скачать книгу бесплатно
– Для чего? – эхом поддержала её вторая, скорбно положив голову на плечо подруге. Длинная зеленоватая прядь скользнула вниз, почти коснувшись дна фонтана. Тааль в смятении оглянулась на Фиенни; тот ждал поодаль, невозмутимо глядя на неё.
– Не задерживайся, – сказал он почти шёпотом; в здешнем безмолвии любые слова долетали легко, как крики. – Скоро ночь, Тааль. Ночью тебе лучше возвращаться под крышу: тут много кто обитает…
Он всегда говорил так, и Тааль это уже не очень пугало. Кивнув, она снова обернулась к фонтану.
– Я хочу узнать, что вы думаете о войне. О тауриллиан, о духах стихий… и о смертных из-за океана. Я не враг.
Русалки снова переглянулись. Одна из них протянула руку с перепонками между бесплотных пальцев и коснулась щеки Тааль. Она вздрогнула, не почувствовав ничего, кроме холодного покалывания.
– Живая… Тёплая. Мы не знаем. Мы ничего не знаем.
– Мы давно ушли.
– Очень давно.
Они говорили в унисон, перебивая друг друга, – будто волны, накатываясь одна на одну, с шипением перебрасывали на песок пенистые гребешки… Тааль не знала, откуда это пришло ей на ум: ведь она никогда не видела моря. Наверное, ещё одна мысль волшебника из её снов, ученика Фаэнто.
И верно – море должно ему нравиться… Что-то туго и томительно сжалось у Тааль в животе. Она осторожно выпрямилась, чтобы сбросить пальцы русалки, и прогнала навязчивый образ из памяти. Неизвестно ещё, появится ли тот в Лэфлиенне и будет ли на её стороне, пойдёт ли против тауриллиан, – а она уже ждёт его, словно рассвета в ночь бдения с Хнаккой.
– Но хоть что-то вы должны были слышать… Мне нужен ваш совет. Пожалуйста.
Русалка в ожерелье вдруг улыбнулась. Зубы у неё были белые и очень острые, как у Двуликих в зверином облике. Тааль уже успела пожалеть, что не последовала совету Фиенни не приставать к призракам, но тут русалка нагнулась и вытащила из щели в коричневатых камнях бортика что-то маленькое и блестящее. Металлический золотой кругляш, чуть-чуть позеленевший от времени.
– Сначала золото – уже потом дерево и пламя. Передай ему, – она указала на Фаэнто. Тааль с опаской сжала монету в кулаке.
– Покажи, – попросил-приказал Фиенни, подходя к ней. А увидев подарок, почему-то обрадовался. – Хорошо, что ты заговорила с ними, Тааль. Всё лучше, чем я думал.
– Почему?
– Потому что это золото боуги. Они ждут тебя уже сейчас, раньше встречи с атури – вот что значит послание.
– И это хорошо? – Тааль растерянно вертела в пальцах холодный кругляш. Как она ни старалась, не получалось разглядеть стёртую чеканку. – Ты ведь говорил, что боуги, ушедшие за волшебный барьер южнее Пустыни, поддерживают тауриллиан. Как и все существа, которые согласились там жить или были угнаны в рабство… То же самое рассказывал мне Турий.
– Так и было, – сказал Фиенни, аккуратно приобнимая её за плечи, чтобы увести от фонтана. Русалки разочарованно зашушукались. – Но теперь что-то определённо изменилось. Будь боуги сторонниками тауриллиан, они не звали бы тебя своим золотом (его явно переправили сюда магией) и не намекали бы на атури. «Дерево и пламя» – речь о духах, и я даже подозреваю, о каких именно… За барьером есть селение боуги. Думаю, завтра я провожу тебя туда. А потом, Тааль… – он вздохнул. – Потом нам придётся расстаться. Я не могу отходить далеко от Молчаливого Города – он даёт мне силы не растворяться в небытии… Боуги умны, тебе понравится с ними. Но нужно будет сохранять осторожность: они любят шутки и иногда заигрываются. Лукавы, почти как атури. Все их фокусы с маслом, золотом и похищенными младенцами… Хотя что это я – ты должна знать лучше меня. Возможно, ты даже была знакома с кем-то из них?..
Речь Фаэнто звучала размеренно и сладко для слуха, как и всегда, но Тааль различала в ней скрываемое беспокойство. У неё возникла безрадостная уверенность, что Фиенни ждал возможности наконец проводить её куда положено, не приближаясь к опасной теме.
– Я буду осторожна, – пообещала Тааль, слушая скорее его тон, чем сами слова. – И после встречи с духами обещаю лететь… то есть идти… прямо к тауриллиан. Но есть кое-что более срочное, нежели боуги, даже если теперь они – наши союзники, – дождавшись паузы в речи Фиенни, Тааль набрала в грудь побольше воздуха и потребовала: – Расскажи мне о своём ученике. Расскажи о Повелителе Хаоса. Я должна знать… И тебе тоже известно, что я должна, – сбивчиво и как-то жалобно закончила она. Просьба получилась не такой внушительной, как ей бы хотелось.
Они уже подходили к дому Фиенни. Он молчал до тех пор, пока жасминовый куст не поприветствовал его своим ароматом. Потом произнёс, не пряча нежелание:
– Ты права. Видимо, мне придётся, – и, помолчав, добавил: – Его зовут Альен. Альен Тоури. Что именно ты хочешь узнать?
– Всё, – решительно сказала Тааль. – Всё, что ты мне позволишь.
***
Главный разговор состоялся. Была ночь, и был рассвет, который Фиенни назначил временем ухода Тааль. Внешне ничего вроде бы не изменилось – но изменилось всё. Так – внезапно, по неясной тревоге в воздухе – понимаешь, что вскоре будет гроза.
Бескрылый из снов, далёкий человек из Обетованного по имени Альен, теперь стал для Тааль живым. Осознавать это было почему-то страшновато. «Я подумаю об этом позже», – пообещала себе Тааль, потому что сейчас было рано. В ней – под беспёрой, жалкой кожей, что так легко обжигается солнцем, – зрело что-то большое и важное. Что-то новое, чудесное и жуткое. Может быть – то, ради чего она когда-то вылупилась, пробив крошечным клювом материнскую скорлупу
Чтобы попасть в нужное место, пришлось пройти Молчаливый Город насквозь. Рука об руку с Фиенни Тааль робко прокралась мимо величавых руин в незнакомой для неё части Города, по выщербленным плитам площадей, меж колонн и ступеней непонятного предназначения. Здания здесь поражали воображение не меньше, чем по дороге от торгового Лабиринта к дому Фаэнто; однако Тааль, взволнованная будущим, теперь обращала на них не так уж много внимания.
На одном из перекрёстков совсем близко пронеслась тень Двуликого-волка, едва не коснувшись её полупрозрачной шерстью. Проследив взглядом за бесшумной поступью лап, Тааль подумала, что любые звуки в нормальном мире покажутся ей оглушающими после здешней немоты.
– Мы пришли, – сказал Фиенни, указав на круглую площадку, выложенную треугольными плитами ярких и тонких оттенков – от пурпурного до лилового и золотисто-рыжего. Солнце пощадило цвета так старательно, будто когда-то плитки выточили из драгоценных камней.
А может, так и было. Кто знает, до чего додумались когда-то тауриллиан с их магическим искусством и любовью к красоте…
– Что это? – спросила Тааль с виноватой улыбкой: эти слова она, пожалуй, произносила в последние дни чаще всех других. Фиенни явно подумал о том же, но ответил со своим неизменным тактом:
– Раньше это место было окружено стенами из серебристого дерева. Тауриллиан называют его Го’Анаэль – Колыбель Драконов. Я не уверен, но, думаю, тут было нечто наподобие посадочной площадки для них. Прибывая с полётов, они могли приземлиться и отдышаться здесь.
– В нашем гнездовье тоже есть похожее место, – обрадовалась Тааль. Ей нравилось всё, что позволяло сближать драконов и майтэ. – Но ведь оно просто огромное…
Будь Тааль в прежнем теле, ей бы понадобилось немало времени, чтобы облететь сверкающий круг. Каких же размеров был средний дракон?.. Явно больше, чем приятель Фаэнто.
– Да уж. Зрелище наверняка было впечатляющее, – сказал Фиенни, но было видно, что мыслями он где-то далеко. Пурпур и тигровая рыжина плиток отражались в его серых глазах, не проникая в глубину. Наверное, до сих пор перебирает свои воспоминания; да и чем ещё заниматься, когда ты навеки в городе мёртвых?.. – В центре площадки – портал, магический проход, ведущий в край тауриллиан. Ничему не удивляйся, Тааль: у них там собственное время и собственные законы. Ничего не бойся и поступай так, как сочтёшь правильным.
– Спасибо, – выдавила Тааль, поклявшись себе не расплакаться. Ей не хотелось уходить – даже несмотря на уверенность в том, что у тауриллиан она наконец встретится с Альеном… Фиенни превратился для неё в необходимость – правда, совсем не такую, как Гаудрун или Турий. Наверное, так устроена жизнь за пределами родного гнезда: всегда нужно оставлять чай, печенье, и зелёные занавески, и жасминовый куст, чтобы брести дальше, навстречу неизвестно чему. – Я не хочу расставаться с тобой. Ты спас меня. Показал мне Обетованное, точно в своих волшебных зеркалах. Не дал потеряться среди призраков… Я никогда этого не забуду.
Чем дальше лились слова, тем отчётливее Тааль понимала, что не в силах высказать самое главное.
– Не нужно, – мягко прервал Фиенни и поправил лёгкую вуаль, которую подарил ей, чтобы прикрыть голову от пекла. – Мы ещё встретимся, если так распорядится судьба.
– Но она вряд ли так распорядится. Верно?
Фиенни не ответил. Отвёл глаза и кивнул на площадку:
– Тебе пора, Тааль. Не забудь зайти к боуги, они ждут тебя… И постарайся узнать всё, что получится, об обряде тауриллиан. – (Лоб Фиенни прочертила уже знакомая Тааль морщинка). – Не представляю, что именно может им от тебя понадобиться, но лучше быть начеку.
Над ними раздался шорох крыльев. Тааль подняла голову и в разжарившемся небе увидела полупрозрачного, ртутно-струистого дракона – того самого. Он кружил над Фиенни, будто ястреб, охотящийся на птенцов.
– Если мы всё-таки увидимся, я попрошу его прийти к тебе, – твёрдо пообещала Тааль. А потом, не дожидаясь ответа, вошла в сверкающий круг.
***
Она ожидала боли, или нового наплыва видений, или полного бесчувствия, как в пустынных испытаниях, но в этот раз магия показала себя удивительно будничной. Тааль словно задремала на несколько секунд, а потом очнулась, – вот и всё. Волна сухого, раскалённого воздуха Пустыни поднялась от ярких камней и накрыла её с головой, чтобы схлынуть совершенно в новом месте.
Тааль покачнулась и неуклюже завалилась набок, не удержав равновесия: справляться с этим громоздким телом было всё ещё нелегко…
Вместо камней или уже более привычного песка её локоть упёрся в траву.
Настоящая трава. Всё ещё не веря, Тааль провела по ней рукой; гладкий, шелковистый зелёный ковёр. Травинки тонкие, но сочные, совсем как в краях у Высокой Лестницы, где майтэ вплетают их в гнёзда. Тааль так давно не видела нормальную, живую траву, не прикасалась к ней, что у неё по-дурацки защипало глаза.
Воздух здесь – где бы ни было это «здесь» – не язвил Тааль ни жаром, ни холодом; свежий и прохладный, прозрачный от чистоты, он так и манил в полёт, о котором ей теперь нельзя и мечтать. Тааль вдыхала глубоко, стараясь втянуть в себя как можно больше этого воздуха; он пьянил сильнее, чем маковые зёрна, которые в их гнездовье любил поклевать шалопай Руоль.
Она оперлась на локоть, села и не сразу заметила, что глупо улыбается сквозь слёзы. Под ней был пологий, по-звериному обросший травой холм без единого дерева. Ещё несколько таких же холмов окружали его с трёх сторон, а в ложбине меж ними плавно изгибалась неширокая желтоватая дорога. Просто дорога, совершенно обычная – какое счастье после Дороги Драконов, полной видений и каменных скорпионов, после безумных мороков Пустыни, после призраков Молчаливого Города!.. С четвёртой стороны, на западе, лежала ровная земля – равнина или, скорее, большая поляна, поросшая луговыми цветами. За ней чернел лесок, будто бы полыхающий под золотистым закатом. Кажется, дубовая роща; впрочем, зрение Тааль в теле двуногой сильно притупилось, и она была не уверена.
Где же Пустыня, и как Тааль попала сюда? Если преодолеть колдовской барьер так легко, почему он вызывает столько хлопот у тауриллиан?
Тааль осторожно встала, продолжая вбирать тихую красоту этого места. Здесь было так спокойно, что ей не хотелось думать ни о тауриллиан (которые, возможно, уже где-то поблизости), ни о лукавых духах и боуги, с которыми ей придётся говорить. Переливы неба над головой разбудили в ней новый приступ исконной жажды – хотелось кричать от желания подняться туда, почувствовать в перьях тугое сопротивление ветра…
Но стыдно кричать, когда твои крики ничего не изменят. Уж лучше помалкивать, сохраняя своё достоинство, – по крайней мере, так всегда думал отец.
Дневная яркость ещё не до конца покинула небо, и облако на границе синевы с золотом напоминало драконьи крылья. Тааль вздохнула, мысленно посочувствовав Фиенни: как жаль, что он не может покинуть свой мёртвый город и оказаться тут вместе с ней. Ему бы понравилось – а если он был здесь раньше, то наверняка уже нравилось…
Отряхнувшись, она стала спускаться с холма и уже через несколько шагов расслышала первый далёкий звук вне шума ветра и шелеста. Тааль снова замерла – настолько дико это было после всего пережитого. После разорённого гнездовья, глумливых загадок Хнакки, душевных истязаний в пещере Эоле, после знания о войне… Вдали, со стороны леса, играла музыка – какая-то скрипучая и слегка несуразная, слишком тяжеловесная по меркам майтэ, но всё же музыка. Весёлый мотив набирал скорость, обещая сорваться в пляску; слух Тааль по привычке нащупал незамысловатую мелодию.
Значит, тут живут разумные, живые существа!.. Спускаться с холма ей было легко и приятно; Тааль разбежалась, едва сдерживая рвущийся из груди смех. Её распирала радость. Совестно, конечно: ведь Фиенни был к ней так добр…
А ещё – что уж там отрицать – он мудр и прекрасен, как звёздные карты Турия. Любимец драконов, мастер-зеркальщик, его учитель.
Но Фиенни мёртв. И вот такой забавной, скрипучей, временами фальшивой музыки от него уже не услышать. Он ни разу бы не сфальшивил – не смог бы.
Тааль вихрем сорвалась с холма и двинулась к дубовому леску; подошвы её сандалий еле касались травы, а потом – утоптанной дороги. Музыка звякала и дудела всё ближе, но вокруг по-прежнему не было ни души. И вдруг…
– А мышь вырвалась и убежала от ястреба.
– А ястреб попросил атури ветра, чтобы те отнесли его прямо к мыши.
– Так нечестно, мы без атури играем!..
– Без атури? А превращать крота в мышь было честно?!
– Молчал бы, сам вчера наделил своего крота зрением! Любой дурак знает, что не бывает зрячих кротов!
Тоненькие голоса звучали совсем рядом, хотя видно никого не было. Тааль замерла, стоя почти в тени ближайших дубов – толстых и старых, с бугристыми, прорвавшими почву корнями. Боковым зрением она уловила золотое свечение, мелькнула чья-то крошечная ладошка, раздалось хихиканье – и снова ничего.
Показалось? Новые чары?.. Решив двигаться осторожнее, Тааль сделала ещё пару шагов.
– Ладно, значит, ястреб облетел поле с другой стороны…
– А там было пугало.
– Не было!
– Было! Большое такое, с тыквой вместо головы.
– А вот и не было. Кто его там поставил?!
– Да кто угодно! Кентавры сделали, чтоб никто не поклевал их овёс.
– Ага, дожидайся, будут кентавры такой ерундой заниматься!..
– Кто здесь?! – в ужасе спросила Тааль, оглядываясь. Может, Фиенни на самом деле опоздал со своей помощью, и в Пустыне она успела сойти с ума?..
Вновь потянулось молчание, но вскоре голоски сдавленно зашептались.
– Как думаешь – показаться ей? К нам давно не приходили чужаки.
– Вот именно, можно хорошенько развлечься! Лучше помучить её – пусть заблудится.
Тааль покраснела от такой дерзости. Голоса были совсем птенячьи, детские, – а она в последнее время ощущала себя как минимум вдвое взрослее, чем в ту пору, когда улетала с Гаудрун. Так что она имеет право поставить их на место, даже если это просто голоса у неё в голове.
– Я не заблудилась ни в Великом Лесу на севере, ни в Пустыне Смерти, ни в городе призраков! – как можно увереннее объявила она, глядя в густую тень между дубами. Голоски затаились. – И ни в один свой полёт не сбилась с курса, пока у меня ещё были крылья. Вы всерьёз думаете, что Тааль-Шийи потеряется в этой рощице?!
– Она нас понимает… Так неинтересно, – разочарованно протянул один из голосков, после чего оба они скороговоркой провозгласили: – Ястреб мышку не поймал, круг игры закончен! Сердце мышки бьётся – ястреб не сдаётся!..
Что-то негромко хлопнуло, сверкнуло, и в паре шагов от Тааль появились два маленьких человечка с острыми, как у рысей или диких котов, ушами. Она видела боуги единственный раз в жизни – тот рыжий путник неведомо как забрёл к ним в гнездовье с диковинками и фокусами, обеспечив себе многолетнюю славу в слухах, – но сразу узнала эти уши, и огненные волосы, и немного пугающие, с безуминкой, жёлтые глаза. Эти глаза напомнили Тааль о Двуликой – женщине-лисице, ребёнка которой ей неожиданно пришлось спасать. Интересно, где она сейчас, довела ли своё племя до тауриллиан, чтобы служить им?..
Один боуги сидел на траве, скрестив тонкие, будто прутья, ноги в зелёных штанишках; другой стоял, склонив голову набок, и играл большой золотой монетой на нитке – точной копией той, которую Фиенни и Тааль обнаружили в фонтане русалок. Отличались боуги разве что количеством конопушек и чем-то неуловимым в чертах; Тааль приняла бы их за близнецов, если бы не приглядывалась.
– Какая громадина… – боуги с монетой бесцеремонно оглядел её и, фыркнув, пихнул коленкой товарища. Тот недовольно вскинул на него глаза, сморщил нос – и Тааль почему-то вдруг отчётливо поняла, что перед ней птенцы… Тьфу, то есть дети, конечно.
– Ты оттуда, что ли? С поверхности Холма?
– И ты правда понимаешь наш язык?
Они спросили это в один голос, заставив Тааль растеряться ещё сильнее. Не суетиться, сосредоточиться и ничему не верить сразу – так учил Фиенни… Она вздохнула и достала из мешочка на поясе монету-пропуск.
– Я понимаю все языки. И не знаю, что значит «с поверхности холма».
– Ну, значит – не отсюда, – проворчал тот боуги, что сидел, скользнув до обидного равнодушным взглядом по позеленевшей монете. – Все мы тут под Холмом.
То есть?.. Тааль ещё раз – проверки ради – взглянула на небо над собой, обвела глазами луг и дубы… Ладно, должно быть, у неё ещё будет время на расспросы.
– Тогда – да, наверное. Я с поверхности холма.
– Все языки понимает, ишь ты… – снова фыркнул другой боуги, щёлкнул пальчиками, – и его монета вдруг раздулась, превратившись в золотой шарик. Потом шарик задрожал, выпустил крылья, оброс пухом, отделил от туловища шею с маленькой головой… По траве, попискивая, семенил цыплёнок; смешно и жалко трепыхались его немощные крылья. У Тааль пересохло в горле, как только она взглянула на них. – А вот так можешь?
– Ну, чего ты начинаешь, Бригхи? – (Более серьёзный малыш встряхнул головой; кончики его ушей, казалось, сейчас вспыхнут от досады). – Нельзя хвастаться перед чужаками! И вообще… – (Боуги покосился на неё с открытой враждебностью). – Вдруг она из этих?..
– Да не-ет… – (Заботливо подхватив цыплёнка, Бригхи обошёл Тааль, точно она была столбом или деревом). – Непохожа на этих. Неказистый облик для них, и слишком обыкновенный.
В сознании Тааль против воли прозвучали тихие, обволакивающие слова Фиенни: «Ты стала красивой девушкой»… Замечание боуги уязвило её, и это неприятно удивляло. А ещё она, кажется, догадывалась, кто среди боуги именуется этими.
– Но если все языки понимает…
– Врёт, наверное.
– Я не вру! – она постаралась сказать это без злости, но уверенно. Скрипучая музыка тем временем сменила мотив, стала более тревожной и прерывистой; Тааль всё больше хотелось пойти на звук. – Но я не тауриллиан. Кто-то из ваших сородичей позвал меня вот этим, – она дотронулась до монеты и, не устояв перед искушением, мстительно добавила: – Кто-то взрослый, я думаю. А дар понимать слова всего живого достался мне от атури, духов стихий… Если вам это о чём-нибудь говорит.
Впрочем, их странная словесная игра уже показала ей, что очень даже говорит. Кажется, только атури в ней и были силой, способной выручить из любой беды как «мышку», так и «ястреба». Жаль, что Тааль, после разочаровывающего знакомства с Хнаккой и Эоле, уже не обрести такую же детскую веру.
– А-а… Точно! – (Бригхи шлёпнул себя по лбу, и Тааль лишь сейчас заметила, что между пальцами у него протянуты полупрозрачные перепонки). – Вспомнил! Мать говорила мне, что передавала послание какой-то чужачке через русалок. Ну, тех, что в Молчаливом Городе.
Его друг покачал головой и встал, по-стариковски покряхтывая.
