скачать книгу бесплатно
Виктория
Ольга Пустошинская
Не думала Виктория, что её поездка к матери обернётся таким приключением, вынести которое под силу не каждому. Ехать в Самару две тысячи семнадцатого года, а приехать в Куйбышев – запасную столицу – сорок первого. Ей предстоит выживать в тяжёлое военное время. Сначала Виктория будет корить судьбу за такую жестокость, а потом поймёт, что в жизни случайностей не бывает.
Ольга Пустошинская
Виктория
В поезде
Тошнота усиливалась от мерного покачивания поезда, подступала к самому горлу. Было зябко, болела голова, мысли путались и сбивались. Не получалось вспомнить что-то очень важное, важное и пугающее.
Вика лежала на боку, скорчившись от озноба, укрытая тонким и колючим одеялом.
– Не из нашего вагона вроде… контузило? – откашлявшись, спросил чей-то мужской басок.
– Да, кажется… – неуверенно ответил кто-то.
Сквозь дрёму слышался детский плач, кашель, чей-то храп и обрывки чужого разговора:
– Листовки скинули… а в них написано, дескать, Москва не столица, Урал не граница…
– Бегут, давка везде, магазины закрыли…
– Завод заминировали… Мы же не слепые, всё видим.
– Говорят, что и сам из Москвы сбежал, бросил нас.
– Отставить разговорчики! Провокатор, шкура! – Голос задыхался от бешенства.
«Это бред… Кажется, я заболела», – подумала Вика и снова провалилась в дремоту.
Очнулась она от холода. Дрожа всем телом, натянула одеяло до подбородка. Как сильно грохочет и лязгает вагон! Окна, что ли, нараспашку? Вика открыла глаза, превозмогая тошноту, и огляделась.
Очень старый плацкартный вагон был битком набит пассажирами и вещами. В проходе стояли не поместившиеся под полками потёртые фанерные чемоданы с металлическими уголками и замочками, большие узлы и корзины. Пассажиры сновали туда-сюда, спотыкались о чужие ноги и вещи. На верхних полках кто-то спал, укрывшись тонким шерстяным одеялом.
Напротив сидели две женщины и девочка-подросток в берете и чёрном пальто, из ворота которого виднелся кончик красного пионерского галстука. Галстук не был завязан узлом, а скреплён серебристым зажимом с красными язычками пламени.
– Очнулись? – мягко спросила одна из женщин в сером старомодном пальто. Её тёмные волосы были уложены вокруг головы венчиком. – Вам лучше?
– Не знаю, – с трудом ответила Вика, разлепив сухие губы, – тошнит.
– Ничего, пройдёт. Да вы лежите, лежите…
Она всё же села, оперевшись спиной о стенку и натянув на себя одеяло. В изголовье обнаружился её рюкзак с разными мелочами и курточкой. Где-то на дне рюкзака должен быть пакетик фруктовой карамели. Вика расстегнула замок, достала конфету – попалась лимонная – развернула фантик и отправила леденец в рот. Кисло-сладкий приятный вкус немного унял тошноту.
Мальчик с зелёным грузовиком, одетый в нелепую курточку и кепку, забыл про свою игрушку и не сводил с Вики тёмных выразительных глаз.
Та поняла:
– Как тебя зовут?
– Серёжа.
Вика протянула две конфеты:
– Держи, Серёжа!
Тот вопросительно посмотрел на женщину в пальто, она улыбнулась и кивнула: можно.
– Спасибо!
Одну конфету он спрятал в карман, вторую стал катать во рту с видимым удовольствием, болтая ногами. Фантик разгладил на коленке, сложил вдвое и тоже убрал в карман.
– Я собираю фантики от конфет, у меня их уже много, – похвалился Серёжа. – Только альбом дома остался, мама с собой не разрешила взять, говорит, что тяжёлый.
Тошнота отпустила, головная боль как будто притупилась. Но что это за вагон, похожий на музейный экспонат? Как же она здесь оказалась? Надо вспомнить…
***
Отпуск Вике дали в мае, а не в августе, как она хотела.
– Понимаете, Виктория Александровна, я не могу сразу двух врачей отпустить в августе, – вежливо и будто виновато объяснила заведующая отделением, – если не май, то, может быть, ноябрь вас устроит?
Нет, ноябрь не устроит, лучше май. Можно поехать к матери в Самару, погостить месяц. Давно ведь собиралась, да всё как-то не складывалось. Самара была Викиным родным городом, там она родилась, ходила в детский сад и школу, в спортивную секцию на плаванье. Оттуда уехала учиться в университет Сеченова в Москве, там осталась лучшая подруга Наташа.
Мама, конечно, обрадовалась:
– Виктория, наконец-то ты мне поможешь посадить картошку! (Она не мыслила жизни без дачи, своих помидорчиков и картошечки).
– Помогу-помогу… Мам, что тебе привезти из Москвы?
– Доча, дефицита в Самаре давно нет, слава богу! Ничего не надо, сама приезжай.
Незадолго до отъезда в Москве резко похолодало, и Вика с ворчанием достала из шкафа убранные на хранение ботинки и утеплённую курточку защитного цвета со множеством погончиков и кармашков.
Билет был куплен на седьмое мая. Поезд отправлялся утром с Казанского вокзала; четырнадцать часов пути – и Вика в Самаре. Продукты с собой можно не брать, только фруктов немного и печенья. Позавтракает в вагоне-ресторане – шиканёт.
…Утром Виктория едва не проспала, и всё из-за дурной привычки выключать будильник и ещё чуть-чуть полежать. Через сорок минут она в темпе одевалась, путаясь в штанинах и причёсываясь на ходу.
Времени на нормальный завтрак не оставалось. Вика торопливо допивала чашку кофе, когда позвонили из службы такси: машина стоит у подъезда.
– Выхожу, выхожу!
Она подхватила вещи, закрыла дверь на все замки и вызвала лифт.
***
Вика затащила в вагон тяжёлый чемодан на колёсиках и пошла по узкому коридору, разыскивая свой номер. К её удивлению, в купе других пассажиров не было.
«Это ненадолго, – подумалось с сожалением, – рано или поздно обязательно кто-нибудь подсядет».
Вика решила переодеться, пока никто не мешал. Достала из чемодана белую толстовку с британским флагом на груди и синие джинсы.
Заглянула проводница:
– Постель брать будете?
– Нет, спать я уже дома буду, – улыбнулась Вика.
При этих словах она почувствовала какую-то смутную тревогу, дурное предчувствие – так иногда бывало, но не стала зацикливаться и давать волю фантазии.
Поймав своё отражение в зеркале, Вика вспомнила, что в суматохе не успела накраситься. Достала из рюкзака косметичку, нанесла тушь на ресницы, мазнула губы розовой помадой, стянула резинкой в хвост светлые волосы до плеч. Черты лица у Виктории правильные, глаза голубые, чуть насмешливые. Фигура хорошая безо всяких диет. Красавица? А почему бы и нет?
Многие из её окружения не понимали, почему такая умная и эффектная девушка до сих пор не замужем: ну где глаза у этих мужчин?! А Вика улыбалась и цитировала Хайяма:
Я думаю, что лучше одиноким быть,
Чем жар души «кому-нибудь» дарить.
Бесценный дар отдав кому попало,
Родного встретив, не сумеешь полюбить.
Поезд тронулся, набрал ход, оставив позади шумный Казанский вокзал. Вике давно хотелось есть: чашка кофе только разожгла аппетит. Проверила кошелёк с деньгами и картой – он был на месте, положила в кармашек телефон и взялась за дверную ручку. Потом внезапно (к счастью, как оказалось) подумала, что ходить через вагоны в одной толстовке будет холодно, и сунула в рюкзак куртку.
А что же было потом?..
Вика шла через холодные тамбуры, через грохот и лязг буферной зоны, разыскивая ресторан. Чужие вагоны с заспанными пассажирами, очереди в туалет, двери, двери, двери…
Навстречу попалась хмурая проводница с подносом пустых стаканов.
– Простите, – остановила её Вика, – а где рес…
Вопрос прервал свист и шипение, поезд стал резко тормозить. Проводница вскрикнула, поднос полетел в сторону, раздался звон разбитой посуды, женский визг и крики из открытой двери купе.
Вику с силой отбросило на дверь тамбура. Боль оглушила, было трудно дышать, и показалось, что воздух стал плотным, светящимся, фосфоресцирующим. Теряя сознание, Вика услышала грохот и бухающие взрывы. И чужой, едва слышимый разговор.
– Гражданских бомбят, сволочи!
– Женщину контузило, товарищ капитан. Что делать?
– Надо занести её в вагон. Медики в поезде есть?
***
– Позвать врача? – сочувственно спросила Серёжина мать.
Вика отказалась, заверив, что чувствует себя лучше. У неё сотрясение мозга, судя по симптомам, надо в больницу и постельный режим, но это уже потом, дома…
Что же всё-таки случилось?
– Поезд стали бомбить, – буднично мама Серёжи, – бомба рядом разорвалась, окна вылетели. Скомандовали выходить из вагонов, мы выскочили… Вас контузило, без сознания долго лежали. Слава богу, все живы.
– Никакого бога нет, это просто так говорят, – встрял Серёжа.
Вика ужаснулась:
– О чём вы? Как это – «стали бомбить», кто?!
На неё посмотрели с жалостью.
– Немцы, кто же ещё.
Пассажиры стали с интересом прислушиваться к разговору.
– Какие немцы? Почему?
– У вас потеря памяти, – грустно объяснила мама Серёжи. – Война началась, вы помните?
– Нет, конечно, нет! – У Вики задрожали руки. – Когда это случилось?
– Двадцать второго июня.
– А-а-а… Я поняла, – улыбнулась она. Как же сразу не догадалась? День Победы же скоро! – Ролевики? Но как всё реалистично: и вагон тех лет, и обстановка, и одежда… Супер!
– Я всё же позову врача, – поднялась соседка.
– Не надо врача, я сама врач.
По вагону прошёл гомон и оживление, какая-то невысокая женщина направилась к выходу с алюминиевым чайником в руках. Поезд стал замедлять ход, зашипел и остановился. Вика прильнула к окну.
Это была маленькая станция со старинным кирпичным зданием вокзала, с небольшими окнами в резных наличниках на фасаде. И толпы людей… вся платформа забита людьми: женщинами, детьми, стариками… Кто сидел прямо на земле, кто на чемоданах. В такой-то холод!
– Открывать не буду, если никто не выходит, – раздался зычный голос, – открой – так штурмом будут брать.
Снаружи послышались отчаянные крики, чьи-то невидимые руки заколотили по дверям вагона, будто в подтверждение слов проводника. В окно было видно, как люди, похватав узлы и корзины, толпой бежали к поезду.
Вике стало страшно.
– Что происходит?
Небритый старик в ватнике, притулившийся на боковой полке, отложил газету:
– Знамо что… Все уехать хотят подальше от войны, немец-то под Москвой. Вот ты куда, девушка, едешь?
– В Самару, – ответила потрясённая Вика.
– Это раньше говорили: Самара, а с тридцать пятого года – Куйбышев, – поучительно поправил старик.
