скачать книгу бесплатно
–Ой, кто бы говорил, – съязвила мама.
–Ну, вот я и учу, чтобы сын не повторял моих ошибок.
Вера Эдуардовна фыркнула и поцеловав нас ещё раз напоследок, ушла. Мы же принялись читать сказку.
–Папа, а почему этот дядька на нас напал? – спросил Саша, когда я закончил чтение. – Что ты ему такого сделал?
Вопросы меня не удивили, я знал, что сын начнёт их задавать, но не думал, что так скоро, поэтому помедлил, пытаясь подобрать слова. Вышло не ахти…
–Ничего такого, сынок, чего бы этот… мужик не заслужил.
–Тогда почему он решил тебе отомстить?
–Ну, он, по всей видимости, считал иначе.
–Как это? – нахмурился Саша, не понимая моих пространных объяснений. Я улыбнулся, поражаясь своему косноязычию. Совсем забыл, что детям лучше всего объяснять что-то на конкретных примерах.
–Как бы тебе объяснить, сына, – с досадой протянул я, силясь придумать этот самый пример, но мозг упорно отказывался работать, пока я не наткнулся взглядом на фото Сашки с друзьями. Увидев его зазнобу меня-таки озарило. – Ну, вот представь, что этот… как того пацана звать, с которым ты подрался на прошлой неделе?
–Лиам Сандерс.
–Вот этот Лиам Сандерс обидел твою Мию. Что ты сделаешь?
–Ну… побью его и скажу, чтобы больше не лез.
–Логично. Но Лиам не поймет и решит вам с Мией отомстить. Например, сломает лапу Пеппи.
–Но зачем Пеппи, она ведь ничего не сделала? – возмутился мой ребёнок.
–Потому что она для вас обоих дорога и вы очень сильно расстроитесь. Как говорится, двух зайцев одним выстрелом, понимаешь?
Саша кивнул и некоторое время обдумывал сказанное.
–То есть этот мужик когда-то обидел маму и ты за неё вступился?– заключил он.
–Примерно так.
–Вот урод!
–Абсолютно согласен.
Я думал, что на этом с вопросами покончено, поэтому обняв Сашку, стал потихонечку засыпать, но не тут -то было.
–Пап, – позвал он, когда я уже почти заснул.
–Мм? – сонно промычал я, не в силах открыть глаза.
–А что мама тебе сделала? Про что бабушка говорила? – огорошил он меня. Всё-таки при детях ничего обсуждать нельзя. Конечно, я мог бы нагородить чего-нибудь, но с сыном хотелось быть предельно честным. Дети, они фальшь чувствуют, поэтому я не стал выдумывать велосипед и сказал то, что должен был.
–Сынок, есть такие моменты, которые касаются только меня и твоей мамы. Как у нас с тобой есть же свои мужские секреты или как у вас с мамой наверняка есть какие-то тайные от меня дела, верно? – подмигнул я, на что Сашка улыбнувшись хитренькой Янкиной улыбкой, кивнул.
–Ну, вот так и у нас с ней есть свои дела. Всё, что тебе нужно знать, так это то, что я твою маму простил и больше не злюсь.
–И теперь мы будем жить все вместе: я, ты, мама, Пеппи и бабушка? – загорелись его глазки и столько в них вспыхнуло надежды, столько радости, что у меня внутри все перевернулось и защемило. Бедный мой ребёнок. Обняв его еще крепче, я вдохнул аромат его волос и тихо сказал:
–Не знаю, сынок, но я постараюсь…
–Точно?
–Разве я тебя когда-нибудь обманывал?
Он покачал головой.
–Ну, вот и всё. А сейчас давай поспим.
–А потом поедем к маме?
–Конечно.
Саша кивнул и устроившись поудобней в моих объятиях, уснул. Я же несмотря на усталость уснуть не мог. Мысли копошились, как рой разъяренных пчёл. Я не знал, как быть. Точнее, знать -то я знал, но с чего начать, как это всё будет и получится ли вообще – вот вопрос. Столько рисков… Но хотя бы попытаться я должен. Как говорила мама: «Нужно давать отношениям шанс, если не ради себя, то хотя бы ради детей, ради всего хорошего, что было.». Пусть я запоздал с этим решением на шесть лет, но слава богу, еще не всё потеряно. Во всяком случае мне так показалось.
Спустя какое-то время я все же уснул. Проснулся после обеда и тут же попал в круговорот дел: полиция, пресса, разборки со службой безопасности. Освободился только к ночи. Янка до сих пор не пришла в себя, и на душе было не спокойно, поэтому я поехал к ней. Мне нужно было увидеть её, услышать, как она дышит. Перед глазами до сих пор стояло её бескровное лицо и мои руки, залитые её кровью, от этих флешбэков моя собственная стыла в венах, и я не уставал благодарить Бога, что всё обошлось.
Когда я приехал в клинику, Ирина готовилась ко сну, но тактично решила оставить меня наедине с Чайкой и ушла в кафетерий. Мне же, если честно, было плевать, как она расценит мой визит.
Увидел Янку, и всё вокруг перестало для меня существовать. Ощущение было, будто прошла целая жизнь с того момента, как мы говорили на террасе. За сутки мир перевернулся с ног на голову, и я смотрел на него совершенно другим взглядом. Вся та боль и невыносимая тоска всплыли на поверхность, захлестнули, вызывая дикую потребность в ней, девочке, всадившей мне нож в спину.
Опускаюсь на стул возле неё и не могу насмотреться. Она лежит на животе, чтобы не тревожить раны, лица практически не видно из-за кислородной маски, но мне и не надо. Мне достаточно просто быть рядом, слышать, как она дышит, как монотонно прибор отсчитывает удары её сердца и знать, что она жива, просто жива.
В порыве чувств прижимаюсь губами к её виску и всего насквозь прошивает будто электрическим разрядом.
Янка, Яна, Яночка… Любимая моя.
Втягиваю с шумом аромат её кожи, она пахнет медикаментами, но я всё равно улавливаю что-то такое, присущее только ей, и меня ведет, ломает по её запаху, как наркомана по героину.
–Малыш, – сам не замечая, произношу вслух хриплым шепотом, не в силах больше держать свои чувства на привязи. – Я так… Так тебя люблю, моя девочка… Если бы ты только знала, как я тебя люблю.
Глажу её шелковистые волосы, скольжу губами по лбу, глазам, краешку щеки, не могу остановиться, не могу насытиться, не могу унять эту сумасшедшую потребность.
Не знаю, сколько это безумие продолжалось, но взгляд наткнулся на кусочек татуировки в вырезе больничной сорочки, и я замер, читая строчки, которые знал наизусть:
«Согласись, пусть будет – не бесплатное, липовое,
мёртвенное, ватное, с дарственной на выцветшем боку.
Подари мне небо, хоть плакатное, я его приклею к потолку.»
И, как и в первый раз, внутри всё скрутило жгутом, вызывая горечь. Сколько глупых, бессмысленных ошибок…
Говорят, всё можно исправить, кроме смерти. Мне очень хотелось в это верить. Более того, я был решительно настроен подарить моей Чайке небо и не плакатное, а самое что ни на есть настоящее. Чтобы она парила, забыв обо всём.
Погруженный в свои мысли, я не сразу заметил, что вернулась Ирина.
–Я принесла тебе кофе, – протянула она стакан, когда я, наконец, обратил на неё внимание.
–Спасибо, я сегодня ничего ни ел.
–Я так и подумала. Как Саша?
–Нормально, но будет лучше, если с ним поработает психолог.
–Да, это верное решение.
Мы замолчали, не зная, что еще сказать, да и слишком вымотанные, чтобы вести какие-то разговоры, поэтому допив в тишине кофе, я поехал домой, так как обещал сыну, что мы завтра поедем вместе.
Утро выдалось суматошным. Янка пришла в себя, и все на радостях носились, как сумасшедшие, не зная, за что хвататься. В оконцовке, сборы затянулись до самого обеда, так как Саша рисовал матери какие-то «шедевры», как все в восторге и умилении потом заявляли. На мой же, совершенно не шарящий в искусстве, взгляд это был тихий ужас из-под куриной лапы, но поскольку в таком деле важен порыв, а не мастерство исполнения, то я держал своё мнение при себе, пока вся родня рукоплясала. Заказав Начос, цветы, мы, наконец, поехали в больницу. Все были на кураже, в радостном предвкушении, и я в том числе.
Я не беспокоился о том, что скажу при встречи, как вообще себя вести, я просто хотел видеть её горящие глазёнки, её счастливую улыбку, её прекрасное лицо, остальное было не важно.
«Как-нибудь разберемся» – думал я, с улыбкой заходя в палату, чтобы в следующее мгновение получить удар под дых. Вместо ждущей нас Чайки с горящими глазами, я увидел её со счастливой улыбкой в объятиях какого-то мужика.
Впрочем, не «какого-то», а вполне себе конкретного – её хахаля-женатика, про которого я совершенно забыл со всей этой кутерьмой. А сейчас вот вспомнил, и внутри всё окаменело, всю радость смыло ледяной волной боли и ядовитой ревности. Смотрел, как он её целует, касается своими руками, шепчет какую-то романтическую хрень, и на ошмётки рвало. Я захлебнулся злобой и вновь вспыхнувшей ненавистью.
Перед глазами всплыли все те картины, что изводили меня с того момента, как узнал о том, что у неё появился любовник. Я представлял, как она улыбается ему, как когда-то улыбалась мне; как соблазняет его, сводит с ума; как шепчет всё то, что когда-то шептала мне; как он ласкает её роскошное тело, и как она стонет под ним, как когда-то стонала только для меня…
Конечно, я всё понимал. Понимал, что она молодая, здоровая женщина, и ей хочется тепла, мужской ласки, да и просто секса. В конце концов, она и так слишком долго была одна. Я всё это понимал, правда. Но легче не становилось, поскольку я также знал, что Чайка в отличие от меня чисто «по средам и пятницам» не умеет, а значит, что бы она там ни говорила, но какие-то чувства к этому мужику у неё все же есть, и именно это низвергало меня в пропасть моих сомнений, боли, бессилия и безнадежности. Ведь, как ни старайся, а ничего уже не вернешь: она никогда больше не будет только моей, никогда больше я не смогу доверять ей, как прежде, да ничего уже не будет, как раньше…
Знаю, я сам виноват – своими собственными руками отдал её другому мужику, и продолжал бездействовать до сегодняшнего дня… ДА! Всё знаю и понимаю! Но всё равно внутри сидит этот наивный, маленький мальчишка, который все эти шесть лет жил одной-единственной фразой: «Я буду ждать». И сейчас, глядя на воркование голубков, ему хотелось вырвать свою любимую из чужих лап, посмотреть в лживые глазёнки и проорать в лицо: « Так ты, бл*дь, ждала? Это твоя любовь, сука?».
Знаю, это смешно, тем более, что я и сам не далеко уехал, но вот чего я никогда не делал в отличие от неё – так это не ездил ей по ушам, не обещал того, что не смог бы выполнить. Она же только тем и занималась, что бесконечно врала мне. Разводила, как доверчивого лошка, коим я, похоже, до сих пор и являюсь. Ведь верил же, что ждет, а сейчас смотрю и сдохнуть хочется. Всё внутри горит, рвёт на куски, перед глазами красная пелена ярости, и я не могу с ней справиться, сколько не привожу доводов, сколько не пытаюсь мыслить здраво. Да и каком здравомыслие может быть речь, когда её баран, словно по заказу, выдаёт:
–Не переживай, любимая, я найму лучших врачей, тебя за пару недель на ноги поставят, а потом уедем с тобой в Швейцарию. Все будет, как ты любишь: лыжи, Кирш, Фондю… Теперь ты у меня без охраны и шагу не сделаешь, и Сашке наймем лучших людей, раз этот дятел не в состоянии обеспечить сыну безопасность…
–Слышь, ты – фраер, в своей семье будешь порядки наводить и нанимать, кого хочешь, а в мою еще раз сунешься, и я устрою весёлую жизнь тебе! – с угрозой процедил я, изо всех сил сдерживая клокочущее в каждой клетке бешенство.
Наймёт он, понторез херов!
По факту, безусловно, я облажался, не досмотрел. Но ни этому говножую мне что-то говорить! Однако у него на сей счет имелось другое мнение, и он, видимо, решил окончательно вывести меня из себя.
–Это кому ты, бл*дь, собрался веселую жизнь устраивать?! – вкрадчиво поинтересовался он, поднимаясь. Чайка испуганно вздрогнула и с такой мольбой уставилась на меня этим своим взглядом «не виноватая я», что меня аж перекосило.
Вечная жертва, мать её! Интересно, о чём она думала, приглашая сюда своего любовничка? Дура-дурой…
Наверное, если бы не Сашка, я бы высказал всё, что думаю о ней и её играх, но растерянный, полный слёз взгляд сына, отрезвил меня, и выдавив улыбку, я подмигнул ему, а после повернулся к этому нахохлившемуся петуху и холодно предупредил:
–Рот свой закрой! Еще раз при моем сыне выразишься, и тебя отсюда вышвырнут.
–Гладышев, ты говори да не заговаривайся, – насмешливо протянул Пронин, вызывая у меня удивление. Интересно даже стало, что он может. Захотелось проверить…
–Это тебе лучше не заговариваться, а то примут парочку весёлых законопроектов, и посмотрим, как потом запоёшь.
–Ну, попробуй, только боюсь, ты потом и петь не сможешь.
–Аккуратней, угрозы в адрес представителя власти чреваты статьей, а здесь столько свидетелей, – пожурил я его, как недоумка.
Судя по покрасневшей, лощеной роже, его взбесил мой тон. Он собирался что-то ответить, но Чайка, наконец, вспомнила, что она – мать, а не Елена Троянская и поставила точку в этом бестолковом трёпе:
– Так! А ну-ка, пошли отсюда вон! Оба! Оставьте меня наедине с моим сыном!
Я же только сейчас заметил, что Сашка плачет. Внутри всё сжалось, и накатила дикая ярость.
Твою мать! Ну, почему рядом с этой сукой всё летит к чертям?!
–Сынок…– начал было я, но подошедшая Ирина жестом попросила ничего не говорить.
–Сашуль, пойдем к маме, – с улыбкой протянула она руки к внуку. Саша потёр глазки кулачками и кивнув, потянулся к ней. Она забрала его у меня и направилась к Чайке.
–Мамино солнышко, мой любимый сыночек… – воскликнула Янка, улыбнувшись сквозь слёзы, когда Сашка бросился ей на шею и что-то затараторив, стал покрывать поцелуями.
Правда, у меня это всё вызывало отнюдь не умиление, а злость. Должен мой сын целовать эту… после какого-то грязного ублюдка! Но прежде, чем я успел высказаться, Мачабели жестом указала нам с Прониным на дверь.
–Ян, я… – хотел он что-то сказать, но Чайка сразу же прервала его.
–Сереж, пожалуйста, езжай домой, мне не нужна шумиха ещё и по этому поводу. Мы позже все обсудим, – пообещала она, даже не взглянув в его сторону.
–Хорошо, любимая, поговорим чуть позже, – снисходительно кивнул этот осёл и напоследок бросил, однозначно, чтобы взбесить меня. – Я пришлю охрану и хороших врачей.
От такой показухи у меня вырвался смешок.
Цирк, ей богу! И где только Чайка таких дебилойдов находит?!
Закатив глаза и ухмыльнувшись, я покинул палату.
–Чтоб тебя здесь больше не было, – бросил Пронину, направляясь к машине. Мне срочно нужно было побыть одному, прийти в себя и успокоить бушующие эмоции.
–Я у тебя что ли еще буду разрешение спрашивать, навестить мне мою женщину или нет? – процедил он, я же окончательно озверел.
–Свою можешь навещать, сколько твоей душе угодно, а мать моего сына – только с моего одобрения! -отрезал, вызывая у него оторопь. Я и сам понимал, что меня понесло. Но это бахвальное «мою женщину» подействовало на меня, как красная тряпка на быка.
Его женщина. Ну-ну…
–Гладышев, ты берега попутал что ли? Я, конечно, всё понимаю, но это твои проблемы, что ты в своё время лоханулся.
–У меня никаких проблем нет, так что угомонись и скройся уже, не маячь тут. Мне вашу интрижку разгребать вообще не досуг, – скривился я, садясь в машину.
–А тебя никто и не просит. Я всё равно развожусь.
–Ну, вот как разведешься – так и поговорим, а пока не порть «своей женщине» репутацию, – сыронизировал я и закрыв дверь, кивнул водителю, чтобы трогался.
