скачать книгу бесплатно
Володя оказался на веранде какого-то дорогого ресторана. Под ним три этажа – не меньше. Над ним – звездное небо Стамбула. Под балконом тот же канал, а на горизонте минареты Ай-Софии. Все остальное – совершенно незнакомо. Проходивший мимо официант толкнул Володю плечом и чуть не уронил поднос. Что произошло? Почему все одеты в модную одежду, а в руках у людей какие-то дисплеи, да и свет везде электрический? Все вокруг такое романтичное, мирное, торжествующее. Вино. Много вина. Очень шумно. На Володе бежевые тонкие брюки и светлая свободная рубашка.
– Где я? – вслух воскликнул он.
Быстрыми шагами Володя обошел веранду. Его окликнул молодой мужчина в форме стюарда.
– Да-да?
– Вы заказывали столик? Вы Владимир, верно?
– Верно, – снова у турка почти нет акцента.
– Вон тот, – смуглый палец указал в дальний угол. – Вас будет двое?
Володя машинально кивнул.
– Присаживайтесь.
Ноги ватные и неприятное ощущение тоски от потерянности. Кто второй? Даша? А пароход? Господи, помоги.
Стул неприятно скрипнул под седалищем. Володя коротал время, озираясь по сторонам. Интересно наблюдать за новой действительностью, но теперь еще и страшно. Какая будет следующей? И какой сейчас год? Спрашивать такое даже у официанта стыдно – сочтут за умалишённого. С другой стороны: какая теперь разница? Володя позвал турка в белой рубашке и красном жилете. Тот нисколько не удивился, а дежурно ответил:
– Две тысячи пятнадцатый.
Ничего не понял. Хлопнул по карману – портсигар на месте, но совершенно нет денег – только какая-то карточка. Зачем она?
– Здесь можно курить?
– Да, конечно.
Официант быстро удалился. Володя положил портсигар на стол, открыл крышку, достал папиросу. Долго мял ее в руках, потупив взгляд, но потом положил на место – не хочется. Кто второй человек, который должен прийти за этот столик? И когда?
На стене висели часы – времени четыре утра, и уже пошел пятый час. Пароход! Нет, дождусь человека, дождусь.
Из дверей, которые сторожил турок, указавший ему на этот стол, вышла девушка. Одета она была в легкое платье. Узоры интересные – какие-то гербовые цветы, какими раньше украшали свои символы европейские Дома и Ордена. На шее – бусы. На руке – витиеватый браслет, но не драгоценный. В руках – маленькая сумочка.
– Даша, – вырвалось у Володи.
Девушка, улыбаясь, направилась к нему. Шаг у нее легкий, такой знакомый и родной.
– Здравствуй, Володя, – она чмокнула его в щеку, положила сумочку на стол, присела.
Официант моментально подал два меню. На русском языке, но это уже не удивило.
– Где ты пропадала, моя дорогая?
– Как где? Я почти к назначенному времени. И вообще, – она замерла, улыбаясь, – это неэтично. Джентльмену положено ждать, понимаешь?
– Да, прости. Мне просто показалось…
– Что показалось? – Даша перебила.
– Показалось, что я пропал во времени.
– Ой, это у тебя часто. Ты у нас человек творческий, – озорно отмахнулась девушка.
– Нет, нет! Действительно потерялся. И тебя потерял.
– От таких страшно иметь детей, – последовала шутка (или нет). – Давай лучше изучим меню.
Несколько минут висела пауза – лишь шелест страниц.
– Выбрала что-то?
– Еще нет, погоди. Нет, не могу выбрать. Официант!
Быстро подбежал молодой человек.
– Чего-нибудь рыбного на ваше усмотрение. Что самое вкусное и свежее – то и несите.
– Мне тоже, – отрешенно ответил Володя.
– И вина, непременно вина. Белого и сухого.
Официант кивнул и удалился.
– Дорогая?
– Да.
– Я люблю тебя.
Девушка смотрела Володе прямо в глаза и молчала.
– А ты меня?
– Эх, Володенька. Я ничего не делаю просто так. Если я здесь в пять утра, значит, я тоже тебя люблю.
– Сгодится, – ответы соответствовали друг другу.
– Володь, подождешь меня здесь? Я отойду в уборную.
– Нет, не уходи, – Володя резко взял ее за руку.
– Володь, в уборную. Ты чего?
Девушка встала и, виляя бедрами, пошла обратно к выходу. На пороге остановилась, обернулась, чтобы посмотреть на своего молодого человека.
– Какая же у нее красивая улыбка, – прошептал себе под нос Володя.
Даша сделала шаг и исчезла в дверном проеме. Тоска схватила молодого человека за горло костлявыми, как у смерти, пальцами. Что-то потерялось. Зачем она ушла?
Прозвенел звоночек готовности чьего-то заказа. Затем еще один, но теперь уже громче. И еще громче.
4.
Володя тяжело открыл глаза. Подушка была влажная от пота. Одеяло комком лежало на краю кровати. Он рукой пошарил по белью – здесь он один. Звонит телефон. Яркий свет дисплея ослепил его на мгновение. Номер был не знаком. Время – пять утра. Поднял трубку.
– Алло. Здравствуйте. Владимир? Это «вторая градская».
– Да, здравствуйте. Верно, – хрипло ответил Володя.
– Ваша жена скончалась. Сейчас. Время смерти – четыре часа пятьдесят шесть минут. Вы не могли бы подъехать? Извините.
«В земле Российской Просиявший»
К столетию гибели
последнего русского патриота
Александра Васильевича Колчака.
Глава Первая. Красные дни.
«Передо мной, не в маршальском мундире,
Каким для всех запечатлен на век,
А в чем-нибудь помягче и пошире,
По вечерам один в своей квартире
Такой усталый старый человек…»
А.В. Тимирёва, 1970 год
1.
Село Александровское, теперь являющееся частью Невского района Санкт-Петербурга, в эти годы ещё не было столицей ни фактически, ни административно, живя своей жизнью. В восемнадцатом веке оно принадлежало генерал-прокурору, доверенному советнику императрицы Екатерины Второй, неподкупному казначею Александру Алексеевичу Вяземскому, благодаря которому и получило своё название. До второй трети девятнадцатого века здесь проходил Шлиссельбургский почтовый тракт. Позже стало применяться название исходя из его направления – Архангелогородский.
После отмены крепостного права тут был основан Обуховский сталелитейный завод, национализированный позднее императором Александром Третьим. Приёмом продукции, основным заказчиком которой выступало государство, практически с самого момента открытия занимался офицер-артиллерист, ветеран Крымской войны Василий Иванович Колчак, потом произведённый в генерал-майоры, и посвятивший развитию предприятия четыре десятка лет своей жизни. Его жена, девятнадцатилетняя Ольга Ильинична, урождённая Посохова, четвёртого ноября одна тысяча восемьсот семьдесят четвертого года родила ему сына, которого было решено наречь Сашей.
Стоял промозглый декабрьский день. Мокрый снег и ветра Финского залива превращали даже небольшой минус в суровую сибирскую зиму. В приходской Троицкой церкви села Александровское собралось много народу. Округлое помещение основного зала заливал тусклый свет лампад, за большими окнами завывала природа, стучала озябшими ветвями по стеклу.
Василий Иванович, облачённый по своей привычке в военную форму, стоял поодаль ближе ко входу рядом со своим братом Александром, морским штабс-капитаном. Здесь же находились и другие родственники, а также коллеги с его стороны. Близких людей жены было немного – только мать и сестра, а также восприемница Дарья Филипповна, вдова коллежского секретаря, державшая в руках крохотную нательную рубашку. Ольга Ильинична с закутанным в ткани маленьким Сашенькой стояла впереди всех, ожидая, когда настоятель будет готов начать. Мальчик время от времени громко всхлипывал, и мама качала его на руках, нашёптывая о том, что любит его, и целуя в лоб.
Из алтаря по амвону спустился батюшка, призывая главных участников таинства. Младенец был бережно передан в руки подошедшей Дарье Филипповне. Ближе к алтарю выдвинулся и Александр Иванович, которому будущая крестница отдала рубашку. Ребёнка поднесли ближе, и тогда протоиерей принялся читать оглашение, трижды крестообразно обдув лицо малыша. Пришло время переходить к обряду отречения от дьявола.
Видя волнение супруги, Василий Иванович склонился к ней:
– Саши справятся, дорогая.
– Может надо было позже? – подняла на него глаза женщина.
– Первородный грех, – последовал короткий тихий ответ.
Крёстные родители сначала синхронно подтвердили за крестника факт его отречения от Сатаны, а затем поочерёдно по памяти озвучили двенадцать столпов христианской веры, в которые посвящали своего духовного сына. Голоса эхом отражались от округлых стен и терялись где-то под куполом:
– Мы верим в Бога, Творца всего живого и неживого, Неба и Земли…
Всё это время Ольга левой рукой мяла подол правого рукава пальто, радуясь и одновременно переживая. Её и саму крестили очень рано, но не будучи слишком набожной девушкой, достаточно рано испытав счастье материнства, всё равно спокойна не была – вода наверняка холодная.
– Все мёртвые воскреснут во время Второго Пришествия Христа на Землю, и каждому из них будет отведено Богом заслуженное место на Небе – рай или ад, вечные мучения или бесконечная радость и жизнь со Христом.
Что-то звонко упало в дальнем углу, обратив на себя внимание стоящих в последнем ряду.
– Истинно, да будет так! Аминь!
Маленького Сашу трижды окунули в заранее освещённую купель, быстро насухо обтёрли, и Александр Иванович аккуратно облачил его в рубашку и надел нательный крестик.
2.
Тринадцатилетние мальчишки – воспитанники младшей роты Морского кадетского корпуса – ожидали начальство в небольшом светлом зале жёлтых стен. Корпус, переведённый Павлом Первым из Кронштадта в Санкт-Петербург, располагался на Николаевской набережной Васильевского острова. Старейшее профессиональное учебное заведение империи готовило для службы флотских офицеров – мичманов, которые вот уже много поколений дорастали до самых высоких чинов Российского Императорского флота.
Первым в помещение вошёл старший лейтенант, и мальчики покорно встали. Безупречная осанка, гордость и блеск будущих побед, которых так не хотели их матери, вероятно привели бы в восторг неискушённого наблюдателя. После исполнения всех иерархических традиций лёгким движением руки офицер пригласил из коридора неизвестного. Мальчики радостно насторожились. Через порог перешагнул молодой смуглый парень, лет на пять их постарше и внешне на три порядка серьёзнее. Хорошо поставленный шаг и идеальная выправка выдавали в нём человека значительной воли.
– Знакомьтесь, друзья. Это ваш новый наставник, фельдфебель – Александр Васильевич Колчак. Лучший на курсе по наукам и по поведению, сознательно выбравший морское дело после двух лет обучения в классической гимназии. В каком-то смысле наша гордость. Нам в своё время, дорогие мои, очень не хватало такого человека. Вам же повезло больше.
Офицер и унтер-офицер стояли плечом к плечу, сияя теснением на форме и погонах. Саша был на голову ниже. Более того, среди кадетов были мальчики почти одного с ним роста, несмотря на существенную разницу в возрасте, которая в этот жизненный период чувствуется во всех отношениях очень остро. Лёгкие восточные черты лица, крупный нос и массивный лоб, хищный взгляд, создававшие грозное впечатление, резко контрастировали с его доброй улыбкой. Он взглядом измерял каждого из своих подопечных, несколько раз останавливаясь на худощавом высоком пареньке. Офицер, представляя каждого из кадетов по именам, назвал его Михаилом Смирновым.
3.
Острое чувство ответственности за поступки, совершённые другим, но вовремя непредотвращённые тобой, достаточно редкое. Люди вменяют свою невиновность вине другого индивида, сознательного и здравомыслящего, а мыслящего не здраво и вовсе, как повелось – не жалко.
После успешного выпуска из Морского корпуса и нескольких лет службы на Балтике, где мичман Александр Колчак набирался практического опыта, после плаваний на дальний Восток и попыток участия в полярных экспедициях, команды которых каждый раз оказывались полностью укомплектованными, удача улыбнулась молодому офицеру, грезившему научными исследованиями и сделавшему на этом поприще первые теоретические шаги. Теоретические, но не практические. В последний год девятнадцатого столетия теперь уже лейтенант Колчак был приглашён бароном Эдуардом Васильевичем Толлем поучаствовать в качестве гидрографа в поиске легендарной земли Санникова, доказательств вымышленности которой на тот момент ещё обнаружено не было.
Вся экспедиция заняла два с половиной года, но из района Новосибирских островов вернулась не только не достигнув основной цели, но и без своего руководителя. Толль, отчаявшись найти землю Санникова, отправился в составе малой группы исследовать остров Беннета, но так и не вернулся.
Александр Колчак по возвращении в столицу настоял на организации не менее опасного предприятия, чем предприятие самого Толля, по поиску последнего. Судьба знаменитого исследователя волновала и Императорское Русское географическое общество, а потому организовать его удалось в кратчайшие сроки. Оно стоило для Софьи Омировой, невесты Колчака, с которой они познакомились на балу в Морском собрании тремя годами ранее, ещё полутора лет ожидания их свадьбы.
В феврале одна тысяча девятьсот третьего года лейтенант Колчак отправился в Иркутск, а оттуда – в Якутск, где и собрались все члены группы, с которой ему предстоял нелёгкий путь за Полярный круг. По реке Алдан они добрались до Верхоянска, а оттуда, перейдя два хребта, вышли к побережью Северного Ледовитого океана в районе селения Казачьего. Было уже начало мая, когда на шлюпках лейтенант с товарищами взяли курс на Новосибирские острова. Шли то под парусами, то на вёслах. Исследование заняло ещё три месяца, пока в начале августа Александр наконец не ступил на южный песчаный берег острова Беннета, оказавшегося на удачу свободным от ледяных торосов.
В августе земли в этих широтах уже стаивали, но на некоторых участках ледяные шапки всё же оставались. Все действия были доведены до автоматизма, и, несмотря на накопившуюся усталость, решили двигаться от берега незамедлительно.
Островок, названный в честь спонсора открывшей его экспедиции американца Джозефа Де-Лонга, в архипелаг имени которого он входит, Джеймса Гордона Беннета, очень небольшой – не более двадцати километров в ширину.
Сперва решили идти вдоль берега запад – к мысу Эммы. Всего порядка семи вёрст. В этих условиях было совсем не до субординации:
– Александр Васильевич, можно поинтересоваться? – спросил молодой коренастый мужчина в чёрном анораке, одногодок Колчака, постоянно ходивший за ним следом.
