скачать книгу бесплатно
– В отеле «Замок». На кухне. Будет отлично. Карлос, их шеф-повар, знает тысячу и один способ мошенничества и обмана… У меня будет трейлер, представляешь?
– Трейлер? Ты не дома жить будешь?
– Все сложно. Родители не знают, что я вернулся. Поэтому мы с Дафиддом Льюисом, тем парнем из гаража, собираемся вместе купить трейлер. Поставим его в поле старика Алстона, во-он там.
Джинни не была знакома с приемными родителями Энди, но, по слухам, они были пожилыми и строгими. Куда лучше будет, если он поселится сразу за дюнами. Джинни даже знала, о каком поле идет речь: оно принадлежало самому богатому человеку графства, владельцу заводов, магазинов садовых товаров и типографий. Ее отец выполнял для него какую-то работу. На том поле должны были построить дом, но дело шло медленно. Каждые несколько недель туда приезжали грузовики с досками, кирпичами, трубами. Потом они уезжали снова. К тому моменту, как на площадке появлялись строители, половина материалов успевала куда-то деться. Но никого это, казалось, не беспокоило.
– А он знает? – спросила Джинни.
– Кто, старик Алстон? Нет, и не узнает. Эх, Джин, этим летом мы повеселимся, вот увидишь… Ого, ну-ка, берегись!
Он перекатился на живот, отвернувшись от пляжа, и снова пристроил голову на руки.
– В чем дело? – Джинни огляделась, пытаясь понять, от кого он прячется.
– Тот парень внизу, в кожаной куртке, – прошептал Энди. – С большим пузом.
По песку у основания дюны ковылял мужчина. Он был тучным, и кожаная куртка только добавляла ему объема, но внимание привлекало даже не это, а его голова. Она выглядела непропорционально большой, черты лица казались слишком грубыми, слишком крупными, как у великана, а губы, брови и редкие сальные волосы были одного и того же странного песочного цвета.
– Что он делает? – тихо спросил Энди.
– Остановился. Смотрит в другую сторону. Теперь идет наверх, к парковке. Все, ушел. Кто это?
– Джо Чикаго, – Энди снова перекатился на спину. – Бандит. Из Аберистуита.
Джинни рассмеялась. Надо же, бандит, да еще по имени Джо Чикаго, из Аберистуита. Но Энди покачал головой.
– Ничего смешного.
– И где же его банда?
– У него нет банды.
– Если ты бандит, у тебя должна быть банда!
– Может быть. Но у него нет. Он одиночка.
– И почему он охотится за тобой?
– Ну… – Энди пожал плечами, и Джинни впервые за годы знакомства увидела на его лице смущение. Это выражение настолько ему не подходило, что на мгновение ей показалось, будто Энди напуган. Но это же невозможно, верно? Энди ничего не боится.
И все прошло – словно облачко на секунду закрыло солнце и исчезло. Энди снова сел рядом с ней, как будто ничего и не случилось.
– Теперь скажи мне, – начал он, отряхивая колени, – не нужна ли тебе работа?
– На каникулах будет нужна. Не откажусь. А что за работа?
– В яхт-клубе. Энджи Лайм ищет кого-то, чтобы помогать на кухне, накрывать столы, и все такое. Я предложил свои услуги, но ты же знаешь, я человек занятой, да и нервничать мне нельзя. Вдруг переволнуюсь и умру.
Джинни подумала, что не родился еще человек, который с меньшей вероятностью умер бы от волнения, чем Энди, но промолчала.
– Ладно, – сказала она, – рисковать не стоит, конечно. Помощь нужна каждый день?
– По вечерам. С шести до восьми. Я тогда скажу ей, что ты согласна, да? Все равно потом туда заходить буду. Собираюсь всех тут обойти, собрать свою стаю, выдать каждому дозу Энди.
– Да, предупреди ее. Я потом тоже зайду. Здорово!
Яхт-клуб находился прямо в устье реки и не имел отношения к яхтам и клубам – это был ресторан. Но жители Уэльса славились своей изобретательностью в выборе названий. Энджи Лайм, например, была вовсе даже не Лайм. Ее мужа звали Гарри Уильямс, но так его никто не называл. Все звали его Гарри Лайм, как того парня из романа «Третий человек»[1 - Роман Грэма Грина.]. И жену прозвали соответственно. Яхт-клуб принадлежал им уже год или около того. Джинни с отцом заходили туда перекусить: ресторан был маленький, уютный и больше напоминал закусочную. Энджи отлично готовила. Работать там будет здорово. И здорово, что рядом будет Энди. В маленьком прибрежном королевстве Джинни все вдруг стало складываться замечательно, просто отлично, как и должно было быть. Последние загорающие потянулись по мягкому песку в сторону машин, волны тихо бились о берег, солнце тонуло за горизонтом в кроваво-красном небе.
* * *
– Пап, помнишь Энди?
– Энди Эванса? Я его видел сегодня. Он болтал о чем-то в гараже с Дафиддом. А что?
– Он сказал, что в яхт-клубе нужна помощница на кухню, и я согласилась там поработать. По вечерам.
– Что, весь вечер? Мы же совсем не будем видеться.
Час был уже поздний. Папа лежал в гамаке под ночным небом, а из открытого окна лилась музыка Моцарта и свет, подсвечивавший снизу листья дерева. Он часто там лежал. Иногда даже спал там ночью. Иногда и Джинни присоединялась к нему: вытаскивала под звезды матрас и пуховое одеяло. Сегодня тоже можно было бы так сделать, но после визита Венди Стивенс между ними будто пролегла пропасть.
Джинни до предела откинула спинку шезлонга и села рядом с отцом, разглядывая крону дерева, казавшуюся светло-голубой на фоне черного бархата ночного неба.
– Это только с шести до восьми, – объяснила она.
– Тогда нормально. Ты сама-то этого хочешь?
– Ага. Поэтому и согласилась.
– Молодец. Сколько заплатят?
– Не знаю, мы еще не обсуждали.
– Цыплят будем позже считать?
– Наверное.
Так они и сидели вместе, в молчании, еще несколько минут. Запись Моцарта подошла к концу, пленка щелкнула, музыка стихла.
– Тебе бы плеер и наушники, – сказала Джинни. – Чтобы не вставать каждый раз и не переворачивать кассету.
– Мне и не нужно. Я просто попрошу тебя – очень вежливо, – и ты все сделаешь.
– Размечтался, – рассмеялась она, вставая.
– Конечно.
– Просто перевернуть?
– Нет. Поставь ноктюрны Шопена. В исполнении Рубинштейна.
Джинни зашла в дом, отыскала кассету и поставила в проигрыватель.
– И все же с наушниками было бы проще, – заметила она, возвращаясь к шезлонгу.
– Не хочу отключаться от окружающего мира. Хочу слышать музыку, которая мягко играет где-то на расстоянии, а вокруг царит ночь. Как будто она звучит из открытого окна большого дома на другой стороне озера.
– Ха! Ну ты и придумал, – фыркнула Джинни, хотя на самом деле этот образ ей очень понравился. Так легко было воссоздать его перед внутренним взором, написать, словно картину. Вот он обретает форму, и воображение работает так легко, обращаясь к сохранившимся в памяти изображениям зданий в классическом стиле, лужайкам перед ними. Бликам света на темной воде. Людей она запоминала плохо, а вот вещи – легко. Стоит только подумать о предмете или месте, как их детальное изображение – текстуры, размеры, тени – возникают в ее голове. Джинни так много о себе не знала; не знала она и о том, насколько это редкий дар, хотя уже начинала, пожалуй, догадываться.
Теплая ночь обнимала ее, пока она лежала в волшебном круге света под старым деревом, а ноктюрны Шопена плыли в воздухе над воображаемым озером. Рядом в гамаке лежал отец, и в эти минуты она чувствовала себя невероятно богатой. В мире столько всего – и столько всего странного, но они с папой так хорошо понимают друг друга – и так будет отныне и вовеки веков.
2
Сестра Рианнон
Рианнон Калверт, лучшая подруга Джинни, зашла к ней в гости в первый день летних каникул и рассказала странную историю.
Она жила в городе в нескольких километрах вверх по побережью; ее родители держали кафе под названием «Дракон». Джинни они нравились. Мистер Калверт был человеком энергичным и эксцентричным, то и дело поддававшимся импульсивным увлечениям. Он то начинал заниматься парусным спортом, то учился играть на гитаре, вкладываясь в каждое занятие со всей возможной страстью на протяжении нескольких месяцев, а потом так же неожиданно его бросая. В противоположность ему миссис Калверт была дамой разумной и терпеливой. Джинни нравилось бывать у них, потому что это была настоящая семья, в которой были папа и мама. Рианнон – тщеславная, ленивая, добрая и смешная – тоже ей нравилась.
Был разгар дня, понедельник, папа уже ушел на работу, а Джинни и Рианнон отправились на пляж и попытались искупаться в прохладной воде, а потом некоторое время жарились в лучах обжигающего солнца, прежде чем медленно вернуться в дом и расположиться в саду.
Рианнон устроилась в гамаке, ее длинные темные волосы шелковым водопадом спускались через его край. Джинни не раз пыталась нарисовать подругу, но так и не смогла передать на бумаге ее мягкую и ленивую грацию. Для этого, наверное, надо быть кем-то вроде Эдварда Бёрн-Джонса (Джинни только что прочитала о нем в книге о прерафаэлитах). Сама она предпочитала Пикассо и Ван-Гога. Вот только и они тоже не смогли бы нарисовать Рианнон. Что ж, нужно продолжать попытки.
Они лежали под деревом и вели ленивую беседу, как вдруг Рианнон воскликнула:
– Слушай! Я только что вспомнила, о чем хотела тебе рассказать. Мне вчера сестра звонила.
– Сестра? Я даже не знала, что у тебя есть сестра! – удивилась Джинни. Ей всегда казалось, что Рианнон, как и сама она, – единственный ребенок в семье.
– Ну да, просто родители никогда о ней не говорят. Она намного старше меня, ей двадцать шесть или что-то вроде того. И она ушла из дома, точнее, ее, по-моему, выгнали. Я была маленькой, когда она сильно поссорилась с родителями. Они ужасно ругались. Не знаю, в чем была причина, но с тех пор о моей сестре дома и не вспоминают…
– Ничего себе, – пробормотала Джинни, пытаясь представить, что же это за ссора должна была быть такая. – А как ее зовут? И почему она звонила?
– Ее зовут Хелен. И между прочим, она звонила, чтобы спросить о тебе.
Джинни даже села ровнее, пытаясь разглядеть лицо Рианнон и понять, не шутит ли она. Но та развалилась в гамаке, свесив руку и теребя пальцами стебли сухой травы внизу и щурясь из-под ресниц на подсвеченную солнцем листву. Почувствовав взгляд подруги, она повернулась к Джинни.
– Честное слово! Мама сняла трубку, но не узнала голос Хелен. Ничего удивительного, по-моему. И заглянула в гостиную, чтобы позвать меня к телефону. Ну, и я подошла и закрыла за собой дверь. Думала, это Питер, он обещал позвонить. И тут слышу в трубке незнакомый женский голос. «Слушай, – говорит она, – постарайся не удивляться, я не хочу, чтобы родители знали, кто звонил. Это Хелен, твоя сестра». Боже мой, я даже не сразу сообразила, что ответить. Ощущение было такое, будто мне с того света звонят. Я спросила: «Где ты?» Она сказала, что дома, в Портафоне.
Портафон находился километрах в тридцати вверх по побережью. Теперь Джинни сидела очень прямо, устремив на Рианнон сияющие глаза.
– И ты даже не знала, что она там живет?
– Говорю тебе, мы вообще о ней не говорим. Я даже не знала, жива ли она. Хелен дала мне свой адрес: дом 12 на Юбилейной аллее. И еще она замужем. Ее мужа зовут Бенни как-его-там… Мередит, что ли. Продает пластиковые окна. А она работает в архитектурном бюро. Детей у них нет. Хелен мне много чего еще рассказала, мне показалось, она очень милая и дружелюбная. Даже сложно было поверить, с кем я разговариваю. И она постоянно спрашивала: «Они точно нас не подслушивают? Точно не слышат?» Как будто боялась.
– Боялась? Мне трудно представить, чтобы кто-то боялся твоих папу и маму. Ну а обо мне она что сказала?
– Точно! Я как раз к этому веду. Она спросила, в каком я классе, я ответила, и тогда она поинтересовалась, знаю ли я девочку по имени Джинни Говард. Я сказала, что знаю, а она спросила… – Рианнон на мгновение умолкла, то ли устраиваясь поудобнее, то ли стараясь не смотреть Джинни в глаза. – Она просила, не приемная ли ты?
– Что?
– Это она так сказала. Я ответила: «Нет! Конечно, нет». И рассказала ей то, что ты мне рассказывала, про твою маму и все прочее…
– Но почему она вообще этим интересовалась? – удивилась Джинни. – И откуда узнала обо мне?
– Я ее тоже об этом спросила. Хелен объяснила, что виделась с твоим отцом. И ей стало любопытно. Может, твой папа ей понравился. Слушай, а ведь если она уйдет к нему от своего мужа, тебе придется называть меня тетей.
Джинни улыбнулась, хотя все это вызвало в ее душе сложные чувства. Кто-то, наверное, нашел бы в этой истории источник для гордости – кто-то, уверенный в себе. Мы ведь часто расспрашиваем о людях, которых находим привлекательными или интересными. Рианнон точно гордилась бы таким вниманием. Но Джинни почудилась угроза.
Тут она поняла, что подруга еще не закончила. Подняв глаза, Джинни увидела на ее щеках румянец смущения.
– Понимаешь, потом она спросила… – Рианнон умолкла. – Спросила странную вещь, ты мне и не поверишь. Она спросила, правда ли, что твой папа сидел в тюрьме.
Теперь Джинни окончательно растерялась. Она поняла, что даже рот открыла от удивления, и даже подумала: «Ну надо же, оказывается, в таких ситуациях и правда челюсть отвисает», но так и не нашлась, что сказать.
– Я ей, разумеется, сказала, что это глупость какая-то, – продолжала Рианнон, – а она ответила, что так и думала, и это не слишком похоже на правду. Что-то такое. И я спросила, с чего она вообще это взяла, но Хелен сказала только, будто слышала что-то такое в городе. А потом пришла мама, и мне пришлось попрощаться.
– В тюрьме? – повторила Джинни. – Ерунда. За что? Что он мог такого сделать?
– Не знаю! И Хелен не знала. Просто услышала и решила выяснить подробности. Наверное, какая-то ошибка. Ой, и еще! Папа спрашивает, не нужна ли тебе работа. Только по утрам: кофе варить и столы накрывать к обеду.
– Что-то все сразу решили мне работу предложить.
– А кто еще?
– Яхт-клуб. Энди вернулся, ты знала? Энди Эванс. Он мне и рассказал. Буду работать там по вечерам.
– Только папе не говори. Он думает, Гарри Лайм пытается увести наших клиентов. Ну знаешь, как ему иногда взбредет что-то в голову… Мама считает это безумием, потому что у нас совершенно разные посетители, а Энджи Лайм и правда отлично готовит. Значит, будешь работать в «Драконе»? Там ничего сложного.
– Ага. Скажи ему, что я согласна. И спасибо. Когда приступать?
– Если хочешь, можно прямо завтра.
– Здорово. Рианнон, слушай, а твоя сестра еще будет звонить?
– Не знаю. Может быть. Я бы хотела с ней встретиться, но страшновато, понимаешь?
– Я тоже хотела бы с ней встретиться.
– Ой, но я вообще не должна была тебе все это рассказывать. Она так и сказала: «Не говори Джинни». Поэтому…
– Но я хочу понять, почему она спрашивала обо всем этом! Не у папы же узнавать!
– Конечно нет. Забудь. Не обращай внимания.
* * *
Не обращать внимания?
