скачать книгу бесплатно
– А может быть, ты останешься? – Иона уткнулась Буги в грудь.
– А ты хочешь, чтобы я остался?
Девушка посмотрела своему другу в глаза.
– Я хочу, чтобы ты был рядом.
– Можно жить с кем-то рядом и при этом чувствовать себя совершенно одиноким человеком. А можно даже не представлять, как выглядит человек, но при этом знать, что он есть – и от этого быть счастливым.
– Слишком сложно для меня.
– Это просто. Нужно просто любить, – ответил Буги.
– А там, на твоей планете, у тебя, наверное, семья?
– Там у меня мама, папа и младший брат. Они меня ждут.
– Ждут… Значит, улетай.
– Есть еще время. Пойдем, там лодка.
Они забрались в лодку, стоявшую неподалеку и поплыли вдоль течения. Мерцали звезды, отражаясь в волшебной глади реки. Иона устроилась внизу, положив свою голову на колени Буги.
– Как же хорошо! – повторяла она.
– Чудесная ночь, – мечтательно прошептал Буги, будто боясь спугнуть это волшебство.
Иона не заметила, как уснула. Проснулась она одна, в лодке, причалившей к берегу.
– Буги, ты где? – позвала она. Никто не отозвался.
Первые рассветные лучи уже окрасили окна домов. Город просыпался. Гасли звезды в вышине.
Иона пришла домой. Присела на кухне. На столе стояли две кружки с недопитым чаем.
– Значит, не приснилось…
Раздался звонок в дверь. На пороге стоял курьер с цветами и небольшим свертком.
– Вам посылка распишитесь!
Иона, автоматически поставила свою подпись, взяла цветы, сверток, закрыла дверь.
Положив на кухонный стол цветы, она прочитала прилагающуюся записку. «Я за ним обязательно вернусь. Буги.» Затем Иона развернула сверток. Там оказалась маленькая красная коробочка. Внутри – кольцо. Иона присмотрелась – мелкими буквами на нем было выгравировано «Андромеда».
Часть 2. Любовь поэтичная. K@tu$ha
Катя Синицына обожала форумы. Ник она себе взяла незамысловатый – K@tu$ha. Катя любила читать, наблюдать за тем, как другие люди обсуждают разные личные проблемы. Хотя чаще всего обсуждение в конце концов сводилось к перепалке между двумя–тремя людьми. Они находили какой–либо момент, который интересовал или задевал кого–то больше всего, и начиналось что–то похожее на стычку бабулек на базаре.
Еще Катюша любила писать стихи. Она их записывала в блокнотик, который всегда держала при себе. Она знала, что главное записать первую строчку, поймать волну, и тогда получается настоящий шедевр. А первая строчка могла посетить ее пушистую головку где угодно. Хоть на уроке истории, хоть во время мытья посуды, хоть на прогулке.
Катя долго не решалась давать кому–либо читать свои стихи. Она боялась критики. Катюше казалось, что если кто–то раскритикует ее стихи, она не сможет больше писать. А без стихов она не могла, они помогали ей справляться с трудностями, выстаивать в сложных ситуациях. Стихи раскладывали все по полочкам, расставляли все точки над i. Она сама не могла объяснить себе, как это работает. Но рифмованные строчки каким–то образом уводили ее от депрессии даже в самых запущенных случаях. Например, она долго и безответно любила Ромку. А он на нее не обращал никакого внимания. Даже, похоже, знал о ее чувствах и бессовестно пользовался этим знанием. Брал у Кати тетрадки, чтобы списать домашку, выпрашивал шпаргалки, просил объяснить какие–то трудные темы. А Катя и рада была ему помогать. Когда Ромка возвращал ей тетрадку, она прижимала ее к груди, вдыхала ЕГО запах, конечно же, незаметно ото всех. Но однажды она увидела, как Ромка целуется с Галей Смирновой из параллельного 11 «Г». Потом до Кати дошли сплетни про то, как он в походе надолго отлучался с Галей в лес и чуть ли не спал с ней в отдельной палатке. Катя решила больше не давать ему тетрадки.
Когда в очередной раз Ромка зашел к ней вечером за домашкой, она сказала:
– Я больше не буду снабжать тебя тетрадками.
– Почему, – бесцеремонно спросил Ромка.
– Не хочу, мне это противно.
– Ты же уже все решила, тебе что, жалко?
– Да, я все сделала, и мне не жалко тетрадок, мне жалко тебя.
– Меня?
– Да, тебя. Кем ты вырастешь? Всегда будешь эксплуатировать таких, как я, дурочек. А женишься на такой, как Галя. Станешь циничным эгоистом. Будешь воровать чужие идеи. Счастья такая жизнь не приносит, поверь. Возможно, одумаешься, но будет поздно. Хоть я и не смогу как–то изменить твой характер, но хотя бы имею право высказать то, что думаю. Хочешь чего–то получить – плати. Платить можно даже отношением. Я к тебе относилась очень уважительно. А ты ко мне – как к тряпке, которой можно пол помыть и выкинуть. Мог бы хоть раз спасибо сказать.
– Кому нужны эти спасибо? Мы не в детском саду. Ты деньги что ли вымогаешь?
– Пфф…. Ну ты и дурак!
– И причем тут Галка? Уж спать я с тобой ради тетрадок не буду, извини, ты не в моем вкусе. Ты хоть в зеркало себя видела?
Катю как кипятком обдало. Она не владела собой. Доли секунды – и Ромка схватился за щеку. Пощечина получилась очень звонкая и сильная.
Катя закрыла дверь перед его носом, оставив стоять на площадке. Ромка был в шоке. Но через пару минут по лестнице застучали его ботинки, хлопнула дверь. Он ушел.
Обида залила Кате глаза. Слезы хлынули потоком. Она не могла поверить, что все закончилось. Мечта с названием «Ромка» ушла в прошлое. Хотя остались стихи. Замечательные, проникновенные, немного наивные. Было совершенно непонятно, как она могла любить этого человека. Но любовь, как известно, зла, полюбишь и Ромку.
И тогда Катя решила опубликовать один из своих стихов на городском форуме. Там была тема специально для стихоплетов.
Когда меня ты позабудешь,
Погаснет свет в моем окне,
За что–то прошлое осудишь…
И дрогнешь тенью на стене…
Поток душевного смятенья
Ворвется и наполнит грудь,
Напомнив ветра дуновенье,
И не давая вновь уснуть…
Усталый взгляд, пустое сердце
И снова нищая душа,
Устами малого младенца,
Прошепчет: "Тяжело дышать…
Придет весна, и вновь воскреснет
Былой живительный ручей,
Но главная уж спета песня,
Которой не было нежней…
Написала, и забыла. Стало легче. Как будто закрыла дверь, которая вела к обидам, разочарованиям, промахам. И подошла к новой – ведущей к надежде и любви.
Жизнь продолжалась. Утром Катя встала, позавтракала, пошла в школу. Ромка, конечно же, не поздоровался, сделал вид, что не заметил. Прошел мимо. Догнал идущую впереди Галю и приобнял ее. Катя стиснула зубы, но вспомнила, что он ей теперь безразличен. Подошла к зеркалу, сняла с волос тугую резинку. Распустила косу. Тяжелые золотистые волны упали на плечи и закрыли полспины. Затем Катерина достала из сумки красивые новые туфли на каблучке, которые подарил ей папа. Но она почему–то стеснялась в них ходить, берегла для особого случая. Особый случай настал. Катя переступила в новое измерение, где старая мечта разбивалась, а новая пока не успевала возникнуть. Этакое безмечтательное состояние, когда все безразлично, и жизнь кажется какой–то игрой. А сам ты при этом – не участник, а сторонний бесстрастный наблюдатель. Ни радости, ни печали. Холодное сердце, трезвый ум, четкость реакций.
Подошел Пашка, спросил, что случилось. Катя смутилась, ей не хотелось ему хамить. Она догадывалась, что нравится Пашке, но он для нее был просто другом. Катя не хотела делать Пашке больно, всегда отвечала на его вопросы, принимала приглашения сходить в кино или на каток. С ним было легко. Катя сказала:
– У меня сегодня второй день рождения.
– Так надо отметить!
– Почему бы и нет. Давай после уроков в кафе сходим, мороженого объедимся.
– Давай.
Так и сделали. В кафе Катя съела пять порций мороженого. Пашка хотел ее остановить, но она сказала:
– Медведи на северном полюсе едят снег, спят в сугробах и не болеют. Чем я хуже? Я тоже хочу в сугробах спать.
– Ты же не медведь, – уговаривал ее Пашка.
– Я не медведь. Я и не хочу снег, я хочу мороженое, у меня второй день рождения.
На следующий день Катя не пришла в школу. Заболела ангиной. За удовольствия надо платить. Даже за такие невинные, как мороженое. Хоть и с клубничным джемом.
Лежа в постели, включила ноутбук. Зашла на форум. И не поверила своим глазам. Ее стих не остался незамеченным. Некий Crazy оставил ответ:
Ну почему же песня спета,
Впереди еще же лето!
Будет радость, будет грусть,
И любовь придет – и пусть!
Катя перечитала эти строчки несколько раз. Ей не терпелось настрочить ответ. Но голова трещала, глаза слезились, из носа текло. Вдохновение летало где–то в другом месте. Вряд ли Пушкин писал свои поэмы с ангиной после пяти порций мороженого. И уж точно не мечтал спать в снегу. Наконец Катя зацепилась за фразу «не верю». И вдохновение, какое–то хиленькое, но все–таки снизошло:
Я в любовь уже не верю,
Мне туда закрыты двери,
Хоть зима теперь, хоть лето,
Мне милей всего конфеты.
Катя сама не знала, зачем написала про конфеты. Просто захотелось чего–то сладенького, но не мороженого. Crazy был в сети. Не прошло и пяти минут, как перед глазами замигало: «Есть непрочитанные сообщения в теме «Стихия»». Виртуальный поэт написал ответ:
Страсть к конфетам – что за чушь,
Ну–ка живо в теплый душ!
Смыть печали и тоску,
Если надо – помогу!
Катя подумала, что как–то это пошловато. Что за наглость – уже в душ напрашиваться! Конечно, ей не хотелось спугнуть такого оригинального собеседника. Еще никто не общался с ней на языке строф. Но она понимала, что если сейчас начать поддерживать эту тему, то можно зайти в какие–то неприличные дебри. А хотелось легкости, романтики, непринужденности. И Катя решила уйти немного в сторону, выдав четверостишие:
Я в постели лежу с ангиной,
Теплый пью чай с малиной,
Поможет мне только чудо,
А от душа, боюсь, станет худо.
Только Катя отправила в виртуальный океан новый кусочек своего творчества, пришла мама. Потребовала поставить градусник. Оказалось, у Кати 38,5. Вполне сносно по сравнению с ночными 39,7. Было велено пополоскать горло и ложиться спать.
В форум Катя зашла лишь следующим утром. Она уже не вспоминала ни Ромку, ни Пашку. Ее манил другой мир, где она встретила Crazy. Но Катю ждало разочарование. Новых стихов не было. Виртуальный друг куда–то исчез. Судя по статистике, он не появлялся со вчерашнего вечера и, возможно, даже не видел Катиного последнего шедевра.
Катя прождала Crazy до вечера, заглядывая на форум каждые полчаса. Он не появился. И тогда, чтобы как–то занять время мучительного ожидания, юная поэтесса выплеснула свою тоску в новом творении. Разместила его там же, вслед за своим предыдущим стишком про ангину:
Можно быть карой иль наказаньем,
Лавой – лавиной – ревущей рекой…
Ядом–спасеньем, ночным содроганьем,
Тянущей к пропасти нежной рукой…
Лезвие страсти рубцы оставляет….
Испепеляет, сжигает тоска…
Горечь утраты к обрыву толкает…
