Пр?клятый город

скачать книгу бесплатно


ДММ деловито кивнула всем в знак приветствия и прошла к свободному столу. По тому, с каким хозяйским видом она это сделала, смело можно было делать вывод, что это её рабочее место.

Костя тактичным жестом вернул мою отвисшую челюсть на место и обратился к ДММ:

– Таня, позволь тебе представить светило европейских около общественных наук, которые он два года пытался изучать в Германии. Виктор Половцев собственной персоной и, судя по его виду, он так впечатлён твоей красотой, что попроси ты его об интервью, он будет петь соловьём несколько дней подряд, пока полностью не охрипнет.

Таня посмотрела на меня не то чтобы с неприязнью, но так, словно искала чего-то и не находила или, напротив, увидела такое, чего видеть не хотела и сказала без каких-либо оттенков в голосе «очень приятно», тут же снова углубившись в свои бумаги. У неё был чистый, звонкий голос, будто прозрачная вода горного ручья на придонной гальке.

Чувствовалось, что к повышенному вниманию мужчин она привыкла и от этого самого повышенного внимания научилась защищаться равнодушием. Равнодушие в её исполнении не смотрелось как деланное. После этого её красота показалась мне скорее красотой холодных лучей луны, чем красотой тёплого солнечного света.

Успокаивая себя, я подумал, что возможно Таня была из тех людей, кто чувствует слишком сильно, так что уже нельзя терпеть, нельзя жить, и в своё время она получила от жизни жестокий урок, который ещё не изгладился из её памяти.

Костя вывел меня на улицу и сказал:

– Ты, старик, не тушуйся, она со всеми так. Гордая и неприступная дочь степей.

Немного поболтав о том, о сём, мы договорились встретиться у меня дома после того, как у Кости закончится рабочий день.

Неподалёку находилось отделение «Сбербанка» и я решил заплатить сбор за прописку. Когда кассир сказала мне сумму я, не поверив своим ушам, переспросил, а потом спросил «за что?» В целом, общая сумма была совершенно незначительной, но, оказалось, что за перечисление нужно платить значительно больше, чем составляла сама пошлина!!!

И это было не смешно – там, где люди не уважают экономику, там, где что-то стоит столько, сколько это стоить просто не может, достатка и порядка не будет никогда! Мне стало очень сильно тоскливо: рыночная экономика в плане цен работает по принципу домино – падает какая-то костяшка и пошли валиться все остальные. Я молча заплатил, совершенно правильно предположив, что в лице кассирши я встречу особь с такой же жизненной философией, как у жэковской паспортистки.

«Как же люди живут в этой варварской стране?» – думал я по пути домой. Время, проведенное в Германии, каким-то особенным образом не давало мне свыкнуться с мыслью, что это и моя страна.

А, может быть, всё дело было в том, что страна действительно стала мне чужой? Я чувствовал себя как Рип Ван-Винкль – герой знаменитой новеллы Натаниэля Готорна, беспробудно проспавший много лет, и очутившийся в обстановке совершенно ему чуждой.

Глава 6

Вопросом «как же люди живут..?» и началась моя встреча «без галстуков» с Костей Соколовым. Как радушный хозяин я накупил всяких разных закусок и поставил на стол одну из двух привезенных из Германии бутылок «айнциана», как рекламировали её в Дойчланде, – «истинно баварской водки из Берхтесгадена».

Костя, после того как у него десять лет назад родился сын, позволял себе выпить очень редко и начал отнекиваться «я-то не против, но мне нельзя». Я слегка перефразировал Шолома Алейхема:

– Если нельзя, но ты не против, то, значит, можно.

– А может лучше пивка, – не сдался сразу Костя.

– Сердце пивом не обманешь, – щегольнул я, знанием современного славянского фольклора, назидательно подняв палец вверх. Сколько ни пытались немцы приобщить меня к употреблению пива, в этом вопросе я всегда был непоколебимо солидарен с древними римлянами, считавшими пиво напитком плебеев и рабов.

Последовательность тостов была определена ещё с советских времён: Царствие Небесное умершим родственникам всех присутствующих, собственно за повод, по которому собрались, за любовь, за детей и далее всё время «за ананас», имея в виду за себя любимых.

Не стукаясь рюмками, выпили первую. Костя и «айнциан» поначалу проявили несовместимость, но «айнциан» всё-таки был побеждён насильственными действиями.

– Дерьмо ваш «циан» против нашей водки, – хрипло выдохнул Костя после одержанной победы и его передёрнуло. Он был интеллигентом в третьем поколении, поэтому и ругался «по благородному».

Закончив закусывать после тоста «за возвращение блудного сына», Костя удовлетворённо откинулся на спинку кресла.

– Прежде всего, ты должен учесть, что ты вернулся совсем не в ту страну, из которой уезжал. В качестве законного обстоятельства появления той страны, в которую ты вернулся, называют результаты референдума 91 года. Тогда на вопрос «Вы за самостоятельность Украины в составе СССР?» ответило «да» подавляющее количество жителей Украины. Но «да» одна значительная часть жителей, сказали, учитывая окончание вопроса, другая же, значительная часть «дакнула» это окончание вопроса игнорируя. Тогда людей нагло обманули вторым референдумом в этом же году, обыграв самостоятельность, но уже не оговаривая нахождение в составе СССР. С распадом СССР результаты первого референдума, учитывая формулировку вопроса, и вовсе превратились в фикцию. Но именно эти результаты бездумно использовали для легитимизации появления Украины, как самостоятельного государственного образования.

В результате на просторах одной огромной по европейским меркам страны оказались заперты две огромные по европейским же меркам массы населения с совершенно противоположными ментально континентальными предпочтениями – одна, как образец организации жизни видела Европу, другая – Россию. И никому не пришло в голову провести ещё один референдум, результаты которого закрепили бы основы сосуществования этих двух огромных масс населения – государственный язык или языки, направленность внешней политики государства, блоковый или внеблоковый статус и, наконец, какую страну строить – подобие «банановой республике», где нет среднего класса, или социально ориентированное государство. В страну Украина изначально было заложено противоречие. В соответствие с законом единства и борьбы противоположностей, оно будет постоянно напоминать о себе. В лучшем случае в стране перманентно не будет единой линии развития, соответственно порядка. В худшем, противостояние вполне может вылиться в вооружённые столкновения.

Конкретнее по поводу твоего конкретного вопроса. Живут – неточная формулировка. Правильная – выживают. Всё население страны резко расслоилось на богатых и бедных, без имеющейся в цивилизованных странах мощной прослойки среднего класса. Квинтэссенцию отношений этих социальных групп сформулировали до меня классики. Пропорцию я бы определил, как семь и девяносто три. Но самое главное в том, что объективных условий для появления больших капиталов в стране не было. В том смысле, что законным путём заработать капитал было никак нельзя. Капитализация страны не пошла путём создания новых производственных мощностей в частном секторе. Просто откусываются кусочки, а кому обстоятельства способствуют – кусищи, от государственных мощностей. Собственность распределяется, захватывается путём махинаций, переходит из рук в руки после «разборок» до кровопролития, выманивается у государства за обещания инвестировать в предприятия заграничные миллионы, которые до этого разворовываются в мгновение ока. Вот и получается, что практически все люди, имеющие деньги в этой стране, – преступники. Не мне тебе политологу объяснять, что далее капитал пойдёт во власть. И понятно, что это будет за власть, если «заказывать музыку» будут такие капиталисты. Ещё хуже то, что богатые начали группироваться в кланы, а кланы эти обязательно столкнутся между собой и чубам мужиков это ничего хорошего не предвещает. Власть, не опирающаяся на согласие тех, на кого она простирается, – обыкновенный обман, и не может он длиться долго, такая власть находится в неустойчивом положении между страхом и мятежом и в мгновение ока перестаёт быть властью, когда достаточное количество людей приходит совместно к одним и тем же мыслям.

– В Германии, когда речь заходила об Украине, то и дело звучало слово «кризис», – удалось вставить мне.

– По-моему, мы имеем дело не с кризисом, а с дебилистическим подходом к решению экономических проблем. Непрофессионализм, глупость, жестокость, варварство…

– И всё же какие-то кризисные явления есть, – снова быстро вклинился я.

– Какие? Всё субъективно, предопределено не экономическими, а именно политическими решениями. Всех тех несчастий, которые обрушились на страну, можно было избежать. Это не кризис, а архидикость, архиглупость и архиворовство.

– Ну, а люди на это что? – спросил я Костю.

– Что, что, – рассердился почему-то Костя. – Психологической доминантой основной массы населения в этой стране всегда был принцип «моя хата с краю». Бесчестны, глупы, скупы, неблагодарны и малодушны!

– Ну почему? – возразил я. – Помнишь, как шахтёры поднялись против шестой статьи советской конституции.

– Знаешь, я очень сильно подозреваю, что тогда ЦРУ через посредников «местного разлива» просто купила шахтёрских профсоюзных боссов и те взбаламутили гегемон. И только сейчас становится понятно, что шахтёров использовали, как туалетную бумагу. Я недавно статью готовил о возможном закрытии шахты, которая у нас на окраине города – готовятся идти походом на Киев, стучать касками перед Кабмином. Шахтёры локти себе кусать готовы. Но власть сейчас уже без крови не исправить, и стук касок об асфальт – просто процедура издания звуков, а никак не грозное предупреждение. Всё равно, что пускать в небо голубей, в надежде пробудить в шакалах гуманность.

– Почему? А если шахтёров поддержат все профсоюзы?

Костя изумлённо посмотрел на меня: – Здесь тебе не Европа и не сытые США, если собираешься здесь оставаться, то усвой это в первую очередь. Здесь мы имеем голодную, разорённую страну с уголовниками, рабами, сумасшедшими и не привыкшими жить самостоятельно людьми, впервые получившими свободу действий. Мне вообще непонятно, зачем тебе было сюда возвращаться, если можно было остаться жить среди нормальных людей?!

Не имея контраргументов, я только развёл руками.

– Понимаешь, если решили, так сказать, строить капитализм, я не против избавления от, как они говорят, «наслоений коммунистической идеологии». – Кто такие «они» Костя объяснять не стал. – Мы с тобой достаточно поработали внутри «руководящей и направляющей», чтобы понимать – последователи товарищей Маркса и Ленина на практике так изуродовали их теоретические выкладки, что коммунизм сейчас люди не могут воспринимать иначе, как миф. Хотя, окончательно отвергнуть саму идею невозможно: свобода, равенство, братство – квинтэссенция всех человеческих устремлений. Но вместе с мифологией они начали избавляться от системы организации и обеспечения жизни, в которой было немало хорошего. Разрушение заняло то место, которое должно было занять строительство. Я по скудоумию своему – «академиёв», как некоторые, мы не кончали – полагаю так: строится фактически новая страна, так будьте добры – разработайте проект, план, концепцию, неважно, как это назвать, но чтобы мы все знали, что строим, куда идём. Нас с тобой «партия учила» так – определяёшь чёткие цели, сообразуясь с реальностью, намечаешь пути реализации запланированного, назначаешь сроки и ответственных за исполнение. Потом изыскиваются и концентрируются денежки для реализации намеченного, и остаётся, как учил «вождь мирового пролетариата», учёт и контроль. Только контроль реальный, а не декларативный; контроль вплоть до лишения виновных голов в самом наипрямейшем смысле. Ничего этого нет! Я скажу больше – вообще непонятно кто и чем руководит, кто принимает решения! – у Кости от его пламенного монолога, по-видимому, пересохло в горле, он налил себе минералки и выпил.

– Нынешнему президенту недолго осталось. Люди предателей не прощают, это на уровне подсознания в нас заложено. Служил преданно «делу коммунизма», а потом вдруг оказалось, что он-то всё время в глубине души был за западную модель развития общества. Так не бывает! Он, как Ленин учил, дословно не помню, но что-то типа «чувствуешь, что не способен управлять массами – возглавь их». Возглавил. Но, революции проходят, а после них реальные обладатели реальных денег обязательно приводят к власти «своего в доску» главного. Марионетку, которую в нужный момент всегда можно за ниточку дёрнуть. «Уйдут» его, только будет ли другой лучше? Сомневаюсь! Вся политика сейчас – это борьба за место, на котором можно побольше украсть. Поэтому в политике сплошь интеллектуальные посредственности, но зато обладающие волчьей хваткой и лисьей хитростью. В национальные лидеры всё более явно и явно прутся нувориши-воры из госкармана и нувориши-бандиты. Знаешь, не удивлюсь, если кто-то из имеющих уголовные «ходки» прорвётся к самым высшим государственным должностям! А то и к самой высшей!

– Ну, это ты, Костя, хватил уже через край! Насколько мне известно, мировая практика такого не знала. Да и вообще, это противоречит здравому смыслу, всем принятым в мире этическим нормам и правилам. Кто такую страну уважать будет после этого? Ну, где-то там в Африке, в Южной Америке, но в самом центре Европы… Этого не может быть, потому, что быть не может! – возмущенно прокомментировал я Костино предположение.

– Кто знает, кто знает, – задумчиво сказал Костя. – В любом случае главная беда заключается в том, что попирается истина – основа всего есть экономика и ею надо заниматься в первую очередь. От осознания этой истины людей уводят, стравливая друг с другом. Если уж так получилось, в фактически двуязычной стране, прежде всего, необходимо было бы выработать концепцию, которая объединила бы русскоязычный Восток и украиноязычный Запад. Вместо этого, преимущественное право на идеологию страны Украина всё больше и больше отдаётся на откуп «западянам». Со всеми отсюда вытекающими… – Костя вздохнул и умолк.

– «Национализм – струна, звенящая под самой неискусной рукой».

– Это ты правильно сказал, – вскинулся Костя.

– Это не я, это Стефан Цвейг правильно сказал.

– Вот из-за звона этой самой струны и рушится сейчас экономика. Национально озабоченные дебилы в противостоянии с начинающими остепеняться бандитами, которые быстро сообразили стать «защитниками интересов» русскоязычной части населения, ставят с ног на голову аксиому «основоположника» о том, что «политика, есть концентрированная экономика». Мораль и тех и тех основана на чертах характера «от инстинктов», которые остались в человеке от его общих предков по эволюционной лестнице – динозавров и хищных млекопитающих: индивидуализм, высокомерное сознание собственной исключительности, бессердечие и равнодушие. И те, и другие, по-моему, просто играют какой-то глупый спектакль. Экономикой, в смысле для блага всей страны, в ходе этих показушных войн им заниматься просто некогда. Они на полном серьёзе считают, что «рыночная экономика расставит всё по местам» и сейчас в стране развивается экономика «базарная». – Я сразу вспомнил киевскую «барахолку». – Не заботясь о том, чтобы сохранить основу основ – своё производство – в страну отовсюду везут всякий иностранный хлам. Польша за наш счёт, смотри, как поднялась, теперь турки подниматься начинают. А эти всё ломают головы и в прямом и в переносном смысле, кого на будущих деньгах изображать. Будто деньги это не средство обмена, а агитационный плакат. Демократия воспринимается, как анархия. Всё, что нужно было бы делать в первую очередь, забалтывается, забумаживается и тонет в море всяческих второстепенных с точки зрения экономики глупостей. Любое правительство во все времена это, образно говоря, – хвост, который вертит собакой, Наш же хвост уже просто вытряхивает из собаки душу!

Костю перебил звонок в дверь.

Глава 7

Когда мы с «братухой» установили и опробовали в зале видео двойку и я, расплатившись, проводил его, Костя продолжил:

– Самое страшное заключается в том, что напрочь исчезло то, что я называю «главным завоеванием социализма» – уверенность в завтрашнем дне. Пропало у всех без исключения чувство безопасности, что ли… Помнишь, ложишься спать в твёрдой уверенности, что проснёшься, и хлеб, как был по двадцать копеек, так и будет; что вырастет твой ребёнок, есть у него что-то в голове – без всяких взяток поступит в институт; окончит институт – не надо ломать голову, куда идти работать и так далее. А сейчас жизнь всё время дорожает, элита всё больше учится заботиться лишь о самой себе.

Костя грустно вздохнул, покачал головой, махнул рукой: – Наливай за детей! За твою Таню и мою Лену выпьем после этого.

Я удивлённо уставился на Костю.