скачать книгу бесплатно
Песчаный колокол
Александр Райн
Герман с отличием закончил архитектурный факультет, набил руку и стал настоящим профессионалом в мире искусства. Уже давно центром его вселенной является небольшая гончарная мастерская, в которой он творит и пытается строить бизнес. Каждое новое изделие – это стремление к идеалу. Он придирчив и требователен к самому себе, ведь его цель – быть самым лучшим и самым известным скульптором современности. Мастер не замечает, как на пути к своей цели жертвует всем: любовью, здоровьем, финансами, временем…
Фанатик своего дела ждёт лишь признания, и оно приходит… вместе с неожиданным гостем, который предлагает Герману использовать его талант для создания самых необычных и важных в истории скульптур. Так кто же стоит на пороге «Песчаного колокола»?…
Александр Райн
Песчаный колокол
Уже около сорока минут Герман неподвижно сидел на табурете. Если бы кто-то увидел его со стороны, то решил бы, что это его очередная скульптура, которую он оставил сушиться перед обжигом. По всей мастерской были разбросаны влажные тряпки, чьими запахами пропиталось всё помещение, включая самого Германа.
Кувшин, что недавно покинул печь обжига, нахально улыбался создателю своей свежей трещиной. Как он мог допустить такую нелепую ошибку? Если бы это увидели люди, что платят по тысяче за мастер-классы Германа, они бы уничтожили его своими отзывами в интернете.
Он отчётливо представлял эти злобные буквы:
«Мастер „бьёт по рукам“ новичкам при том, что свои у него растут из задницы».
И всё в таком духе.
Над кувшином Герман трудился дольше всего, ведь семьдесят процентов цены всей композиции состояло в основном из этого изделия. Набор кружек он слепил за один вечер, даже сложный рисунок был нанесён достаточно быстро, а вот кувшин отнял два дня. Теперь эти два дня были прожиты впустую.
Он не сводил глаз с проклятой трещины и, погрузившись в молчаливый траур, не заметил, как в мастерскую зашли.
– Вы его гипнотизируете, что ли? – раздался голос, и это было так неожиданно, что Герман, вскочив, опрокинул табурет. Тот прилёг прямо на ногу посетителя, но мужчина, кажется, даже не обратил на это внимания.
– С ума сошли – так пугать?! – от неожиданности у ремесленника прорезался фальцет. Он держался за сердце, перепутав лево и право, и жадно втягивал воздух ноздрями.
– Я стучал.
– Не слышал, – уже своим хриплым басом буркнул Герман и вернул табурету вертикальное положение. – Мы закрыты, звоните завтра, а лучше – в понедельник.
– Прошу прощения, но мне нужно сейчас, – слова эти не сопровождались нахальным тоном, но сами по себе были крайне беспардонны.
– Сейчас я занят, и у нас по записи, – Герман старался сохранять самообладание, но после выходки кувшина сделать это было крайне сложно.
– Я заплачу Вам, сколько скажете, – произнёс мужчина, но его лоснящийся на свету пиджак, подобные которому надевают разве что охранники в супермаркете, и выпирающий наружу облезлый ремень говорили: «У меня есть ровно столько, сколько это стоит, плюс скидка».
– Нет времени, у меня уборка.
– Я заметил, – мужчина уронил свой взгляд на большую мокрую тряпку, прикрывающую засохшую лепёшку глины на полу. Герман лишь хмыкнул в ответ.
– Вы, насколько я слышал, самый уважаемый скульптор в городе, мне Вас рекомендовали как настоящего профессионала, мастера своего дела, и я позволил себе решить, что свою работу могу доверить только лучшему, то есть Вам. Но раз у Вас нет времени, я, пожалуй, пойду в «Старую вазу», – мужчина развернулся на пятках и шагнул в сторону двери.
– Они тоже закрыты, – слукавил Герман, не желая демонстрировать слабость.
Этот наглец только что сделал две вещи, которые взломали Германа как отмычка – дешёвый замок. Во-первых, он похвалил его, даже не так – он назвал его лучшим. А потом сказал, что другие, кто бы они ни были, тоже считают его лучшим. Подобная похвала всегда действовала на Германа как блесна на голодную рыбу: стоит поманить блестяшкой, и крючок уже плотно сидит внутри жертвы. А во-вторых, он заговорил о конкурентах, а это был серьёзный удар под дых самолюбию скульптура.
– Я смотрел в интернете, написано, что работают до восьми – как и Вы.
Герман небрежно вытер руки очередной тряпкой и, смахнув с глаз шторку из редких сухих каштановых волос, достал мобильный.
До восьми оставалось ещё полчаса.
– Что там у Вас? – без особого интереса, но уже гораздо приветливее поинтересовался Герман.
– Пустяк, мне нужно вылепить одну фигурку, вот такого размера, – обозначил гость габариты руками.
– Можно поконкретнее?
Герман сделал вид, что вернулся к уборке и ему некогда угадывать мысли.
– Конкретнее: мне нужно слепить голубя.
– Голубя? – снова повернулся скульптор лицом к гостю.
– Голубя, такого, как у Вас на настенных часах нарисован.
Герман глянул на дверь и увидел над косяком кружок старых нерабочих часов с голубями на циферблате.
– И правда, голуби, – странно, что за пять лет работы в этой мастерской он ни разу не обратил внимания на голубей, но это и неважно, – вам свисток, что ли, сделать? – он сложил пальцы в замок и дунул сквозь него так, что воздух резанула слабая трель.
– Нет, мне просто голубя. И размером с голубя, чтобы как настоящий был – с лапками и крыльями, без всяких, – мужчина показал руками свисток.
– Правильно ли я понимаю? Вы пришли сюда за полчаса до закрытия, – клиент кивнул в ответ, – и просите срочно слепить вам голубя?
– Верно.
– И до завтра никак не подождать?
– Нет, боюсь, что завтра уже будет поздно.
– Почему? – Герман не особо хотел знать, ему просто нравилось издеваться над этим странным субъектом, от которого исходил запах прелой сырости и, кажется, формалина.
– Потому что завтра он уже не сможет летать.
– Угу, – ремесленник сделал вид, что понял, а затем схватил треснутый кувшин за ручку и сделал «трёхочковый» бросок через всю мастерскую. Изделие ударилось об угол и, расколовшись на кучу уродливых черепков, ссыпалось в большое мусорное ведро.
– Зачем Вы это сделали? – задал гость вопрос.
Но в его голосе напрочь отсутствовали эмоции. Все слова звучали строго в одной тональности, напоминая плохую озвучку старых кассетных фильмов.
– Потому что это – брак, – отчеканил Герман и продолжил собирать тряпки с пола и рабочего стола.
– Жаль такую красоту. Разве нельзя было починить, замазать?
– Нет, я не занимаюсь ремонтом бракованных вещей. Всё должно быть идеально с первого раза. Больше это не повторится, – набивал себе цену мастер и в то же время давал обещание самому себе.
Он подошёл к гончарному кругу и принялся очищать его от засохшего сырья.
– Вы очень строги к себе, – мужчина не сводил взгляда с Германа, наблюдая за его приготовлениями.
– Если бы Господь был так же строг к себе, то в мире не было бы больных и уродливых детей с хроническими заболеваниями и неправильно сросшимися конечностями, – сказал Герман, не поворачивая головы и продолжая заниматься своими делами.
– Сравниваете себя с Господом? – голос клиента заметно изменился, теперь в нём проклюнулся азартный задор и насмешка.
– Нет, просто привёл Вам пример отношения к работе, – совершенно спокойно ответил Герман и, открыв дверцу верстака, достал оттуда пакет с чем-то красным внутри, а затем звонко шлёпнул его об стол.
– Не думаю, что Господь считает свои создания браком.
Эта тема, кажется, была больной для нежданного посетителя.
– Что ж, у него нет конкурентов, он вправе делать что угодно. Давайте закроем эту тему? Я сделаю Вам вашего голубя и не возьму с Вас больше положенного, – немного раздражённо оборвал философскую дискуссию Герман.
– Жест неслыханной щедрости.
– А Вы взамен оставите мне хороший отзыв на всех сайтах, по рукам? – Герман протянул свою раскрасневшуюся от работы ладонь, и гость пожал её.
Кисть у этого мужчины была омерзительно холодной, даже влажной – должно быть, проблемы с давлением. Герман хотел вытереть руку о фартук, но сдержался.
Он уверенно вскрыл пакет одним движением и вывалил на стол кирпичик красной глины.
– Нет-нет, подождите, – остановил его посетитель, когда в руке мастера блеснул нож.
– Что такое?!
– Мне нужно, чтобы Вы сделали фигурку из моего сырья.
– В каком это смысле – из Вашего?! – возмутился Герман, – я заказываю самую лучшую глину, уж поверьте, мне не нужна грязь с Вашего заднего двора.
Горло Германа садануло возмущение вперемешку с надменностью, но гость никак не отреагировал на эти вибрации в голосе хозяина мастерской.
– Я Вам верю, но мне не подходит Ваш материал, я попрошу всё-таки сделать из того, что принёс я. Поверьте, это самое главное.
«Лучше бы он пошёл в „Старую вазу“», – Герман ругал сам себя за слабость, глядя на свалившегося на его голову психа.
– Ладно, показывайте, что у Вас там за «чудо-глина» такая, – скульптор делал сегодня над собой просто невероятные усилия.
Мужчина холодно улыбнулся краешком рта и достал из кармана пиджака кусок сухой бесформенной глины, что просачивалась через его пальцы и ссыпалась на пол. Не обращая внимания на недоумевающего Германа, он достал точно такой же кусок из другого кармана и сложил их оба на столе.
– Это что? – покосился мастер на инородную субстанцию цвета топлёного молока.
– Глина, – совершенно невозмутимо ответил тип и заправил карманы.
– Яс-с-с-но, – просвистел скульптор и, надув впалые щёки воздухом, медленно выпустил его через бантик губ.
Он поставил рядом с собой миску с водой и сгорбился над столом. Какое-то время он молча смотрел в одну точку, не меняя позы и представляя в голове конечный результат. Годы подобных размышлений сказались на осанке мастера, придав его спине профессиональную сутулость. Наконец, цокнув языком, он тронул глину тёплой влагой. Затем Герман потянулся к её сердцу, чтобы сделать ему прямой массаж и оживить на своём операционном столе. На удивление, глина оказалась вполне себе податливой, и тесто привычно переминалось в руках, выдавливаясь между пальцами.
Глина как глина – ничего особенного, даже запах более чем привычный, но чем дольше мастер подготавливал сырьё, там больше ощущал в нём что-то странное. Каждый раз, когда пальцы Германа погружались в размягчённую «плоть» будущего голубя, создавалось ощущение, что глина – это часть самого Германа, его собственная плоть и кровь. Он получал странное незнакомое удовольствие от соприкосновений с ней. А потом он начал слышать голоса. Тысячи голосов. Сначала это был просто отдалённый шёпот, но чем сильней мастер давил, тем звонче тот становился, пока не перерос в настоящий хор. Слов было не разобрать – сплошная какофония звуков, но скульптору казалось, что он понимает, о чём идёт речь. Герман закрыл глаза, словно те мешали ему сосредоточиться. Это было похоже на песню на иностранном языке – ты не знаешь, о чём поётся в тексте, но переживаешь всем сердцем, чувствуя, что эти слова были написаны специально для тебя. Герман был возбуждён и взволнован, его дух парил. Тело скульптора то и дело пробивала дрожь, и каждый новый разряд был внезапным и приятным как порыв сырого ветра, несущего грозу жарким летним днём. Сердце неистово колотилось, а волоски на руках и спине вставали дыбом.
Останавливаться не хотелось, но Герман знал, что это нужно сделать, иначе клиент решит, что он ненормальный или, что ещё хуже, – наркоман, которого в данный момент накрывает волна «прихода». Наконец Герман размял глину. Он выдохнул и, как мог, скатал её в сферу. Затем он кинул шар на гончарное колесо и начал медленно крутить, разглядывая со всех сторон.
– А эскиз делать не будете? – прервал молчание посетитель.
– Мне не нужно, это всего лишь голубь. Но если у Вас есть чёткий рисунок, можете дать его мне, и я постараюсь его повторить.
Гость повернул к потолку ладони, показывая, что рисунка у него нет.
– Тогда я буду делать так, как считаю нужным, – с этими словами Герман начал тянуть, лепить, отсекать, резать и стачивать.
Работа заняла около часа. Герман был дотошным до мелочей и каждую деталь старался довести до идеала. Он словно получил вызов от своих конкурентов и доказывал всему миру, что нет смысла сомневаться в его способностях, ведь действительно хорошее качество способен выдать только он один. К тому же эта работа была расценена им как наказание самому себе за кувшин. Он должен был реабилитироваться в собственных глазах.
– Голубь?– оповестил об окончании работы ремесленник, вытирая руки тряпкой. – Вот только Вы всё равно сегодня его забрать не сможете, – сообщил он плохие новости, и в голосе его слышалось лёгкое злорадство.
– Почему?
– Ему нужно сохнуть несколько дней перед обжигом, влага должна полностью выйти, иначе… – он указал взглядом на мусорное ведро.
– Это лишнее, – совершенно спокойно ответил мужчина и подошёл к колесу.
Он осторожно взял голубя в руки и разглядел со всех сторон.
– Это превосходно, – даже бровь не дёрнулась на его лице, и восхищение было настолько сухим, что не вызывало никакой гордости.
– Спасибо, две пятьсот.
– Конечно-конечно, вот здесь три, сдачи не нужно, – протянул клиент новенькие купюры. Затем его рука снова исчезла в кармане пиджака, но на этот раз – во внутреннем.
Герман убрал вознаграждение и продолжил наблюдать за странным гостем. Дальше начало происходить что-то совсем невероятное и жуткое.
Мужчина извлёк из своего пиджака ещё одного голубя, но на этот раз настоящего, только мёртвого. Кажется, у бедолаги был раздроблен клюв. Жестокая смерть – даже для летучей крысы.
Рот Германа невольно открылся, издав губами громкое чмоканье. Мужчина, не обращая на это внимания, поднёс птицу к её глиняной копии и, как только два тела соприкоснулись, они тут же вспыхнули ярким белым светом. Герман резко отвёл глаза, боясь ослепнуть. Вспышка продлилась всего несколько секунд. Скульптор проморгался и, убедившись, что по-прежнему зряч, повернулся к кругу. Оба мёртвых голубя были на месте, ничего не изменилось, разве что поделка теперь выглядела так, словно её уже обожгли в печи.
– Что это?.. – он не успел закончить вопрос, как послышался хруст. Паутина трещин медленно расползалась по керамическому голубю, который, судя по всему, обрёл твёрдость. Скульптура трещала и вибрировала, слегка подпрыгивая на столе. Герман готов был поклясться, что сходит с ума. Хвост голубя зашевелился. Медленно его маленькие лапки появлялись из-под отлетающего от кожи слоя глины. А потом голубь вспорхнул и через секунду уже сидел на дверце шкафа в углу. На том месте, откуда он стартовал, остался лишь песок. Птица была как настоящая, вернее, это и был обычный голубь, который живёт в вентиляционных продухах под крышей и гадит на машины возле дома Германа.
– Какого чёрта?.. – прошептал мастер, не сводя глаз с ожившей статуэтки.
– Чёрт здесь ни при чём.
– А кто тогда при чём? Кто Вы такой? Фокусник?! – Герман быстро переводил взгляд с мужчины на голубя, стараясь не упустить обоих из виду. Над ним пошутили, решили выставить дураком. Наверняка где-то здесь спрятался ещё один человек, который снимает всё происходящее на камеру телефона. Скульптор окинул взглядом помещение, но этого не требовалось: мастерская была слишком открытой – все столы хорошо просматривались, за ними было невозможно спрятаться.
– Я – просто клиент, который заплатил за услугу, – флегматично ответил мужчина.
Скульптор нахмурился. Он совершенно не терпел шуток в отношении себя, даже самых безобидных. По взгляду было видно, что он требует объяснений, но ещё больше – извинений.
– Видите ли, я совершил небольшую ошибку, – начал мужчина, и Герман почувствовал облегчение. – Этот голубь не должен был умереть. Я недоглядел за ним, и его тело стало непригодным для жизни.
Герман снова взглянул на мёртвую тушку птицы.
