скачать книгу бесплатно
Россия 1801–1917. Власть и общество
Сергей Германович Пушкарев
История России в 1801-1917 гг., включающая историю государственной власти, социально-правового положения различных слоев населения (преимущественно крестьянства), общественных движений, экономики, образования, культуры и церкви. Для курсов по истории России в высших учебных заведениях, а также для преподавателей и вдумчивых читателей старших классов средних школ, как и для всех, серьезно интересующихся отечественной историей.
В формате a4.pdf сохранено издательское форматирование.
Сергей Пушкарев
Россия 1801–1917. Власть и общество
Учебно-научный центр высшего педагогического образования.
Федеральная целевая программа «Государственная поддержка интеграции высшего образования и фундаментальной науки на 1997-2000 гг.»
Допущено Учебно-методическим объединением по специальностям педагогического образования в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности 032600 – история
Сергей Германович Пушкарев
Предисловие
Богатое наследие русского зарубежья было нам длительное время недоступным. Лишь к концу XX века началось слияние двух разорванных потоков отечественной культуры. «Вернулись в Россию стихами» многие поэты Белой России, стали переиздаваться ранее недоступные произведения прозаиков, труды философов. Вышел ряд ценных справочных и учебно-методических изданий – биографических словарей, хрестоматий, исследований по истории эмиграции. Были, наконец, переизданы некоторые научные труды русских зарубежных историков – Г.В. Вернадского, С.П. Мельгунова, П.М. Савицкого, П.Б. Струве, М.В. Шахматова, Е.Ф. Шмурло. Изданные зачастую небольшими тиражами, они до сих пор мало известны. Довольно широкое распространение получил труд Сергея Германовича Пушкарева «Обзор русской истории». Он вышел в 1953 г. в США, был переиздан в 1987 г. в Канаде и затем трижды, в 1991, 1993 и 1999 гг. переиздан уже в России. Представляемая читателям книга, по словам автора, «является как бы продолжением и дополнением» «Обзора».
Книга называется «Россия 1801-1917: власть и общество». В этом названии заключена постановка задачи – рассмотреть историю России, историю становления, расцвета и кризиса имперской государственности в соотношении двух ее основных сторон – государства-власти и общества-народа. Не стоит забывать, что во многих исторических произведениях, не говоря уже о публицистике, как в Советском Союзе, так и на Западе, приоритет в этом соотношении отдавался власти, причем власти сильной, авторитарной. На основании этого делался вывод о якобы имевшей место традиционной отсталости, «патриархальности» России, ее «невосприимчивости» к демократическим институтам. Тезис о «национальной специфике» России, в такой интерпретации, фактически оправдывал существование тоталитарного строя.
В противоположность такому подходу, С.Г. Пушкарева в течение всей его научной деятельности интересовали в первую очередь элементы политической свободы, общественного самоуправления и самоорганизации, имевшие в России глубокие корни со времен древнего Киева и Новгородской республики. Соответственно, и в рассматриваемый в книге период он обращает пристальное внимание на структуры крестьянского «мира», земского самоуправления, кооперативного движения, на независимые общественные объединения, профессиональные и благотворительные. Роль многих из них резко возросла в начале XX века, когда Россия получила представительные учреждения. Этот подъем гражданской самодеятельности был насильственно оборван в результате октябрьского переворота 1917 г.
Осознание отечественных традиций местного самоуправления сегодня весьма актуально. Через структуры самоорганизации и самоуправления, различные самодеятельные объединения общество получает возможность выражать свое мнение, отстаивать свои интересы перед властью. Существование этих структур пробуждает общественную активность, приводит к тому, что «подданные» государства становятся гражданами, т.е. сознательными, деятельными участниками происходящих в стране процессов. Это и представляет собой, по сути, модель «гражданского общества», о которой много говорится и пишется в настоящее время. Именно общество есть тот самый фундамент, на котором только и возможно построение прочного государственного здания.
Историографическая концепция С.Г. Пушкарева, наряду с концепциями правоведа Г.К. Гинса, экономиста А.Д. Билимовича, социолога И.А. Сорокина, философов И.А. Ильина, С.Л. Франка, С.А. Левицкого оказала влияние на формирование в зарубежье социально-политических идей российского солидаризма.
Эти идеи отражали стремление к самобытному пути общественно-политического развития России, сочетающему принципы сильного государства и широкого народного самоуправления. Во многом они близки тем поискам национальной модели взаимодействия общества и государства, которые намечали русские мыслители XIX – начала XX веков. Экономическую сторону подобной модели разрабатывали теоретики кооперативного движения – М.И. Туган-Барановский, В.Ф. Тотомианц, А.В. Чаянов и другие.
Не подлежит сомнению тезис, что общество, построенное на началах «организованной взаимопомощи», всегда будет динамичнее, перспективнее, чем общество, полностью контролируемое государством. Это показал, в частности, опыт функционирования советской государственной системы, когда всеобщее огосударствление жизни лишило внутренних стимулов развития и личность, и общество, и государство. Но и в истории России XIX века можно найти примеры, и это неоднократно подчеркивает С.Г. Пушкарев, когда государственная власть намеренно сдерживала развитие общественных структур и народного представительства, сопротивлялась реформам, сохраняя межсословные перегородки, замедляя процесс ликвидации крепостного права. Пятидесяти лет, прошедших после Великих реформ Александра II, все-таки оказалось недостаточно, чтобы полностью преобразовать систему самодержавной власти.
Не случайно в конце своей книги С.Г. Пушкарев отмечает, что одна из причин слабости имперской государственности заключалась в подавленности гражданского сознания, в гражданской пассивности и в увлечении общественных деятелей идеологическими химерами, которое проистекало из недостаточного опыта реальной политической работы. Это, в свою очередь, в значительной степени предопределило события второй «русской Смуты» после февраля 1917 года: острое столкновение различных политических сил и социальных групп, последующее оформление модели «государственного социализма» с его абсолютным пренебрежением к несанкционированной сверху личной и общественной самодеятельности, инициативе и творчеству. Быстрый рост гражданской инициативы в 1906-1918 гг. оказался недостаточным, чтобы спасти страну так, как он спас ее во время первой Смуты 1606-1613 гг.
Хронологические рамки книги охватывают правление пяти российских императоров – Александра I, Николая I, Александра II, Александра III и Николая II. Однако главным в структуре книги стал не хронологический, а предметный подход. Историю России Пушкарев излагает не только как историю государственной власти, но и как историю социально-правового положения различных слоев населения, историю общественного движения, историю экономики, образования, светской культуры и церкви. В вопросах внешней политики автор сосредоточивает внимание не столько на дипломатических и военных действиях, сколько на их результатах и последствиях.
В книге подробно рассматриваются вопросы социального устройства российского государства. С.Г. Пушкарев особое внимание уделяет истории крестьянства – сословия, составлявшего подавляющее большинство населения империи. Показателен, в этой связи, подход автора к оценке результатов и перспектив аграрных преобразований П.А. Столыпина. Не разделяя мнения тех, кто считал столыпинские реформы обреченными на неудачу, Пушкарев пишет, что одной из важных составных частей их было мощное развитие кооперации и становление «среднего сословия» частных собственников (выражаясь современным языком, «среднего класса») – главной опоры государства. Но и здесь фактор недостатка времени сыграл роковую роль.
Отдельно выделяется история оппозиционных движений в России. Без этого невозможно понять и объяснить причины и исход трех революций, которые охватили Россию в начале XX века. Вполне обоснованным представляется вывод, что именно продуманная, хорошо подготовленная реформаторская политика имела будущее в России, вопреки усилиям как революционеров, так и реакционеров.
Не случайно название английского издания книги можно перевести как «Модернизация России 1801-1917». Этот процесс первые полвека шел медленно, а затем нарастающим темпом. Он имел реальную перспективу завершиться утверждением России в мире как одного из наиболее сильных в экономическом и социальном отношении государств. То, что этот процесс не был завершен, а насильственно прерван, не умаляет значения данного, во многом уникального, опыта перехода от традиционного общества к гражданскому. И если сегодня речь идет о новой модернизации России, то пренебрегать тем, что было сделано прошлыми поколениями, не следует.
Первое русское издание книги называлось «Россия в XIX веке» и вышло в Нью-Йорке в 1956 г. Расширенный и дополненный вариант вышел по-английски в 1963 г. в США и в 1985 г. в Канаде под названием «The Emergence of Modem Russia 1801-1917». Он использовался как учебник американскими и канадскими вузами, хотя во многом не соответствовал принятым на Западе взглядам на дореволюционную Россию.
Настоящее издание подготовлено для российской высшей школы. Книга может применяться в качестве как основной, так и дополнительной учебной литературы в лекционных курсах и на семинарских занятиях, а также для самостоятельной работы. Предполагается ее использование в рамках курсов «История России», «Новейшая история Отечества», «Историография и источниковедение истории России» и «Историография и источниковедение новейшей отечественной истории», «История культуры». Большое количество документальных материалов позволит использовать книгу и в качестве хрестоматии. В качестве наглядного материала могут быть использованы имеющиеся в книге иллюстрации, карты, схемы, таблицы. Помимо высших учебных заведений, издание может быть рекомендовано и как пособие для преподавателей и учащихся старших классов средней школы.
Мы надеемся, что знакомство с исследованием профессора С.Г. Пушкарева станет интересным и полезным для российской учащейся молодежи.
A. В. ЛУБКОВ Профессор Московского педагогического государственного университета, доктор исторических наук
B. Ж. ЦВЕТКОВ Доцент Московского педагогического государственного университета, кандидат исторических наук
Об авторе и о книге
Без верного знания о прошлом невозможно осмысленно создавать будущее, поскольку они связаны неразрывно. Это знал Сергей Германович Пушкарев, когда писал эту книгу в зарубежье четыре десятка лет назад. Как профессиональный историк он требовал от себя максимальной точности фактов. Но двигало им стремление дать импульс будущему. Недаром предыдущую книгу – «Обзор русской истории» он посвятил «русскому юношеству». И в заключительных словах данной книги (в ее англоязычном варианте 1963 г.) писал, что тщательное изучение истории подсказывает: «Россия не обречена жить под тоталитарной диктатурой навеки».
«Русскому юношеству» еще предстоит осознать свои корни и свою преемственность. Необходимому для этого пониманию дореволюционной России поможет подход автора, который он в «Обзоре» определил так: «Я стремлюсь быть объективным докладчиком, но не прокурором и не адвокатом нашего прошлого: я не окрашиваю его ни в черный, ни в нежно-розовый цвет. Я не стараюсь втиснуть факты нашей истории в рамки какой-либо исторической или социологической схемы». В предисловии к первому изданию этой книги он писал: «Как и в первой книге, мое изложение основано главным образом на источниках, ибо я хочу, чтобы читатель, по возможности, слышал голос деятелей нашего прошлого не в моей передаче, но в собственных их словах».
Сергей Германович Пушкарев родился в слободе Казацкой Старооскольского уезда 8 августа 1888 г. Его отец служил нотариусом в Курске, а у матери было имение в Прохоровке (которая позже станет известной по битве на Курской дуге 1943 г.). Здесь Сергей провел детство. В 1907 г. он окончил гимназию с золотой медалью и поступил на историко-филологический факультет Харьковского университета. В гимназические годы у него в комнате висел портрет императора Александра II, но в студенческие годы он сблизился с РСДРП. За контакт с меньшевиками Пушкарев был в 1910 г. арестован. Потом выехал за границу и в 1911-14 гг. слушал лекции в университетах Гейдельберга и Лейпцига. Вернувшись в Россию, окончил Харьковский университет в 1917 г. Провал «наступления Керенского» в июле 1917 г. так задел патриотические чувства Сергея Германовича, что он – к удивлению окружающих – поступил добровольцем в распадающуюся армию. В декабре 1917 г. был демобилизован из Виленского военного училища (находившегося тогда в
Полтаве) и вернулся в Харьковский университет. Здесь он в мае 1918 г. выдержал государственные экзамены и был, по предложению проф. М.В. Клочкова, оставлен «для подготовки к профессорскому званию» (то есть, в аспирантуре) по кафедре русской истории. К тому времени его социал-демократические симпатии испарились, и когда в июне 1919 г. в Харьков вошли Белые войска, он поступил добровольцем в Сводно-стрелковый полк. Осенью под Екатеринославом в бою с махновцами был тяжело ранен, полгода его лечили в лазарете. Вернувшись в строй, служил в управлении начальника авиации и на бронепоезде «Офицер». Вместе с армией генерала П.Н. Врангеля был в ноябре 1920 г. эвакуирован из Крыма в Турцию.
В рамках «русской акции» по поддержке беженцев от большевизма, предпринятой чехословацким правительством, прибыл в конце 1921 г. в Прагу. Под руководством проф. И.И. Лаппо выдержал магистерские экзамены в 1924 г., получил звание приват-доцента и целиком погрузился в научную работу. Его труды выходили на русском, чешском и английском языках. С.Г. Пушкарев – доцент Русского свободного университета в Праге, постоянный научный сотрудник чешской Академии наук, член Славянского института, секретарь Русской академической группы, при которой были Русские курсы для учащихся в иностранных школах. Он ими руководил и вел преподавательскую работу как историк.
В 1927 г. С.Г. Пушкарев женился на Юлии Тихоновне Поповой (1896-1961), дочери священника из родного Старого Оскола, которая до того жила в СССР и преподавала естествознание в средних школах Ленинграда. В октябре 1929 г. родился их сын Борис.
Занимая «непредрешенческую» позицию, Пушкарев сторонился эмигрантской политики меньшевиков, эсеров, кадетов и монархистов. В 1920-е гг. он короткое время интересовался евразийством. «С робкой надеждой» встретил Пражский манифест генерала А.А. Власова в ноябре 1944 г. В апреле 1945 г. выехал с семьей из Праги на Запад, но поезд был разбит американской авиацией. Пришлось задержаться в западной Чехии, куда вскоре вошли американские войска. А чешские партизаны, ограбив семью до нитки и продержав ночь в тюрьме, выдали ее Красной армии. Благодаря молодому лейтенанту, по профессии историку, который вел допрос, и его командиру, назвавшему себя «майором Павловым», встреча окончилась благополучно. В июле 1945 г. семья с транспортом беженцев прибыла из Чехии в американскую зону оккупации Германии. Здесь Пушкаревы провели четыре года в лагерях «перемещенных лиц», где Сергей Германович был директором и преподавателем русских средних школ.
При содействии проф. Г.В. Вернадского, с которым Сергей Германович был знаком по Праге, он приехал в июле 1949 г. с семьей в Нью-Хейвен (США) и в 1950 г. стал в Йелском университете преподавателем русского языка. В 1951-54 гг. читал курсы лекций по русской истории в Фордамском и Колумбийском университетах. Фонды Йелской библиотеки позволили ему частично восстановить утраченные по пути из Праги выписки из источников, и в 1953 г. в издательстве им. Чехова в Нью-Йорке вышел «Обзор русской истории», а в 1956 – «Россия в XIX веке».
С 1956 по 1972 год Пушкарев готовил материалы для трехтомной хрестоматии по русской истории «А Source Book for Russian History» (1972) и толковый словарь «А Dictionary of Russian Historical Terms» (1970). В течение 20 лет его кабинет в Йелской библиотеке служил местом консультаций для студентов и молодых американских историков. Ему было 88 лет, когда он переехал к сыну в штат Нью-Джерси, где разбирал свой архив и написал «Воспоминания историка: 1905-1945», вышедшие в Москве в 1999 г. Скончался С.Г. Пушкарев в Нью-Джерси 22 января 1984 г. и похоронен на кладбище Бивердейл в Нью-Хейвене.
Круг научных интересов С.Г. Пушкарева был широк, но основное направление уловить нетрудно. Первой работой в Праге был «Очерк истории крестьянского самоуправления в России» (1924). Затем следовали: «Как русский народ заселял Сибирь» (1925), «Очерк истории Донского казачества» (1926), работы о средневековом городе – на севере России и в Чехии; два очерка о целовальниках в Московской Руси (1933, 1936) и более десятка статей о роли Церкви в русской истории. Две из них переизданы в книге «Роль Православной Церкви в истории России» («Посев-США», 1985). «Историография Русской Православной Церкви и старообрядчества» (1974) перепечатана в «Журнале Московской Патриархии» (№ 5-7 за 1998 г.).
Главной работой пражского периода стала «Поземельно-передельная община в России» (ч. I 1939, ч. II 1941, ч. III утрачена), восполненная и переизданная в США (Newtonville, МА, 1976). Особняком от этой тематики – самоуправления в России – стоят работы о Петре Великом (1926 и 1974 гг.).
В США историк переходит к новым темам. Одна из них – Россия и Запад, другая – октябрьский переворот 1917 г. Развитию первой темы способствовала шокировавшая его русофобия ряда американских историков и публицистов. Он усердно опровергает расхожие кривотолки о русской истории. По второй теме он редактирует английский перевод книги С.П. Мельгунова «Как большевики захватили власть» («The Bolshevik Seizure of Power», Santa Barbara, CA, 1972) и пишет серию статей, вошедших в сборник «Ленин и Россия» («Посев», 1978, 1988).
К концу жизни он возвращается к теме, с которой начинал, пишет работы «Русская земля в безгосударное время 1606-1613» (1967) и «Элементы политической свободы и общественного самоуправления в допетровской Руси» (1976), задумывает большую книгу о свободе в России, опровергающую тезис «страна рабов». Ее он написать не успел. Вышедшее посмертно «Самоуправление и свобода в России» («Посев», 1985) – как бы ее конспект. Библиография работ С.Г. Пушкарева дана в «Записках Русской академической группы в США», т. XIX, 1986 (169 названий), в московском журнале «Библиография» № 4, 1994 (139 названий) и в диссертации О.Н. Семякиной «История России в творчестве С.Г. Пушкарева», МПУ, 2001 (216 названий).
Настоящая книга, возможно, самый значительный труд С.Г. Пушкарева. Вначале она вышла как «Россия в XIX веке». Но часть рукописи в опубликованный текст не вошла; кроме того, повествование заканчивалось 1914 годом. По просьбе американского издателя автор вместе с сыном дополнили текст, довели его до 1917 г., и книга увидела свет под названием «The Emergence of Modem Russia 1801-1917» в издательстве Holt, Rinehart & Winston в США (1963). Второе английское издание вышло в Канаде в университетском издательстве Pica Pica Press (1985).
Настоящее, наиболее полное издание получило название «Россия 1801-1917: власть и общество». Над ним мы работали с 1999 по 2001 год с Е.Ю. Князевой и Б.С. Пушкаревым. Из первоначальной авторской рукописи внесены части, опущенные в издании 1956 г. Кроме того, добавлены выдержки из нескольких статей 1967-83 гг. и переведены на русский язык дополнения, подготовленные к английским изданиям (в основном главы 10, 12 и Эпилог). Восстановлены ссылки на источники и в некоторых случаях добавлены ссылки на современные издания. Заново переработан указатель имен, имевшийся только в английском тексте, добавлены хронологическая таблица и иллюстрации. Мы надеемся, что для данного периода книга послужит в качестве краткой энциклопедии «Россиеведения» – обобщающей дисциплины, столь необходимой нам сегодня.
Евгений КНЯЗЕВ
Канд. пед. наук, профессор Академии повышения квалификации и переподготовки работников образования
Москва, август 2001
Введение
Россия на рубеже XVIII – XIX веков
Эпоха Екатерины II (1762-96) была временем наибольшего внешнего блеска и военного могущества империи Всероссийской. Победы «екатерининских орлов» – Суворова, Румянцева и других – прославили русское оружие, а дипломатические успехи Екатерины создали России положение могущественной державы, имевшей огромное влияние в международных делах. Территориальные пределы государства раздвинулись на юг до Черноморско-Азовского побережья и северных предгорий Кавказа, а на западе включили в состав империи все западнорусские области, кроме Галиции и Подкарпатской Руси, Литву и Курляндию.
Екатерина II
Присоединение обширных черноморских степей и Крымского полуострова имело важное военно-стратегическое и национально-экономическое значение. Была, наконец, обеспечена полная безопасность южных границ государства и открыты новые просторы для колонизации. Со всех сторон на плодородные земли Новороссии хлынули потоки колонистов всех вероисповеданий, племен и национальностей: великороссы, украинцы, греки, южные славяне, немцы, евреи, армяне, а также сектантские общины духоборов и менонитов.
Под умелым руководством светлейшего князя Потемкина-Таврического и его преемников выросли за короткий срок не пресловутые потемкинские деревни, а совершенно реальные города: Херсон, Николаев, Екатеринослав, Симферополь, Севастополь (база новорожденного черноморского флота) и южная красавица Одесса.
Черноземные степи Новороссии покрылись множеством селений, заколосились пшеничными полями и скоро сделались житницей Европы.
Население Российской империи, составлявшее в 1762 г. 23 млн, возросло к 1796 г., благодаря территориальным приобретениям и естественному приросту, – до 37 млн человек.
Внутри государства Екатерина старалась создать стройную систему местной администрации (губернские учреждения 1775 г.), а в области образования и духовной культуры, стремясь воспитать «новую породу людей», заложила основы общеобразовательной школы, покровительствовала развитию науки, искусства и просвещения. При Екатерине II началось пробуждение научных, литературных и философских интересов в русском обществе, зарождение русской интеллигенции. Идейно преобладало влияние французской просветительной литературы с ее проповедью естественных прав человека, свободы и равенства. Вольтер правил умами, и молодые русские аристократы ездили в Ферней для поклонения «королю философов».
Однако на блестящий екатерининский век падает густая тень социальной несправедливости и культурного разрыва между господствующим дворянским сословием и многомиллионной массой бесправных крепостных рабов. Крестьяне, некогда закрепощенные государственной властью за военно-служилым сословием для обеспечения возможности нести государеву службу, после освобождения дворян от обязательной службы в 1762 г. были превращены в частную собственность частных людей и не могли не чувствовать всей несправедливости такого положения. Между тем, именно во второй половине XVIII в. крепостное бесправие достигло своего апогея: господа получили право наказывать своих крепостных за «продерзости» и неповиновение, вплоть до ссылки в каторжную работу. А крестьяне были лишены права жаловаться на своих господ, т.е. вынуждались безропотно сносить не только господскую власть, но и злоупотребления этой власти. Бурный и кровавый ураган пугачевщины, пронесшийся над страной в 1773-75 гг., смертельно напугал дворянство, но нисколько не улучшил положения крепостных. К резкому социальному антагонизму сословий присоединялся и культурный разлад: офранцузившийся высший слой дворянства чуждался серой массы «подлого народа», как называлось при Екатерине простонародье, и сам был чужд этому народу. С другой стороны, для большинства русских поклонников Вольтера либеральные идеи оставались теоретическим «украшением ума» и не воплощались в жизнь. Русский барин конца XVIII в., либерал и «философ» в салонах, нередко был деспотом и самодуром в крепостной деревне.
По смерти Екатерины в 1796 г. над Россией быстро пронеслось суетливое, бестолковое и жестокое царствование Павла I, павшего под ударами офицеров-заговорщиков в ночь на 12 марта 1801 г. На престол вступил его старший сын Александр.
1. Государственная власть в первой половине XIX в.
1.1. Александр I, его личность и политика
Централизованный самодержавный характер российского государства на пороге XIX в. неизбежно придавал особое значение фигуре государя. Личность императора накладывала свой отпечаток на целую эпоху, и Александр I не был исключением. Его биография и личные качества были столь же своеобразно противоречивы, как и политика 25-летнего царствования.
Александр I
Александр, старший сын Павла, бывшего тогда наследником престола, родился в декабре 1777 г. Екатерина II вскоре отобрала внука у родителей и занялась его воспитанием, стремясь сделать из него в будущем идеального государя. Она подыскивала для него наилучших учителей и воспитателей, составляла для них подробные инструкции, а для внука сочиняла азбуку, сказки и учебно-воспитательные руководства. Всей душой Екатерина привязалась к своему воспитаннику и восторгалась его умом, добротой и красотой. Из приглашенных ею воспитателей наиболее влиятельным и близким к Александру стал швейцарский француз Лагарп – республиканец и демократ по убеждениям. Он был воспитателем Александра с 1784 по 1795 г. и стал задушевным другом своего воспитанника, который до конца жизни сохранил к нему чувства искренней любви и благодарности. Лагарп внушил Александру любовь к идеалам свободы, равенства и братства, но этот теоретический либерализм Александра мало соприкасался с окружавшей его русской действительностью.
Будучи баловнем Екатерины и всего двора, Александр не получил, однако, от своих воспитателей и учителей ни достаточного запаса положительных знаний, ни привычки к самостоятельному мышлению и систематическому труду. К тому же образование Александра закончилось рано. Когда ему не было и 16 лет, бабушка женила его на пятнадцатилетней баденской принцессе Луизе (принявшей имя Елизаветы Алексеевны), и весь двор умилялся зрелищем «двух ангелов».
Вскоре Екатерина задумала сделать Александра своим наследником, устранив от престола Павла. Последний, обиженный и озлобленный, жил со своим «малым двором» в Гатчине, занимаясь, главным образом, муштровкой своего небольшого гатчинского войска, среди которого находился и знаменитый впоследствии «гатчинский капрал» Аракчеев. Если при дворе Екатерины молодой Александр играл роль очаровательного принца-философа, то в Гатчине он должен был изображать бравого вояку-фронтовика.
В.О. Ключевский писал, что Александр «должен был жить на два ума и держать двойной прибор манер, чувств и мыслей». Это ложное и двусмысленное положение Александра между бабушкой и отцом развивало в нем двуличие, приучало к скрытности, лицемерию и притворству. Впрочем, Александр (как и его младший брат, Константин) скоро вошел во вкус солдатской муштры, увлекся гатчинской парадоманией, и это его увлечение особенно тяжело отозвалось на участи русского солдата.
В царствование Павла (1796-1801), который назначил сына главным военным губернатором Петербурга, Александр должен был поддерживать палочную дисциплину в войсках и приводить в исполнение взбалмошные и жестокие приказания Павла, живя, таким образом, под постоянным тяжелым моральным гнетом. В письме, тайком переправленном Лагарпу в 1797 г., Александр горько жаловался на правление Павла, при котором
«мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию <…> Я сам, обязанный подчиняться всем мелочам военной службы, теряю всё свое время на выполнение обязанностей унтер-офицера <…> Я сделался теперь самым несчастным человеком»
.
Именно тогда возникла и укрепилась дружба Александра с «гатчинским капралом» А.А. Аракчеевым, помогавшим ему усвоить все тонкости гатчинской военной науки.
В начале 1801 г. офицеры, составившие заговор с целью устранения Павла от престола, посвятили Александра в свои планы, поклявшись, однако, не посягать на жизнь его отца. Убийство Павла произвело на Александра гнетущее впечатление и навсегда осталось тяжким грузом на его совести. Возможно, что мысль о причастности к убийству отца стала одной из причин мрачного настроения и религиозно-мистических исканий Александра в последние годы его жизни.
Став императором, Александр возвестил в Манифесте о своем восшествии на престол, что он намерен править «по законам и по сердцу <…> бабки нашей, государыни императрицы Екатерины Великия, коея память нам и всему отечеству вечно пребудет любезна»
.
В 1801 г. один за другим последовал ряд указов, отменивших стеснительные и карательные меры Павла. Было восстановлено действие «жалованных грамот» дворянству и городам, возвращены на службу все исключенные без суда чиновники и офицеры, число которых превышало 10 тысяч. Были освобождены из тюрем и возвращены из ссылки все арестованные и сосланные «тайной экспедицией», а сама «экспедиция» упразднена, ибо, как гласил царский указ, «в благоустроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона»
. Было запрещено «под страхом неминуемого и строгого наказания» применение пыток, «чтобы, наконец, самое название пытки, стыд и укоризну человечеству приносящее, изглажено было бы навсегда из памяти народной»
. Разрешено было открывать частные типографии; отменено запрещение ввоза из-за границы книг и разрешен свободный выезд русских подданных за рубеж.
Фридрих Цезарь Лагарп
Желая установить строгую законность в государственном управлении и «поставляя в едином законе начало и источник народного блаженства», Александр учредил «комиссию составления законов», которой надлежало внести порядок в хаотическое законодательство России. До сих пор – как гласит указ от 5 июня 1801 г. – законы издавались от случая к случаю, без определенной системы.
«Отсюда всеобщее смешение прав и обязанностей каждого, бессилие законов в их исполнении. И удобность переменять их по первому движению прихоти самовластия»
.
В первые годы царствования Александра его главными советниками и ближайшими сотрудниками становятся не престарелые екатерининские вельможи, формально возглавлявшие различные ведомства, но кружок молодых либеральных друзей Александра, составивших Негласный комитет, члены которого назвали его шутливо «Комитетом общественного спасения», а противники – «якобинской шайкой». Это были граф П.А. Строганов, который, попав в Париж в 1790 г., действительно вступил в члены якобинского клуба, граф Н.Н. Новосильцев и польский патриот, князь Адам Чарторыский (Чарторыжский).
На долгих неофициальных собраниях Александр и его друзья обсуждали вопросы необходимых реформ в государственном управлении России, улучшения положения крепостного крестьянства. Наиболее настоятельная нужда ощущалась в реформе центрального управления, и в 1802 г. был подготовлен и издан закон об учреждении министерств.
В области крестьянской реформы государь и члены комитета, несмотря на искреннее желание облегчить положение крепостных крестьян, не решались нарушить права и интересы помещиков серьезными и обязательными мероприятиями в пользу крестьян. Изданный в 1803 г. закон «О свободных хлебопашцах» имел весьма незначительные практические результаты. В конце 1803 г. Александр охладел к работе Негласного комитета, и его заседания прекратились.
С 1804 г. внимание Александра обращается к вопросам внешней политики. Огромные успехи и честолюбивые планы Наполеона, провозгласившего себя в 1804 г. императором, побудили Александра вступить в военную коалицию европейских держав против Франции, но войны 1805-07 гг. принесли России тяжкие поражения при Аустерлице и Фридланде.
Тильзитский мир 1807 г. положил начало союзу и кратковременной «дружбе» с Наполеоном. Александр снова обратился к мысли о необходимости внутренних преобразований. Он приближает к себе М.М. Сперанского, который занимает весьма влиятельное положение и подготавливает план коренного преобразования государственного строя России.
Одновременно Александр призывает своего гатчинского друга Аракчеева для реорганизации армии. Аракчеев последовательно занимает посты инспектора артиллерии (с 1803 г.), военного министра (с 1808 г.) и председателя военного департамента Государственного совета (с 1810 г.). Уже в 1807 г. Александр издает указ: «Объявляемые генералом от артиллерии графом Аракчеевым Высочайшие повеления считать именными нашими указами». В 1808 г. Александр писал Аракчееву: «Довольно не могу нахвалиться тобою и имею отличного в тебе помощника»
. В 1809 г. во время войны со Швецией Александр особым указом вверил Аракчееву «власть неограниченную во всей Финляндии».
Из намеченных и подготовленных Сперанским реформ осуществилось лишь учреждение в 1810 г. Государственного совета. С 1811 г. внимание Александра снова всецело привлекает внешняя политика, точнее – надвигающаяся великая борьба с Наполеоном. В марте 1812 г. Сперанский, обвиненный в симпатиях к Бонапарту, лишается всех должностей и удаляется в ссылку, а государь уезжает на западную границу, где сосредоточиваются русские войска для отражения ожидаемого нашествия Наполеона. Однако в 1812 г., уступая настояниям советников, Александр устраняется от руководства военными действиями. В начале августа 1812 г. он назначает главнокомандующим нелюбимого им, но популярного в войсках генерала Кутузова. Но когда – после разгрома «великой армии» Наполеона – война переносится в Европу, Александр снова отправляется к армии и в кампании 1813 г. непосредственно руководит военными операциями. Победоносно окончив войну против Наполеона, Александр погружается в дела европейской политики, играет весьма активную роль в Венском конгрессе и затем создает свое странное религиозно-политическое детище – Священный союз, который только он один искренно считает священным.
Великие и трагические события 1812-15 гг. произвели в душе Александра глубокий переворот: из деиста, безразлично относившегося к религии, он обращается в верующего человека. В 1818 г. он пишет прусскому епископу Эйлерту:
«Пожар Москвы осветил мою душу, а суд Божий на ледяных полях наполнил сердце теплотой веры, какой я не ощущал до тех пор. Тогда я познал Бога»
.
Однако Александр не мог, кажется, найти успокоения в какой-либо определенной религии: мы видим его в общении то с масонами, то с немецкими мистиками, то с английскими квакерами, то с русскими сектантами, то, наконец, со злобным и фанатичным архимандритом Фотием, которого он тайком принимает у себя во дворце.
В первое послевоенное время Александр еще не оставлял своих конституционных симпатий и планов. Он настоял, чтобы восстановленный на французском престоле Людовик XVIII дал Франции конституционную хартию. Сам он даровал либеральную, по тем временам, конституцию присоединенному в 1815 г. к России Царству Польскому. В 1818 г. царь заявил о своем намерении даровать «либеральные учреждения» всем странам, находящимся под его властью, и тогда же поручил Н.Н. Новосильцеву составить проект конституции для России. Проект был составлен, но не приведен в исполнение. В 1820 г. после волнений в Семеновском полку и революционных движений в Западной и Южной Европе Александр окончательно оставил конституционные планы и погрузился, с одной стороны, в европейские дела, а с другой – одновременно в мистику и в шагистику. Мрачная и тусклая фигура гатчинского капрала Аракчеева окончательно заслонила от России некогда светлый облик Александра Благословенного. Он окончил свои дни в далеком Таганроге в полном моральном отчуждении от русского общества и атмосфере всеобщего разочарования и недовольства, а то и прямой враждебности. Александр умер в Таганроге 19 ноября 1825 г. Возникла легенда, что он не умер тогда, но тайком перебрался в Сибирь, где доживал свою жизнь под именем старца Федора Кузьмича.
Оценка личности и характера Александра I вызывала резкие споры и противоречия как у его современников, так и в исторической литературе. Современники начали с обожания «нашего ангела» и кончили планами цареубийства, чтобы избавить Россию от «жестокого и бессмысленного деспота», как писал декабрист Якушкин. Историки не раз пытались объяснить противоречивый характер Александра. И многие не признали в нем ничего ни сложного, ни загадочного: просто он – актер, «игрок», который ни в чем не был искренним, а движущей силой его поступков было будто бы лишь тщеславие и погоня за популярностью.
Такое толкование характера и политики Александра представляется мне слишком простым, а главное, оно не соответствует фактам. Александр, действительно, был очень хорошим актером – особенно на сцене внешней политики. Но имеем ли мы право утверждать, что все хорошие актеры были в жизни шуты и обманщики? Многие его решения и поступки в важных вопросах вели не к росту его популярности, а к ее падению, чего он, как умный человек, не мог не видеть.
Его антипатия к крепостному праву, хотя бы только на словах, не могла способствовать популярности у окружавшего его крепостнического дворянства, а крестьяне о ней, разумеется, ничего не знали. Его союз с Наполеоном в 1807 г. вызвал резкое недовольство в обществе. Когда он приблизил к себе «поповича и выскочку» Сперанского в 1808-11 гг., то вызвал недовольство придворных и чиновничьих кругов. И какое мы имеем основание утверждать, что его стремление к преобразованию государственного строя в России было притворным? Перед кем он позировал, когда, сидя в своем кабинете наедине со Сперанским, обсуждал подробности будущей реформы? Дарование Александром конституции Польше и его планы территориального расширения Царства Польского за счет прилегающих к Польше русских земель опять-таки вызвали недовольство и протесты в русском обществе. Отказывая в помощи восставшим в 1821 г. грекам, Александр еще более резко разошелся с русским общественным мнением. Наконец, неужели он мог думать, что тесная дружба с Аракчеевым способствует его популярности?
Военный парад перед Зимним дворцом в 1815 г.
И еще одно. Почти все актеры политической сцены, начиная от римских цезарей и кончая диктаторами XX в. – Муссолини, Гитлер, Сталин чрезвычайно любили самопревозношение, помпу, хвалебные славословия и раболепное преклонение толпы перед их мнимым величием. Александр начисто отвергал все это и в своих бесконечных путешествиях запрещал устраивать ему какие-либо парадные встречи, выставлять его портреты, статуи, вензеля. Даже когда он, прославленный победитель Наполеона, возвращался в 1814 г. в Петербург, готовившийся к торжественной встрече царя, последний, узнав об этих приготовлениях, прислал главнокомандующему ген. С.К. Вязмитинову категорический приказ: «Объявите повсюду мою непременную волю, дабы никаких встреч и приемов для меня не делать». Пришлось разобрать триумфальные арки, гирлянды и сооружения для иллюминации. По возвращении Александра святейший Синод, Государственный совет и Правительствующий сенат приняли постановление о поднесении государю титула «Благословенный» и о сооружении ему памятника. В ответ последовала высочайшая резолюция: «Оставить оное без всякого исполнения»
.
1.2. Конституционные проекты Сперанского и Новосильцева
В письме, которое престолонаследник Александр тайком послал Лагарпу в сентябре 1797 г., он писал своему другу, что его целью, по вступлении на престол, будет «дарование России свободы и предохранение ее от поползновений деспотизма и тирании»
