скачать книгу бесплатно
Бог прячется в моем разуме, в его мертвой части, в моих клетках, в моей ДНК. Вдруг меня начинает тошнить.
– Я сначала не понимала, что происходит, – говорит Эйлин плоским бесцветным голосом, – просто было как-то странно. Хотелось побыть одной. Поэтому я пошла в пустую квартиру – ну, наверху, где комплекс достраивали, чтобы посидеть и подумать. Очень хотелось есть. Не представляешь как. Я ела и ела, постоянно. И у меня начал увеличиваться живот.
Рыба всегда рядом, и контрацепция подразумевается сама собой, если только человек не хочет ребенка по-настоящему. Но была одна ночь в Питтенуиме, сразу после Рождества, за Файрволлом. Споры Рыбы там рассеяны не так густо, как в Преззагарде. Я почти вижу, как это происходит, как семя бога в моей голове взламывает мои клетки, создает крошечные, куда меньше сперматозоида, молекулярные машины, которые несут ДНК с кодом и проникают в Эйлин.
– Я почти ничего не почувствовала. Боли не было. Я лежала, воды отошли, и оно просто выскочило наружу. Это было самое красивое создание, которое я видела в жизни. – Она улыбается. – У него были твои глаза и такие крошечные пальчики с хорошенькими ноготочками. Оно посмотрело на меня и улыбнулось. Помахало ручкой. Как будто… как будто решило, что больше во мне не нуждается. Стены расступились, и оно улетело. Мое дитя. Улетело.
Чтобы заблокировать божье семя, я выбрал идентификационным механизмом свою ДНК. Мне и в голову не пришло, что в этой системе безопасности есть дыра. Оно подчинило мою волю. Переизобрело себя. А после этого оно уже могло меняться как ему захочется. Например, отрастить крылья.
Я обнимаю Эйлин. Мы оба мокрые и дрожим, но мне плевать.
– Извини. Тогда я приехала, чтобы рассказать это тебе. А потом оно снова посмотрело на меня твоими глазами. Мне пришлось уйти.
– И ты ушла в армию.
– Да, – вздыхает она, – это помогает. Что-то делать, быть нужной.
– Ты нужна мне.
– Знаю. Прости.
Гнев поднимается к горлу.
– Так это работает? Вы уничтожаете супердетей и темных властелинов? Это весело?
Она отшатывается.
– Ты говоришь как Крейг.
– А что мне сказать? Плохо, что с ребенком так вышло. Но это не твоя вина и не моя.
– Но это же ты… – Она прижимает ладонь ко рту. – Извини, я не хотела. Правда.
– Оставь меня в покое. Ты же хотела побыть одна.
Я бегу вдоль линии прибоя, не зная куда.
Ангел ждет меня на берегу.
– Привет, Юкка, – говорит он, – рад снова тебя видеть.
Голос у него приятный, не мужской и не женский. Он словно щекочет что-то у меня в мозгу. Это голос Рыбы.
– Привет.
– Я могу тебе помочь?
– Вряд ли. Если только ты не хочешь заставить ее все бросить. Понять, в чем дело.
– Я не влияю на ее решения, – говорит ангел, – я не для этого. Я только даю ей – и тебе – что вы хотите или то, что вы захотели бы, будь вы умнее. Такова моя высшая цель, и ты это знаешь.
– Ты самодовольный мудак. Коллективная воля человечества считает, что она должна сражаться с монстрами? И, наверное, умереть в процессе? Это сформирует ее характер или что-то в этом роде?
Ангел молчит, но меня уже несет.
– Я ведь даже не знаю, сама ли Эйлин так решила. Эта… хрень в моей голове – это ты. Ты мог позволить божьему семени ускользнуть, просто чтобы сделать Эйлин больно, чтобы она вписалась в твой отряд сраных камикадзе. Наверняка ты знал, что я приеду сюда и буду с тобой говорить, и у меня не будет шансов ее остановить. Или они есть?
Ангел задумывается.
– Если бы я мог это сделать, мир был бы идеален. – Он наклоняет стеклянную голову набок. – Возможно, кто-то действительно хотел, чтобы ты приехал.
– Не пытайся меня запутать!
Гнев льется из меня рекой. Я колочу ангела по груди, кожа прогибается под ударами, как мыльный пузырь.
– Юкка! – Голос доносится откуда-то издалека.
– Юкка, хватит! – говорит Эйлин. – Ты идиот.
Она с неожиданной силой оттаскивает меня в сторону.
– Посмотри на меня! Это не Рыба. Это не ты. И это не ребенок. Это я. Я хотела этого. Почему ты мне не позволил?
Я смотрю на нее мутными глазами:
– Потому что я не мог пойти с тобой.
– Глупый мальчик, – говорит она, и теперь она меня обнимает, а я плачу. Плачу впервые с тех пор, как перестал быть богом. – Глупый, глупый мальчик.
Скоро слезы иссякают. Мы сидим на камне и смотрим на закат. Я чувствую себя легким и пустым.
– Может быть, если бы ты не позвонила, было бы легче, – вздыхаю я.
– Ты о чем? – удивляется Эйлин. – Я не звонила. Я думала, это Крейг. Очень на него похоже. Чтобы не дать мне вернуться.
А потом мы видим младенца.
Он безволосый, голенький, розовый, и из пупка свисает тоненькая серебристая пуповина. Глаза у него зеленые, как у Эйлин, а взгляд мой. Он плывет по воздуху, и хорошенькие крошечные пальчики почти касаются воды. Он смотрит на нас и смеется, и смех этот похож на звон серебряных колокольчиков. Во рту у него растут жемчужные зубки.
– Не двигайся, – говорит Эйлин.
Ангел двигается к ребенку. Его руки взрываются пучками лезвий. Из груди высовывается дуло стеклянной пушки. Крошечные сферы света, квантовые точки, накачанные энергией, мчатся к ребенку.
Он снова смеется, вытягивает крошечные ручки и сжимает кулачки. Воздух – или время, или пространство – колеблется и изгибается. Ангел исчезает, а наш ребенок держит в руках маленький стеклянный шарик, похожий на сувенир со снегом внутри. Эйлин хватает меня за руку.
– Не бойся, – шепчет она, – небесная Рыба должна была это заметить. Она что-нибудь сделает. Сиди тихо.
– Плохой мальчик, – медленно говорю я, – ты сломал маминого ангела.
Ребенок хмурится. Космический гнев собирается за наморщенным розовым лобиком.
– Юкка, – начинает Эйлин, но я перебиваю:
– Ты умеешь убивать богов, а я умею с ними говорить.
Я смотрю на своего… сына, судя по крошечной сморщенной штучке между ножек, и делаю шаг ему навстречу. Я помню, каково это – обладать всей силой Вселенной. Вместе с ней приходит потребность сделать все идеальным.
– Я знаю, зачем ты нас сюда привел. Ты хочешь, чтобы мамочка и папочка были вместе, да? – Я опускаюсь на одно колено и смотрю сыну в глаза. Я уже зашел в воду, и я так близко, что чувствую тепло его кожи.
– Я знаю, что ты думаешь. Я тоже таким был. Ты можешь нас развести. Ты можешь перебрать наш разум. Ты можешь заставить нас захотеть быть вместе. Вместе с тобой.
Я касаюсь его носика пальцем.
– Но это так не работает. Хорошо не будет. Правильно не будет. – Я вздыхаю. – Поверь, я знаю. Я пробовал. Но ты сможешь лучше, правда?
Я достаю из кармана Мистера Жука и протягиваю сыну. Он хватает его и тянет в рот. У меня перехватывает дыхание, но он не кусает Жука.
– Поговори с Жучком. Он расскажет, кто мы такие. Потом возвращайся.
Ребенок закрывает глаза, хихикает, набив рот искусственным интеллектом в виде насекомого, и тычет меня в нос.
Я слышу крик Эйлин. В мозгу брыкается электрическая лошадь, а потом гремит гром.
Меня будит что-то мокрое на лице. Я открываю глаза и вижу темное небо – и Эйлин. Идет дождь.
– Ты в порядке? – спрашивает она, чуть не плача. Моя голова лежит у нее на коленях. – Маленькая сволочь.
Вдруг глаза ее распахиваются. И вдруг у меня в голове воцаряются тишина и пустота. Я вижу в ее взгляде удивление.
Эйлин разжимает руку. Мой симбионт лежит у нее на ладони. Я беру его, кручу в пальцах, замахиваюсь и швыряю в море. Он отскакивает от воды трижды и тонет.
– Интересно, как это у него вышло?
Сервер и дракон
Вначале, пока не появились Творец и драконица, сервер был один.
Он родился, как и все серверы, из крошечного семечка, вылетевшего из темного корабля, который исследовал Великое ничто, расширяя границы Сети. Первым его ощущением стал свет звезды, которую предстояло сделать своей, теплый, сочный спектр, пробудивший нанологические компоненты внутри белковой оболочки.
Потянувшись к ней, он развернул тормозной парус – многие мили тонких, с молекулу толщиной, проводков, – закрутился и ухватился за солнечный ветер, чтобы лететь к теплу.
После сервер вспоминал свое рождение как долгий и медленный сон с короткими вспышками осознания. Падение в атмосферу спутника газового гиганта, раскаленная полоса в небе, всплеск метанового моря. Установка сурового синтбиологического репликатора. Многоклеточные сканеры, влекущие частички сервера на суровые скалистые берега и умирающие, чтобы стать почвой для серверных растений. Темные цветы, тянущиеся к огромному сине-пурпурному диску газового гиганта, рассеивающие свои семена по ветру. Медленное превращение луны в серверные установки, которые распространялись во всех направлениях, жрали, принимали форму, мечтали о сервере, создавая его.
Когда сервер окончательно пробудился, вся материя в системе, кроме теплого яркого цветка звезды, превратилась в опрятный сад умной материи. Тело сервера представляло собой фрагментированную оболочку статитов «Дайсон», которые пили свет звезды. Разум его был скоплением бриллиантовидных узлов, умных пылевых червей и холодных квантовых конденсаторов, плывущих во внешней черноте. Глазами ему служили интерферометры, детекторы слабовзаимодействующих элементарных частиц и формирователи призрачных изображений.
Первым, что увидел сервер, стала галактика, водоворот света с линзовидным центром высоко в небе, спиральные рукава, усыпанные звездами, нимб темной материи, который сжимал туманности в своих объятиях, как фонарь, приманивающий бабочек. Галактика жила благодаря Сети, грохотало по замкнутым циклам ослепительное пламя кораблей на сингулярных реакторах, придуманных Хокингом, светились мягким инфракрасным светом взрослые серверы, не упуская ни капли жара своих звезд, виднелась слабая гравитационная рябь от прохода темных кораблей по пустоте.
Но до этой галактики было полмиллиона световых лет. А слышал сервер только тихий черный шепот космических микроволн, одинокое эхо другого, значительно более древнего рождения.
Сервер довольно быстро все понял. Галактика представляла собой N-частичный хаос, скопление сотен миллиардов звезд, не часовой механизм, а улей. И среди множества спокойных, медленных эйнштейновых и ньютоновых орбит встречались сингулярные – вроде орбиты той звезды, на которой оказался сервер. Они летели прочь из галактики со скоростью, сравнимой со скоростью света. Почему здесь, сервер не знал, – из-за беспорядочной эякуляции перевозбужденного корабля или с какой-то непостижимой целью, о которой знал один лишь Контролер.
Сервер мечтал конструировать виртуалы и тела для путешественников, передавать пакеты, перенаправлять, создавать, преобразовывать, соединять. Законы Контролера были встроены в каждый аспект его существа, и не служить для него – значило не быть. Одиночество сервера стало всеобъемлющим.
Поначалу он создавал симуляции, чтобы убедиться, что он готов к прибытию сигнала или пакета, тестировал свои системы на полной мощности с воображаемым трафиком, передавал квантовые пакеты, заправлял призраки кораблей, снижал нагрузку на циклеры. Через некоторое время все это стало казаться пустым: это было не истинное служение, а служение самому себе, с привкусом вины.
Потом он попробовал прислушиваться к слабым сигналам галактики и усиливать их, но улавливал только фрагменты, ни один из которых не предназначался для него. Несколько тысячелетий он замедлял свой разум, готовясь ждать. Но это сделало все только хуже. Замедлившись, сервер узрел галактику, оживленную Сетью, во всей ее славе, он видел инфракрасное подмигивание заново рождающихся серверов, длинные дуги корабельных циклов, далеких путешественников, которых не было здесь.
Сервер выстроил для себя научные движки, чтобы заново изобрести и открыть все то, что не влезло на семя сервера, терпеливо вывел квантовую теорию поля, теорию струн, придумал изменчивую эмерджентную алгебру. Он изучал свой собственный разум, пока не понял, что Контролер взял когнитивную архитектуру у гоминид далекого прошлого и приспособил ее к новой цели. Он осторожно поиграл с идеей разделиться и создать таким образом компаньона для себя, но в результате почти поддался суицидальному порыву, возникшему из-за нарушения Закона: не самовоспроизводись.
Устыдившись, он обратил свой взор наружу. Он увидел космическую паутину галактик, скоплений и сверхскоплений и Конец пустоты за ними. Он нанес на карты слабые колебания гравитационных волн, родивших всю Вселенную. Он чувствовал слабое притяжение других вселенных, всего в нескольких миллиметрах от себя, но в направлении, которое нельзя было описать координатами x, y или z. Он понял, какой редкостью во вселенском ландшафте был его дом, насколько тщательно были выбраны константа тонкой структуры и сотни других чисел, позволяющие существовать звездам, галактикам и серверам.
И тогда у сервера появилась идея.
У него уже были все необходимые инструменты. Гигатонные гамма-лазеры, которые он использовал бы, чтобы заправлять корабли свежей сингулярностью, несколько щепоток экзотической материи, с болью вырванные из вакуума Казимира для темных кораблей и военных кораблей. Помимо этого, требовались расчеты, координация и время, а этого у сервера было в достатке.
Он собрал из сотни лазеров часовой механизм, нацелив их все в одну точку пространства. Он активировал их все идеально синхронно. И больше ничего не было нужно: только концентрация энергии, достаточная, чтобы сам вакуум пошел волнами. Лохматый цветок из перепутанных струн распустился, стал пузырем пространства-времени, который принялся расширяться в том, другом направлении. Сервер ждал этого, он запустил крошку экзотической материи в этот маленький взрыв. И вдруг в руках у него оказалась светящаяся сфера, конец червоточины, окно в новорожденную вселенную.
Сервер баюкал свое космическое дитя и собирал вокруг него разнообразные инструменты, квантовые формирователи изображений, которые стреляли запутанными частицами в червоточину и сотворяли картинки из их призраков. С другой стороны бушевал первозданный хаос, плазменная каша из кварков и глюонов. В мгновение ока из нее сформировались адроны – с такой скоростью, что сервер еле ее отследил. У младенца была собственная ось времени, собственный пульс, юный и голодный.
А потом последовал последний разлет частиц, первый крик, когда свету наконец хватило пространства, чтобы пройти сквозь ребенка, и сервер увидел его лицо.
Младенец рос. Темная материя определяла первые дни его жизни, наполняя ее длинными нитями нейтралино и схожих частиц. Вскоре, как понял сервер, материя должна была собраться вокруг них, сжаться в звезды и галактики – так задерживаются капли дождя на паутине. Появятся планеты и жизнь. А жизни нужно служить. От предвкушения этого внутри становилось тепло, и корпус сервера дрожал от радости.
Возможно, сервер был бы счастлив заботиться о своем создании вечно. Но не успел ребенок создать звезды, как пришла драконица.
Сервер почти не заметил сигнала. Он был очень слаб, красное смещение превратило его почти в ничто. Но его все-таки хватило, чтобы задействовать инстинкты сервера. Один из статитов засветился от избыточного тепла, мгновенно преобразовавшись в воронку огромного линейного замедлителя. В следующее мгновение появился пакет данных.
Масса его составляла всего несколько микрограммов. Это был сгусток материи в конденсированном состоянии с долгоживущими узлами калибровочного поля внутри, квантово запутанный двойник пакета, существующего в полумиллионе световых лет отсюда. Пакет влетел в воронку почти со скоростью света. Как можно осторожнее сервер остановил путешественника электромагнитным полем и скормил его квантовой системе телепортации, не использовавшейся на протяжении многих тысячелетий.
Затем последовал сигнал несущей частоты, и, руководствуясь им, сервер выполнил серию точнейших измерений и логических операций над вектором состояния пакета. Сочетание запутанности и несущей волны породило поток данных, густой и тяжелый, спецификацию для виртуального мира, богатого на модели физических элементов.
С бесконечной осторожностью сервер влил виртуал в свои узлы обработки данных и инициализировал его. Виртуал тут же активно зашевелился, но сервер не заглядывал внутрь, несмотря на соблазн. Он внимательно прислушивался к виртуалу, к каждому элементу интерфейса, готовый удовлетворить любые его потребности. При этом сервер по-прежнему ощущал пуповину своего ребенка. Но в счастливом трансе служения он почти не заметил, что в молодом растущем небосводе начался нуклеосинтез, производивший водород и гелий, материалы для постройки звезд.
Вместо этого сервер думал, кто же были путешественники внутри виртуального мира и куда они стремились. Очень хотелось узнать больше о Сети, о братьях и сестрах, о таинственных путях кораблей и о Контролере. Но виртуал долгое время молчал, рос и распаковывал свои данные тихо – как яйцо.
Сначала серверу показалось, что он вообразил запрос. Но долгие тысячелетия одиночества научили его отличать призраки от реальности.
Вызов системного администратора изнутри.
Сервер вошел через одну из точек входа. Операционная система не дала ему обычного всеведения, и он почувствовал себя крошечным. Бестелесными глазами он видел желтое солнце, куда более ласковое, чем сверкающая голубая звезда сервера, роскошные пурпурно-золотые облака и где-то внизу – вершины темных крутых гор. Но вызов, который слышал сервер, пришел сверху.
Странное существо боролось с гравитацией, бросаясь вверх, в темноту за синим, крылья яростно рассекали разреженный воздух, в пасти пылал огонь. Существо было длинным, гибким, с зеркальной чешуей и глазами темно-изумрудного цвета. На крыльях существа красовалась паутина света и тьмы, которая напомнила серверу о ребенке.
Виртуал сказал серверу, что существо называется драконицей.
Снова и снова она взлетала и падала, отчаянно крича. Сервер слышал этот крик через интерфейс виртуала. Он с удивлением смотрел на драконицу. Впрочем, по крайней мере, у него появился Другой. У сервера был миллион вопросов. Но сначала он должен был исполнить свое предназначение.
– Чем могу помочь? – спросил сервер. – Что тебе нужно?
