скачать книгу бесплатно
Мозаика. Стихи, рецензии, эссе
Глеб Пудов
В книге представлены авторские стихи, переводы произведений современных белорусских поэтов. Дополнительные разделы составили рецензии и эссе, написанные автором в разные годы.
Мозаика
Стихи, рецензии, эссе
Глеб Пудов
© Глеб Пудов, 2022
ISBN 978-5-0053-3360-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Некоторое время назад была издана книга стихов и рецензий под названием «Цветы воскресного отдыха». В ней собраны собственные стихотворения автора, переводы произведений современных белорусских поэтов, а также рецензии, написанные для разных изданий. Однако по многим причинам в книгу не вошли работы, которые, как сегодня полагает автор, были вполне достойны публикации.
Настоящую книгу, названную «Мозаика», следует расценивать как вторую часть предыдущей. Она состоит из четырёх разделов: собственные стихотворения автора, переводы из белорусской поэзии, рецензии и эссе. Надо отметить, что некоторые рецензии были уже опубликованы в вышеназванном издании, в этом они дополнены и исправлены. То же самое касается стихотворений.
Все эти произведения можно сравнить с частицами большой мозаики, которую представляет современный литературный процесс.
I. Стихотворения
Благая весть
Ещё ты – влажное пятно
в глуби родного организма,
но в нашей речи ты давно
уже растёшь неологизмом.
Сказать, что ждал? Увы, не то, —
скорее, жаждал встречи странной;
пришла пора: ты из Ничто
явился звёздочкою ранней.
Всё изменилось лет на сто
вперёд: движение Вселенной
впитало влажное пятно
под звуки песни колыбельной.
Санкт-Петербург
Сын
Себя как в зеркале я вижу,
но это зеркало мне льстит.
Когда сажусь к нему я ближе,
оно со мною говорит,
руками тоненькими машет,
очами матери глядит —
для мира будет приукрашен
мой неуклюжий внешний вид.
Санкт-Петербург
«Бадямба» и «гэга»
Два слова: «бадямба» и «гэга»
прижились в его словаре —
два хрупких весенних побега,
что радуют глаз в январе.
И что это? Предок далёкий
кивает из вечности нам?
Иль, может, наш мир кособокий
уж манит любовью к словам?
Не ведаю. Тайные тропы
порою ведут к языку.
Как много у судеб работы,
чтоб первую дать нам строку!..
Санкт-Петербург
Синоним
Вчера я сыну объяснял
значенье слова «Бог»,
в глубины тёмные нырял,
но объяснить не мог.
Рассудок мне бы посильней
(иль мал ещё сынок?),
ведь ускользало, как Протей,
значенье слова «Бог».
Вселенский Разум, Добрый Свет,
чудесный старичок…
Искал я правильный ответ,
но отыскать не мог.
И вот явилось, наконец,
решенье: слову «Бог»
синонимично лишь «Отец»!
Согласен был сынок.
Утро
Проснулась чудо-обезьянка:
нас ждут великие дела!
Моя планета спозаранку
в движенье быстрое пришла.
Автомобили загудели
и засвистели поезда,
и пусть родитель из постели
с упрёком смотрит иногда.
Гремит железная дорога,
но чу! – из кухни слышен звук:
там скромно кошка-недотрога
вкушает сыр из женских рук.
Потом те руки капучино
нам приготовят, потому
уже появятся причины
петь славу дому моему.
Проснулось ласковое чадо
и с ним проснулся целый свет.
Другой Вселенной мне не надо —
в другой Вселенной жизни нет!..
«Я работал колыбелью…»
Я работал колыбелью,
иногда конём работал,
и потом в полночной «келье»
превращался в полиглота.
По ночам я плёл рассказов
переменчивые нити;
были остры мои фразы,
словно копья ободритов[1 - Ободриты – славянское племя.].
Меж потоков впечатлений
пробивались стихострочки,
но в поэзии нетленной
я останусь многоточьем…
А года неспешно плыли,
как суда в лазурной дали.
Боги, боги! Что же крылья
вы мне сильные не дали?
Екатеринбург, Петергоф
«Лежу я теперь перед ним …»
Лежу я теперь перед ним —
гляжу на своё отраженье.
Картина предвечна, как Рим,
и всё же прекрасно мгновенье.
Глаза, переносица, лоб,
улыбка, движенья ногами, —
как будто бы методом проб
внедрён я в столетья богами.
Екатеринбург, Петергоф
«…Останется в мире, когда я исчезну…»
…Останется в мире, когда я исчезну,
и буду лишь строчкой из толстых журналов,
а, может, погасшей звездою из бездны,
в которой потухших созвездий немало.
Останется жить среди сильных и слабых,
красивых, уродливых, умных и прочих,
голландцев, китайцев, французов, арабов…
Он будет живым, а вот я… Я – не очень.
Екатеринбург
«Спит в колыбели частица планеты…»
Спит в колыбели частица планеты,
дышит прерывисто, строит гримаски.
Слаб, беззащитен и хрупок; при этом
мил, как царевич из маминой сказки.
Где-то пируют предвечные боги,
где-то свой хлеб добывают крестьяне.
Я размышляю об узкой дороге,
далях далёких, что юношей манят.
Екатеринбург
Речь порядочного человека[2 - По впечатлениям от романа Эмиля Золя «Чрево Парижа».]
Я родом из лавки мясной.
Мои горизонты не дальни,
и вертится шарик земной
вокруг моих тушек печальных.
