Сводный и девственница: они меня уничтожили!

Марта Роми

Сводный и девственница: они меня уничтожили!

1

– Хочу пожестче, – говорю я, входя в полутемную комнату. – Ну, что поиграем?

Мужчины, которые разрушили мою жизнь и растоптали меня саму, сидят, развалившись в креслах, не подозревая о моих планах.

– Так, мы же не против, – ухмыляется Егор, поднимаясь мне навстречу. – Детка, да ты оказывается затейница.

Хлесткий удар по щеке заставляет меня остановиться. Звездочек в глазах нет, но кожа пылает огнем.

– Не надо, – в молитвенном жесте складываю руки. – Прошу вас, не надо.

– На колени, сучка, – Павел Сергеевич хватает за волосы, волочет в центр комнаты и толкает прямо на пол.

Больно ударившись, я выполняю приказ. Поднимаю глаза и натыкаюсь на горящие похотью взгляды.

– Смотрю, наши уроки не прошли даром, – ржет Егор, накручивая на кулак мои распущенные локоны. – Давай, покажи, чему еще научилась.

– Не надо, пожалуйста, – выкрикиваю я. – Я не хочу!

– Захочешь, – возбужденный член отчима упирается мне в губы. – Соси, тварь!

Открываю рот, впуская в себя подрагивающую плоть. Снова болезненный рывок за волосы, и я задыхаюсь от нехватки воздуха. Член упирается в самое горло. Вбивается жестко и грубо, обдирая гортань и вызывая рвотные позывы. Еще рывок, и я судорожно хватаю воздух. Но эта передышка ненадолго, Павел Сергеевич вгоняет в меня свой ствол, разрывая уголки рта, лишая возможности даже дернуться.

Шесть месяцев назад

– Как ты могла? – мама брызжет слюной, отвешивая пощечину. – Ты маленькая шлюха!

– Мам, – слезы льются из глаз. – Мам, прости. Они сами ко мне приставали. Прости, мама.

– Сами приставали? – кажется, что мама сейчас закипит. – А ты не отказывалась! Мне Егор все рассказал. Правильно, что тебя Тимоша бросил. Господи, кого я воспитала…

– Верочка, успокойся, – Егор подходит к маме и обнимает ее за плечи. – Тебе нельзя волноваться, дорогая.

– Егор, ну как же так? – всхлипывает она у него на груди. – Это же стыд какой!

Отчим с ухмылкой смотрит на меня поверх головы матери, продолжая гладить ее по волосам. А у меня внутри зарождается ненависть на этого самодовольного самца.

– Егор, пусть она уходит, – выдыхает мама. – Не хочу, чтобы она позорила наш дом.

– Мам, куда же я пойду? – до меня доходят ее слова.

– На панель, – зло выплевывает слова мать. – Тебе там самое место.

Я разворачиваюсь и несусь в свою комнату. Грудь сжимает железный обруч, не дающий вдохнуть полной грудью, а глаза печет от невыплаканных слез.

Достаю сумку и начинаю сбрасывать в нее вещи, какие только попадаются под руку. Меня буквально трясет от несправедливости. Почему меня выгоняют, а отчим остается?

– Детка, – вздрагиваю от голоса Егора, который входит в мою комнату. – Я снял квартиру для тебя, можешь сразу перевозить туда вещи. А можешь просто заселяться, а вещи я сам тебе подвезу.

– Зачем? Зачем ты это сделал? – кричу, не в силах уже сдерживаться. – Что ты ей наплел?