меня всю трясёт от волнения, и я боюсь, что это заметно моей сопернице.
Пробую захлопнуть дверь, но девушка успевает просунуть нос своего сапожка в проём и схватиться за край двери.
– Он жалеет тебя, ты разве не понимаешь? А дальше будет только хуже. Ты даже не представляешь, каких высот он может достичь. И такой серой мышке не место рядом с ним, – объясняет мне с презрительной улыбочкой.
А ещё благодаря своему дражайшему супругу всякая шваль решила, что меня можно унижать.
Из моего рта рвались самые грязные выражения. Всё, что я думаю про её лёгкое поведение. Про её манеру вызывающе одеваться. Размалёванное лицо и резкий запах духов.
А ещё мне хочется схватить её за космы и оттаскать как следует. Стереть с её симпатичного личика своими полами её яркий макияж и бесстыжую усмешку.
– Если любишь объедки, можешь забирать моего мужа, – отвечаю и, воспользовавшись её растерянностью, захлопываю дверь.
С лица сползает маска спокойствия, слёзы застилают глаза и мешают дышать. Захлёбываюсь ими, задыхаюсь.
Известие о том, что у Марата будет ребёнок от любовницы, раздавило меня. Бетонная плита не справилась бы лучше.
Возникло острое желание больше никогда не видеть Строева. Не представляла, как смогу находиться с ним в одном помещении. Как с ним можно о чём-то говорить, если, выходит, каждое его слово – ложь. Грязная и подлая.
Пыталась сообразить, у кого из подруг можно остановиться на пару дней. Но у всех них своя личная жизнь, я и не хотела им докучать. Впрочем, вру. Мне просто было тошно рассказывать позорную историю своей жизни людям, в глазах которых мой муж выглядел идеально.
– Марья Владимировна, – глотая слёзы, набираю номер своей коллеги по музею. Взрослой женщины без мужа и детей, с которой мы были в приятельских отношениях. – Скажите, нельзя ли у вас остановиться? У меня форс-мажор.
– Конечно, Вика, – раздаётся её обеспокоенный голос. – Приходи.
Покидала в чемодан документы и вещи, которые могут пригодиться на первое время. Жутко переживая, что увижу Марата, торопливо спустилась на первый этаж. Потому что встреча с ним обернулась бы для меня кошмаром.
Но, похоже, хотя бы в чём-то мне везёт. Я заметила автомобиль мужа уже после того, как села в такси. Припала к окну, наблюдая за Маратом с безопасного расстояния.
Судя по порывистым движениям, он был злой как чёрт. Впрочем, не злее меня.
С трудом заставила себя отвернуться от окна.
К дому коллеги добралась совершенно размазанная. Я была дико благодарна её жизненному опыту за то, что не стала меня ни о чём расспрашивать. Жаль, моя мама не способна оказать мне похожую поддержку. Правда, ей не до меня. Она вновь устраивает свою личную жизнь с пятым мужем.
Телефон разрывался от звонков Марата. А я не могла взять в толк, чего он от меня хочет. После всех новостей, обрушившихся на мою голову, не представляла, зачем он ищет общения со мной.
«Возьми трубку».
Всего два слова, но, даже читая сообщение, я ощущала на себе волну злости, исходящую от них.
Зачем-то ответила на очередной звонок.
На короткое мгновение в трубке возникла тишина. Словно Марат сам не верил, что я отвечу.
– Вика, – услышала, как он тяжело и устало выдохнул. Тем же тоном раньше он рассказывал, что много работы и ему нужно задержаться. – Ты хочешь, чтобы я за тобой бегал? Прекрати эти игры.
– Игры? – переспрашиваю и трусь лбом о холодную стену. Потому что мне кажется, внутри меня всё горит от непрекращающейся агонии. Единственное, из-за чего я переживала, – это ребёнок под сердцем.
– Игры, – огрызаясь, повторяет, – в результате ты всё равно вернёшься домой. Прекрати убегать, тебе не шестнадцать лет.
Точно. Кому, как не Марату, знать, что я делала в шестнадцать.
– Не вернусь, – тихо отвечаю, стирая слезу с щеки. – Как прежде уже не будет.
– Если рассчитываешь, что Илья тебя пригреет после меня, то брось эту идею, в ближайшее время ему куда интереснее общаться с медсёстрами, – холодно сообщает.
И от его тона и слов у меня брови на лоб полезли.
– Марат, ты что-то ему сделал?
Думала, времена, когда Марат участвовал в драках, остались далеко в нашей юности. Особенно если учитывать, что любая оплошность может негативно сказаться на его карьере.
– Переживаешь за любовничка? – раздаётся колючий вопрос. – Давно ты с ним поддерживаешь связь?
– Так мы теперь квиты? – не удерживаюсь от шпильки, которую хочется засунуть как можно глубже ему под рёбра.
И на том конце провода слышу приглушённое рычание.
– Была бы рядом, я бы тебя удушил. Клянусь, как представлю, что он тебя лапает, все внутренности скручивает.
Интересно, какой у них вышел разговор, раз Илья не сообщил, что между нами ничего не было? И почему…
Я уже не понимала, что испытывает мой муж. Это ревность или какие-то её отголоски. Просто собственнические инстинкты. Как к вещи, которой давно не пользуешься, но рука не поднимается выбросить.
– Марат, мы разводимся. Я не смогу тебя простить. Впрочем, ты не просил извинений. Но я так не могу. Прости.
Выдаю на одном дыхании. И надо было бы бросить трубку. Но я не решаюсь. Почему-то хочу услышать, что он может мне ответить.
– Можешь даже не мечтать, Вика.
– Не нужно больше грозить адом. Я и так в аду.
– Посмотрим.
Глава 9
Учитывая тонкие стены панельного дома, не сомневалась, что коллега расслышала каждое слово. Было жутко неловко, но смысла делать хорошую мину при плохой игре я не видела.
– Марья Владимировна, мне очень стыдно, – стоя в дверном проходе кухни, смущённо оправдываюсь.
Всё же никто не хочет слышать в собственном доме ругань.
– Ах, не выдумывай, – машет рукой, – можно подумать, я молодой не была и не любила. Муж в тебя так влюблён. Приревновал, наверное, и натворил дел сгоряча?
Горько улыбаюсь, садясь на стул напротив, наблюдая, как хозяйка квартиры наливает мне чай. А я ощущаю себя круглой сиротой. Которой даже податься в трудный момент не к кому.
Потому что привыкла, что моя семья – это мой муж.
– Угу, – соглашаюсь, принимаясь размешивать чайной ложкой чаинки в чашке, пододвинутой коллегой, – изменил мне. Застала его с любовницей.
Поднимаю глаза, чтобы понять реакцию. Марья Владимировна выглядит ошарашенной, словно подобный поворот событий она никогда бы не предугадала.
– Надо же, – задумчиво произносит, сводя брови, – когда он тебя видит, мне казалось, у него весь остальной мир потухает. В жизни не подумала бы, что можно так любить и смотреть на других.
От её слов внутри вновь заработала мясорубка, перемалывая мои органы в фарш. Вроде такое простое замечание… И так больно.
Делаю глоток горячего чая, чтобы смыть ком в горле.
– Я тоже. Если бы собственными глазами не видела, как они целуются.
На кухне повисает молчание. Минута памяти по моей с Маратом любви.
– Только целуются? – уточняет коллега, смотря на меня с лёгким прищуром. Будто тем самым намекая, какая это ерунда и я раздуваю из мухи слона.
На мгновение ловлю себя на мысли, что, возможно, отчасти это и так. Если посмотреть на ситуацию с разных сторон.
Что я, собственно, видела? Как он её лапает, целует…
А её сообщение о беременности? Она могла бы и выдумать. Судя по всему, её ничего не остановит на пути к цели.
Совсем запуталась. Не понимала, где начало, а где конец этого клубка. И как его размотать.
Только вот Марат мне совсем не помогал. Да и я его не узнавала.
Будь он чист, вёл бы себя по-другому.
– Как планируешь поступить? – раздаётся аккуратный вопрос, словно она задаёт его с опаской, сто раз подумав, стоит ли залезать в душу.
Судорожно вздыхаю.
– Не вижу иного выхода, кроме развода, – отвечаю и сама не понимаю, готова ли я так далеко пойти.
Впрочем, ответ прост.
Правда всё равно выйдет наружу. И рано или поздно я точно узнаю, была ли это всего лишь интрижка или полноценное предательство. Настоящая ли беременность или жестокий обман.
Проговорили с коллегой до ночи. Я слушала её жизненные истории. Логично было бы поведать ей, как мы с Маратом познакомились. Но я не представляла, сколько должно пройти времени, чтобы боль утихла достаточно и я вновь могла доставать эти воспоминания из памяти.
Вновь проревела в подушку, кусая её края, чтобы всхлипы не донеслись до спальни коллеги. И уснула, окончательно обессилев.
Марат больше не пытался выйти на связь, не интересовался, где я остановилась. А я не понимала, как воспринимать это молчание. Как подарок или наказание.
Облегчение не приходило.
В понедельник после обеда директор музея, где я работала, вызвала меня в кабинет. Скромная работа искусствоведа. Скромная зарплата. Болото, из которого я никак не могла вырваться, чтобы получить новый виток развития. Некомфортная зона комфорта.
Зинаида Аркадьевна, увидев меня, приспустила свои очки в роговой оправе на нос, следя цепким взглядом, как я занимаю свободное кресло. Меня всегда преследовало ощущение, что она меня недолюбливает. Но в этот момент чувство было максимально острым.
Может, я накручиваю себя?
– Вика, вы сегодня опоздали, – делает замечание, заставляя меня поёжиться от холодного тона.
– Да, плохо себя чувствовала.
– Знаете, Виктория, я давно замечаю, что вы не вовлечены в процесс. А здесь, в нашем музее, работают люди, преданные профессии.
Она продолжала что-то пафосно рассказывать дальше, но её слова потеряли для меня всякое значение.
Потому что я поняла, к чему она ведёт этот монолог и чем всё закончится.
В памяти отчётливо всплыли угрозы Марата.
«У меня сейчас достаточно связей, чтобы тебя уволили и больше не взяли в этом городе ни на одну приличную работу».
Но я и представить не могла, что он приведёт их в исполнение. Неужели он способен на подобную низость?
– Вы же понимаете, что лучше написать заявление по собственному желанию. Всё же увольнение по статье не украсит вашу трудовую книжку. Расчёт получите в бухгалтерии, – донеслись до меня последние слова.
Можно, конечно, сообщить, что по закону никто не вправе меня увольнять. Кинуть ей в лицо УЗИ, которое я носила в сумочке. Чтобы показать Марату.
Но остановила сама себя. Мне было важно понять, как далеко может зайти мой дражайший супруг.
Посмотрела ещё раз на директора. Она сидела передо мной, такая важная, раздутая от ощущения своей безграничной власти в рамках одного музея. Жутко напоминая некрасивую рыбу-фугу. И такую же ядовитую.
Вышла из её кабинета на ватных ногах, столкнувшись лицом к лицу с Марьей. После ночи откровений мы решили, что, несмотря на значительную разницу в возрасте, можем перейти на более неформальное общение.
– Вика, что случилось?
– Меня уволили, – произношу, сама не веря собственным словам. – И, судя по всему, Мегера Аркадьевна ждала этого часа все пять лет, что я здесь работаю.
– Вот гадюка, – в сердцах произнесла коллега, – не переживай. Что-нибудь да придумаем. В конце концов, зарплаты здесь смешные. Найдёшь место получше.
Неуверенно кивнула. Если Марат так оперативно договорился о моём увольнении, то насколько легко у него получится и дальше вставлять мне палки в колеса?
Собрав свои пожитки в коробку, вышла из здания.
Строев стоял около своей машины, опершись о дверцу и скрестив руки на груди.
С утра от слёз я выглядела больше похожей на предводителя татаро-монгольского ига. Но попозже лицо пришло в норму. И лишь воспалённые глаза немного выдавали моё разбитое состояние.
Показывать мужу, насколько мне паршиво, не хотелось.
Марат осмотрел меня медленным взглядом. Будто за полтора дня, проведённые в разлуке, он забыл, как я выгляжу.
На красивом лице ни одной эмоции.
