скачать книгу бесплатно
В нынешнем году урожай уродился славный, и природа была щедра на дары, но в разгар летнего солнцестояния зной иссушил траву, поэтому животные искали сочную зелень у русла рек, разбредаясь по степи. Своенравные кони сбивали с пути Сыпатая, но он снова и снова возвращал их на намеченную им дорогу, которая вела в горы. Табун неохотно подчинялся маленькому пастуху, возвращаясь к берегам реки, где трава росла в изобилии.
Подъем был нелегкий, лошади не хотели лишиться сочной травы и воды. Они демонстративно сопротивлялись хозяину, выказывая свой дикий характер – наследие далеких дней степи, когда господствовали своенравные мустанги. Сыпатай решил оставить в покое лошадей, хоть и боялся нападения хищников. Успокаивало его только то, что боевой и неудержимый характер позволит им дать отпор даже камышовому барсу.
– До моего прихода они себя в обиду не дадут, – тихо под нос прошептал он, направляясь к говорящим скалам.
К вершине горы, где крепостью стояли говорящие скалы, он шел, не поднимая головы. И только теперь, оценив, сколько еще осталось идти, Сыпатай заметил, как прекрасны голубоватые ели, вспомнил о тех далеких днях, когда они с отцом бродили по этим рощам, и он залезал на шею отца и, едва дотягиваясь, трогал колющие иголки ели.
Дойдя до россыпных камней, он спешился и повел жеребенка под уздцы. Уздечку, которую он хранил, как память, изготовил ему отец из хорошо обработанной кожи, тисненной узорами и разукрашенной вшитыми полудрагоценными камнями. Солнце склонялось к полудню, он поднялся на вершину и подошел к каменной стене, которая хранила историю его предков.
Надписи были сделаны древним скифским письмом и высечены в отличие от рисунков. Отец научил Сыпатая распознавать эти письмена. Мальчик внимательно оглядел каменную стену, и глаза его прослезились: он вспоминал те дни, когда отец был рядом. Мальчик оглядел довольно удобную для обозрения плоскую скальную стену и рассмотрел рисунки и надписи его отца, кроме них появились новые. В самом верху он увидел древний рисунок.
– Скорее всего, Кудай[30 - Бог.], – подумал Сыпатай. На рисунке был изображен адам с солнцем вместо головы.
– Этот бог – солнце, – сказал воин, незаметно оказавшийся за спиной.
Сыпатай признал в собеседнике вчерашнего телохранителя в золотых доспехах. Колоксай чувствовал вину перед мальчишкой и издалека начал свой рассказ о его отце: о дружбе, подготовке к военным походам, сражениях, победах и поражениях. И, закончив рассказ, он виновато добавил:
– Я не мог видеть страдания твоей матери, да и ты был маловат, чтобы объяснить тебе все…
Но Колоксай помогал их семье всегда и всем, чем мог. Это чувствовал и маленький Сыпатай, только не понимал, откуда помощь, мать об этом не рассказывала.
– Мы должны отомстить за твоего отца, готовься к величайшей битве, балам[31 - Сынок.], – сказал Колоксай, неожиданно строго взглянув на юношу. – Сколько полных лун уйдет на подготовку, я не знаю, но откладывать нельзя. Завтра же приходи в крепость, тебя пропустят, – уже удаляясь, произнес могучий воин в кожаном сюртуке.
Одежда его была сшита из дорогой, качественно выделанной оленьей кожи, обшитая мехом барса и тесненная узорами в виде родового герба. Он представлял собой свернувшегося барса, готовящегося к нападению. Это отличительная черта племени, из которого он происходил. Обладателями герба являлись все племена, населяющие подножия горного хребта Алатау. Согласно древней легенде, эти племена вели свое начало от снежного барса. Юноша еще раз осмотрел надписи и прочитал вслух верхнюю строку:
– Если враг напал на твою землю, то и пастух становится батыром…
Затем нижнюю:
– Если твой каесар является барсом, то и его подопечные – барсы, если твой каесар – шакал, то и подопечные – шакалы.
Солнце находилось в самом зените и пекло нещадно.
«Пора вернуться к табуну», – решил Сыпатай и начал спуск по руслу горной реки. Что-то остановило его. Он услышал очень тихий шорох. Оглянувшись назад, он замер. От животного, подкравшегося сзади, мальчика бросило в пот, коленки задрожали, дыхание участилось, но в то же время что-то внутри успокаивало. На него смотрел барс, спокойный, величавый, покрытый необычайно красивой серебристо-¬снежной шерстью. Жеребенок фыркал и суетился, Сыпатай старался его успокоить и крепко держал за уздцы. Барс лениво взглянул на юношу и, мягко ступая, начал подниматься вверх по тропе. Сыпатай внимательно наблюдал за барсом, исчезающим в гуще кустарнике.
«Вот так встреча! Наверное, барс поднимался в логово после сытного обеда, как же мне повезло, что он не был голоден», – продолжал свои раздумья Сыпатай, радуясь благополучно окончившейся встрече с очень опасным, но благородным зверем.
Тень деревьев спасала юношу от полуденного зноя, хрустально чистая родниковая вода – от жажды. Природа компенсировала тяготы и лишения пастушьей жизни.
Сыпатай приблизился к рассеявшемуся по долине табуну.
– Кхур! – окликнул он, собирая табун.
Айгыр[32 - Вожак.] зафыркал и закружил по кругу, табун последовал за ним. Сыпатай по устоявшемуся расписанию, ориентируясь на перемещения солнца, погнал лошадей к лесу вдоль русла большой реки Туркен[33 - Широко стоящее.]. Табун, послушно пощипывая траву, беспечно побрел привычным маршрутом. Юноша, следуя за табуном, думал: «Кому же поручить выпас табуна, когда буду готовиться к возмездию?»
Сыпатай намеревался просить помощи у Колоксая. Но это случится завтра, а сегодня мальчик готовился к предстоящей зиме: сезон сбора лесных ягод скоротечен, поэтому он жадно наполнял корзину, тревожась за скорое усыхание булдерген[34 - Малина, ежевика.], каракат[35 - Черная смородина.] и кулпынай[36 - Земляника.] из-за надвигающейся засухи. Ягоды полезны особенно зимой, об этом слышал не раз юноша от своих предков. Пока лошади утоляли жажду и щипали сочную траву, Сыпатай успел наполнить корзину ягодами.
Приближался вечер. Юноша от усталости вздремнул под яблоней, но неожиданно его разбудил неслабый удар в лоб, от чего он вскочил, открыв глаза. Сыпатай увидел катившийся по траве дикий плод.
– Какая огромная алма[37 - Яблоко, дословно: не бери.]! Запретный плод для адама, не зря об этом повествуют легенды, – прохрипел Сыпатай.
Лошади смотрели с сочувствием на своего пастуха, но ничем не могли помочь. Парень, корчась от боли, скрипел зубами, ему хотелось наказать дерево, но понимал, что это бессмысленно и ему удастся рассмешить разве что глупое животное. Он посмотрел на подошедшего жеребенка, его глаза были полны искреннего сожаления, отчего Сыпатай громко рассмеялся, и птицы, пристроившиеся было на ветвях подремать, вспорхнули от испуга и улетели. Мальчишке удалось прийти в себя от такого происшествия, и он окрикнул айгыра:
– Кхур!
Вожак вновь повел табун по знакомой каменистой тропе. Загнав лошадей в кент[38 - Ограждение.], Сыпатай поспешил к матери и рассказал о сегодняшней встрече с батыром и барсом, только о падении яблока на голову, конечно же, умолчал. Женщина давно предвидела встречу сына с тем самым батыром, другом ее мужа. Это стало для нее сигналом, и она поспешила к громоздкому сундуку. Сундук из дерева, украшенный накладками из золотых пластин и причудливыми узорами в виде завитых рогов, обработанными в технике чеканки, был хранилищем древних и особенных предметов, которые передавались из поколения в поколение.
Мать достала из сундука колчан со стрелами, кобуру с луком и меч-акинак, рукоятка последнего была изготовлена из рога оленя, обтянута оленьей кожей и украшена полудрагоценным камнем. Колчан и кобура лука выполнены из кожи, тисненой узорами и тамгой[39 - Родовой знак.] рода, внутри колчана были предусмотрены особые вставки для укладки стрел, а в кобуре их не было. Зато у самого горла был установлен распирающий ободок, позволяющий быстро изъять оружие в случае необходимости. Мать сказала:
– Сандык[40 - Сундук.] – хранитель прошлого и будущего, прошлое – что передается, будущее – как используется, а хранителем настоящего являешься ты, и его не уложишь в сандык.
Затем она продолжила:
– Ты, балам, держишь в руках знания о добре и зле, сумей понять и совладать с ними. Кровь, которая течет в твоих жилах, подскажет твое будущее.
Мать не позволяла своим чувствам выйти наружу со слезами и гордо подняла голову, благословляя сына взглядом.
– Анам, я очень благодарен тебе, – сказал Сыпатай, натягивая тетиву.
Скрепленная на концах лука, она была сплетена из конских волос, а к кобуре подвязана запасная из тонких полос – сушеных кишок животных. Юноша ослабил натяжение тетивы, и концы лука вернулись в исходное положение, затем он вставил оружие обратно в кобуру. Лук был сложен из смолистого слоеного древка с накладкой из костей и рогов, обтянут изначально сырой, но хорошо обработанной кожей.
– Возьму это с собой в кала[41 - Крепость.], – сказал матери Сыпатай и аккуратно завернул все в шапан[42 - Плащ-накидка.].
Мать накормила сына и приготовила ему немного еды в дорогу. Она сложила вяленое и слегка подкопченное мясо из конины, курт из кобыльего молока, таба-нан[43 - Лепешка из проса.] и сваренные яйца куропатки в коржын[44 - Сумка для перевозки путем навьючивания на лошадь.]. Пока мать готовила припасы в дорогу, будущий воин, глядя в небо через верхнее отверстие летнего войлочного жилища, раздумывал о том, каким образом звезды укажут ему путь и как распорядится его будущим судьба.
Глава 2. Крепость
Сыпатай давно стоял перед крепостью, но все не решался войти. Он переживал за мать и был в смятении перед сложнейшим выбором. Он с трудом решился на такой шаг, неохотно оставив анам одну на неопределенное время. Но несмотря на подавленное состояние души, он предчувствовал приближение великих дел. Им овладели чувства долга перед родной землей, ответственности перед предками, любви к своей семье и почитания памяти об отце. Наконец врата с грохотом открылись, стражники, выкрикивая счет, поднимали решетку:
– Бир, еки, уш!..[45 - Один, два, три!..]
Они повторяли до тех пор, пока решетка не зашла в стопор. Один из стражников спросил:
– Как зовут тебя, инишек[46 - Братик.]?
Сыпатай молчал, как будто проглотил язык. Колоксай стоял на крепостной стене и, видя нерешительность Сыпатая, окликнул:
– Балам, проходи!
Мальчик медленно двинулся вперед. Он впервые вошел в крепость, и его растерянное выражение лица, трогательный и удивленный взгляд выдавали восхищение от увиденного. Удивляться для родившегося и выросшего в степи было чему. Перед ним в ряд стояли каменные дома намного красивее его зимовки. Вокруг домов расположились ряды лавок с множеством товаров из разных стран.
Мальчик разглядывал диковинных животных и не похожих на его племя людей. Он не раз проходил мимо крепости, но никогда не замечал ни тех, ни других. Он начал понимать смысл написанного на вратах крепости. Сыпатай никогда не видел столько людей и не слышал такого шума, издаваемого торговцами, акынами[47 - Певцы-поэты.], трюкачами, факирами, целителями и гадалками. Он сравнивал тишину вокруг выпасаемого им табуна и изредка нарушаемую фырканьем лошадей с шумом базарной площади. Суета беспокоила и тревожила Сыпатая, от беспорядочного пейзажа вокруг бросало в пот. Одна из темнокожих и черновласых женщин, сопровождая его вдоль базарного ряда, повторяла одно и то же:
– Позволь, погадаю и предскажу твою судьбу, юноша…
Колоксай пригрозил ей шепотом, и она удалилась. Уже вдвоем они продолжили путь к дому, где живут новобранцы, мечтающие стать воинами и батырами. Этот дом они называли казарым[48 - Пристанище воинов.]. Воин познакомил Сыпатая с местом его проживания, стойлом для коня, ареной для тренировок, которая занимала площадь размером одна вторая шакырым на одну вторую шакырым.
Воин познакомил парня со своими боевыми товарищами, они были батырами и их было двое. Скифу было неприлично иметь больше трех друзей. Иначе его посчитали бы легкомысленным и безответственным. А самым первым другом Колоксая был отец Сыпатая. Колоксай считал, что это место всегда может занять сын его друга Анаркая.
Нынешние друзья были близки по духу и изредка подшучивали друг над другом, вспоминая былые молодые годы, первые успехи и неудачи в начале воинского пути. Непринужденная беседа друзей показалась парню остроумной, и он начал посмеиваться над их грубоватым юмором. Все вокруг все больше ему нравилось, беспокоили лишь мысли о матери. Сыпатай повернулся к Колоксаю и встретился с ним взглядом. Мальчик разволновался и попытался что-то сказать своему старшему другу, но тот, как будто прочитал его мысли и, перебивая, сказал:
– Не переживай за анам, я отправлю к ней послушного кула[49 - Слуга.], он будет верно служить ей.
У Сыпатая сразу поднялось настроение, он пришел в себя и крепко обнял Колоксая. Батыр погладил его по голове:
– Балам, мать тебя вырастила достойным сыном, мои сыновья тоже выросли и стали батырами, позволь мне заменить тебе отца и научить воинскому искусству.
Вечерело. Солнце медленно уходило за выстроенные в ряд горные вершины, последние отблески лучей играли на ледяных пиках заснеженного хребта. Сыпатай смотрел и думал, о том, что каждый луч пытается сказать ему: «Прощай и до встречи». Он тоже попрощался и направился к своему уголку.
На деревянной дощечке у изголовья кровати он увидел нацарапанную надпись: «Ата-бабанын абройын тусирме»[50 - Будь достоин своих предков.]. Таким образом каждый новобранец, ставший батыром, подбадривал следующего гостя воинского ложа. Он вспомнил слова отца, высеченные на скальной стене. Восторженный, взволнованный богатым на события уходящим днем он крепко уснул, укрывшись теплой овечьей шкурой.
Утром новобранца разбудил лай собак, он протер глаза и огляделся вокруг. В казарыме все было расставлено максимально удобно, каждый мог быстро привести себя в порядок и быть готовым к службе. Это дисциплинировало Сыпатая. Он понимал, что рядом уже не будет матери, и ему необходимо взрослеть не с каждым восходом солнца, а с каждым его движением.
Колоксай закрепил за парнем одного из пожилых батыров, познакомив их друг с другом. Лицо 50-летнего батыра покрывали шрамы, а из-за того, что сухожилия предплечья были перебиты во время сражений, рука немного подвисала. Он смотрел на юношу по-отцовски строго:
– Воины из уважения к моим сединам называют меня аксакалом[51 - Старец.], ты тоже можешь так ко мне обращаться. Идем, пора начинать.
Сыпатай не стал спрашивать его имя, это было неприлично. Только старший может спросить имя у младшего, а младший должен обращаться к старшему – ага[52 - Старший брат.]. Действительно, наставника все называли аксакалом за его преклонный возраст. Старец подобрал Сыпатаю воинское снаряжение и тренировочное оружие, и они, не теряя даром время, приступили к тренировкам. Аксакал обучал приемам и упражнениям на координацию, ловкость, быстроту и силу. Сыпатай старался запомнить все движения и повторить их за учителем. Юноше это быстро пришлось по душе, не привыкший к такой жизни он схватывал все буквально на лету. Он видел и других юношей, опекаемых наставниками- батырами. И понимал, что однажды кто-то из нынешних воспитанников станет лучше всех.
Дневной шум от криков воинов, бряцания металла и поучений наставников на арене сменялся ночной тишиной. И только фырканье лошадей да голоса уки[53 - Сова.] нарушали ее. Так тренировочная арена переживала дни и недели, которые летели, как аргымаки, не замечая того, как возмужали ее обитатели.
Самым неприятным занятием оказалась верховая езда на качающемся деревянном коне. Это смешило наблюдающих, но болезненно воспринималось исполнителями, так как нижняя часть тела просто изнемогала от боли и ран, полученных при соприкосновении с далеко не мягким, скорее твердым, как камень, корпусом деревянного коня. Кульминацией затянувшихся тренировок стала жигиттану[54 - Дословно: «познай мужской дух» или «узнай, мужчина ли этот юноша», а также джигитовка – исполнение трюков на корпусе коня.], которая превзошла все ожидания юноши, его неудачи рассмешили не только наставника, но и Колоксая.
Но он был настроен на достижение результата, и кудай ему поспособствовал. Парню, получившему первые уроки верховой езды на деревянном коне, не терпелось приступить к обучению на живом четвероногом создании. Стрельба из лука, фехтование на акинаках, метание дротиков и камней, владение камши и биш[55 - Кнут короткий и длинный, сделанный из плетеной кожи с костяной рукояткой.] давались Сыпатаю легко.
– Ты талант, – удивленно посмотрев на способного ученика, сказал старец. Он был доволен подопечным и гордился своей работой.
Проходили дни и ночи, солнце за солнцем, луна за луной, весну сменяло лето, а ее осень, которая уступала зиме и так по кругу, придуманному однажды природой. Юноша мужал и становился все больше похожим на отца.
– Твое лицо напоминает мне Анаркая, – сказал однажды наставник. – Кто твой баба?
– Вы это верно подметили, я сын Анаркая, – ответил ему юноша.
– Акинак, что в твоем сандыке, его? – уточнил старец.
Юноша кивнул и присел на деревянный орындык[56 - Табурет.].
– Я хорошо знал твоего отца и почувствовал что-то близкое между вами с самого начала. Он – легенда для скифов, а мы – легенда для иных народов, – полушепотом продолжил он. – Мы, скифы, живем, выпасая наши табуны, лошадь для нас все – утоление голода и жажды, преодоление расстояний и времени, боевой товарищ и ангел-хранитель. Аргымак с крыльями и ветреным характером – это наша связь с предками и родной землей. Когда враг намеревается отнять нашу землю и уничтожить наши устои, мы, скифы, безжалостны и следуем закону Арыса[57 - Ангел войны.]. Когда иные народы приходят к нам без всякой лжи, мы добродушны и следуем закону гостеприимства.
– Аксакал, скажи, каким был мой отец, – с едва скрываемой печалью в глазах спросил юноша.
– Он легенда. Твоему отцу были присущи мудрость, храбрость, заботливость и сопереживание. Он был моим басшы[58 - Командир.], и наш десятитысячный отряд любил и верил в него всегда. Будь достоин своего отца, – повторил пожилой батыр.
– Великие воины ушли, но на смену им придут следующие. Так было всегда у нашего народа, преемственность поколений – это традиция всех племен скифов.
Юноша был горд своим отцом, но понимал, что теперь будущее в его собственных руках, и ему предстоит нелегкая мужская работа, придется постоянно доказывать самому себе, кто ты и чего стоишь. И рядом будут те, которые постараются доказать самим себе то же самое, и лучшие из них станут батырами.
Сыпатай быстро взрослел, природа брала свое, он расспрашивал о принцессе, о которой ему часто приходилось слышать в детстве. Однажды он спросил о ней у аксакала, которому были знакомы чувства, приходящие ко всем в столь юном возрасте. Но старого батыра удивило, что его подопечный направил свои чувства на особу, которая ему не по зубам и, конечно, не по средствам. Старик понимал, что это недостижимо, и старался оградить воспитанника от необдуманных шагов.
Но характер Сыпатая складывался под влиянием разных обстоятельств, неизгладимый след в его душе оставили трагические события. Дед Сыпатая тоже не мог сильно повлиять на внука, так как был убит горем: потеря сына для каждого отца смерти подобно, человек живет, но душа уходит вслед за усопшим. Мать воспитала достойного человека, но мужского влияния было значительно меньше, чем могло бы быть, если бы только был жив отец. И зарождавшаяся в Сыпатае любовь, а, может, и просто влечение перевешивали чашу весов, чем мысль о его собственном положении.
Ученик уговорил наставника помочь ему в одном очень деликатном предприятии. Старец являлся старожилом крепости с тех славных времен, когда ушел на покой. Теперь он передавал свой опыт молодым воинам и изредка участвовал в походах. Он знал в этой крепости всех – от слуг до царя – и мог помочь Сыпатаю познакомиться с принцессой. Старый воин знавал одну из торайель[59 - Дама, ухаживающая за принцессой во дворе.], которой когда-то помог стать придворной дамой.
Дело в том, что батыры всегда находились на привилегированном положении, и он воспользовался им, когда появилась необходимость. В те несправедливые и суровые времена из мальчишек готовили воинов, поэтому они часто находили пристанище в воинских домах, а вот девочкам-сиротам везло меньше. Как раз одной из них и помог аксакал стать со временем торайель.
Итак, аксакал нашел удобный случай, чтобы встретиться с дамой и договориться о «случайной» встрече юноши с его мечтой. И теперь он спешил обрадовать Сыпатая, но неожиданно столкнулся с Колоксаем. Этот наблюдательный батыр давно заприметил необычное поведение двух адамов – немолодого и совсем юного, явно что-то замышлявших. Спешащий старец был настолько подозрителен, что Колоксай без обиняков спросил о причинах столь странного поведения учителя и ученика. Старик, явно не ожидавший такого вопроса, выложил все как на духу, но попытался оправдать юношу в глазах воина.
Колоксай не стал мешать планам Сыпатая встретиться с принцессой, но предупредил старого воина о разочарованиях, с которыми может столкнуться юноша в будущем. После непродолжительной беседы наставник вновь обдумал сказанное Колоксаем и поспешил к Сыпатаю. Он рассказал обо всем по порядку и в конце разговора затронул неприятную для воспитанника тему, повторив предупреждения Колоксая. И все равно Сыпатай решил добиваться благосклонности принцессы. Он с надеждой спросил старца:
– Ты же поддержишь меня в этом предприятии?
Аксакалу было трудно принять решение, его тяготила такая авантюра, к тому же он считал, что цели достичь будет невозможно, тем более это предприятие не поддерживает их попечитель Колоксай. Но старик еще помнил времена, когда и сам был влюблен в таком же юном возрасте. В старости все мужчины становятся менее строгими и из суровых воинов превращаются в мудрецов и добряков. Наставник не смог совладать со своими чувствами и согласился.
– Да, балам, я согласен тебя поддержать настолько, насколько хватит сил, – еле слышно вздохнув, произнес он.
Юноша обнял единомышленника и пожал ему руку. Наставник разъяснил, каким образом его познакомят с юной принцессой. И в конце предупредил: ни в коем случае нельзя компрометировать царственную особу, поэтому знакомство и последующие возможные встречи будут проходить под неусыпным присмотром торайель и старого воина.
Сыпатай готовился к первой встрече, как и подобает влюбленному мальчишке. Он суетился, приводил в порядок одежду, что-то бормотал себе под нос, подбирая подобающие случаю слова. Старик, заметив волнение воспитанника, сказал ему:
– Не изменяй себе, будь настоящим. И у тебя все получится.
Эти слова поначалу не вразумили мечтателя, он продолжал волноваться. Но постепенно смысл сказанного мудрым учителем дошел до Сыпатая, и ученик решил понять себя – настоящего. Вглядываясь в пламя костра, он размышлял о готовящейся встрече и словах учителя. Подкидывая дрова в костер, он играл с огнем, словно перед ним оказалось серьезное препятствие, которое нужно непременно преодолеть, и задавал себе множество вопросов, на которые ему предстояло найти ответы в своем сердце:
– Зачем? Почему? Для чего?..
Оба – и стар, и млад – волновались о том, как пройдет первое свидание. Принцесса не понимала, что замышляет настойчивый юноша, и в то же время ей было интересно встретиться с незнакомцем. Успех зависел от первого впечатления, которое произведет Сыпатай на девушку.
Во дворец никто не мог войти без приглашения царя, поэтому торайель встретила старца с юношей у лабиринта и проводила в дивный и безлюдный сад, где бы никто не смог увидеть молодых людей. Сыпатай был красив и прекрасно сложен, его благородные черты девушка заметила издалека. Сыпатай поприветствовал принцессу, как подобает воину. А она слегка склонила голову и закрыла глаза. Такой знак обычно подают женщины, когда им приглянулся поклонник. Принцесса знала в совершенстве правила этикета так же, как и Сыпатай, благодаря стараниям старца.
В первые минуты знакомства молодые люди молча разглядывали друг друга. Первой нарушила затянувшуюся паузу принцесса, поинтересовавшись немного кокетливо:
– Почему ты хотел встретиться со мной?
Сыпатай, наслаждавшийся ее красотой, даже не пытался вникнуть в смысл сказанного. Она повторила свой вопрос трижды, прежде чем он, очнувшись от дивного слово пения, пришел в себя.
– Простите, принцесса, я задумался, – растерянно ответил юноша.
Но он вспомнил слова учителя, сказанные накануне, и взял себя руки. Юный воин рассказал девушке, как путники, которых он встречал в родных краях, слагали легенды о ее сказочной красоте. Она смущалась, а он продолжал рассказ о своем детстве, о табуне, о том, что потерял отца, и о маме, которая скучает по нему. Его история растрогала принцессу, и она прониклась новыми чувствами к юноше. Ей было интересно слушать и говорить с ним на разные темы. Учитель прилагал немало усилий, чтобы расширить кругозор Сыпатая, и это принесло свои плоды.
Принцесса и Сыпатай сдружились и часто встречались в саду. Он был счастлив от того, что слышит ее голос, видит ее улыбку и глаза, светящиеся при встрече от радости. Она хохотала, как девчонка-проказница, все больше и больше привязываясь к нему…
После свиданий юноша спешил на занятия. Когда он находился на учебной арене для воинов, то с нетерпением ожидал встречи, оттого часто не мог сосредоточиться и ошибался. Это, конечно же, заметил его старший друг и наставник и пытался помочь Сыпатаю справиться с собою, высказывая простые и вместе с тем мудрые вещи:
– Когда ты здесь, будь здесь и живи настоящим, а когда ты там, будь там и наслаждайся тем моментом. Всему свое время и место.
Да и Сыпатай с почтением прислушивался к словам мудреца, понимая, как важны его советы.
Воины по природе человеческой являлись самцами и поэтому им требовался хотя бы один разгрузочный день. В это счастливый день им разрешали посещать дом терпимости. Такой дом напоминал казарым, но каждая кровать отделялась ширмой или перегородкой. Основными ее обитателями были рабыни, ублажающие потребности мужского населения крепости и ее окрестных поселений в основном тайным образом. Днем они стирали вещи стражи и других вельмож, а вечер коротали с воинами за оплату по договоренности. Сыпатай не посещал такие места, но его товарищи по кровати бывали частыми гостями того самого тайного пристанища воинов. Один из товарищей в подробности рассказывал, как он проводил время в так называемом доме терпимости. Позы для соития, принимавшие эти женщины-рабыни просто сводили с ума воинов. Они возбуждали воображение и Сыпатая, но он преданный своей возлюбленной терпел и старался не слушать подробности, которые смаковались его товарищами.
