скачать книгу бесплатно
На экран выскочило сообщение: "Зеленоглазка. Повторить соединение?" Как будто боясь передумать, я быстро навел мышку на кнопку "Да" и нажал на ее левую кнопку так судорожно, как, наверное, нажимал на гашетку М16 много лет назад. На этот раз меня не стали баловать анимацией с тряпкой, наверное сочтя "окно" достаточно хорошо "протертым". Экран компа ненадолго почернел и начал быстро светлеть. Вскоре передо мной была все та же комната со все тем же неровно стоящим антикварным стулом. Освещена она была все так же неровно, но на этот раз узкий луч света падал с противоположной стороны. Девушки не было видно и у меня снова похолодело в груди. Я невольно поймал себя на том, что это ощущение начинало становиться привычным.
Она появилась незаметно, наверное возникла из ничего, проявилась, как лицо на фотографии, которую доставали из проявляющего раствора в старом, черно-белом фильме. В том дальнем углу было совсем темно и поначалу я видел лишь смутный силуэт, постепенно превратившийся в фигуру расплывчатых очертаний. Она подошла, нет – подбежала, ближе и я увидел, что на ней свободное платье с вышивкой. Пожалуй это было не платье, а нечто вроде ночной рубашки до пят из грубого светло-бежевого полотна. Ее волосы были распущены и темные пряди падали на лицо.
– Нельзь с'зирати, хазарин – крикнула она, торопливо подбегая к стулу, и перешла на иврит – Пожалуйста, не смотри на меня, я в домашнем.
Наверное, это было не слишком вежливо, но я не мог оторвать глаз от экрана и это она, а не я, отвернулась, торопливо завязывая волосы красной лентой. Теперь ее волосы были убраны, что, надо полагать, отвечало полянским понятиям о нравственности. Вся эти посконно-кондовые игры для стороннего наблюдателя должны были выглядеть глуповато или, по крайней мере, забавно, но мне было не смешно. Наверное, я уже не был сторонним наблюдателем.
– Шалом тебе, хазарин – сказали мне изумрудные глаза.
– Привет – сказал я – Вообще-то, меня зовут Арье.
– Как? – удивилась она – Ты так запросто сообщаешь свое имя? Ты, наверное, очень храбрый и ничего не боишься. Я смотрю, у тебя даже оберега нету, одни застежки. Или это и есть твои обереги?
Что там у них не так с именами по их по полянским правилам? Надо бы поосторожнее, а то она со мной играть не будет. Хорошо хоть, что я поменял похабную гавайку на простую клетчатую рубашку. Наверное, пуговицы на ней она и называет застежками-оберегами.
– А мама меня зовет Лёва – невпопад сказал я.
– Лёва? – она попробовало мое имя на язык – Это твое родное имя? А что оно значит?
– Есть такой зверь, вроде большого кота – подыграл я – Называется – лев.
– А, знаю – песчаный пардус!
– Пусть будет пардус – согласился я.
По моему, пардусами в старое время звали пантер, но я панически боялся нарушить правила ее игры. Слова "арье", означающее на иврите "лев", было ей, похоже, незнакомо.
– Нет, пардусом тебя звать нельзя, можно беду накликать. Давай я буду звать тебя Лёв, как того заморского зверя.
– Давай – согласился я.
Поправлять ее я побоялся, да и имя "Лёв" звучало необычно приятно в ее устах. Хорошо, буду теперь Лёв.
– Ну, а ты? – спросил я – Как тебя зовут?
– А ты никому не расскажешь? – она боязливо огляделась по сторонам.
– Никому! Клянусь, чем хочешь! Хочешь, поклянусь Перуном?
– Господи Иисусе! – воскликнула она и нервно огляделась по сторонам – Ты что? Разве ж так можно? А вдруг кто услышит? Да и нельзя тебе, иудею, так клясться!
– Как же мне узнать твое имя?
– Клянись бессмертной душой своей, что никому! – ее глаза требовательно сверкнули зеленым.
– Клянусь бессмертной душой своей! – заявил я.
– Ни по ту, ни по другую сторону зеркала?
– Ни по ту, ни по другую. Клянусь!
Мне должно было быть смешно, но не было. Эта игра так завлекла меня, что я на мгновение почувствовал себя средневековым хазарином и мне захотелось преклонить колено. Интересно, что у них, ролевиков, называется зеркалом? Компьютер? А ведь действительно, есть что-то общее. "Ну-ка зеркальце скажи, да всю правду доложи!" – так, если верить Пушкину, раньше обращались к поисковику.
Зеленоглазка еще немного поклебалась и робко сказала:
– У меня несколько имен. Дома отец зовет меня Ингимюнда. Это мое русское имя.
Ничего себе русское, подумал я.
– Но то мое родное имя, только для хором – она нервно огляделась – А на людях я Анна – то мое крестильное имя. По вашему, по хазарски, я буду Ханна или, может, Ганна?. Вот только мама, пока жива была звала меня Ладиславой.
Если звать ее ласково, пришла в голову шальная мысль, то набирается аж четыре имени: Инга, Анюта, Лада и Слава. Да здравствуют древнерусские двусложные имена! Говорят, в раннее советское время тоже были в ходу многосложные имена, но не было в них такого очарования. Разве сравнишь нежную Ладиславу со строго-холодной Владленой или мерзопакостной Даздрапермой? А еще можно звать ее Ханеле. Так бы ее, наверное, называла бы моя одесская бабушка. Но я решил пока ограничиться ее "крестильным" именем. Аня, Аннушка, Анюта!
– А какого ты роду? – спросила Аня.
Наверное, по правилам, ей следовало сказать: "А какого ты роду-племени, добрый молодец?", но иврит для этого не приспособлен.
– Моя фамилия – Ковнер – сказал я.
– Фамилия? – она засмеялась и захлопала в ладоши – Знаю, знаю это слово. Это тоже латинская речь. А чей ты сын?
Я чуть было не ляпнул "мамин", но вовремя спохватился, вспомнив про отчества. Про своего отца я знал не много. Большого следа в нашей семье он не оставил, а ругаться мама не любила, поэтому вспоминала его редко. Но отчество у меня было.
– Я сын Борисов – сказал я, надеясь, что попал в тон.
– Но это же булгарское имя! – удивилась она – Хотя, у вас, у хазар, все по-другому.
Когда Анюта удивлялась, то ее огромные глаза становились еще больше, а веснушки перебегали с места на место. Мне захотелось удивлять ее как можно чаще.
– Ну а я дочь Неждана, сына Ингваря из рода Бравлинов. Наш род осел на Славутиче еще до Хёскольда и Рюрика, поэтому в нас много полянской крови.
– Приветствую тебя, о славная дочь Неждана и внучка Ингваря! – сделал я неуклюжую попытку соответствовать антуражу.
– Ты чего? – удивилась Аня – Разучился по человечески разговаривать?
Прозвучало это у нее настолько естественно, что какая-то смутная мысль промелькнула на краю моего подсознания. Мелькнула и пропала. Подсознание, оно на то и подсознание, что то, что там происходит, как правило так и остается непознанным. Вот и хорошо, тем более что этот всплеск моего подсознания оставил по себе явственное ощущение тревоги.
– Слушай – быстро спросил я ее, чтобы загладить неловкость – А почему ваша страна называется Хазарией?
– Да что ты, Лёв, с брезы свалился, что ли?
Аня время от времени вставляла славянские слова в свою ивритскую речь и слово "берёза" прозвучало почти по-русски, только ударение пало на последний слог, да первое "е" куда-то исчезло.
– Мы уж век как не платим дань хазарскому кагану – наставительно сказала она, подняв пальчик кверху – У нас теперь свой каган – Владимир, а в святом крещении – Василий, сын Святославов. И держава у нас своя – Киевская. Боле наш Владимир-каган тому Цесарь-граду не архонт и не этнарх, а сам себе голова.
Ага, подумал я, еще один дефект на сайте "Случайного Соединения". Не следовало позволять пользователем произвольно указывать страну.
– Но ты же сама указала "Хазарский Каганат"? – удивился я.
– Указала? Кому?
– Зеркалу? – неуверенно предположил я, вспомнив, как в их игре называется компьютер.
– Издеваешся? – улыбнулась она – Разве зеркалу указывают? Его можно лишь попросить. Да и то это грех!
– Грех?
– Ну да, согрешила я. Что смотришь, как древлянин на крест? Или у вас, у хазар, волшба не грех?
– У нас? Нет, у нас можно – неуверенно пробормотал я.
– Правда? – в ее голосе послышалась зависть – И привораживать у вас можно?
– Можно! – на этот раз мой голос для разнообразия прозвучал твердо.
– Здорово! Вот бы побывать у вас, в Хазарии! – мне послышался восторг и восхищение в ее голосе.
Вот те на! Так моя родная Нетания теперь оказалась Хазарией? Интересно, кто у нас регламентирует магию и колдовство? Наверное, министерство образования? Хотя и у нас в Бней-Браке и Иерусалиме хватает чудотворцев.
– Если у вас не Хазария, то откуда ты знаешь иврит? – задал я каверзный вопрос.
– А у нас тут за плетнем хазарская слобода. Я туда девчонкой играть бегала, ну и нахваталась. Меня один меламед и буковкам научил.
У меня сложилось ощущение, что ее легенда была разработана не хуже, чем у глубоко внедренного шпиона. Во всяком случае, моих знаний средневековой истории явно было недостаточно. Можно было засесть за поисковик и основательно подтянуть свои знания, но мне почему-то не хотелось. Аня-Инга-Лада была восхитительно таинственной и эту тайну не хотелось разрушать. Внезапно ее лицо потемнело и она тихо сказала:
– Ой, Лёв!
– Что, Анюта? – вскричал я.
Да, именно вскричал, а не крикнул и не закричал. Только не спрашивайте меня, в чем разница. И вообще, в воздухе явственно веяло чем-то не то античным, не то средневековым.
– Анюта? – она подложила руку под подбородок и задумчиво посмотрела на меня – Как ты меня красиво зовешь. Разве так красиво можно? А ведь у меня сегодня сватьба.
Последнее слово она произнесла по-славянски, напирая на "т" и мягкий знак и с ударением на последнем слоге. Но я все равно его узнал, это проклятое слово. У меня все оборвалось внутри, стены начали медленно сжиматься и экран затянуло дымкой, а может быть дело было в моих глазах?
– Ты выходишь замуж? – заикаясь спросил я.
– Наверное – уныло сказала она, явно не испытывая энтузиазма – Но это еще не скоро. А сегодня только сватьба.
– Какая свадьба? Анюта, опомнись! Ты же еще не совершеннолетняя!
– Совершеннолетняя? Ты насчет того, что я девках засиделась? Напрасно ты меня упрекаешь, Лёв. Да моя бы воля, я бы в девках и осталась, чем идти неизвестно за кого. И ты неправильно говоришь: не свадьба, а сватьба. Одно хорошо, хоть жениха увижу. Может он и не такой старый.
– Анька! Анечка! – завопил я – Приди в себя наконец! Мы же живем в реальном мире, а не в твоей идиотской игре! Посмотри на меня, посмотри же! Не отводи взгляд от камеры! Я тебя оттуда вытащу, я вскрою ваш чертов сайт. Я натравлю киевскую полицию на всю вашу мерзкую секту. Только не исчезай!
– Лёв! Лёв! Я не понимаю тебя, Лёв! – она заплакала – Мне уже надо идти. А ты не приходи больше, не приходи-и-и…
Ее плач перешел в тихий вой и приговором прозвучали слова команды, прерываемые рыданиями:
– Зеркало, закройся во имя Мары.
Только когда экран уже подернулся серым, с него то ли прозвучали, то ли мне послышались едва слышные слова, полные страха и надежды:
– А ты правда сможешь меня выкрасть?
Я живу на свете не первый год и прекрасно знаю, что когда женщина говорит "больше не приходи" таким тоном, то прийти, если ты не полная свинья и окончательный мерзавец, надо обязательно, потому что она будет ждать. Но что это за мерзопакостная "сватьба"? Я порылся в поисковике и узнал, что так называли смотрины в старославянские времена. Была ли "сватьба" частью игры, или у них там секта, в которой девушек насильно выдают замуж? Но пока что это были лишь смотрины и у меня еще было время. Время для чего? Ты же знаешь ее только два дня! Да ты же не знаешь ее совсем! Вопросов было великое множество, а ответов у меня не было.
Тем же вечером у меня состоялась странная встреча в Тель-Авиве. В этом никогда не спящем городе можно, как известно, найти какие угодно заведения на самый извращенный, утонченный или экзотический вкус. В этот вечер, уже плавно переходящий в ночь, я решил навестить своих друзей-геймеров. Их штаб-квартира размещается в маленьком кафе-баре в Йеменском квартале Тель-Авива. На заведении даже нет вывески, но те, кому надо, его знают. Сюда ходят подозрительные личности и занимаются они подозрительными делами, тихо перешептываясь и периодически выходя через черный ход. Геймеры подозрительными делами не занимаются и говорят отнюдь не шепотом. Иногда я задаюсь вопросом, почему хозяин терпит тех, кто за ночь не торопясь высасывает всего одну кружку пива? Действительно, откуда у геймеров деньги? Я полагаю, что они нужны заведению как ширма, для того, что напыщенно называют легиматизацией.
Меня геймеры терпят в своей среде, как программера. Они вообще допускают существование программеров, как неизбежное зло. Так, наверное, римские патриции допускали существование рабов-учителей, потому что от них была польза. Тут главное – не злоупотреблять. Рабы-учителя это знали, знаю и я, поэтому, обычно веду себя скромно, в основном – помалкиваю. Меня привлекает сюда атмосфера раскованности, мне симпатичны эти странные, фанатично увлеченные люди. Но сегодня я пришел по делу.
Я очень надеялся, что геймеры разбираются и в ролевых играх. Действительно, ведь и то и другое – игры. На что я надеялся – не знаю, какие ответы рассчитывал получить – без понятия. Я их и не получил. Ребята пожимали плечами, задавали вопросы, интересовались, но про игру в Киевский Каганат никто не слышал. И лишь тогда, когда отчаявшись узнать что-либо про странную игру, я разочарованно плюхнулся на стул, в меня воткнулся пристальный взгляд Эйтана. Этого человека я практически не знал. В геймеровской компании он появлялся лишь пару раз на моей памяти и, кажется, ни разу не раскрыл рта. Лишь время от времени я натыкался на его острый, как рапира, взгляд, сканирующий окружающих подобно корабельному радару. Эйтан явно не был геймером и было совершенно непонятно, что он здесь делает. Впрочем, почти то же самое можно было сказать и про меня.
Я поднялся, распрощался с ребятами и быстрым шагом пошел по направлению к стоянке, на которой запарковал свой "хендай". За углом я остановился и стал ждать. Долго ждать мне, однако, не пришлось.
– Давай пройдемся не торопясь до твоей машины – сказал Эйтан.
Я не возражал. Мы медленно двинулись вдоль мертвых, по ночному времени, прилавков и лабазов Тель-Авивского рынка. Я мельком взглянул на него. Обычное лицо, типичное для израильтянина-сабры, с выразительными глазами и сверкающим в свете луны бритым черепом рано облысевшего мужчины. Обтягивающую рубашку "поло" распирают накачанные мускулы, обнаженные по локоть руки перевиты синеватыми, почти черными в свете уличных фонарей, жилами. А ведь он много старше всех нас, подумал я, наверное перевалил за сорок. Интересно, что он мне сейчас скажет?
– Расскажешь? – лаконично спросил он.
– Нет! – резко сказал я – Извини!
– Тогда позволь один совет?
– Валяй!
– Попроси ее вынести свой… – он помедлил, подыскивая слово – … комп из комнаты и показать тебе то, что на улице.
– Зачем? – удивился я.
– Так – он замялся – На всякий случай.
И тут я сообразил, что он сказал "ее"! А ведь я за весь вечер ни разу упомянул ни о своей потусторонней собеседнице, ни о "Случайном Соединении". Настораживала также и странная заминка перед словом "комп", но объяснения всему этому у меня не было.
– Ладно, мне пора. Удачи тебе. И звони в любое время – он протянул мне визитную карточку.
Взглянув на нее, я увидел надпись крупным шрифтом: "Эйтан. Консультант" и номер телефона. Ни фамилии, ни места работы, ни логотипа там не было и я вопросительно посмотрел на него, еще не соображая, что именно мне следует спросить. Но увидел я только спину черной куртки, исчезающей в переулке. Консультант? Что-то подобное встречалось мне в одной старой книге, но там, насколько я помню, все кончилось весьма плачевно. А ведь идея неплоха. Интересно, подумал я, как Аня объяснит самой себе машины и троллейбусы проезжающие по средневековому Киеву? На худой конец сойдет и велосипедист.
На следующее утро я проснулся в пять утра и еле дождался девяти часов, чтобы зайти в "Случайное Соединение". Анна, казалось, не вставала со своего антикварного стула.
– Шалом, Лёв – тихо сказала она – Зачем ты пришел?
Тут она тихо заплакала а у меня сжалось сердце так, как будто это был мой плачь и моя боль.
– Мне больше нельзя тебя видеть! – прошептала она сквозь плач.
– Почему?
