скачать книгу бесплатно
Белый луч разрезал полумрак, а вместе с ним и змею на две половины. Нечисть забилась в агонии. «Молодец!» – прозвенел голос Айи в голове у Лэннери, и он улыбнулся, оглядываясь на Саймена. Тот ранил свою змею в бок, выпустил ещё пару лучей из палочки. И вдруг хлопнул Лэннери по руке:
– Эй! Она ожила!
– Что?! – Лэннери увидел, как только что убитая змея снова поползла к нему. Она выглядела так, будто обе половинки её тела наспех заштопали сапожной иглой. Лэннери выстрелил лучом ещё раз, попал противнице в глаз. Та зашипела, подскочила и замерла.
– Лэн! Это он! – раздался вопль Саймена. Лэннери вскинул глаза на хибри – тот сосредоточенно смотрел на поверженную змею, и под его взглядом она перестала биться, замерла, и кровь больше не текла из «стежков». Искрой мелькнуло озарение – убьёшь хибри, тогда и дети Мааль не встанут с земли. Но сделать Лэннери ничего не успел. Змея с продырявленной насквозь головой снова взвилась и прыгнула на него.
– Пер-кусса! Пер-кусса! – Лэннери отсёк ей хвост, а затем и голову. Та покатилась по земле, но тут же невидимая рука опять притянула её к телу. Жуткое, завораживающее зрелище… Лэннери спохватился, сообразил, что лучше будет использовать другое заклинание, и крикнул:
– Вин-ци!
Воскресшую змею опутало с ног до головы серебристыми, прочными верёвками. Пока она пыталась освободиться, Лэннери заметил, что Саймен воздвиг перед собой воздушный барьер. Применил особенный талант!
– Я смотрю, вы не из пугливых, – глухой голос хибри заставил Лэннери перевести на него взгляд. Чудовище творило чёрную магию! Не позволяло маа-змеям умереть, пока те не доберутся до врагов! Но как?!
– Со мной вам всё равно не справиться, – продолжал черномаг, пока противница Саймена билась о воздушный барьер, а противница Лэннери пыталась выскользнуть из пут. – Вы знаете, что такое фея на булавке?
Феям никогда не было холодно, даже в хиеми, но сейчас по спине Лэннери будто пробежали костлявые ледяные пальцы.
– Нет, – прошептал он, и черномаг уловил это движение воздуха своими чуткими ушами.
– Фея на булавке – это полностью выпотрошенная, пустая оболочка, набитая опилками и сшитая заново. Я прикрепляю такие замечательные экземпляры медными булавками к стене, – смех черномага, как шелест сухих листьев, разнёсся по переулку. – Хотите пополнить мою коллекцию?
Человек с мечом, стоявший рядом с ним, нетерпеливо потоптался на месте и вздохнул. И это привело Лэннери в чувство: он ощутил, как горячо стало у него в груди и голове. Проклятый черномаг, неужели он и вправду творил что-то подобное с феями?!
– Умри! – Кажется, это был голос Саймена – Лэннери едва узнал его. – Сдохни!
Лучи так и полетели в черномага, в маа-змей, в того человека с мечом! От ярости Лэннери ничего не видел и не слышал. Только белые вспышки перед глазами, прерывистое «пер…кусса» и в ответ на него – равномерное «дзиньк-дзиньк-дзиньк» в ушах, словно бил по хрупкому стеклу…
Он опомнился лишь тогда, когда не мог выжать из себя ни единого заклинания. И Саймен тоже!
А перед ними медленно таял защитный барьер. Черномаг просто схитрил, вынудив фей истощить свои силы! И теперь поднял руки, вновь собираясь творить магию – уже не защитную, а боевую. Его спутник выхватил из ножен меч. В отчаянии Лэннери схватил друга за руку:
– Улетаем! Скорее!
Вслед феям неслось шипение, а когда Лэннери обернулся через плечо, он увидел, что их с другом преследуют не только мёртвые маа-змеи. Клочья тьмы, похожие на грозовые тучи, неслись ещё быстрее, и редкие уличные факелы потухали от одного их появления.
– Саймен, скорее!
Один переулок, другой, третий… В спешке они свернули не туда, а сил подняться выше, в небо, не хватало. Раздались чьи-то испуганные вскрики, из соседних улочек выглянули бледные лица. Шипение… полузадушенный вопль… отчаянный призыв на помощь… А затем всё стихло, и Лэннери выдохнул:
– Оторвались!
Он без сил опустился на камни большой улицы, прикрыл глаза, часто и глубоко дыша. Встревоженный голос Айи проник в мысли:
«Лэн… Саймен пропал».
– Что?! – Лэннери вскочил и заметался, ища друга. Бросился в те же переулки, откуда с радостью вырвался. Кое-где валялись трупы людей, которым не повезло оказаться на пути у маа-змей и клочьев тьмы. Лэннери не присматривался к этим несчастным, хотя в груди у него неприятно заныло: это ты виноват в их гибели.
Он искал Саймена до тех пор, пока силы не иссякли окончательно. Тогда Лэннери залез под какой-то дом, скорчился там, сложив крылья, и стал впервые в жизни молиться Кэаль. Кажется, его услышали – спустя какое-то время он сумел подняться на крышу. Теперь всё, что оставалось – это ждать, пока на небе появится Белая Звезда. И при свете дня разыскать Саймена. Мелькнула мысль обратиться к городской страже, но Лэннери тут же отбросил её. Чем могут помочь простые смертные, пусть даже они вооружены мечами и копьями? Любое оружие, кроме фейской палочки, бессильно против чёрной магии! И даже палочки этой ночью оказались бессильны…
Но Саймен не мог попасться в лапы к тому мерзавцу, мысленно возразил себе Лэннери. Не мог! Защитился бы воздушным барьером… И всё равно воображение упорно рисовало Саймена висящим на булавке, а рядом черномаг с сосудом… Лэннери передёрнуло, он с силой ударил по черепице кулаком, и костяшки стали красными от крови.
– Нет! Нет! Нет!
«Успокойся, – чуть слышно проговорила Айя. – Он жив! Я уверена, мы найдём его!»
Лэннери не был в этом так уверен. Тхагасса, ведь он и только он виноват, если с Сайменом что-то случилось! Проклятые ночные вылазки! Проклятый особенный талант! Лэннери ещё раз стукнул кулаком по крыше, обругал себя, как следует. Глядя в безразличное ночное небо, юный фей с горечью подумал, что его жизнь, может быть, сложилась бы лучше, не родись он со звёздным даром. Во всяком случае, не подставил бы единственного друга под удар.
Дети со звёздным даром появлялись на свет раз в двести пятьдесят лет. Ещё при рождении ребёнка его окружало белое, золотое или алое свечение, давая родителям понять, что его заберут феи. В тот же день Хранительница присылала своих голубей в Школы, где старые феи с нетерпением ждали вестей, и это было знаком – пора лететь на поиски.
Родители безропотно отдавали своих дочерей, а иногда и сыновей – со служителями Кэаль никто не осмелился бы спорить. Ведь именно они поддерживали Великое Равновесие на Благословенных Островах. Феи уносили плачущих младенцев и прятали в прозрачные коконы, тоже присылаемые Хранительницей; здесь четыре дня шли за четыре года, и когда этот срок истекал, девочкам и мальчикам помогали выбраться из коконов. Их ждала Школа.
Там, благодаря всё той же Хранительнице, каждый месяц жизни фей шёл за год до тех, пока им не исполнялось шестнадцать лет. Сначала маленькие феи под присмотром взрослых учились бытовым заклинаниям – как убирать свои комнаты или менять одежду одним взмахом палочки, как собирать росу с цветов. С деревьев – аргены, золотолиста или коэцина, зависело от того, к какой Школе принадлежали феи, – собирали жидкий сок, а потом выливали его в глубокое блюдо и, как застынет, резали на куски. Когда феи становились десятилетними, их начинали учить боевым и прочим заклинаниям. И только когда девочки и мальчики были готовы вылетать на задания, все старые феи, кроме Наставницы, «воссоединялись с Кэаль» – так это называлось. Ведь до рождения все пребывают в чудесном месте, созданном Кэаль, а после смерти, если вели себя достойно, возвращаются туда же. Те из фей, кто не заслужил ещё посмертного блаженства, становились Светлыми Душами при храмах Кэаль, а потом их сменяли другие.
Иногда Лэннери спрашивал себя, а нужны ли ему, на самом деле, фейская жизнь и эти смешные крылья. Когда он мог бы отказаться от них и найти родителей, которых то и дело представлял себе, как наяву. Именно мысли о них не позволяли ему пренебрежительно относиться к людям…
Но потом очередное задание напоминало о том, что без фей мир полетит кувырком, если уже не летит – каждая ночная вылазка только сильнее убеждала Лэннери в том, что чаша Великого Равновесия качнулась в сторону зла. Взять хотя бы этого черномага – он спокойно разгуливал ночью по городу и творил, что хотел, вместе со своими приспешниками! А феи – Лэннери и Саймен – не спасали людей, а сами чуть не стали его мишенями!
Чутьне стали… Лэннери стиснул палочку в кулаке, обещая самому себе, что черномаг дорого заплатит за Саймена. Может, не так уж и неправа была Беатия, когда с наслаждением резала хибри на куски. Лэннери ведь не знал, что успел натворить именно тот хибри – был занят своей частью задания. Теперь же, попадись ему в руки черномаг, Лэннери отсек бы ему лучом хвост, нанёс бы несколько болезненных, но не смертельных ран. И пусть мучается!
– Чего это ты на крыше сидишь?
Занятый кровожадными мечтами, Лэннери не сразу понял, кто к нему обращается. А потом вскочил, взлетел и набросился на Саймена – обнял, хлопнул по спине, так сжал ему руку, что у друга аж слёзы выступили на глазах.
– Эй, спокойней, – немного смущённо сказал Саймен, – я ж не с того света вернулся… Просто свернул не туда, заблудился, потом начал тебя искать. Прилетел, а ты тут, пригорюнившись, сидишь.
– Так я думал, тебя черномаг схватил! – Лэннери радовался вдвойне, слыша счастливый звонкий голосок Айи в своей голове: она, пусть и была просто палочкой, тоже что-то могла чувствовать!
Саймен помрачнел.
– А, этот? Слава Кэаль, он не добрался до нас, но Лэн, – и сильные пальцы друга стиснули плечо Лэннери жёсткой хваткой, – мы должны рассказать об этом Наставнице. Невзирая на любые наказания, которые она к нам применит! Ты понял?
– Понял, понял, – нехотя согласился Лэннери. И тоскливо подумал о том, что всё было зря: особенный талант так и не раскрылся, не показал себя.
*Рейг – название области на Благословенных Островах. Правит ею рейгел (или, в редких случаях, когда наследницей является дочь, рейгела).
Глава IV
– Значит, не хочешь рассказывать, зачем тебе эти ночные вылазки?
Взгляд у Наставницы был пронизывающий, и Лэннери отвёл глаза, хмуро уставился на свои башмаки – новенькие, чистые, сотворённые магией незадолго до того, как они с Сайменом влетели в Школу. Саймена-то отпустили досыпать до Белой Звезды, ему хорошо. А Лэннери сидел на табурете из аргенового дерева перед Наставницей и боролся с желанием зевнуть, которое становилось совсем уж невыносимым.
– Ты же понимаешь, что я могу не допустить тебя до экзамена, – голос Наставницы заледенел, и Лэннери почувствовал себя ещё неуютнее, чем прежде. – Среди нас, фей, недопустима такая скрытность.
Лэннери мог бы спросить, допустима ли среди фей жестокость, или гордыня, или зависть, и вспомнить остальных учеников, но не стал этого делать. Он устал, и всё, чего он хотел – это лечь на кровать и отдохнуть, а Наставница не отпускала его.
«Скажи ей, – вдруг раздался у него в голове требовательный голосок Айи. – Скажи правду. Иначе я сама это сделаю. Наставницы могут разговаривать и с чужими палочками – посвящение даёт новые силы».
Надо же, а Лэннери и не знал! Он нахмурился ещё больше, сжал палочку в руках и выдавил из себя:
– Я… хотел раскрыть свой особенный талант.
Наставница помолчала, и когда она, наконец, заговорила, голос её нисколько не смягчился:
– Вот оно что! И ради этого ты шёл на безрассудные поступки, рисковал собой и другом? Эх, Лэннери… Неужели ты думаешь, что я знаю только о двух или трёх вылазках, на которых вас поймала?
Лэннери удивлённо взглянул на знакомое лицо, пересечённое морщинками, но всё ещё хранившее красоту черт, и высоко уложенные серебристые волосы. Странно, за всё время учёбы он только сейчас, как следует, рассмотрел Наставницу.
– Но если вы знали обо всех остальных… почему не остановили меня и Саймена?
– Потому что Наставником может стать только тот, кто рвётся за пределы допустимого. И раз за разом возвращается целым и невредимым оттуда, где другие феи погибли бы.
Лэннери окончательно расхотелось спать. У него появилось странное чувство – будто бы его сердце обхватили крепкой рукой, и оно замерло, не смея биться.
– Вы… всерьёз думаете назначить меня или Саймена Наставником?
– Всерьёз. Конечно, и я рисковала, отпуская вас ночью, но вспоминала себя, – Наставница вдруг улыбнулась, и теперь её голос смягчился и потеплел, – и говорила Инисе: всё будет хорошо.
Инисой звали палочку Наставницы, сделанную из аргены, росшей давным-давно – лет, наверное, четыреста тому назад.
– И вы по ночам летали раскрывать свой талант? – Лэннери тоже улыбнулся.
– Не по ночам, но я брала на себя дополнительные задания… ввязывалась куда угодно… а мой особенный талант пробудился совсем неожиданно, – сейчас воспоминания о прошлом, которые так любила Наставница, звучали гораздо интереснее, ведь речь шла о чём-то, близком Лэннери.
– И что это был за талант?
– Вызывать дождь. Я облила всех на экзамене, который проходил под открытым небом, – Наставница рассмеялась – мягко и открыто. – Видел бы ты промокших насквозь фей, их повисшие крылья и изумлённые лица!
– Представляю себе, – хмыкнул Лэннери. Пожалуй, было бы неплохо облить лицемерную Беатию, надменную Лейю или Аргалена с его вечным: «Ну, дай мне кусочек своего сайкума, ты же наверняка не так голоден, как я!»
– Поэтому не беспокойся о своём особенном таланте. Он проснётся, когда придёт время. А пока что оставь ночные вылазки и готовься к экзамену – уверена, ты сдашь его, как надо, – ободряюще заключила Наставница.
Лэннери кивнул и хотел уже уйти, чтобы обдумать всё это у себя в комнате. Но вспомнил о самом главном, с чего начинался разговор. Тогда Наставница только свела брови вместе и ничего не сказала, а сейчас Лэннери хотел добиться от неё ответа.
– Скажите, а ведь на самом деле Равновесие нарушено?
Открытость и дружелюбие Наставницы мгновенно исчезли, как не было их.
– С чего ты это взял? – Она выглядела настороженной, будто черномаг и его нечисть собирались вот-вот постучать в двери Школы.
Лэннери объяснил. Вспомнил всё, что видел во время ночных вылазок; добавил к этому свои собственные предположения, страхи и догадки, однако, выслушав его, Белая Наставница покачала головой.
– Ты неправ, Лэннери. Если б Великое Равновесие нарушилось, нам пришла бы весть от Хранительницы. Да, нечисть вылезает то там, то здесь, но её становится всё меньше. Скоро – лет через пятьдесят – с нечистью будет покончено, и останется только человеческая несправедливость. Ну, а с этим, – вздохнула Наставница, – боюсь, мы ничего поделать не сможем. Люди так устроены – они всегда несправедливы. Мы можем только следить за Равновесием и поддерживать его. И не принимать всё так близко к сердцу. Ты же пьёшь настой белокорня, Лэннери?
– Пью, – соврал юный фей, хотя в последнее время он чаще украдкой выливал его.
– Вот и пей дальше. Ты почувствуешь себя лучше и сможешь спокойно заниматься своими делами, не думая о лишнем. Я вот завела привычку пить по кружечке утром и вечером… Ну что ж, удачи тебе, Лэннери!
Наставница ясно дала понять, что поставила точку в разговоре, и Лэннери был вынужден удалиться, проглотив вопросы о том, насколько прочна защита Школы и не прорвётся ли черномаг. Лэннери не мог забыть его страшного лица и бледных, как у мертвеца, губ, говоривших тому человеку: «…не подведи».
Перед тем, как лечь на кровать и уснуть, Лэннери с внезапным подозрением спросил Айю:
«А что, Наставница и вправду могла поговорить с тобой, как с Инисой?»
Айя помолчала и хихикнула:
«Нет. Я сказала это, чтобы ты бросил своё глупое упрямство и наконец признался!»
«Ясно», – и ему ничего не оставалось, как посмеяться вместе с ней.
Сны Лэннери оказались беспокойными: в них он бесконечно куда-то нёсся, спасал друга, вставал перед нечистью и хибри со сломанной палочкой в руках, видел раненую Наставницу… Посреди выжженного поля, где он сидел, не в силах взлететь, кто-то потряс его за плечо. Сильнее, ещё сильнее. Лэннери отмахнулся, сердито крикнул:
– Пошли вон!
…и, вскочив, обнаружил, что сидит на кровати, а рядом – недовольный и даже злой Саймен.
– Что такое? – Лэннери протёр глаза, уже догадываясь, в чём дело. В окно вовсю лился свет Белой Звезды, а значит – пора собирать цветочную росу и древесный сок.
Но Саймен заговорил о другом:
– Пора лететь на задание.
– Так, погоди, – медленно произнёс Лэннери, приглаживая растрёпанные волосы, – а сбор росы и сока я уже проспал, получается?
– Да. Я за тебя собрал, – коротко и сухо отозвался Саймен.
Лэннери в знак благодарности протянул ему руку; друг стиснул ладонь, как будто желая раздавить её, и всё так же сухо продолжал:
– Мы летим в деревню Хейгри. Хибри восстала из мёртвых, а вместе с ней и всё кладбище. Наставница очень сердится, накричала на меня! Хотя эта идея поручить всё Светлой Душе была твоя.
И, выпустив руку Лэннери, прибавил:
– Если б ты ночью меня послушал, этого бы не было.
Лэннери подумал о том же, и на душе у него стало скверно, почти как тогда, на крыше. Не смогла Светлая Душа внушить людям, что хибри нельзя хоронить! Если кто-то погиб, то винить за это следует себя и только себя! Вот бы сейчас выпить настой белокорня, чтобы не чувствовать угрызений совести… но его юный фей вылил в цветы перед Школой ещё вчера вечером.
– У меня же нет дара Хранительницы, чтобы знать, что наперёд будет, – оправдывался Лэннери, вставая с постели.
Удобство быть феем в том, что, в отличие от людей, можно спать одетым, а не переоблачаться в какие-то нелепые рубахи и ночные колпаки. Да и причёсываться с утра не надо – достаточно помахать перед собой палочкой, рассыпая искры, и готово. А вот умыться росой не помешало бы, но Лэннери решил, что сделает это по пути.
Саймен, молча наблюдавший за ним, развернулся и полетел к двери.
– Давай быстрее, Лэн!
Подхватив палочку, Лэннери устремился следом.
Отряд фей на этот раз состоял из Лэннери, Саймена, Риджаны, Лейи и… Беатии. Не самое приятное сопровождение. Правда, Беатия больше молчала, держа в руке привычный букетик белоцветов, который сотворила с помощью особенного таланта. А вот Лейя за что-то отчитывала Риджану – видимо, на правах будущей Наставницы. Знала бы она, что место уже занято!
