скачать книгу бесплатно
Ему-то, понятно, все привычно. Сколько он женских тел перевидал со своей работой, а меня мужчина вообще впервые так касается. Я по массажам не ходила на родине. Да еще какой мужчина! Идеальный!
Пальцы движутся вверх очень нежно, распределяют масло, от щиколоток до самых трусиков, захватывая ягодицу насколько те позволяют. Спускаются вниз по внешней стороне бедра… Дыхание перехватывает, когда такое же движение происходит по внутренним мышцам. Неужели он сейчас прямо упрется в… Аж в ушах зашумело… Но нет. Умело избегает интимного касания. Вот я дура! Если он помнит вчерашний вечер, это вовсе не значит, что жаждет повторить… в отличие от меня.
Тогда почему мне вдруг слышится, что у него тоже какие-то проблемы с дыханием?
Почему-почему? По кочану! Какие могут быть проблемы! Просто одна идиотка размечталась не в меру.
– На будущее… – Откашливается. – На будущее, Виктория. Не стоит сразу много заниматься. Тут как раз важно соблюсти золотую середину. И не перекачать, как вы, но и не дать слишком мало нагрузки. Боль – хорошо, когда ее в меру. Она должна быть приятной, подавая сигнал, что мышцы у вас есть, и что они начали работать. Такая боль приносит удовлетворение.
Знаю, что он прав, но почему-то вчера, после того, как юбка едва сошлась, накрыл такой азарт, который выбил из головы весь опыт и теоретические знания.
Между тем вторую ногу ждет та же участь. И опять я задыхаюсь, когда внутренней области бедра касаются нежные пальцы.
– Больно?
Похоже, я чересчур напряглась, когда это случилось, и он подумал, будто и там болит. Но не признаваться же, что не в боли дело, а в блаженном тепле, которое расходится по телу от его касаний.
– Угу, – больно, но не там. Просто где-то на душе кошки скребут, ведь мне никогда больше не светит повторение вчерашнего.
Так, что я там придумала про Ингу? Представляем ее. Никаких мурашек. Он их сразу заметит.
Инга, Инга, это Инга!
Черт. Не получается. Руки слишком мужские! Обхватывают даже мои немаленькие бедра.
Ай! Ой! Вот теперь мне больно. Вскрикиваю, но мне велят потерпеть. Растирают уже более активно, потом словно выжимают. Лежу, прикусив костяшку указательного пальца, чтоб не взвыть.
– Вика, ну не стоните вы так. Я же не железный.
А? Что? Где?
– Разве? – Вполне себе бесчувственный.
– Я понимаю, что вам больно, и мне вас очень жалко. Но нужно это сделать, чтобы облегчить. – Да я ж тоже понимаю, но если хочется плакать. – Переворачивайтесь. Не верю я, что бедра спереди не болят.
И так это говорит, что спорить бесполезно. Меня определенно вычислили.
Пытаюсь перевернуться как-то более ловко, грациозно, но получается как всегда. Кое-как удается не свалиться куда-нибудь со стола и не закряхтеть, словно старушка.
Теперь мне видно его лицо. И даже капельки пота на висках. Бедный. Промять такую тушку надо умудриться.
Берет бутылочку с маслом, наливает в ладонь и снова приступает к делу.
А я чувствую, как кожу приятно охлаждает.
– Решил взять с добавлением мяты. Она обладает отвлекающим эффектом, – объясняет мне, только я не сразу въезжаю, зачем ему отвлекаться. Ой блин. Мысленно бьюсь головой об стену.
И снова. Пока гладит, балдею и боли не чувствую. Прикрываю глаза от удовольствия.
Инга, Инга, где же ты, Инга?
Ай! Ну зачем так? Нельзя столь резко обламывать кайф. Прикусываю губу, чтобы снова не завыть, но с губ срывается скулеж.
Смотрит мне в глаза. В них читается жалость. Старается массировать аккуратнее, но от любого действия, кроме поглаживаний, меня накрывает болью.
– Если вы не будете терпеть, я… Я вас… поцелую! – неожиданно заявляет босс, лишая меня дара речи. – Да-да, знаю, как вам это неприятно. Поэтому постарайтесь уж как-нибудь.
Омг. И с чего это он взял? Я бы с радостью получила поцелуй вместо этих больнючих ощущений. Он бы меня излечил лучше всяких там растираний.
Жаль, озвучить свои мысли не могу. Делаю вид, что терплю. То есть терплю на самом деле. Делая вид, что он во всем прав. А может сорваться? Типа случайно. Интересно, поцелует?
Заманчиво.
Зажмуриваюсь, чтобы не сделать глупость. Массажные движения становятся все интенсивнее. И я уже не могу держаться без всяких задних мыслей. Зажимаю рот рукой. На глазах слезы. Ещё немного и сорвусь.
И когда уже чувствую, что начинаю мычать, пытка прекращается. Движение его рук становятся снова медленными и ласкающими. Переходит к изножью и гладит сразу обе ноги. Скользит большими пальцами по внутренней стороне, принося облегчение, снова даря кайф.
– Вы молодец. Теперь знаю, как заставить вас сделать что-то сложное.
– Да? – спрашиваю расслабленно. От облегчения даже не понимаю, о чем он?
– Угроза моего поцелуя – отличный стимул, как оказалось, – улыбается, но мне слышится некая уязвленность.
– Отличный, – вставляю свои пять копеек, начиная сердиться. Сам поставил практически невыполнимые условия приема на работу, и еще и удивляется, что кто-то пытается их выдержать? Нормально, вообще? – Ведь иначе мне придется искать другую работу.
Смотрим друг другу в глаза. Не понимаю, что не так? Ведь у него же проблемы с сотрудницами, так я в чем провинилась?
Отводит взгляд первым, признавая мою правоту.
– Неудачная шутка. – Шутка. Так это была шутка? А где смеяться? – Лежите спокойно. Сейчас масло впитается.
Берет салфетку и начинает вытирать мои ноги, которые, не то что бы не болят, но чувствуют себя определенно получше.
– Игорь Алексеевич! Вы бог! Бог массажа!
Усмехается, и неловкость между нами как-то сама собой рассеивается.
– Так меня еще не называли. Спасибо. Можете одеваться. – Я сажусь, а он больно уж быстро сует мне в руки блузку. – Одевайтесь.
Что я говорила про неловкость? Рассеялась? Забудьте. Никуда она не делась. И чего он так стремится сбежать?
Быстро моет руки и сваливает из кабинета, буркнув, что ждет на рабочем месте.
Ох, как теперь всё вернуть-то назад? Возможно ли после вечернего инцидента? Сложно. Особенно если учесть, что не очень хочу забывать.
Надо завести какой-нибудь легкий разговор, чтобы потихоньку свести на нет напряжение, которое сегодня периодически вспыхивает.
Пока одеваюсь и выхожу, думаю, какую бы поднять тему. Может быть, о Центре или о его работе тут? Вполне. Мне кажется, он любит об этом поговорить.
Меня встречают у админской стойки.
– Катя, мы на обед, – заявляет шеф, берет меня под локоть и тащит за собой.
– А мне сумочку надо, – пищу, пытаясь вырваться.
– Я заплачу за обед.
– А причесаться? – не унимаюсь. Мне бы хоть в зеркало глянуть.
Останавливается, поворачивает к себе и приглаживает волосы, убирая выбившиеся прядки за уши.
– Так хорошо.
Спорить бесполезно. Легче просто принять как должное. И завести уже расслабляющий разговор, чтобы не так смущаться от его действий.
– Как получилось, что вы стали массажистом, а не врачом?
Ой. А вдруг это не такая уж и простая тема?
Глава 8
Скорее всего, мне не ответят.
Уж больно хмурым и суровым вдруг становится лицо шефа. Брови сходятся на переносице. Губы поджаты. Похоже, решает, стоит ли меня посвящать в столь личную тему. Уж не связано ли оно с тем, о чем говорила Катя?
Выпивает стакан воды и резко ставит на стол.
– Хорошо, Виктория, вам я расскажу. Вы адекватный человек и сможете принять мою историю не как попытку себя возвысить или сделать из Батырева Игоря какого-то супергероя. Ведь так? Вы сможете просто принять все, как есть, без лишних сантиментов?
Неожиданное вступление, надо сказать.
– Я постараюсь, раз для вас так важно.
– Поймите, я хочу, чтобы вы услышали всё из первых уст, а не в виде сплетен, но при том не подумали, что я сам себя возвышаю.
– Договорились.
Куда же я пытаюсь влезть? Надо ли мне знать?
Поздно, Вика, ты уже в этом по самые уши. И не ври, что тебе безразлично или просто любопытно. Тут нечто большее. Только пока не ясно, что именно.
Игорь Алексеевич начинает свой рассказ издалека.
Его родители – медики во втором поколении. Отец хирург, мать педиатр. У него не было шанса выбрать другую профессию. Собирался пойти по стопам отца. Только как в той поговорке: хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Все перевернул один день. Восьмое марта одиннадцать лет назад.
Молодой влюбленный Игорь очень хотел сделать подарок любимой девушке. Счастливый и окрыленный чувством, летел он к ней на свидание, сложив на заднем сиденье своего авто букет, золотое украшение, большого белого медведя и конфеты с шампанским.
Наверное, тот водитель, что выехал с второстепенной дороги ему наперерез, тоже куда-то спешил. Успел. На тот свет. И чуть было не прихватил с собой моего босса.
Авария была страшная. Две машины всмятку. Игоря – в реанимацию с множественными переломами, ушибами, но главное – задет позвоночник, и серьезная черепно-мозговая.
Месяц в искусственной коме, из которой мог и не выйти. Жизнь висела на волоске. Родители сделали все возможное и невозможное, чтобы спасти единственного сына, подключили все свои связи в медицине.
Через месяц настал переломный момент, когда его смогли привести в сознание. Он, слава Богу, не стал овощем. К великому счастью близких и врачей. Хотя могло сложиться и иначе. Прогнозы были пятьдесят на пятьдесят.
Увы, того же нельзя было сказать о его опорно-двигательном аппарате. Травма позвоночника оказалась гораздо серьезнее, чем травма головы. Паралич нижних конечностей – страшный диагноз, поставленный врачом, словно крест на жизни молодого парня.
– Не буду описывать вам, Виктория, чего мне стоило смириться со страшным фактом и не наложить на себя руки, – резюмирует Игорь, но по его глухому голосу понимаю, что нервов он помотал и себе, и родителям.
Молчим некоторое время. Есть ощущение, что он сейчас словно заново переживает тот момент. Мне хочется протянуть руку и погладить его длинные, красивые пальцы. Однако я помню, что от меня не этого хотели. Жалость тут ни к месту. Хотя я действительно не могу не пожалеть того парня, студента-медика, у которого, казалось, жизнь бьет ключом и впереди светлое будущее.
– Что было дальше? – спрашиваю просто.
– В один момент я вдруг понял, что даже для третьего курса меда знаю очень мало о своей проблеме. И начал изучать. Интернет. Медицинские сайты, форумы врачей, тибетская медицина, мануальная терапия, все традиционное и нетрадиционное. Отбрасывал мусор и выбирал по крупицам истинно полезные материалы. Изучил, насколько мог, неврологию, травматологию, спортивную медицину и еще много чего, что могло мне дать оружие в борьбе за жизнь и движение.
Заполучив достаточный багаж теоретических знаний, Игорь преступил к практике.
Связи родителей помогли и тут. Ему попался профессионал своего дела, врач высшей категории, который провёл уникальную операцию на позвоночнике. Ту самую, что дала ему шанс встать на ноги в прямом смысле слова. Риск был огромнейший, но он того стоил.
– А дальше была работа. Моя, моего врача, моего тренера, моей наитерпеливейшей мамы и всегда поддерживающего отца. Я не один справился со всем, как многие считают. Один я бы не смог. Это сделали все они, плюс мое упрямство.
Смотрю на него ошеломленно. Ведь абсолютно не этого ожидала, когда он начинал рассказ. Признаюсь, вначале мне показалось, что он, как сын интеллигентных родителей, совершенно избалованный ими, просто решил устроить протест против традиции, и не стал врачом из вредности. Ушел в другую сферу – такая своеобразная демонстрация неповиновения. Но нет, оказалось все совершенно по-другому.
– Но вы все-таки стали врачом? Закончили университет?
Улыбается.
– Да. С моими знаниями и опытом я отучился после академического отпуска последние два года, но в медицину не пошел. В традиционную. Мне стало совершенно ясно, что я не создан для нее. Когда окончательно поправился, начал с малого – с массажа. Потом добавил мануальную терапию. Я помогал людям, а они мне – приводили все больше и больше клиентов, делясь положительными отзывами. Я снял помещение и нашел помощников, которые подошли мне по своему подходу к делу, схожему с моим. То, что я собирал вокруг себя не дилетантов, а профессионалов, давало свои плоды, и мы быстро переросли просто съемное помещение. Нам нужно было свое. Деньги я тратил с умом, поэтому скопилась некоторая сумма для первоначального взноса и первый большой кредит на покупку. Признаюсь, не всегда все шло гладко бывало по-разному. И конфликты, и спады, и взлеты, но я уже говорил, что упрям как осел? В итоге вышло то, что вы сейчас видите и где работаете. Вот такая история.
Я смотрела на него, немного офигевая, от того, как легко ему дается рассказ. Вот уверена, что было совсем не просто поднять настолько мощный бизнес. Но он не стал расписывать мне подробностей. И теперь я понимала Катю, которая заявляла, что босс для нее Человек с большой буквы, а себя причисляла к его фанатам. Наверное, я теперь тоже в их рядах. Но если выскажусь сейчас, на эмоциях, то не сдержу слово. Поэтому просто молчу.
– Я вас шокировал?
– Есть немного, – улыбаюсь. А внутри разрастается глубокое чувство уважения и даже какой-то гордости, что работаю на него и имею частичную причастность к делу его жизни. – Я очень рада, что вы со мной поделились. А еще, что работаю в вашем Центре.
Хочется добавить: надеюсь, что меня не уволят за невыполнение договора, причем по обоим пунктам. Но опять-таки молчу. Зачем подавать ему нехорошие идеи? Ведь он же не просто так уже целый час рассказывает мне все это.
Очень похоже на то, что меня признали своей, в том плане, что раскрыли информацию, доступную лишь избранным. Катя, например, наотрез отказывалась делиться. Только он сам должен был это сделать, когда решит, что я достойна доверия.
Теперь мне вдруг захотелось оправдать его, то самое доверие. От меня ждут выполнение договора? Отлично! Хотя бы один пункт, но выполню – похудею.
– Нам, наверное, пора возвращаться? – прерываю немного неловкое молчание. Мы как будто бы стали чуть ближе друг другу, но субординация требует не переходить определенную черту.
– Наверное. Извините, что вывалил на вас все это. Давно не поднимал данную тему в разговоре. И спасибо, что воздержались от жалости.
Опускаю глаза. Нет, пусть думает, что так и есть. Зачем, если человеку неприятно?
Мы возвращаемся в Центр и остаток дня работаем в прежнем темпе. Но я с гораздо большим энтузиазмом. Пока ближе к вечеру вдруг не раздается странный звонок. Беру трубку и с замиранием сердца слушаю женский голос, не понимая до конца, что от меня хотят.
