скачать книгу бесплатно
– Нехорошо как-то, княже, не по-христиански, – оглянулся на него дядька. – Похоронить бы их надобно.
– Но не ночью же, Пахом! И вообще… Лучше бы их вообще… кремировать. Прямо в амбаре. И от лихоманки безопаснее, и могил на них на всех не нароешься. Целая деревня! Даже одну, братскую – и то пупок развяжется копать.
– А может, и не все тута? Может, по домам еще кто лежит?
– Поискать хочешь, Изя? – зло поинтересовался Андрей. – Все, хватит с нас на сегодня. Зови Илью, тащи из погреба тушенку. Поедим холодного да спать будем укладываться. Утро вечера мудренее, на рассвете все решим. Вы вот что… Запритесь на ночь с Ильей в конюшне, больше никого не пускайте. Смерды перебьются. И за вещи так спокойнее будет, и за коней, и за вас тоже. Что-то мне тут больше не нравится. Уехал бы, да в лесу, боюсь, еще хуже.
Пока князь Сакульский и его немногочисленная свита ужинали и собирались ко сну, двор понемногу наполнялся возками переправившихся крестьян. Успевшие за время долгого вынужденного привала набраться пива и браги, они шумно удивлялись пустому поселку, вспоминали знакомых, прикидывали, что могло случиться – между делом разоряя оставленный без присмотра погреб, нахваливая хозяйский хмельной мед. Просмотрел-таки Изольд самое интересное! В сгустившихся сумерках кто-то убрел в деревню искать родичей, кто-то голосил песни, кто-то уже похрапывал на своей телеге. Наверх, к светелкам никто из смердов не пошел – не привыкли, видно, ночевать в дорогих хоромах, берегли копеечку. Спускаться вниз, требовать тишины Звереву было лениво.
Пожалуй даже, с этим разноголосым гамом ему засыпалось лучше. Чувствовалось – живые люди рядом. Не спокойные, как в амбаре…
* * *
Андрею показалось, что он лишь на миг сомкнул глаза, как истошный вопль заставил его присесть на постели. Вокруг царила полная, непроглядная темнота. Крики не повторялись, доносилось лишь странное приглушенное чавканье.
– Пахом, ты спишь? Слышал чего-нибудь?
– Никак, кричал кто-то, княже? – отозвался из мрака холоп. – Снаружи это. Может статься, мужики спьяну подрались? Хотя… Они, знамо, столько пива высосали… От хмеля спать должны, ако убитые.
– Тихо… – поднял палец Зверев. – Мне слышится или скребется кто за дверью? Ну-ка, лампаду запали.
Свечей в комнатах постоялого двора не имелось. Неведомые хозяева оставили вместо них для гостей пучок лучинок да небольшую глиняную плошку с маслом и фитилем, что стояла перед обязательной в доме православного иконой в красном углу. Пахом, разыскивая огниво и немудреный светильник, зашуршал, а князь подобрал с пола саблю, нащупал окно, скинул крючки и распахнул створки.
Дождя на улице не было, но облака плотно закрывали небо, а потому различить что-либо на улице не представлялось возможным. Вроде шевелились внизу какие-то тени, а кто, что, почему – непонятно.
– Во всяком случае, это не набег, – негромко отметил Андрей. – Железа не слышно. Да и не обойтись без света душегубам. Что тати, что ляхи – все равно с факелами бы пришли.
На лампадке наконец заплясал крохотный темно-красный огонек. Дядька перекрестился, запалил от него лучину, давшую уже нормальный, яркий свет. Не светодиод, конечно, – но комната просматривалась целиком. Стало видно, как засов двери, мелко подрагивая, выползает из дверного паза. Видимо, снаружи через щель косяка его подталкивали чем-то острым.
– Вот и хозяева объявились. – Пахом закрепил лучину в держателе, опоясался веревкой и взял в руки саблю.
Андрей, пользуясь остающимися минутами, тоже влез в рубаху и порты, застегнул ремень с оружием – в то, что неопоясанный человек может потерять душу, он как-то не верил, а потому веревкой не подвязывался. Засов наконец-то полностью отполз на проушины двери, створка медленно и бесшумно отворилась, в светелку заглянул лохматый парень лет двадцати с коротеньким – с ладонь – ножом в руках.
– Привет, – широко улыбнулся ему Зверев к вытащил саблю из ножен.
К его удивлению, ночной тать не смутился оттого, что пробраться к гостям незаметно не удалось, не попытался скрыться. Наоборот, он решительно ринулся вперед – и стоявший сбоку холоп молниеносно отсек воришке руку. Парень вскрикнул, развернулся к Пахому, издал злобный рык, прыгнул – и напоролся животом на сабельный клинок.
В дверях же появилась бабулька в вязаной кофте, из-под платка выбивались седые пряди. Она, чуть сгорбившись, шагнула в светелку и замерла, крутя головой.
– Тебе-то чего, старая? – растерялся князь.
В этот момент парень, откинувшийся с клинка на спину, зашевелился на полу, перевернулся на живот и попытался встать. Андрей перевел взгляд на него. Душу кольнуло уже знакомое ужасное чувство, что в поведении татя что-то не так, неправильно, неверно. Сабля Пахома снова сверкнула со смертоносным шелестом – и голова парня покатилась под топчан.
– Вот теперь не встанешь, – кивнул старый вояка и вернул клинок в ножны.
Бабка же вдруг прыгнула вправо. Но не на Андрея и не на холопа. Быстрым движением она смахнула плошку Звереву на постель и опять замерла, стоя в красном углу и улыбаясь с таинственностью Моны Лизы.
– Что за..?
В дверях появились еще две тетки, но те входить не торопились. Старушенция стояла, не проявляя никакой враждебности. Труп лежал… Но никакой крови из него не вытекало!
– Упыри! – наконец сообразил князь, что именно показалось ему неправильным в поведении парня. – Нежить неупокоенная!
– Неправда, мил человек, – мотнула головой бабка. – Рази мы на людей не похожи? Рази не ходим, не говорим по-людски? То вы, гости дорогие, без спросу в дом въехали. Как же не глянуть нам на незваных гостей.
– Да-да! – закивали бабы в дверях. – Люди мы простые, православные. За добро свое беспокоились. Вреда не причиним, зла никакого не замыслили.
– Что за черт? – Андрей опустил саблю. – Коли православные – перекреститесь!
– Нечто так не веришь, боярин? – всплеснула руками бабка. – Нехорошо. В дом чужой водвориться да порядки свои учинять.
– Княже, лучина! – Пахом опять рванул саблю из ножен.
– Черт!
Зверев сразу все понял. Лучина догорала. Всего несколько минут – и все они окажутся в темноте. А бороться с упырями вслепую… На колебания времени не осталось – он ринулся вперед, снизу вверх разрубая от подмышки до ключицы одну из кровососок в дверях, резко пригнулся, увернулся от рук другой, подсек ей ноги, уколол кого-то, кто стоял за ней, рубанул… Коридор наполнился топотом – незваные гости улепетывали.
– Как тут, княже? – высунулся следом холоп.
– Не гнаться же за ними? – сплюнул Зверев. – Там дальше темно, хоть глаз выколи.
Они вернулись в светелку, заперлись. Пахом спешно запалил новую лучину от почти догоревшей первой, поставил в держатель. Бабка с отрубленной головой валялась посреди комнаты. Как Андрей и думал, она кинулась ему на спину – а Пахом, разумеется, этот бросок подловил.
Мужчины, не сговариваясь, начали одеваться. Зверев натянул шаровары, сапоги, выпрямился, повел носом:
– Нас, часом, не выкуривают? Лампада!
Он дернул пропитанное маслом одеяло. Оно вовсю тлело, огонь проел изрядную дыру – спасибо, свалявшаяся вата не полыхнула огнем. А вот набитый сеном матрас, едва в прикрытую одеялом дыру хлынул воздух, тут же осветился языками пламени.
– Едри твою налево!
Князь рванул постель на себя, сложил вдвое и решительно метнул в окно. Мгновением спустя следом полетело одеяло. Зверев облегченно перевел дух – лучше иметь дело с нежитью, бесами и упырями, нежели с пожаром. От нежити отбиться можно, от огня – никак. Он взялся было за ферязь – но тут за окном ярко полыхнуло. Оказывается, матрас шлепнулся на крышу амбара, сено радостно занялось, и высокий сноп пламени осветил весь двор.
Там на своих телегах валялись четверо крестьян с разорванными гортанями, еще двое, зажатые в угол между конюшней и забором, отбивались кольями от напирающих девиц и детей. Шестеро мужиков пытались взломать ворота конюшни, но добротные створки не поддавались. Пока…
– Держитесь! – крикнул Илье с Изольдом князь и полез в окно.
В последний момент его поймал Пахом и чуть не за шиворот заволок обратно в комнату:
– Куда, Андрей Васильевич! Кольчугу надень, порежут ведь! И шлем с бармицей!
– Черт! Скорее! – Как ни спешил на выручку Андрей, но правоту холопа признал. Лезть в сечу без брони – дурость несусветная. Слава богу, байдана – не рыцарский доспех и не кираса, ее за секунду надеть можно.
– Вот поддоспешник, – сунул ему холоп войлочную жилетку с коротким рукавом и достал из чересседельной сумки шелестящую железом груду крупных, натертых салом колец.
Зверев застегнул на боку крючки поддоспешника, надел через голову кольчугу, захлестнул под горлом ворот, потом взял у дядьки шлем, вернулся к окну – но вовремя спохватился, сплюнул:
– В броне прыгать – только ноги без пользы ломать. Давай, Пахом, зажигай лучины. Придется через дом идти.
– Сейчас, княже, сейчас… – Холоп как раз влезал в долгополый стеганый поддоспешник. Поверх него нацепил сверкающий нагрудными пластинами юшман, опоясался саблей, перекрестился и взялся за пучок лучин: – Ну, с Богом.
– Иди за мной и свети, – приказал Зверев. – А я рубиться стану.
– А может, я? – предложил Пахом.
– Еще чего?! – развернул плечи Андрей. – Чтобы я, князь Сакульский, как служка, дорогу холопу освещал?! Люблю тебя, дядька, но и ты не забывайся!
Тяжело ступая по половицам, Зверев подошел к двери, отодвинул засов и двинулся в темный коридор. Мгновение спустя сзади появился Пахом с несколькими собранными в факел лучинами, рыжеватый неровный свет залил пустой проход.
– Видать, ушли, – хмыкнул князь, ускоряя шаг. – Решили добычу попроще поискать.
Они без приключений спустились вниз, выглянули на улицу. Там было светло, как днем – на амбаре занялась кровля, огонь поднимался метра на три, заменяя хороший прожектор. К счастью, больше здесь ничего не изменилось. Двое мужиков продолжали удерживать оборону в углу, ворота конюшни кольям и топорам не поддались.
– Жаль, щиты и бердыши с лошадьми остались, – вздохнул Андрей, взял в левую руку косарь, поцеловал клинок сабли, толкнул дверь и кинулся к конюшне.
Упыри и понять ничего толком не успели. Князь снес одну голову, другую – только после этого вурдалаки развернулись к нежданному врагу. Еще две головы долой – и ему наконец попытались оказать сопротивление. Но безуспешно. Удар топора Андрей принял на косарь и тут же рассек упырю грудь почти до позвоночника, от кола увернулся, а убил кровососа уже Пахом.
– Илья, Изя! – прижал он ухо к воротам. – Вы живы?
– Уйди прочь, тварь безбожная!! Не дадимся! С нами Бог и крест святой.
«Не откроют, – понял Зверев. – Заговором запоры отворить – так еще и прибьют сгоряча. Ну и ладно, пусть коней стерегут».
– Пахом, за мной!
Он побежал на выручку крестьянам. Бабы и малолетняя шпана, увидев опасного противника, прыснули в стороны, и срубить удалось только трех теток – события двух последних ночей притупили в князе и его слугах пиетет к слабому полу.
Мужики, тяжело дыша, опустили колья, отвалились к стене.
– Живы? – на всякий случай переспросил Андрей. – Как вы уцелели-то?
– Пиво пили, – признал один. – Прочих упыри спящими погрызли. Свят, свят… Как полезли из амбара, как полезли…
– Мы же подпирали его ворота снаружи? Как они выбрались?
– Да заглядывали мы в амбар, боярин. Это… Ну любопытно ведь. И непонятно сие.
– А теперь как, понятно?
– Андрей Васильевич, глянь туда… – тронул Зверева за плечо холоп. – Никак, упыри в дружину сбираются?
Из-за угла дома, под окном выбранной князем горницы, торчали, покачиваясь, два длинных железных наконечника. Судя по характерному изгибу – обычные косы. Весьма опасный инструмент в умелых руках. Время от времени наружу выглядывали кончики каких-то рукоятей. Вилы? Лопаты? Цепы [3 - Инструмент для обмолота зерна. Выглядят как нунчаки в человеческий рост.]? Изредка высовывались и люди: то баба глазами стрельнет, то ребенок.
– Их ведь с полсотни было, – вспомнил Зверев. – Если разом навалятся, сомнут. Тех, что с вилами или косой, саблей так просто не достанешь.
– Бежать надо! – тут же предложил один из крестьян. – За реку бежать! На самолете! Они ведь в воду не полезут, правда?
– Колья прихватите, – посоветовал Андрей. – Как бы в деревне еще упырей не нашлось. Не все же они в одном месте отлеживались?
– А как же Илья с поморянином, княже?
– Коли за нами вурдалаки пойдут, им же спокойнее, – тихо ответил Пахому Зверев. – Да и не откроют они нам конюшню, пуганые уже… Все, хватит отдыхать, тронулись.
Четверо мужчин, не отрывая взгляда от угла дома, двинулись к распахнутым настежь воротам. Из-за дома так же медленно выбрались и упыри. Бабы – с вилами, косами и оглоблями. Детишки – с ножами. Глазки малолеток горели так же хищно, как и взрослых.
Настороженно, шаг в шаг, путники пересекли двор, вышли за ворота и перевалили взгорок, на котором расположилась деревня. Зарево пожиравшего амбар пожара позволяло увидеть не только ближние дома, но и темную ленту реки за кронами редко растущих вдоль дороги берез.
– Стойте! Подождите нас! – вдруг кинул свой кол один из парней и помчался вниз.
– Стой! – тут же последовал его примеру второй.
Упыри разом кинулись на людей. Князь с холопом, не дожидаясь, пока их собьют с ног, тоже побежали. Несясь со всех ног, Андрей наконец понял, что именно так испугало крестьян: двое мужиков уже копошились на пароме. Один, похоже, отвязывал веревку, другой отмахивался лопатой от четырех упырей, не давая им перебраться на плот. Мужчина, две тетки да ребенок, безоружные, – пожалуй, и отобьется.
– Стой!! Стойте, милые! Нас, нас подождите! Стойте, Христом-Богом…
Смерд ловким ударом сбил упыря, треснул бабу по голове, заставив упырей отступить, а в это время другой натянул канат. Страх придал ему силы, и паром начал быстро отдаляться от берега. Сажень, другая. Уже не запрыгнешь! Первый мужик бросил лопату, тоже взялся за работу. Паром пополз еще шустрее.
– Стойте! Стой! Помоги-ите!!!
Упыри повернули к первому из парней. Он не без труда затормозил, попятился. Андрей проскочил мимо, всей массой налетел на одну из баб, рубанул другую, крутанулся, выбросил саблю в сторону мужика. Тот пригнулся, пытаясь увернуться, но князь дрался не первый раз и тоже чуть подправил движение клинка. Хряс-сь! – и череп развалился надвое. Сбитая с ног тетка только-только начала подниматься, и ее без труда завалил Пахом. Упыреныш же бесследно исчез.
Крестьяне уже прыгали на краю причала, размахивая руками:
– Сюда! Сюда! Спасите! Заберите! Заберите нас, Бога ради! Господи, не дайте пропасть! Помилуйте, мужики!
Смерды на плоту сосредоточенно трудились, уже миновав середину руки.
– Пахом, – толкнул холопа локтем в бок Андрей и указал на холм.
Толпа, гнавшаяся за ними, рассыпалась в рыхлую массу. Бабы, что поздоровее, вырвались вперед, худосочные заметно отстали, а коротконогие упырята и вовсе топтались еще на середине холма.
– Сомкнутся – задавят.
– Как скажешь, княже… – Дядька глубоко вдохнул и вслед за Зверевым двинулся навстречу нежити.
Первая упыриха ростом превосходила Андрея почти на голову и неслась со скоростью бешеного мамонта. Это ее и подвело: удар косы седьмого номера ушел князю куда-то за спину, остановиться она не успела, а когда пробегала мимо – Зверев с оттягом полоснул ее поперек позвоночника, тут же повернулся, подставил косарь под направленные в грудь вилы, толкнул их вверх, качнулся в сгорону, рубанул бабку справа по шее, снова повернулся, не давая проткнуть живот косой. Железо зашелестело по кольцам байданы, а сабля снесла еще одну голову.
– Н-на! – Оглобля выбила из глаз сноп искр, но не разнесла голову, а соскользнула по остроконечному шлему вниз, ударила в левое плечо.
Андрей на миг потерял зрение, но правая рука завершила начатое движение – снизу влево вверх, по рукам чуть выше локтей. Нежить взвыла, и он на звук рубанул голову. Зверев не соображал, наверное, с полминуты, но за годы тренировок его руки и ноги приучились работать сами по себе. Качнулся – выпад, поворот – удар по беззащитной вампирьей шее. Снова качнулся – рубящий удар поперек врага.
– Держись, Андрей Васильевич, держись! – Пахом почти прижался спиной к его левому плечу. – Не падай!
Левая рука не слушалась, онемела, повисла. Но зато – он не чувствовал в ней боли.
Коса!
Уходя от укола лезвием сверху, Андрей шагнул вперед, саблей откинул оружие вправо, обратным движением снес дурную голову нежити, выставил клинок вертикально, а когда вилы уперлись в него, шагнул вперед-влево, дернул оружие вниз и рубанул упыря по ногам.