Пусть мертвецы подождут

скачать книгу бесплатно

– Вы не обеспокоены?

– Из-за Холмса? Конечно, обеспокоен. По нескольким причинам. Однако я догадываюсь, что произошло. Когда я сказал, что разум покинул Шерлока Холмса, я не имел в виду что-то окончательное. Просто время от времени у него проблемы с доступом к высшим способностям. Как будто его мозг застрял в нейтральной скорости, и он забыл, как переключать передачи. Всё началось с маленьких инцидентов: мгновения забывчивости, неспособности увидеть связь, которую в старые времена он бы заметил сразу. Что всего хуже, он понимал суть происходящего. Потому и отошёл от дел. Не хотел участвовать ни в одной из правительственных программ. У него есть репутация. Он хочет умереть с нею в целости и сохранности.

– Я это понимаю, – согласился Койл. – Мне жаль, чертовски досадно, что всё так сложилось… но вы сказали, что знаете, что с ним произошло?

Ватсон кивнул. Поначалу осознание того, что способности Холмса увядают, его ужасно расстроило, но война каким-то образом сделала это не такой уж трагедией. Все дряхлеют и умирают. Даже величайший – и единственный – в мире детектив-консультант. Теперь, думая о Холмсе, он представлял себе человека, который решил загадку знаменитого дрессировщика канареек, разобрался в смерти кардинала Тоски, в трагедии в Вудменс-Ли, где погиб капитан Питер Кэри. Это было в 1895 году. Что за год![53 - «Никогда я не видел моего друга в таком расцвете духовных и физических сил, как в 1895 году… В этом памятном 1895 году Холмс произвел целый ряд любопытных и разнообразных исследований, начиная с выяснения причин внезапной смерти кардинала Тоски (по настоятельному желанию Ватикана) и кончая арестом преступника Уилсона: этот знаменитый тренер канареек был вместе с тем истинной язвой лондонского Ист-Энда. Вслед за этими громкими делами возникла трагедия в Вудменс-Ли: погиб при самых страшных и таинственных обстоятельствах капитан Питер Кэри». – Артур Конан Дойл, «Чёрный Питер» (пер. Н. В. Емельянниковой). Дела Тоски и Уилсона самим автором не описаны, но пробел восполнили продолжатели: Хью Эштон («The Death of Cardinal Tosca», 2013 г.) и Николас Мейер («The Canary Trainer: From the Memoirs of John H. Watson», 1993 г.).] Он по-прежнему чувствовал гул возбуждения от того, как дело за делом приходили к дверям дома 221 по Бейкер-стрит и вверх по лестнице, в 221-Б. Ватсон считал, что в то время детектив был на пике своих физических и ментальных способностей; он всегда мыслями возвращался к тому превосходному марочному вину «Холмс-95», когда думал о своём друге.

– Когда его мозг не работает как надо, – сказал Ватсон, – он ведёт себя странно. Звонит мне, мы беседуем как здравомыслящие люди, потом он снова звонит через час, забывая, что мы уже поговорили. Он ведёт себя очень… – Он подумал о том, сколько раз за последнее время отказывался брать трубку, когда звонил Холмс. Почувствовал, как краснеет лицо. Могло ли оказаться, что один из звонков был по этому самому делу? Мог ли Холмс обратиться к старому другу и наперснику лишь для того, чтобы получить вежливый отказ? Ватсон содрогнулся от стыда. – …Назойливо. Прежний Холмс был самым осторожным из всех людей. Тот Холмс, который у нас есть сейчас, сплетник. Он не сможет ничего удержать в секрете, даже если захочет. Подозреваю, Черчилль или его люди поняли свою ошибку и устранили его.

Ватсон теперь был уверен, что это Холмс нечаянно открыл рот по поводу мисс Мэри Калм-Сеймур, молодой леди, на которой король женился на Мальте в 1890 году и забыл развестись, прежде чем сочетаться браком с принцессой Мэй. Проницательным писакам-репортёрам, которые часто объявлялись у дверей этого самого коттеджа без приглашения, чтобы взять интервью у легенды, хватило бы одного неверного слова, чтобы истинные факты выплыли наружу.

– Думаете, кто-то попытался заткнуть ему рот?

– Да. Черчилль сказал, что тех, кому слишком многое известно, посылают в «безопасное и надёжное место». Кажется, он так выразился. Но не уточнил, куда именно. «В Северном море» – так он сказал. – Ватсон снова поднёс к носу персидскую тапочку. – Проблема в том, что Холмс знает слишком многое, но полагаться на то, что он никому ничего не скажет, больше нельзя. – Ватсон чувствовал себя предателем, просто произнося это, но считал сказанное правдой. – По крайней мере так должен был решить Черчилль.

– Выходит, Черчилль должен был сначала отправиться к Холмсу, а не к вам? Простите – получается, вы были запасным вариантом в этом деле?

– Разумеется, – сказал Ватсон незлобиво. – Мы обычно идём единым пакетом – разум Холмса и те скромные медицинские познания, какими я ещё обладаю. Думаю, как только Черчилль понял, что Холмс больше не властен над своими силами, он понадеялся, что я смогу предоставить искру первого в придачу ко второму. Боюсь, он будет жестоко разочарован. Время показало, что способности Холмса так легко не передаются.

– Значит, вы хотите узнать, куда его отправили?

– Хочу. И буду ходатайствовать о его освобождении, будь проклята ДОРА. Но разве такие дела поручают не вам? Содержание под стражей тех, кто представляет какую-нибудь угрозу для национальной безопасности?

Койл покачал головой:

– Интернирование? Нет, как правило. Этим занимаются ребята из Особого подразделения или военной полиции. Я не слышал, чтобы они посылали людей куда-то в Северное море.

Ватсон задумчиво погладил усы:

– Но вы могли бы выяснить, где это? Куда его могли забрать?

Койл кивнул:

– Возможно. Это может занять некоторое время. Гарри, он у нас… – Ирландец запнулся, подбирая нужное время глагола: – Он был тем, кто связывался с другими отделениями, занимался офисной политикой. У него акцент подходящий и всё такое. С такими как я там говорить не станут – Особое подразделение когда-то было Особым ирландским подразделением, вы же знаете.

Ватсон кивнул. Подразделение создали специально для того, чтобы бороться с фениями, которые организовывали взрывы; привязанное к стране название изменили, когда полномочия службы распространились на всех международных террористов и анархистов.

– Но вы офицер МИ-5.

– Может быть, и так. Но всё равно они неохотно вступают в разговоры ирландишками, обитателями болот. Их слова – не мои.

– Я поставлю чайник.

Но Койл жестом велел ему оставаться на месте. Ватсон безмолвно и вопросительно нахмурился. Койл беззвучно проговорил:

– Снаружи кто-то есть.

Шестнадцать

Летний вечер превратился в сумерки, которые сгустились в ночь, и стало прохладно и сыро. В воздухе ощущался дождь. Оксборроу повёл Росса по самой узкой из деревенских тропинок, через перелазы, вокруг полей, всё время вблизи от живой изгороди, направляясь на юг, а потом резко повернув на восток, к чёрной полосе деревьев, что отмечала начало запретного имения.

Браконьер говорил очень мало, лишь время от времени шёпотом предупреждал о чём-нибудь. Сделка была очень простой: Оксборроу обязался привести Росса к тому месту, откуда он смог бы перебраться в Элведен незамеченным. Далее американец отвечал за себя сам. Оксборроу не испытывал желания попасть в ту же самую мясорубку, куда его засунули головорезы, которым он попался у силков в прошлый раз. Он в тот раз даже не был на их земле. Чем бы они там ни занимались, сказал он, пусть продолжают в своё удовольствие. Он простой браконьер.

И он уж точно не хочет иметь никаких дел с невидимыми людьми.

Росса это сбивало с толку. Невидимая армия, конечно, была бы отличным преимуществом. В точности таким же, как принуждение немцев принять гигантского деревянного коня в качестве прощального подарка, прежде чем британцы отступят. Вероятность у этих двух явлений была примерно одинаковая. И всё-таки что-то явно испугало браконьера в этих местах. Когда они время от времени останавливались, Росс наклонял голову, но слышал только шорох ветра в кронах, неустанный шелест листьев и крики сов.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что это всё твоё?

– Среднее имя моего папаши было Сингх. Он был темнокожий. Майкл Сингх Оксборроу. Потомок тех, кому эта земля принадлежала до Гиннессов. По правде говоря, нас, незаконных детишек, несколько, так что я бы не унаследовал всё. Но, думаю, немалую часть. Идёмте же.

Они продолжили путь, снова погрузившись в молчание.

– Тут темно, – пробормотал Оксборроу.

Он свернул на осевшую тропу, и ночное небо сократилось до узкой полосы над их головами, идущей между стенами боярышника и лещины. Это было похоже на одну из тех траншей, о которых Росс так много читал, но, слава богу, не видел собственными глазами.