Потому что могли

скачать книгу бесплатно


– Спасибо вам, – ответил мужчина. – Меня Алексом звать.

– Басурманское имя, – сделал замечание Аполлон.

– Ну, какое есть, – улыбнулся повстанец и подумал: «А твое имя будто нет?» – Мы рады тому, что набрели на вашу деревушку, так как столько слухов ходило вокруг вас. Кто говорил, вы есть. Иные болтали, что не существует ее, ибо великий исход из Серышевска не более чем легенда. А теперь я вижу живое доказательство перед собой.

– Льстивы твои речи, аки мед хмельной, так обопьешься ими, что лихоманка скрутит. Для чего явились сюда?

– Мы разведчики, если уж говорить начистоту. Долго мы наблюдали за вами, изучая издалека быт, долго не решались пойти на контакт. Все не верилось, что за свалкой течет обычная жизнь, но оказывается есть. Короче, через деревню пройдет наш отряд. Как вы на это посмотрите, господин Аполлон? И еще. Путь в город через свалку не покажите?

– Трошки слова твои смыслы замолаживают, но не нелюди мы, подмога будет.

Аполлон задумался, глубоко вдохнул и продолжил:

– Вот только странный люд к нам все забредает. Темный народец. Анчихристы, не анчихристы, иль души заблудшие, не ведаю. Маловерные все. Видать время близко, кончина света вскорости. Всему конец. Но никто из вас в разум не жаждет войти. Скольких я ни наставлял на путь истинный, ни звенела медь речей праведных аж до скрежета зубовного, никто не верит попервоначалу в исход. А был он.

– Почему ж, верим.

– А ведаете ли истоки сего?

– Вы о Перси и Хлои? О том, как юноша обменял любовь на путь Наставника? Знаем, как они расстались. Вот только, что дальше случилось…

– О том и речь моя скорбная, – произнес Аполлон, подняв вверх указательный палец. – А сей сказ прост и поучителен вельми. Раз мы, из града ненавистного ушедши, прошагали весь погост. Во времена оны погост был. Это ж, лета спустя, свалка явилась. И веремя текло быстро, аки вода в реке. Морок и мленье над кладбищем навис, а мы деревню лелеяли. Ведали мы, что Наставник хотел домовины из сырой земли выкопати, богохульник, да морок помешал. Посему решено сор свозить на погост, чтобы родство скрыть. Тако же…

Двое молча вошли к старосте и сели за стол. Кузнец сухо произнес: «Здравствуйте». Гермес лишь растерянно оглядел присутствующих. Харон окинул спокойным взором гостей и продолжил, обращаясь к ним:

– Гермес мне все рассказал. Когда вы хотите перебраться на ту сторону?

– Чем быстрее, тем лучше, – ответил Алекс.

Он сам не понял, с чего вдруг решил, раз Деревня-На-Отшибе находится в изоляции, значит, патриархальность уклада, значит, неспешность и размеренность речей. Здесь просто полный бардак. Закралось ощущение, что каждый живет в собственном мире, не смотря на внешнюю схожесть и единство. Так Гермес суетлив и подобострастен, Аполлон, погруженный в табачный дым, ведет цветастую беседу. «Или просто делает вид? – подумал Алекс. – Он даже не заметил пренебрежительного отношения Харона к старосте. Вошел, даже поклона не сделал, хотя… С чего бы?..»

В вопросе, что задал кузнец, послышался звон металла. Он произнес фразу в лоб, будто орудуя молотом. Пришел, сухое приветствие и сразу к делу. Без всяких церемоний.

– Хм… Хорошо, – ответил Харон, подумав. Затем, почесав небритый подбородок, продолжил: – Да, я могу вас проводить.

Повстанцы поблагодарили Аполлона за гостеприимство.

– Уж я с вами не пойду. Прощевайте, – сказал хозяин дома.

…

Алекс, связавшись с группой, стал ждать ее на улице.

Все собрались, и Харон проводил повстанцев до забора.

– Я дальше не пойду, уж извините. Тени, – сказал он.

– Да-да, спасибо, – рассеяно произнес Алекс, рассматривая как туман, будто молочная река, вытекал из прорехи в ограждении. Словно кто-то нечаянно разрезал большой полиэтиленовый пакет, и содержимое, вытекая наружу, застыло.

Как только кузнец удалился, Алекс достал портативную радиостанцию.

– Это Алекс Траск. Информатор, вы меня слышите? Прием.

– Плохо слышу. Помехи. Вы рядом с туманом?

– Все верно.

– Будьте осторожны, ребята. Выйти с вами на связь я смогу лишь, когда вы окажитесь в Серышевске. Туман глушит радиоволны. Такие вот дела. Времени у вас мало. Надо пересечь свалку и врезаться в коммуникации, когда Наставник будет подключен к виртуальному удовольствию. На наше счастье он злоупотребляет этой процедурой. Когда глава «Комитета» окажется в сети, ваша задача задержать его там подольше. Ну, не мне вас учить взламывать. Конец связи.

– А как бы нам не встретить теней, и этих, баб из мусорных куч, а? – спросил один из повстанцев, когда они вошли на территорию свалки.

– Не беспокойся, – ответил Алекс. – Есть карта от информатора с отмеченными районами частых появлений этих существ. Правда, они реже стали встречаться, и это пугает.

– Почему? Ведь хорошо же…

– Да нет, плохо. У теней и жриц партеногенеза нюх на опасность. Они не появляются там, где начинает пахнуть жаренным, а в последнее время, где их были толпы, теперь пусто.

– Насколько я помню, информатор рассказывал о пожаре на краю свалки. Тогда нашли жрицу. Как же она попала в пожар? Не почуяла?

– Единичный случай.

– Чую, предаст нас информатор.

– Типун тебе на язык! Человек проверенный. Благодаря ему, дело с мертвой точки сдвинулось. Он ни разу не подвел. – Алекс остановился. – Черт! Погоди. Теперь куда? Ага, сюда. Так вот, вместо того, чтобы молоть языком следил бы по карте.

– Ладно, – недовольно буркнул солдат.

Трудно было понять, сколько времени они провели в тумане и сколько прошли километров.

Наконец, группа людей увидела возвышение. Из-за плотного тумана, казалось, оно неожиданно выплыло из небытия, словно желало столкнуться с повстанцами. Они обогнули холм слева, а там была область, где нужные коммуникации располагались ближе к поверхности.

Иллюзия

«Ну, о том, что туман боится огня известно давно», – сказал кто-то из Непорочных Отцов. И действительно, Наставнику удалось найти в архивах подробные описания случаев, где об этом упоминалось. Странно, что никто этому не предавал значения, или просто нарочно замалчивал.

Теперь же господин Наставник распорядился создать бригады пожарников, направив их на борьбу с таинственным явлением. Туман отступал, нехотя сдавая один клочок загаженной земли за другим. Он, будто обладая волей, не желал умирать. Чем яростнее боролись с ним пожарники, тем сильнее туман сопротивлялся. Людям порой казалось, что перед ними не зыбкая стена молочного цвета, а огромный монолит изо льда. Закрадывались мысли о бесполезности борьбы, но руководство трясло подчиненных, требуя освобождения территории, не скупясь ни на громкие слова, ни на премии. Чуть ли не каждый день Наставник собирал Отцов на «летучки» и выжимал из них все соки, считая, что отчеты не совсем подробны и что-то упущено. Нечто важное. Сторонний наблюдатель мог счесть это паранойей. В конце концов, Наставник, выматываясь сам, объявлял перерыв на неделю или две недели, а потом все начиналось сначала.

Наставник ощущал себя загнанной лошадью, которая с пеной у рта из последних сил летит вперед, не осознавая конечной цели. Но ведь когда-то он был просто Микки. Теперь он Микки, у которого ничего не осталось, кроме должности Наставника, кроме понимания, что если остановится, то наступит смерть. С чего вдруг? Сам себе он не мог объяснить. Но и не мог заглушить ту воспаленность чувств, накрывшую его в последние дни с головой. Он захотел отвлечься, а мысли кружились только вокруг единственной мысли: свалка. Казалось, она управляла его волей и желаниями. Когда он вспоминал о ней, воспоминал и Даньку, их последний разговор. Тогда Микки, но скорей всего Наставник, пытался убедить в бесполезности сопротивления. Прогресс не остановить. Тот эпизод виделся сном, который невозможно забыть.

Наставник, зайдя на балкон, рассмотрел Серышевск, простирающийся уснувшим животным. Город постарел в последнее время. Первый робкий снег, недавно выпавший, усилил это впечатление. Он напомнил седину, пробивающуюся сквозь былую молодость. Город спал. Только, если приглядеться внимательней, можно увидеть, как по разбитым улицам шныряют самоходки. Наставник сделал глубокий вдох. Сладковатый запах наполнил легкие. Значит, где-то горела свалка. «Опять пожарники переусердствовали в борьбе с туманом», – раздражаясь, подумал он. И здесь, в уединении на самом верхнем этаже, ему не было покоя.

Он ушел с балкона, гневно хлопнув дверью. Единственное средство, что спасало его от сумасшествия, оказалось виртуальным удовольствием. «Только оно», – обманывал он себя каждый раз, не замечая, как медленно затягивает топь иллюзорного мира. Там, в вымышленной вселенной, все хорошо. Каждый предмет на месте. Стоило лишь не глядя протянуть руку, и не ошибешься. В идеальном пространстве он забывал обо всем.

По внутренней связи Наставник сообщил, чтобы больше его не беспокоили. Палыч понимающе кивнул и погасил экран.

Наставник вколол себе транквилизатор. Через пятнадцать минут он подействует.

Глава комитета лег в капсулу.

Дальше автоматика все сделает за человека: наденет шлем, включит загрузочную программу адаптации, перестроит биоритмы.

Последнее, что увидел он перед отходом в виртуальную реальность, это смыкающиеся прозрачные створки капсулы.

Далее чуть слышное шипение – подача очищенного воздуха. И провал в беспамятство. Стремительный и тяжелый, словно он нырнул в пропасть.

Глубокий вдох и шумный выдох. Теплый воздух, смешанный с запахом моря, защекотал ноздри. Микки открыл глаза. Синее безоблачное небо. Плеск воды. Он приподнял голову. Ласковое солнце торжественно застыло у горизонта. Наконец, он встал и огляделся. Микки оказался на побережье неведомой страны, но его это вовсе не испугало. Сколько раз он уже пробуждался в виртуальной реальности в разных местах: то в домике у подножия Альп, то в хижине на берегу тихой реки. Куда только не заносила его фантазия. Но, где бы он ни был, рядом она – Алька.

Вдалеке по левую руку стояло бунгало – скромный и уютный домик, выкрашенный в бледно-зеленый цвет. Там ждала его Алька. Неспешным шагом Микки направился к строению, на ходу мечтая о будущей встрече. Он наслаждался каждой секундой пути, каждым звуком. Вот шум прибоя, вот ветер зашелестел листьями пальм, песок приятно хрустит, и ступни утопают в сухом тепле. Вот солнце коснулось горизонта там, где море. Казалось, светило осторожно дотронулось до воды, собираясь искупаться. И время ощущается совсем по-иному. Оно будто ускоряется, а затем движется медленнее. Пульсирует.