скачать книгу бесплатно
– Я поступила плохо?
– Конечно. Но у тебя не было выбора.
– Я не должна была этого делать.
– Но тебе пришлось. Иначе ты бы чувствовала себя совсем беспомощной.
– А так я чувствую себя виноватой. Нельзя принимать такие решения с оглядкой на чувства!
– Это просто выбор между плохим и худшим. Ты выбирала меньшее из двух зол. Тебе был нужен помощник, и ты его нашла – единственного, какой имелся. Прими это и перестань себя грызть.
– Я понимаю, – сказала она. – Но все равно…
– …тяжело, – закончил за нее деймон.
Глава 6. Стекольные гвозди
Об ученой даме, которой он вернул книгу, и о ее предложении дать ему почитать еще Малкольм решил рассказать родителям – чтобы ничего от них не скрывать… ну, разве что кроме самого главного. Первые две книги он показал маме перед ужином, когда она раскладывала по тарелкам рагу из ягненка.
– «Труп в библиотеке», – прочла она, – и «Краткая история времени». Не таскай их в кухню, а то заляпаешь жиром и подливой. Если кто-то тебе что-то одолжил, береги чужую вещь.
– Я буду держать их у себя в комнате, – пообещал Малкольм, убирая книги обратно в ранец.
– Вот и молодец. А сейчас поторопись, у нас сегодня много народу.
Малкольм сел за стол.
– Мам, – спросил он с полным ртом, – когда я закончу начальную школу, я потом пойду в среднюю?
– Это как папа скажет.
– А как папа скажет?
– Думаю, он скажет: «Давай-ка ешь, да побыстрее!»
– Я могу есть и слушать одновременно.
– Жалко, что я не могу болтать и готовить.
Назавтра монахини были заняты, а мистер Тапхаус сидел у себя, так что у Малкольма не было предлога отправиться после школы в монастырь. Вместо этого он валялся у себя в комнате и читал по очереди то одну книгу, то другую, а когда снаружи перестало лить, пошел поглядеть, достаточно ли уже сухо, чтобы написать на лодке название новой красной краской. Увы, сухо не было, так что он угрюмо поплелся обратно к себе и стал плести фалинь из хлопкового шпагата.
В начале вечера он, как обычно, работал в баре, подавая клиентам еду и напитки, и вот тут-то, разводя огонь в камине, он и стал свидетелем одного необычного происшествия. Судомойка Элис вошла в бар с полными руками чистых кружек и наклонилась, чтобы поставить их на стойку, и тут один из сидевших рядом мужчин протянул руку и ущипнул ее за задницу.
Малкольм затаил дыхание. Элис сначала будто бы и ничего не заметила. Она аккуратно поставила кружки на стойку и лишь затем повернулась.
– Кто это сделал? – преспокойно спросила она.
Малкольм, правда, заметил, что глаза ее сузились, а ноздри затрепетали.
Никто не шелохнулся и рта не раскрыл. Любителем щипаться оказался дородный фермер средних лет по имени Арнольд Хемсли; его деймоном был хорек. Бен, деймон Элис, превратился в бульдога, и Малкольм услышал, как он тихонько зарычал. Хорек тут же попытался юркнуть в хозяйский рукав.
– В следующий раз, – сообщила Элис, обращаясь ко всему залу, – я даже выяснять не буду, кто это сделал. Просто разобью кружку о башку первому, кто попадется под руку.
С этими словами она взяла чисто вымытую кружку и одним ударом расколотила о стойку, так что в ее костлявом кулаке осталась ручка с зазубренным куском стекла Воцарилась тишина – только осколки еще звенели на каменном полу.
– Что у вас тут происходит? – спросил отец Малкольма, показавшись в дверях кухни.
– Кое-кто сделал крупную ошибку, – отозвалась Элис, швырнув ручку от кружки на колени Хемсли.
Тот испугался, дернулся, попытался ее поймать и порезался. Элис равнодушно отвернулась и пошла прочь.
Малкольм, скорчившись у камина с кочергой в руках, услышал, как Хемсли с друзьями, сдвинув головы, зашептались.
– Чертов дурак, она еще слишком молода… блюдет себя… глупо было пытаться, она недостаточно взрослая… да она меня специально подначивала!.. ничего она не подначивала, совсем, что ли, с ума спятил?.. оставь ее в покое, это же девчонка старого Тони Парслоу…
Потом отец велел Малкольму подмести битое стекло, и больше он ничего услышать не успел, да и клиенты сменили тему, потому что на самом деле говорить они хотели только о дожде и о том, как он отразится на уровне воды. Водохранилища были все переполнены, так что властям пришлось много воды спустить в реку и держать все шлюзы открытыми. Вокруг Оксфорда и Абингдона затопило несколько лугов, хотя ничего необычного в этом не было, а вот что плохо, так это что воду никто не отводил и вниз по течению несколько деревень оказались под угрозой паводка.
Малкольм подумал, не стоит ли это все записать – вдруг это важно? – но потом решил, что ну его. Таких разговоров хватает по всем пабам на всех реках королевства. Впрочем, кое-что странное в этом все-таки было.
– Мистер Энском? – дернул он за рукав одного из лодочников.
– Чего тебе, Малкольм?
– А раньше бывало так много воды?
– Еще как. Погляди на домик шлюзового сторожа на Герцогском канале. Там на стене есть доска с зарубками, показывает, как высоко поднималась вода во время потопа… Когда это было, Дуги?
– В 1883 году, – сказал его приятель.
– Нет, гораздо раньше.
– В 1852-м? В 1853-м?
– Ну, вроде того. Каждые сорок-пятьдесят лет бывает жуткий потоп. Могли бы уже и сделать с этим что-нибудь за столько-то времени.
– А что тут сделаешь? – спросил Малкольм.
– Выкопать больше водохранилищ, – сказал Дуги. – Вода-то всегда нужна.
– Нет-нет, – перебил его мистер Энском. – Главная проблема – в реке. Ее нужно правильно драгировать, углублять русло. Видал, небось, эти их землечерпалки рядом с Уоллингфордом? Жалкие, хлипкие машины, вот что я тебе скажу. У них и людей-то недостаточно для работы. Случись большое наводнение, их самих всех смоет. Когда с гор идет много воды, а ложе реки недостаточно глубоко, чтобы всю ее вместить, она разливается куда может.
– Если они там, в Абингдоне, ничего не предпримут, – вставил Дуги, – дело плохо. Все тамошние деревни к черту затопит. А вот если бы выкопать пару-тройку больших резервуаров выше по течению, вода бы не пропадала попусту. Ценная это штука все-таки – вода.
– А то, особенно в пустыне Сахара! – поддакнул мистер Энском. – Только что ты делать-то станешь? Почтой ее туда пошлешь? В Англии в воде недостатка нет. Глубина реки – вот в чем загвоздка. Углубите ее как следует, и она побежит к морю как миленькая.
– Земля у нас слишком ровная по эту сторону Чилтернских холмов, – сказал кто-то еще и даже начал объяснять, как это вышло, но тут Малкольма позвали отнести пива в Оранжерейную комнату.
Первое его стоящее донесение оказалось вовсе даже не из «Форели», а из улверкотской начальной школы. Затяжные ливни сводили учителей с ума, потому что детей не пускали на двор и приходилось надзирать за их играми в четырех стенах – сплошное расстройство, да и только!
В классе на перемене было многолюдно, шумно и тесно. Малкольм с тремя друзьями сдвинули две парты спинка к спинке и забавлялись чем-то вроде настольного футбола, но деймона Эрика так и распирало от каких-то таинственных и волнующих новостей, которые Эрик не слишком-то и старался скрыть.
– Ну, что там? Что? Что? – запрыгал Робби.
– Мне не полагается говорить, – благонравно ответил Эрик.
– Ну, тогда скажи совсем тихо, – посоветовал Том.
– Говорить об этом противозаконно. То есть совсем нельзя.
– А тебе-то кто тогда сказал?
– Мой па. Но он велел никому не говорить.
Отец Эрика работал в суде графства и частенько делился с сыном подробностями особенно интересных слушаний, что только увеличивало популярность Эрика среди сверстников.
– Твой па всегда так говорит, – заметил Малкольм, – только ты потом все равно нам рассказываешь.
– Нет, на этот раз все по-другому. Тут прямо настоящий секрет.
– Тогда и ему не следовало тебе об этом говорить, – не унимался Том.
– Ну, он же знает, что может мне доверять, – возразил Эрик под слаженный хор насмешек.
– Ты сам знаешь, что в конце концов все разболтаешь, – сказал Малкольм, – так что можешь начинать, пока звонок не прозвенел.
Эрик разыграл целый спектакль из оглядываний по сторонам, вздохов и заговорщических подмигиваний. Все сдвинули головы.
– Помните того человека, который упал в канал и утонул? – сказал он.
Робби об этом слышал, Том не слышал, а Малкольм просто кивнул в ответ.
– В пятницу папа вел дознание, – продолжал Эрик, – и все думали, что тот человек утонул, но оказалось, что его задушили, прежде чем тело попало в воду, так что никуда он сам не падал. Его сначала убили, а потом убийца бросил труп в канал.
– Ух ты! – сказал Робби.
– А они откуда узнали? – спросил Том.
– У него не было воды в легких. А на шее оказался след от веревки.
– И что теперь будет? – поинтересовался Малкольм.
– Теперь это дело полиции, – со знанием дела заявил Эрик. – Вряд ли мы еще что-нибудь услышим, пока они не поймают убийцу и не отдадут под суд.
Тут как раз прозвенел звонок, так что им пришлось оставить игру, поставить парты на место и скрепя сердце заняться французским.
Добравшись до дома, Малкольм сразу кинулся за газетой, но не нашел там никаких упоминаний о трупе в канале. Зато «Труп в библиотеке» оказался на редкость захватывающим, так что он проглотил его в один присест, запоем, хотя ему давно уже полагалось спать. Несмотря на все жестокости, которые в ней творились, книга почему-то была не такой страшной, как мысль о человеке, потерявшем желудь, – несчастном, напуганном и задушенном.
Эти мысли никак не шли у Малкольма из головы; от них было невозможно отделаться. Вот если бы они с Астой сразу же предложили ему помочь! Они нашли бы желудь, человек улизнул бы от агентов ДСК и остался бы жив…
С другой стороны, эти двое из ДСК вполне могли следить за ним всю дорогу и, возможно, собирались арестовать в любом случае. То, какой одинокой и тоскливой оказалась его смерть, – вот что терзало Малкольма больше всего.
На следующий день после школы он отправился в монастырь – посмотреть, как там ребенок. Ему сказали, что прекрасно и сейчас она спит, и нет, увидеть ее никак нельзя.
– Но у меня для нее подарок, – взмолился Малкольм, обращаясь к сестре Бенедикте, которая работала у себя в кабинете. Сестра Фенелла была занята где-то еще и повидаться с ним не пришла.
– Очень мило с твоей стороны, Малкольм, – сказала монахиня. – Если ты дашь его мне, я прослежу, чтобы она его получила.
– Спасибо, – сказал с сомнением Малкольм, – но я лучше приберегу его до тех пор, когда смогу отдать сам.
– Как пожелаешь.
– Может, мне что-нибудь сделать, пока я тут?
– Нет, Малкольм, сегодня не надо, спасибо. У нас все отлично.
– Сестра Бенедикта, а когда они прикидывали, поместить сюда ребенка или нет, это бывший лорд-канцлер все решил? Лорд Наджент, да?
– Он, разумеется, принимал в этом участие. А теперь, если позволишь…
– А чем вообще занимается лорд-канцлер?
– Он один из высших представителей судебного ведомства в королевстве. И спикер Палаты лордов.
– Почему тогда он принимает решения об этом ребенке? Детей-то в стране, должно быть, пруд пруди. Если бы это он решал, куда кого из них девать, у него бы больше ни на что времени не оставалось.
– Уверена, ты прав, – сказала сестра, – но так уж получилось. Родители девочки – важные люди, наверняка причина в этом. Надеюсь, ты ни с кем об этом не болтал? Дело наверняка секретное и уж точно частное. А теперь, Малкольм, ты меня прости, я должна привести в порядок эти счета до того, как начнется вечерня. Ступай. Мы с тобой поговорим в другой день.
Она сказала «все отлично»… но это было совсем не так. Сестре Фенелле уже полагалось вовсю заниматься обедом, а ее нигде не было видно, зато по коридорам со встревоженным видом сновали какие-то незнакомые сестры. Малкольм беспокоился за малышку, но ведь сестра Бенедикта всегда говорила правду… И все-таки ему было не по себе.
Малкольм вышел наружу, под темную вечернюю морось. В мастерской горел теплый свет: наверняка плотник, мистер Тапхаус, все еще там. Он постучал в дверь и вошел.
– Что это вы делаете, мистер Тапхаус? – спросил он.
– А на что это похоже?
– На окна. Вот это похоже на кухонное, только… Ой, нет, это ставни, да?
– Верно. Посмотри, юный Малкольм, какая эта рама тяжелая.
Старик поставил раму для кухонного окна посреди комнаты, и Малкольм честно попробовал оторвать ее от пола.
– Ого! Вот это тяжесть!
– Вся из двухдюймового дуба! Еще прибавь вес самого ставня и представь, что получится.
Малкольм представил.
– Нужно очень надежное крепление в стене. Они куда будут открываться – наружу или внутрь?
