скачать книгу бесплатно
Фрагмент кольчуги. Тоже времена антов. Поселение Черновка, верховья Днестра
«Славянский народ, так сильно угрожающий вам, смущает меня и огорчает. Огорчаюсь, ибо соболезную вам. Смущаюсь, ибо славяне из Истрии стали уже проникать в Италию»[17 - http://www.pravoznavec.com.ua/books/317/24333/22/], – пишет Григорий I, папа римский, в следующем VII столетии епископу Салоник Максиму. Римский первосвященник знал, о чём говорил – в том же веке «напали славяне на Крит и другие острова, и там были захвачены блаженные[18 - Термин «блаженные» (beati) у сирийских авторов обычно обозначает клириков и монахов.] из Кеннешрэ[19 - Кеннешрэ – город и монастырь в Сирии на р. Евфрат (гр. Хал- кис).], из которых было убито около двадцати мужей»[20 - http://www.adfontes.veles.lv/arab_slav/mixed_chronicon/mixed.htm].
О морских набегах «волков-славян» сообщает и византийский поэт Георгий Писида в поэме «Ираклиада»[21 - http://ru.convdocs.org/docs/index-87277.html?page=55].
Городище Хотомель, Полесье. Оружие, элементы упряжи, украшения и панцирные пластины, та же эпоха
Мечи из антского (VI–VII веков) Мартыновского клада из Поднепровья
И если уж пошла тема появления славян на островах «посреди виноцветного моря» древнего Средиземноморья, надо тут помянуть малоизвестный читателю факт. «Жилища славян» упоминаются в житии святого Панкратия, написанном, как считается, в начале VIII века[22 - http://www.vostlit.info/Texts/rus14/Chron_Monemvasia/text2.phtml?id=2032]. Жилища упоминаются как заброшенные, пользующиеся недоброй славой и населенные злыми духами – которых заглавный персонаж жития, разумеется, изгоняет. Причем упомянутые в житии «жилища» пребывают рядом с Сиракузами, знаменитым городом на Сицилии, родине Архимеда. Комментаторы, конечно, традиционно рассуждают о жилищах «беглецов, ищущих убежища» или «пленников», и только напоследок вспоминают о «наемниках». А я бы предположил, что речь может идти о становище пиратских дружин с Пелопонесса, который не только сами славяне нарекли Мореей, но и в житии Виллибальда, епископа Эйхштеттского[23 - http://ru.convdocs.org/docs/index-87277.html?page=91], посетившего древний полуостров по пути в «Святую землю» в 723 году, полуостров Пелопа именуется не иначе как «землёй Славиний».
Прокопий Кесарийский, Иоанн Малала, Агафий и прочие византийцы упоминают наших «миролюбивых» пращуров лишь в двух контекстах: славяне либо нападают на территорию империи, беря приступом города и зачастую побеждая высланные против них императорские армии – так был разбит полководец Юстиниана Великого Асбад со своей конницей, ко всему и численно превосходивший славян:
«Начальник римского войска в Иллирии и Фракии вступили с этими войсками в открытое сражение, но хотя эти части и были разъединены, однако римляне были разбиты благодаря их внезапному нападению, одни из них были убиты, другие в беспорядке бежали. После того как начальники римлян были таким образом разбиты обоими отрядами варваров, хотя варвары по численности были намного слабее римлян, один из неприятельских отрядов вступил в сражение сАсбадом. Это был воин из отряда телохранителей императора Юстиниана, зачисленный в состав так называемых кандидатов; он командовал регулярной конницей, которая издавна пребывала во фракийской крепости Тзуруле, и состояла из многочисленных отличных всадников. И их без большого труда славяне обратили в бегство и во время этого позорного бегства очень многих убили, Асбада же взяли живым в плен, а потом убили, бросив в горящий костер»[24 - http://www.vostlit.info/Texts/rus/Prokop/framegot32.htm].
Особо отметим, что Прокопий это пишет не в своей «в стол» писанной «Тайной истории», где всячески поливает императора Юстиниана и вешает на него, императрицу Феодору и их окружение всё, что только можно, а во вполне официальной «Войне с готами».
Как видим, «миролюбивые» и «невоинственные» славяне в открытых сражениях бьют численно превосходящие войска Восточного Рима на их собственной территории. Вот оно – «научились воевать лучше, чем римляне»! Как видим, Иоанн Эфесский имел веские основания так сказать.
Вооруженный всадник праславянской (пшеворской) культуры. Накладка меча из могильника Гринева, близ Львова
Далее Прокопий описывает прием, с помощью которого славяне овладели византийской крепостью Топер: «Большая часть врагов спряталась перед укреплением в труднопроходимых местах, а немногие, появившись около ворот, которые обращены на восток, беспокоили римлян, бывших на стене. Римские воины, находившиеся в гарнизоне, вообразив, что врагов не больше, чем тех, которых они видят, взявшись за оружие тотчас же вышли против них все. Варвары стали отступать, делая вид, что испуганные их нападением, они обратились в бегство; римляне же, увлеченные преследованием; оказались далеко впереди укреплений. Тогда поднялись находившиеся в засаде и, оказавшись в тылу у преследующих, отрезали им возможность возвратиться назад в город. Да и те, которые делали вид, что отступают, повернувшись лицом к римлянам, поставили их между двух огней. Варвары всех их уничтожили и тогда бросились к стенам. Городские жители, лишенные поддержки воинов, были в полной беспомощности, но все же стали отражать, насколько они могли в данный момент, нападающих. Прежде все они лили на штурмующих кипящее масло и смолу, и всем народом кидали в них камни; но они, правда, не очень долго отражали грозящую им опасность. Варвары, пустив в них тучу стрел, принудили их покинуть стены и, приставив к укреплениям лестницы, силой взяли город»[25 - http: //www.vostlit.info/Texts/rus/Prokop/framegot32.htm].
Всадник-воин. Славянская фигурка из Велестино, VI–VII века
Либо же, во втором случае, «миролюбцы» оказываются служащими (зачастую на довольно высоких постах) в византийской армии – «Дней двадцать спустя после того как они взяли Порт, город и гавань, прибыли Мартин и Валериан, приведя с собой тысячу шестьсот всадников. Большинство из них были гунны, славяне и анты, которые имеют свои жилища по ту сторону реки Дуная, недалеко от его берега. Велизарий был обрадован их прибытием и считал, что в дальнейшем им нужно перейти в наступление против врагов»[26 - http://azbyka.ru/otechnik/?Trudy_prochih/vojna-s-gotanii], «Начальствовали над ними Дабрагез (Доброгостъ) и Уси-гард (Всегорд), оба варвары по происхождению, но поставленные во главе римских когорт»[27 - http://krotov.info/acts/06/1/agafly0.html], «некий Сваруна по имени, славянин по происхождению»[28 - http://krotov.info/acts/06/1/agafiy4.html], и т. д.
К X веку, то есть ко временам «призвания варягов», славяне вовсе не утратили прадедовских боевых качеств, так впечатлявших ближних и дальних соседей на пространствах от Апеннинского полуострова до далёкой Сирии.
«Жители этого климата воинственны, любят кровопролитие, и нет у них милосердия. Поэтому они называются ас-сакалиба (т. е. славянами)»[29 - http://www.drevlit.ru/texts/a/a agapiy kniga.php Впрочем, само рассуждение – «нет у них милосердия, поэтому они называются славянами» напоминает анекдот про Ивана Грозного, «за жестокость прозванного Васильевичем». Позднее, в рассказе об основании киргизского государства, мы увидим причины столь странной этимологии.].
Пишет о наших пращурах араб-христианин Агапий Манбиджский в X веке, и эхом подтверждает наблюдения араба его современник, еврей-работорговец из арабской Испании, Ибрагим ибн Якуб.
«И вообще Славяне люди смелые и наступательные, и если б не было разрозненности их вследствие многочисленных разветвлений их колен и разбросанности их племен, то не померился бы с ними в силе ни один народ в мире»[30 - http://russbalt.rodl.org/index.php?topic=207.0].
Ну и напоследок поговорим немного о русских былинах. Тех самых, в которых «только защита родной земли».
А и старый казак он, Илья Муромец,
А говорит Ильюша таково слово:
«Да ай же, мои братьица крестовые,
Крестовые-то братьица названые,
А молодой Михайло Потык сын Иванович,
Молодой Добрынюшка Никитинич.
А едь-ко ты, Добрыня, за синё морё,
Кори-тко ты языки там неверные,
Прибавляй земельки святорусские.
А ты-то едь еще, Михайлушка,
Ко тыи ко корбы ко темныи,
Ко тыи ко грязи ко черныи,
Кори ты там языки всё неверные,
Прибавляй земельки святорусские.
А я-то ведь, старик, да постарше вас,
Поеду я во далечо ещё во чисто поле,
Корить-то я языки там неверные,
Стану прибавлять земельки святорусские[31 - http://www.byliny.ru/content/text/mikhailo-potyk]
А теперь снова вспомним, читатель, великолепную фразу славянского вождя Добренты. Ту самую про «покуда существуют на свете война и мечи». Фразу, в которой видел наилучшее выражение славянского характера Иван Михайлович Собестианский. Разве она не созвучна словам богатыря?
И право же, ее с удовольствием повторил бы любой норманнский конунг, или вождь галлов, или консул Римской республики, или германский рыцарь.
Когда мы глядим в свое прошлое, когда мы произносим слово «славяне», мы должны видеть там не бороды, косоворотки и купальские веночки, слышать не коровьи вздохи и хныканье жалейки. Мы должны слышать эти слова славянского вождя, видеть зарево пожаров над византийскими городками, должны видеть вендского, варяжского викинга, идущего по британскому песку, новгородского ушкуйника, жгущего Сарай, чубатого гайдамаку, с саблей в зубах лезущего на борт турецкого галеаса.
И навсегда вбить осиновый кол в двухсотлетнего мертворожденного уродца «славянского миролюбия».
Ещё раз про славян
Из известия Феофилакта Симокатты
Существует известное свидетельство византийского автора конца VI – начала VII вв. Феофилакта Симокатты о славянах. В своё время оно входило в «золотой фонд» певцов «славянского миролюбия (и обличителей «славянской неисторичности» одновременно). Привожу его здесь с некоторыми сокращениями:
«На другой день трое людей из племени славян, не имеющие никакого железного оружия или каких-либо военных приспособлений, были взяты в плен телохранителями императора; единственным их багажом были гусли, и ничего другого они не несли с собою. Император стал их расспрашивать, какого они племени, где назначено судьбой им жить, и по какой причине они вращаются в римских пределах. Они отвечали, что по племени они – славяне, что живут на краю западного Океана.
(…)
Гусли они носят потому, что не привыкли облекать свои тела в железное оружие: их страна не знает железа, и потому мирно и без мятежей проходит жизнь у них; что они играют на лирах потому, что не обучены трубить в трубы»[32 - http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/drevn_slav.php].
Известие это породило множество самых разных толков. Разумеется, сейчас уже никто не пытается всерьез говорить о дикарях-славянах, не знавших железа, или по-славянофильски выставлять этот рассказ, как доказательство миролюбия славян (слишком много свидетельств прямо противоположных черт характера наших предков). Справедливости ради отмечу, что славянофил Александр Федорович Гильфердинг, невзирая на свою убежденность в изначально «кротком и невоинственном» нраве славян, трактовал это сообщение несколько по-другому.
Сейчас можно было бы, в духе распространившейся моды на «текстологический подход», видеть тут некоторую утопию на тему «счастливых дикарей» – мотив, зародившийся задолго до Руссо. Однако, помимо того что таким образом легко растащить на «мотивы» и «влияния» совершенно любое историческое свидетельство, странно предполагать, что историк-хронист внезапно решил разместить утопию среди описания политической жизни империи. Еще более странен выбор персонажей для этой идиллической миниатюры – подданные Византии знали славян много лучше, чем им, подданным, хотелось бы. Славяне в армии василевсов насчитывались тысячами, иной раз дослуживаясь до немалых чинов. В то же самое время их соплеменники буквально терроризировали северо-западные провинции Византии. Причем и о том, и о другом сообщает сам Симокатта. Он называет и имя византийского командира из славян Татимера, и имена славянских вождей, разорявших имперские земли – Ардагаста, Мусокия, Пирагаста. Так что славяне в глазах подданного Восточного Рима были такими же «подходящими» героями пацифистской утопии, как викинги для европейца IX века, половцы для русича XII или, наконец, чеченцы для нашего современника.
Однако существует известие, в котором некоторый «пацифизм» и табуирование оружия и железа вообще связывается с теми же местами, что и в процитированном известии Симокатты (в «океане», у берегов которого проживали описанные славяне, комментаторы единодушно видят Балтику).
Описанное Тацитом Божество Земли, Nerthus, чаще связывают с германскими корнями, обозначающими землю – Earth, Jorden и т. д. Не будучи лингвистом, не берусь судить, насколько оправдано выпадение начальной «N», но не могу не обратить внимание на литовско-прусское слово[33 - О балтийской топонимике на землях так называемых «восточных германцев» прочесть можно тут http://pereformat.ru/2014/10/balto-slavica/] «Nerutti, Neruttei (…) корень ner, означающий полноту чувств и силу плодородия. Nertin (прус.) – ‘гнев’, noreti (лит.) – ‘желать’, narsas (лит.) – ‘ярость, храбрость’, nerti (лит.) – ‘нырять’, nerove (лит.) – ‘русалка’. Балтскому Nerutti близки древнегреческие Нерей и нереиды и древнеиндийская преисподняя «Нарака»[34 - http://www.rummuseum.ru/portal/node/460].
«Есть на острове среди Океана священная роща, и в ней предназначенная для этой богини (матери-Земле) и скрытая под покровом из тканей повозка; касаться ее разрешено только жрецу. Ощутив, что богиня прибыла и находится у себя в святилище, он с величайшей почтительностью сопровождает её, влекомую впряженными в повозку коровами. Тогда наступают дни всеобщего ликования, празднично убираются местности, которые она удостоила своим прибытием и пребыванием. В эти дни они не затевают походов, не берут в руки оружия; все изделия из железа у них на запоре; тогда им ведомы только мир и покой, только тогда они им по душе, и так продолжается, пока тот же жрец не возвратит в капище насытившуюся общением с родом людским богиню. После этого и повозка, и покров, и, если угодно поверить, само божество очищаются омовением в уединенном и укрытом ото всех озере»[35 - http://www.adfontes.veles.lv/antique_slav/tacit.htm].
Деталь ритуальной повозки из Дейберга (Ютландия)
, в которой многие исследователи видят описанную Тацитом ритуальную повозку Богини. Личина изображает скорее кельта, балта или славянина, чем германца – коротко остриженые волосы, усы при отсутствии бороды
Как видим, тут и «океан» – и в данном случае речь снова идет о Балтийском море – и мотив мира, и отказа от железа. Остров в «океане» традиционно отождествляют с Рюгеном – на нем до сих пор указывают урочища, связанные с этим культом[36 - http://bvsv.livejournal.com/3706.html].
Почему же временное миролюбие жителей южного берега Балтики приняло в глазах византийского автора постоянный характер? Возможно, виною был неправильно понятый рассказ о священном перемирии, которого не желал принимать во внимание каган аваров, стремившийся заполучить славян южной Балтики в свое войско для похода на Византию. Или же послы с гуслями были жрецами упоминаемого культа (кстати, жреческий чин предполагал для них и Гильфердинг – «послы же, вероятно, были люди вещие, какие-нибудь жрецы или кудесники»[37 - http://krotov.info/libr_min/04_g/il/ferding_1.htm]) и византиец, ничтоже сумняшеся, распространил черты страты (варны, сословия) на всю страну. Примеров табу для жрецов на оружие и/или железо у индоевропейских народов немало – например, римские жрецы не имели права даже смотреть на войско[38 - http://elar.uniyar.ac.ru/jspui/bitstream/123456789/2365/l/ Goncharov%20V.A.%20Sacred%20Regulations….pdf], а брились и стриглись исключительно бронзовыми лезвиями[39 - http://slavya.ru/trad/frezer/chapter21.html] (что нимало не делало римлян в целом миролюбивым народом). Русский былинный герой Волх (т. е. волхв, жрец) воюет, но при этом ни разу не прибегает к железному оружию.
В любом случае наводит на размышления совпадение места действия – южная Балтика – и тема табуирования железа вообще и оружия в частности.
Против «чёрных легенд» – с сусальной сказкой
Рискну предположить, что читатели этой книги иногда заходят в книжные магазины – в разделы, посвященные русской истории, и там им, наверно, доводилось видеть книги Владимира Мединского, посвященные разоблачению «черных легенд» о русском народе. Об якобы имманентных, изначально присущих русским пьянстве, покорности, долготерпении, об «особом пути» и «загадочной русской душе», о тяге к «сильной руке» и неспособности к демократии, и т. д., и т. п. Разоблачение «черных легенд» – дело бесспорно нужное и благодарное, означенные темы меня весьма заинтересовали. Собрался я в кои веки почитать одну из его книг («О жестокости русской истории и народном долготерпении»). Полистал, глаз зацепился за заголовок главки: «О чем повествуют былины». Прочитал – и взвыл от досады.
Глава состояла из махровой сахарной, ну, скажем корректно – неправды. Практически вся.
Усиленно противопоставляя русский эпос «западному», Мединский пишет:
Князь киевский призывает на защиту Русской земли богатырей, то есть – народ! Богатыри не феодальное сословие, не потомственные воины. Это не японские самураи и не европейские рыцари.
Вот не поверю, ни за что не поверю, что господин Мединский не читал центральной былины из цикла, посвященного самому любимому, самому прославленному герою нашему, Муравленину-«Муромцу». Я имею в виду былину про Калина-царя. Вспомните – прогневавшиеся на князя за заточение Ильи богатыри ушли из Киева. К Киеву, узнав про это, подступает со своей ордой Калин-царь. Перепуганный князь освобождает Илью, тот в свой черед, отправляется уговаривать богатырей вернуться:
И вы, русские могучие богатыри!
Вы седлайте тко добрых коней,
Ай садитесь вы да на добрых коней,
Поезжайте тко да во раздольице чисто поле,
Ай под тот под славный стольный Киев град.
Как под нашим то под городом под Киевом
А стоит собака Калин царь,
А стоит со войсками великима,
Разорить хотит он стольный Киев град,
Чернедь мужиков он всех повырубить,
Божьи церквы все на дым спустить,
Князю то Владимиру да со Опраксой королевичной
Он срубить то хочет буйны головы.
Вы постойте тко за веру, за отечество,
Вы постойте тко за славный стольный Киев град;
Вы постойте тко за церквы ты за Божие,
Вы поберегите тко князя Владимира
И со той Опраксой королевичной!»
Говорит ему Самсон Самойлович:
«Ай же крестничек ты мой любимый,
Старыи казак да Илья Муромец!
Ай не будем мы да и коней седлать,
И не будем мы садиться на добрых коней,
Не поедем мы во славно во чисто поле,
Да не будем мы стоять за веру, за отечество,
Да не будем мы стоять за стольный Киев град;
Да не будем мы стоять за матушки Божьи церквы,
Да не будем мы беречь князя Владимира
Да еще с Опраксой королевичной:
У него ведь есте много да князей, бояр,
Кормит их и поит да и жалует,
Ничего нам нет от князя от Владимира[40 - http://www.byliny.ru/content/text/ilya-muromets-i-kalin].
Мало того, что никуда не девшийся «народ» Киева («чернедь-мужичков») никто серьезной силой не считает, и к обороне города привлечь даже не думает, так еще и поведение богатырей совершенно не похоже на представителей «вооруаженного народа». «Ничего нам нет от князя» – а значит, пусть входит враг в город, пусть горят храмы и гибнут люди.
Это что, голос представителя «народа»?
Или вот это:
Говорит тут князь Владимир да стольнокиевский:
«Уж ты ой еси, Дунай ты да сын Иванович!
Скажут, много ты бывал, Дунай, по всем землям,
Скажут, много живал, Дунай, по украинам,
Скажут, много ты служил, Дунай, многим царям,
А царям ты служил, много царевичам,
Королям ты служил да королевичам»[41 - http://www.bylmy.ru/content/text/dobrynya-i-dunaj-svatajut-nevestuf].
Ноу комментс, как говорится. «Богатырь, то есть народ» служил, оказывается, многим царям и королям с королевичами. Или Дунай – исключение? Да ничего подобного! Опять же, главный герой былин Илья Муромец делает такое вот шокирующее признание:
– А когда я был во той земли во тальянскою,
Три году служил у короля тальянскаго,[42 - http://lib.rus.ec/b/80212]
Дальше у Мединского идут обычные рассуждения про «крестьянское» происхождение Ильи. Однако есть все основания предполагать, что это происхождение – поздняя выдумка сказителей-крестьян (как приписали такие же сказители-крестьяне в Испании «классово близкое» происхождение национальному герою, рыцарю Родриго Диасу де Бивару по прозвищу Сид). В былинах сын Ильи называется Збутом Борисом королевичем[43 - http://feb-web.ru/feb/byliny/texts/kir/kir-189-.htm] (как называть человека, чей сын – королевич?), а в германской поэме «Ортнит», сложенной под влиянием русских сказаний в XI веке (значительно раньше самой первой записи известных нам былин) Илья упоминается, как «король дикой (или «языческой») Руси».
Затем Мединский переключается на исключительную бескорыстность русских богатырей:
Богатыри не занимаются самообогащением и не обогащают князя. Нет в былинах ни одного описания грабежа или даже перечисления взятой добычи… И ни единого описания, сколько заработали богатыри, какие шлемы, мечи и кольчуги сняли с убитых врагов, сколько коней угнали, какие богатства получили.
Да неужели, хочется спросить, неужели, Владимир Ростиславович, Вы так плохо знаете былины? Ведь былина о Вольхе Всеславиче даже в детских сборниках публиковалась!
И тут Волх сам царем насел,
Взявши царицу Азвяковну,
А молоду Елену Александровну,
А и та его дружина хоробрая
И на тех девицах переженилися;
А и молодой Волх тут царем насел,
А то стали люди посадские;
Он злата серебра выкатил,
А и коней, коров табуном делил,
А на всякого брата по сту тысячей[44 - http://www.byliny.ru/content/text/volkh-vseslavevich].
Извините, но это – дележ добычи. Прямым текстом описанный. Как и в другой былине, про Вольгу:
– Дружина моя добрая, хоробрая!
Станем-те теперь полону поделять!
Что было на делу дорого,
Что было на делу дешево?
А добрые кони по семи рублей,
А вострые сабли по пяти рублей,
А оружье булатное по шести рублей,
Палицы булатные по три рубля.
А то было на делу дешево – женский пол: Старушечки были по полушечки,
А молодушечки по две полушечки,
А красныя девушки по денежке[45 - http://www.byliny.ru/a lelchuk/o_yunosti Volgi].
Вот вам и захваченное оружие и, о ужас! – пленницы.
Хотя чему тут удивляться… «Слово о полку Игореве», помните, в каких выражениях расписывает первые удачи своего князя:
С зарания въ пятокъ
потопташа поганыя плъкы половецкыя,
