скачать книгу бесплатно
Амарель без слов поплёлся за джинном, то и дело оглядываясь, но, к счастью, в лесу было спокойно.
Потом, на рассвете, когда все сидели и, позёвывая, пили молоко, Рисхан рассказал о лесной тайне.
– Был у нас самый обычный лес… никого там, кроме зверья, не водилось. Летом всё и началось.
Дети затаили дыхание, а Амарель смотрел на свои руки и не мог поднять глаз – ему казалось, все поймут, что он как-то причастен к этой истории.
– Охотник наш, Сарек, клялся, что видел то ли женщину, то ли чудище. Она умирала, звала на помощь, но он испугался, сбежал. Потом в лесу эта птица завелась. Сладко поёт, и только по ночам её слышно. Говорят, в песне её можно узнать будущее, но лучше не слушать. А то мало ли что узнаешь…
Амарель стиснул в руках кружку с недопитым молоком, чтобы скрыть свою дрожь.
– Старики сказывают, раньше такое бывало. После смерти невинно загубленная девица, будь у неё волшебный дар, могла оборотиться птицей или зверем. А если обидчика своего встретит – уморит. Хоть как-нибудь, да уморит…
И ведь добилась бы своего, если б не Кариман. Тот прервал хозяина дома:
– Хвала высшим силам, на джиннов это не действует. А вот парнишка лицом в землю лежал… похолодел весь, дыхание замедлилось. Чуть не умер, – Кариман замолчал и задумался.
Подняв, наконец, голову, Амарель увидел, как Рисхан что-то шепнул джинну. И повёл глазами в его, Амареля, сторону. Кариман не ответил и порывисто поднялся на ноги:
– Засиделись мы, добрые хозяева, пора нам в путь.
Амарель отставил кружку и встал. Рисхан спросил, не надо ли чего в дорогу, Кариман покачал головой. Он стремился убраться отсюда побыстрее, а вчерашнее благодушие испарилось, словно и не было его.
– Доброго, доброго пути, – провожало их всё семейство, и в лице Рисхановой жены ясно читалось нетерпение, а вот девочка с косичками, пожалуй, была огорчена и украдкой посматривала на Амареля.
– Возвращайся, – сказал Рисхан джинну, и в его взгляде, как почудилось Амарелю, мелькнуло: «Только без этого… парнишки».
Ему и самому не хотелось возвращаться.
– Я гляжу, много дел ты в Бей-Яле провернул, – это было единственное, что Амарель услышал от Каримана по пути в Сархэйн. Признаться, без его болтовни стало чего-то не хватать, но Амарель сказал себе, что это от волнения. Ведь мысли о том, как его встретит хан, крутились в голове, и отвлечься от них можно было лишь приятной беседой. А Кариман сделался угрюм и немногословен.
– Да… много дел, – Амарель надеялся, что Кариман не пустится в расспросы. Проклятая птица с её предсказаниями! Нет, Амарель не хотел верить, что во дворце его встретит ханский палач. Кальфандра защитит. Спасёт своего слугу. Ведь она же вытащила его из Башни Смерти, а значит – и впредь не бросит. Наверное.
VI
Тарджинья сидела в постели, завернувшись в тёплое шерстяное покрывало, и весело болтала со служанкой о том, какая нынче чудесная погода, и о том, что пять купален в одном городе – это мало.
– А у вас, Ваша Светлость, как было в Долине Фалеала? – спросила Маргрета почтительным тоном. Она уже знала, где живёт старинный род, к которому принадлежала Тарджинья, и интересовалась его обычаями – то ли искренне, то ли затем, чтобы угодить. Тарджинье было всё равно. Главное, что она могла рассказывать без умолку, а собеседница ахала, охала или удивлённо округляла глаза.
– У нас там в горах речка была, – Тарджинья причёсывала золотым гребнем волосы, и настроение ей не испортило даже зеркало напротив кровати. – Вам, людям, вода в этой речке показалась бы ледяной! Но мы, дочери рода Фалеала, каждый день мылись, и ещё на бережку сидели голые на спор – кто первая не выдержит и оденется, та проиграла!
Наверное, Маргрете хотелось воскликнуть: «Срам-то какой!», но она промолчала и вместо этого принесла Тарджинье свежее платье из сундука. Белое, конечно. Тарджинья смутно вспомнила, что надевала что-то похожее в прошлый раз.
– А если бы молодые господа джинны увидели вас на берегу реки? – Всё-таки очень чесался у Маргреты язык!
Тарджинья хихикнула, отложив гребень в сторону:
– Так и веселее!
Её забавлял потрясённый вид Маргреты.
За разговорами подоспело время завтрака, но у Тарджиньи были другие дела. И голода она не чувствовала, только волнение. Тарджинья попудрила шрамы на лице, чтобы выглядеть как можно лучше, и заспешила к советнику Кереске.
В коридоре она чуть не налетела на – кто бы мог подумать? – лекаря Миэрко. И сердечно улыбнулась ему. К сожалению, нахмуренные седые брови Миэрко ясно давали понять, что удовольствие от встречи получила только Тарджинья. Он окинул её шрамы мимолётным взглядом, но промолчал.
– Доброе утро, уважаемый лекарь, – ещё слаще улыбнулась Тарджинья, в свою очередь, давая понять, что так легко он от неё не отделается.
– Доброе, госпожа Тарджинья, – Миэрко, как и шедший рядом стражник, излучал всем своим видом недовольство. – Простите, но я спешу.
Улыбка слетела с лица Тарджиньи. Она как-то и позабыла, что появление лекаря ничего хорошего означать не могло.
– Кто болен?
– Меня вызвали к Его Мудрейшеству, – сдержанно объяснил лекарь. – А теперь, будьте добры, посторонитесь!
Тарджинья отступила к стене и смотрела, хмурясь, как Миэрко и стражник исчезли за углом. Топот их ног удалялся, затем раздались голоса, хлопнула дверь, и Тарджинья осталась стоять в тишине. Если не считать щебета придворных дам в библиотеке, которая располагалась в другом конце коридора.
Кереске! Всё утреннее настроение исчезло без следа. Что с ним стряслось? Вчера он был совершенно здоров! Неужели Лисы?.. Тарджинья дёрнула себя за ворот платья и оторвала шёлковую розочку, которая и так еле держалась.
– Мелочь, а досадно, – послышался чей-то голос. Он навевал мысли о пироге с обильной сладкой начинкой, в которую пихнули пару ложек яда и сверху полили сиропом. Тарджинья развернулась – и узнала Иамракаса.
Белочка Вирра сидела у него на руках и что-то ела с ладони. Иамракас поймал взгляд Тарджиньи и сожалеюще покачал головой:
– Плохо началось утро, а?
Тарджинья отбросила розочку, сосредоточилась на ухмыляющейся физиономии Иамракаса и представила, как вода льётся ему на голову.
– Что вы творите! – Иамракас и его белка заверещали одновременно. Пышный хвост Вирры стал мокрым и обвис, а по лицу Иамракаса медленно стекали капли. От злости он весь затрясся.
– Да вы… да как вы смеете…
Тарджинья шагнула к нему и наградила такой перекошенной улыбкой, что Иамракас поёжился и отпрянул, прижимая к себе белку.
– Что «вы», паршивый ты любитель зверей? Зачем тебя прислали твои хищники?
– Мне велели передать вам, – прошептал Иамракас, отступая ещё дальше, – чтобы вы не смели… вставать на пути у Королевских Лисов…
Глаза Тарджиньи сузились. Было нетрудно устроить так, чтобы от воды Иамракас раздулся, словно старый бурдюк, каких много в Ихранджане… и лопнул! Кажется, он прочитал это намерение в её лице, поскольку затрясся уже от страха и вжался в стену.
– Хотел грозно предупредить, а вышло не очень, – ухмыльнулась Тарджинья. Она бы разорвала Иамракаса, заставив белку удрать в испуге, если б не мысль, что этот человек – просто марионетка. Срывать на нём злость было бы… неправильно.
– Я вам передал… а дальше дело ваше, – осторожно, боком, Иамракас стал отходить от Тарджиньи. Уже решив, что сумеет сбежать, он тихо добавил:
– Вот советник не уберёгся…
Плюх! Огромная волна воды обрушилась на Иамракаса, сбив его с ног вместе со злополучной Виррой. Не обращая внимания на визг и вопли, Тарджинья пошла прочь, обрывая с ворота пару оставшихся розочек и еле сдерживаясь, чтобы не устроить во дворце наводнение.
Ярость стучала у неё в голове, как молот.
– Вы бы поели чего, Ваша Светлость, – Маргрета стояла перед ней с подносом в руках, словно заботливая тётушка. И накричать бы, чтоб убиралась прочь, но ведь служанка искренне беспокоилась. Тарджинья с усилием заговорила, боясь, что голос сорвётся:
– Спасибо, Маргрета, не надо. Не смогу я…
Маргрета осторожно отставила поднос на стол – Тарджинья даже не посмотрела, что там, – и наклонилась к ней:
– Скорей бы вы уплывали отсюда, госпожа Тарджинья. Опасно вам оставаться.
И, выпрямившись, подхватив поднос, на котором звякнули тарелки, Маргрета скрылась за дверью.
Опасно! Тарджинья сама это знала. Тут и «предостережений» Иамракаса не надо – раз глянешь в хитрые глазки кого-нибудь из королевских магов, и достаточно.
Стемнело, а Тарджинья всё так же сидела на кровати, размышляя, что ей теперь делать. Подруги ждали Тарджинью, они могли оказаться в опасности из-за Амареля, хана Эрекея или очередных заговорщиков, и потом, Тарджинья присягнула Эсфи на верность. Значит, придётся отложить расправу с Королевскими Лисами на будущее. Тарджинья поднялась, кликнула Маргрету и стала готовиться ко сну.
Как только пройдут похороны советника, надо сесть на первый же корабль в Афирилэнд – и попутного ей, Тарджинье, ветра.
Похороны. Советника. Тарджинья повторила это про себя – и глаза её наполнились слезами.
…Она проснулась от стука и готова была окатить водой любого, кто к ней сунется. Но в спальне царила тишина, и Тарджинья, тяжело дыша и держа наготове водяной шарик, огляделась. Некому брызнуть в глаза, разве что самой умыться. Что она и сделала.
«Это я», – тоненько прозвенело в ушах.
Тарджинья сдвинула брови. Ларм! Кереске полагался на этих существ, как на самого себя, а они его не спасли.
«Чего тебе надо?»
«Хочу, чтобы ты доверилась мне, джинния. Позволь, я перенесу тебя в одно место».
Тарджинье показалось, что ларм очень взволнован.
«И что меня там ждёт?»
«Увидишь».
А вдруг Кереске жив? И всё это был искусно разыгранный спектакль? Здесь, во дворце, порой находятся артисты лучше, чем те, которые бродят с ярмарки на ярмарку! Тарджинья медлила.
«Ну, так что же?» – поторопил её ларм, и она решилась – закрыла глаза и почувствовала, как чужая воля берёт над ней верх… тело становится невесомым… куда-то летит… а потом резкое приземление, и Тарджинья, как была, в ночной рубахе очутилась посреди леса.
Близился рассвет. Сосны уходили верхушками вверх, откуда-то доносились птичьи трели, а перед Тарджиньей на земле стоял человечек ростом с мышь. Голова у него была полностью лишена волос. Одежда человечка подозрительно напоминала почерневшие, пожухлые листья. Башмачки на ногах, казалось, были сделаны из древесной коры.
– Вот спасибо, – ядовито произнесла Тарджинья вслух, – притащил невесть куда, да ещё в таком виде! Хоть бы платье прихватить дал.
Справедливости ради, она сама сглупила – могла бы в спальне попросить ларма, чтоб подождал. Но очень уж хотелось выяснить, в какое такое место её зовут, и не выжил ли, в самом деле, Кереске.
Ларм задумчиво посмотрел на неё своими изумрудно-зелёными глазами. Судя по его наряду, к холоду он был нечувствителен.
«Я слышал, джинны и голые разгуливают».
– Слышал он! – Тарджинья переступила босыми ногами по колючей земле. Да, в жилах у джиннов текла кровь горячее, чем у людей, но не настолько же, чтобы зимой «разгуливать» без башмаков! Всему есть свои пределы.
– Если вы всегда такие невнимательные… не удивляюсь, что советника не уберегли, – вырвалось у Тарджиньи.
А вот теперь ларм поник. Так и повёл Тарджинью куда-то – опустив голову, и, может, даже со слезами на глазах. Она не присматривалась – довольно было своих забот. То в грязь не наступи, то об острую ветку не поранься, то не споткнись о кустик.
Но Тарджинья забыла обо всём, когда вышла на обширную поляну, окружённую деревьями. Не меньше полсотни человечков столпились у носилок, тщательно сплетённых из мелких веточек, и на этих носилках лежало тело советника Кереске. На нём, как на самой Тарджинье, не было ничего, кроме рубахи.
К горлу Тарджиньи подкатился тугой ком.
– Значит… Кереске всё-таки умер, – она остановилась и прикрыла рукой глаза. Тарджинье не хотелось разглядывать лармов, выслушивать, что они скажут. Ей не нужно было их сочувствие. Но один голосок всё-таки не оставлял её в покое:
«Советник говорил, чтоб мы похоронили его сами. В тихом, красивом лесу. И чтобы рядом были только друзья».
Тарджинья отняла руку от лица и улыбнулась сквозь слёзы.
– Это вы славно придумали.
Она не думала, что успела привязаться к старому советнику, до тех пор, пока не услышала о его смерти. С Кереске было связано столько воспоминаний; перед Тарджиньей, как наяву, так и вставали разные картинки из прошлого, пока лармы читали молитвы своим духам на щебечущем, как у птиц, языке. В лесу, казалось, похолодало ещё больше, и Тарджинья сунула руки под мышки, чтобы их согреть.
Она сомневалась, что лармы сумеют выкопать могилу, но вот они закружились вокруг носилок, и те стали… медленно уходить под землю. Тарджинья, сморгнув слёзы, слушала, как лармы пели что-то печальное и прекрасное.
– Прощайте, советник, – она присела на корточки и в последний раз взглянула на лицо Кереске – спокойное, с закрытыми глазами.
А потом земля поглотила его, а в маленьких ручках лармов появились сиреневые… цветы?! Среди зимнего холода это выглядело по-настоящему сказочно. Цветочки легли на могилу, и Тарджинья, изумлённая, заметила, как они сразу пустили корни.
«Бессмертный цветок, – объяснил ларм, который привёл её сюда. – Люди и джинны знают ту его разновидность, которую зовут амарантом».
Тарджинья встала, обхватила себя руками. Бессмертный… Это значило, что цветы на могиле Кереске не увянут никогда. Интересно бы знать, что это за лес. Судя по тому, как студило щёки, он находился высоко в горах. Наверное, родные места для лармов, потому Тарджинью так легко сюда и перетащили.
Не прощаясь, лармы вдруг исчезли, как не было их. Все, кроме одного. Он стоял рядом с Тарджиньей в своём нелепом наряде из пожухлых листьев, всё такой же поникший, с опущенной головой.
«Меня зовут Анриэ», – зачем-то представился он.
Тарджинья хмыкнула.
«Кереске говорил, лармы просто так своих имён не открывают».
«Верно. Только тем, с кем желают подружиться».
Тут он, наконец, осмелел и глянул на неё.
«С кем желают… – начала Тарджинья и умолкла. – Погоди, ты собрался со мной дружить?»
«Если ты согласишься. Мои братья вернулись к своему народу, а я… привык к людям».
Тарджинья потопталась на месте и нечаянно наступила на острый камушек.
«Да чтоб тебя!»
«Это надо понимать… как отказ?» – личико Анриэ сделалось совсем несчастным.
