Текила, соль и любовь

Рафаэль Морейра

Текила, соль и любовь

Глава 1

Бар с громким названием «Пламя ночи» работал в обычном режиме. Бесконечный праздник жизни продолжался.

Рафаэль заметил её сразу, несмотря на переполненный бар и громкую музыку. Можно не заметить красивую женщину в баре. Красивых и одиноких, с разбитым миром, видно сразу. Их выдаёт прямая, как палка, спина, напряжённые, как камень, мышцы, наспех наброшенный макияж и нежелание смотреть по сторонам.

Она явно пришла не знакомиться с кем-либо и не веселиться. Она пришла утопить свою боль в алкоголе и, возможно, найти новые проблемы, чтобы стало не до старых. Это было видно в решимости, с которой она зашла и чеканным, почти солдатским шагом прошла по прямой от дверей к стойке бара.

– Текила.

Он налил.

– Ещё.

Рафаэль налил ещё.

После третьего шота её качнуло, и она села.

– Налей.

– Не много ли для пятидесяти восьми килограммов?

Она взметнула на него глаза, отбросив прядь волос с лица. Светлая хрупкая девушка с бесконечно глубокими, как море, синими глазами. Такая девушка часто означала начало его проблем.

Это было наследственное. От отца он унаследовал не только фамилию, стать и горячую кровь, но и слабость к светлым женщинам с голубыми глазами.

«Когда дьявол не может справиться с тобой, он посылает женщину», – любил говорить отец.

Тем не менее нельзя сказать, что отец избегал женщин. Скорее наоборот. Он познакомился с матерью в первый же день, когда приехал – точнее, чудом сбежал – с Кубы. Высокий, статный, с горящими глазами, чёрными, как смола, волосами. Мать говорила, что у неё не было шансов устоять перед ним. В принципе, она считала, что ни у одной женщины не может быть шансов против него.

Хотя они почти сразу поженились, она часто его ревновала. Отец только улыбался, когда она ревновала его к очередной соседке, и, подняв её на руки, носил по комнате, пока она не переставала злиться.

У его матери тоже были голубые глаза. Его отец был консервативен в своих предпочтениях. Как и он.

Всё это молнией пронеслось в его голове, как на ускоренной перемотке фильма, между её взглядом и ответом.

– Пятьдесят семь. И не твоё дело, – отчеканила она.

Голос был хриплый. Но она не была курильщицей. Значит, проплакала и даже ещё не отошла. Работа в баре учит разбираться в людях.

– Я всего лишь хотел сказать, что это ничего не изменит.

– А тебе откуда знать? – с вызовом спросила она. – Ты психолог или бармен?

Он усмехнулся:

– Тут видишь много людей. И судеб.

– Как поэтично. Приглашу на открытие книжного клуба. Так я дождусь своего заказа или состарюсь, слушая про твой бесценный опыт?

Рафаэль налил и поставил.

– Я всего лишь бармен.

Она выпила залпом и сказала:

– Ну так слушай, «всего лишь бармен». Я собираюсь напиться сегодня до потери пульса и хочу сделать это без консультации психолога, ясно? – она открыла бумажник и кинула на стол банковскую бесконтактную карточку.

– Здесь достаточно, чтобы пятьдесят семь килограммов смогли напиться, – съязвила она. – Сможешь справиться с тем, чтобы просто наливать следующий шот, как только я выпью свой, без комментариев?

– Ясно, Алиса, – сказал он, посмотрев на карточку. – Меня зовут Рафаэль.

Она пропустила мимо ушей, опрокинула следующий шот, как будто это была вода, и уставилась в пустоту. Бармен налил новый. Всё повторилось.

На неё уже начали обращать внимание. В большом баре всегда есть люди, которые не прочь подцепить женщину и напоить. А если красивая одинокая женщина сама себя спаивает, то это почти всегда беспроигрышный вариант. Надо всего лишь дождаться момента и предложить отвести домой. Лёгкая добыча.

Угрюмый мужик с бородой начал подсаживаться ближе к ней. Рафаэль посмотрел на него в упор. Он проигнорировал. Алиса заказывала уже восьмой шот. Её мышцы потеряли тонус, она облокотилась о стойку обеими руками, прямая спина согнулась, она полулежала на стойке, как сонный студент на парте во время лекции. Глаза теряли фокус, а язык начинал заплетаться.

Бородатый был уже в полуметре от неё. В принципе, это было не его дело. Она явно была в возрасте разрешения и осознанного согласия и на секс, и на алкоголь. И он тоже. Она заказала девятый шот, десятый, одиннадцатый. Бородач уже сидел рядом с ней. Рафаэль поставил перед ней рюмку и, не отнимая руки от рюмки, посмотрел прямо в глаза бородачу.

Светлая девушка с голубыми глазами. Как я и говорил, так обычно в моей жизни появляются проблемы.

– Она со мной, – сказал Рафаэль чётко и громко.

Бородач знал, что Рафаэль врёт. Следовательно, он знал, что это означает другое. Он осмотрел его сверху донизу, насколько позволяла стойка бара. Конфликты были ему не нужны. Он пришёл сюда не за этим. С другой стороны, драка в баре – настолько обыденное явление, что вряд ли может иметь хоть какие-то реальные последствия. Но если остаться, можно ещё кого-то подцепить. А если подраться с молодым подтянутым барменом, можно провести ночь в участке. Или вылететь с работы. Или потерять зубы. В любом случае отступление было лучшей стратегией в долгосрочной перспективе. Может, он читал книги про стратегию. А может, был просто опытным и не ввязывался в неприятности.

– Нахрен она кому сдалась, таких шлюх везде навалом, – грубо сказал он, чтобы не потерять лицо, и ушёл.

Алиса попыталась взять рюмку, которую он поставил перед ней. Рафаэль всё ещё держал рюмку. Она схватила его за руку. Он почувствовал её невесомые, тонкие, изящные пальцы. Эти руки точно не знали, что такое тяжёлая физическая работа. Она могла быть пианисткой с такими пальцами. Он выпустил рюмку. Она выпила и уронила голову на стойку. Ей уже было плохо.

– Фредди, замени меня.

– Боже, Раф, да неужели опять, – ухмыльнулся Фредди.

Естественно, Фредди тоже всё это видел. Но в отличие от Рафаэля, Фредди был философом-циником. Холодная логика никогда не покидала его голову. «Не стоит создавать себе проблем, если их нет», – было одним из его основных правил жизни.

Но это было его правило.

Рафаэль подошёл к Алисе и взял её за локоть.

– Пора домой.

– Да пошёл ты, – вдруг взвилась она, явно перепутав его с кем-то, и, вскочив, попыталась нанести пощёчину ему в лицо.

Разница в росте, градус алкоголя и неудобная обувь на каблуках не дали ей сделать это, и она, пошатнувшись, упала прямо в его объятия. Её волосы разметались у него на груди. Тонкий, нежный запах её духов вперемешку с запахом тела ударил ему в нос. Даже запах алкоголя не мог его перебить. Рафаэль почувствовал, как его кровь закипает. Но сейчас было не до этого.

Он вывел её на улицу и повёл к своей машине. Посреди парковки её скрутило, и её вырвало.

Текила и желчь. Больше ничего. Она не ела минимум восемь часов. Кое-как посадив её на заднее сиденье и закинув туда же её сумочку, он вставил ключ в зажигание.

Рафаэль надеялся, что никто не видит этого и не вызовет полицию. Со стороны это выглядело как настоящее похищение: парень южной внешности заталкивает пьяную, ничего не соображающую светлую женщину в чёрный большой джип с тонированными стёклами. Любой из увидевших такую сцену мог запросто вызвать полицию. Он даже не знал её фамилии. К счастью, чем больше людей в городе, тем меньше они чувствуют ответственность по отношению друг к другу. Каждый думает, что полицию вызовет другой. Да и время было уже позднее, и мало кто был вообще на улице.

Он повернул ключ в замке. Рёв проснувшегося восьмицилиндрового двигателя Chevrolet Tahoe заставил её опять поднять глаза. Рафаэль перехватил её взгляд в зеркале заднего вида. Она хотела спросить, кто он и куда они едут. Но была не в состоянии и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза.

Он взглянул в зеркало заднего вида на неё и сказал:

– Мы едем домой.

Никакой реакции. Рафаэль заблокировал двери и поехал домой. Домой к себе.

Глава 2

Она проснулась от ударов молотком по голове. Не снаружи. Изнутри. Голова представляла собой чугунный шар. Внутри этого шара кто-то ходил и неравномерно стучал по его стенам огромным тяжёлым молотком. Во рту было суше, чем в африканской пустыне во время засухи. Язык прилип к небу. Желудок пытался выйти через рот и посмотреть на внешний мир. Веки не хотели открываться. Она чувствовала падающий на лицо нестерпимо яркий дневной свет.

Наконец она смогла приоткрыть один глаз. Простыня. Она была не такого цвета, как у неё. Она закрыла глаз. Снова открыла. Не помогло. Подушка тоже была другой. Она приоткрыла второй глаз. Прикроватная тумбочка тоже была не её.

«Я в чужой постели», – пронзила её мысль, и Алиса вскочила с бешено бьющимся сердцем.

Тишина. Никого не было. Обычная квартира-студия с нехитрой обстановкой. Тёплый цвет стен, обычная мебель. Солнечный свет пробивался через занавески и падал на её кровать. Там, где только что была её голова. Это её и разбудило. Она увидела свою одежду на спинке одного из кресел. На тумбочке стояла бутылка воды, стакан и бумага.

Выпей воды. Сэндвичи на столе. Дверь заперта, но если захочешь уйти, можешь выйти на пожарную лестницу через окно и спуститься. Я буду в 10:30.Она развернула бумагу:

Кто это? Что с ней? Как она здесь очутилась? Алиса решительно ничего не помнила. Последнее, что она помнила – это желание умереть или стереть себе память.

Далее всё обрывалось.

Её мутило и тошнило. Дикая слабость. Резкий подъём отнял у неё, казалось, последние силы.

Алиса налила воду в стакан, выпила. Ещё стакан. После третьего стакана ей стало лучше. По крайней мере, язык отлип от неба, и слегка прояснилась голова. Но слабость не покидала. «Надо уехать отсюда, пока не явился хозяин», – подумала она.