скачать книгу бесплатно
Духи реки
Александр Дмитриевич Прозоров
Быль каменного века #1
«Быль каменного века» рассказывает о приключениях двух подростков из племени Мудрого Бобра, которых однажды, сто тысяч лет назад, унесло течением от родного поселка на далекие дикие берега огромного озера, ныне называемого Ладожским. Чтобы вернуться домой живыми, сытыми и невредимыми, Пыхтуну и Снежане предстоит немало постараться и пережить множество испытаний.
Книга также выходила под названием «Лесные духи».
Александр Прозоров
Духи реки
Повесть первая
Пыхтун
Это случилось летом. Случилось в чудесный жаркий летний день на берегу прекрасной реки Свирь.
Впрочем, в те далекие, незапамятные времена, когда все это произошло, Свирь еще не носила своего привычного русского имени. Племя Мудрого Бобра, что жило на этих берегах, называло ее просто Большая Река – по той причине, что не ведало иных столь широких и полноводных рек. Озеро, из которого Большая Река вытекала, люди племени звали Водами Рассвета, а то, в которое впадала – Водами Заката. Эти бескрайние озера казались им пределами обитаемого мира. Люди племени Мудрого Бобра даже думали, что все живое – подобно Солнцу и Большой Реке – приходит в мир из-за Вод Рассвета, где пребывает до рождения, дабы потом уйти за Воды Заката, куда уходит все, что провело на земле отведенный судьбою срок.
Этого знания людям племени вполне хватало для понимания сути и смысла существования, а потому прочими мелочами они уже не заморачивались и не вели никакого счета ни дням, ни неделям, ни месяцам, ни даже годам, что текли в их мире, а потому ныне совершенно невозможно точно определить дату, когда началась эта история. Может быть – девяносто тысяч лет назад. Может быть – всего семьдесят. А может даже – целых сто тысяч лет назад. Но совершенно точно – это случилось летом, в жаркий солнечный день, когда дети, скинув незамысловатую одежку, с громкими криками и визгами плескались в воде, вздымая тучи искрящихся брызг.
Поначалу день тянулся обыденно и привычно. На краю широкого песчаного пляжа молодые женщины Серая Лань и Звонкая Иволга выполаскивали проквашенные для мягкости шкуры, заодно приглядывая за малышней. На взгорке, у края деревни, возле священной ивы, сидел на валуне одетый в замшевые штаны с подшитыми к ним сапожками, в оленью безрукавку и накидку из лосиной шкуры плечистый Хромой Зубр, который на время отложил свои инструменты и не без зависти наблюдал за весельем в прохладной реке. Пожалуй, он и сам не прочь был забраться в воду, хоть ненадолго спрятаться от полуденного зноя – но сегодня он оставался в стойбище единственным мужчиной и не мог покинуть своего поста. Мало ли появится поблизости крупный зверь или волчья стая? Пускай отогнать угрозу пожилой мужчина и не способен – но зато сможет вовремя поднять тревогу, и женщины с детьми успеют скрыться в жилищах или уйти от опасности на отмель.
Темная тень, мелькнувшая в воде, заставила Хромого Зубра привстать – а вдруг из глубины поднялся Хозяин Вод? Сомы, получившие в племени такое уважительное прозвище, нередко вырастали размером вдвое больше взрослого воина и вполне могли утащить маленького ребенка. Только зазевайся – и даже вскрика бедолаги не услышишь!
Но нет – видение появилось и исчезло. Старый мастер углядел лишь, как на воде закачалась, высоко вздыбив мокрые ветки, могучая липа, плывущая со стороны Вод Рассвета. Похоже, ее обширная крона уходила довольно глубоко и цеплялась за дно, не давая дереву разогнаться по течению. Двигаясь рывками, оно добралось до какой-то ямы, проплыло три десятка шагов и снова застряло, дергаясь, словно в мучительных судорогах.
– Вернутся завтра охотники, – сдернув с головы ремешок, пригладил длинные, с проседью, волосы Хромой Зубр, – обязательно искупаюсь. Или сегодня мальчишек ненадолго на страже оставить?
От дальней опушки как раз шли двое ребят, тяжело груженных охапками хвороста. Старый мастер, даже не глядя в их сторону, отлично знал, кто это. Тот, что моложе, с большими, вечно красными ушами, с ожерельем из птичьих перьев и в тунике из оленьей кожи – Клест, сын охотника из большой хижины Быстрого Оленя и круглолицей красавицы Звонкой Иволги. Он родился всего десять зим назад, но уже сейчас мало уступал силой иному взрослому. Второй носил тунику из волчьей шкуры, но это мало помогало мальчишке. Совсем маленьким ребенок Ломаного Клыка и Чистой Капли получил прозвище Пыхтун – за привычку забавно и громко отдуваться во сне. Рос он слабым, с тонкими руками и узким лицом – совсем не удивительно при таком жалком имени. К счастью для бедолаги, мучиться со старым именем ему оставалось совсем недолго. Он стал почти взрослым, пережив уже двенадцатую зиму, и будущей осенью должен был пройти посвящение в мужчины.
– Может, хотя бы новое имя принесет ему удачу? – вслух подумал Хромой Зубр, наблюдая, как мальчики сбрасывают свой груз площадке возле общего очага. Несмотря на разницу в возрасте, оба принесли одинаковые охапки. – Трудно будет такому слабаку среди охотников. Столкнется на дальней тропе с клыкастым Большим Котом или медведем – тут его век и закончится. Даже ожерелья, мыслю, собрать не успеет.
По обычаю племени, только сильный и смелый охотник, собравший ожерелье из зубов волка, медведя или иного сильного зверя, имел право построить собственный дом, выбрать и привести туда жену. Далеко не всем мужчинам удавалось исполнить в своей жизни это требование.
– Дядя Зубр, дядя Зубр! – избавившись от ноши, кинулись к старому мастеру мальчишки. – Дядя Зубр, можно мы искупаемся?!
Старый мастер поднялся, оперся на копье с тяжелым каменным наконечником, глянул на припасы возле очага. Летом в хижинах было тепло, а потому племя Мудрого Бобра готовило пищу на общем огне. И для него требовалось много дров, сухих и жарких.
– Вы слишком мало принесли, – покачал головой Хромой Зубр. – Этого не хватит даже на вечер.
– Мы принесем еще, дядя! – клятвенно ударил себя кулаком в грудь красноухий Клест.
– Мы только чуток обмакнемся, дядя Зубр, – взмолился Пыхтун. – Совсем чуть-чуть! И сразу побежим за новыми дровами.
– Очень жарко, дядя!
– Жарко!
– Бездельники, – укоризненно покачал головой старый мастер. – Что с вами сделаешь? Ладно… Но только недолго! И потом сразу в лес, за хворостом!
Издав радостный вопль, мальчишки побросали свои короткие дротики с костяными наконечниками прямо к его ногам и, на ходу стаскивая туники, помчались вниз по склону. Там, на реке, липа уже добралась почти до самого пляжа и большинство детей, переплыв к ней, со смехом лазали среди веток, то падая в воду, то забираясь снова на дерево, повыше, чтобы нырнуть с толстого сука.
Хромой Зубр улыбнулся, глядя на их веселье. Хотелось бы и ему точно так же покувыркаться в общей кутерьме. Увы, не с его кривой ступней, невесть когда раздавленной между камнями, плавать через реку и лазать по скользким веткам. А дети пусть…
– Что это? – Старый охотник прикрыл глаза ладонью. Выше по течению, медленно извиваясь, под самой поверхностью двигалась черная широкая тень. Неужели Хозяин Вод? Похоже, длинные ветви липы разворошили какой-то омут и разозлили огромную рыбину.
– Проклятье, и вправду он! – охнул Зубр. – Точно он. Хозяин Вод! – закричал охотник уже в голос, указывая копьем в сторону опасности. – Хозяин Вод!!! Берегитесь! Скорее на берег!
– Сюда! Скорее! – услышав его предупреждение, замахали руками женщины. – На берег! Хозяин Вод вышел на охоту!
Малышня с радостным визгом – словно не спасалась от опасности, а услышала о новой игре, – посыпалась в воду, поплыла к пляжу. Липа качнулась, чуть подвсплыла, провернулась вокруг ствола, откатываясь к стремнине, и поползла вниз по течению.
Хромой Зубр облегченно перевел дыхание… и вдруг увидел, как среди черных мокрых ветвей мелькнула детская рука. Дерево повернулось еще чуть-чуть, и вслед за рукой стало видно лицо ребенка.
– Помо… – попытался крикнуть несчастный, но на полуслове через рот прокатилась волна. Малыш не захлебнулся, начал отфыркиваться, но кричать уже не пытался.
К счастью, его услышали. Оба мальчишки, задержавшиеся было на пляже после предупреждения, кинулись вперед. И тут Звонкая Иволга вдруг метнулась наперерез и схватила своего сына поперек живота, едва не сбив Клеста с ног.
– Стой! Там опасно!
– Вот дурная! – сплюнул на взгорке Хромой Зубр. – Нечто не понимает, что Хозяин Вод такому большому ребенку не страшен?
К счастью, хотя бы Пыхтуну никто не мешал – мальчишка стремительно преодолел водное пространство, отделяющее пляж от липы, ухватился за ближние ветки. Дерево закрутилось, окуная малыша в реку.
– Отпусти!!! – закричал старый мастер.
Но Пыхтун и сам сообразил, что делать. Он не просто бросил ветку, но даже подтолкнул вверх сучок, оказавшийся поблизости. Дерево повернулось в другую сторону, вытягивая ребенка наверх, и теперь Хромой Зубр узнал малышку. Это была Снежана, семь зим назад родившаяся у Белой Лисы и Храброго Рыка как раз в день, когда выпал первый снег. Девочка с густыми русыми кудрями и большущими темными ресницами, словно крашенными черникой. Теперь она, широко открыв рот, изо всех сил пыталась отдышаться. Пыхтун же проплыл вокруг кроны и схватился за ветки с другой стороны, мешая липе повернуться назад. Дерево, оказавшись почти на самой середине реки, все быстрее и быстрее уносилось вниз по течению.
– Назад! Сюда! Возвращайтесь! – закричали с пляжа обеспокоенные женщины, а дети побежали по берегу. Но что это могло изменить? У стойбища сейчас не было ни одной лодки – охотники ушли на них в облаву по Лосиной реке. Большая часть женщин и старшие дети собирали в Клюквенной долине молодую лозу…
Впрочем, хотя Хромой Зубр и беспокоился за уплывающих малышей, особого страха он не испытывал. Никто из них под ударами ветвей не утонул, плавали все дети племени Бобра отменно. Хозяин Вод, показавшись совсем ненадолго, пропал из виду. Пыхтуну и девочке нужно всего лишь добраться от дерева к берегу и вернуться в селение. Непонятно только, почему Снежана упрямо вцепилась в липу и не хочет ее отпускать. Испугалась, что ли? Но Пыхтун ее успокоит. Он ведь уже совсем взрослый, ему почти полных двенадцать лет.
* * *
Пыхтун, с нетерпением ожидавший осени – времени своего посвящения в охотники, – постоянно помнил, что стал уже совсем взрослым мужчиной. И потому на берегу не колебался ни мгновения. Мужчина всегда должен защищать детей и женщин – о чем тут думать, коли кто-то зовет на помощь? Паренек кинулся в воду сразу, как только увидел руку среди веток, даже еще до того, как услышал крик Снежаны. В несколько гребков он добрался до дерева и схватился за ближний сук – чем принес больше вреда, чем пользы. Но тут же поправил положение, позволив девочке сделать большой глоток воздуха, а потом заплыл с другой стороны, потянул крону к себе и поднял голову малышки уже довольно высоко над водой. Подождал, пока Снежана отдышалась, спросил:
– Ты чего к берегу не плывешь?
– Ногу что-то держит, Пыхтун. Очень больно, – всхлипнула она. – Так больно… Шевельнуть даже не получается. Наверно, она сломалась!
– Так посмотри! Тебе ее видно?
– Нет… Она где-то там… – Девочка показала пальцем по другую сторону ствола.
– Подожди, я сам попробую глянуть…
Пыхтун отпустил ветки, собираясь проплыть дальше, но крона качнулась, утаскивая Снежану под воду, и он опять торопливо вцепился в дерево. Оглянулся на стойбище – оно уже скрывалось за излучиной Большой Реки. Течение здесь было очень сильным и несло дерево быстрее, чем ходит по ровной гладкой тропе взрослый охотник. К тому же несло не просто вниз, а еще и к противоположному берегу.
– Неужели никак не выдернуть? – переспросил он. – Так не бывает! Это всего лишь дерево, всего лишь ветки! Попробуй еще!
Девочка крепче схватилась за ветки, напряглась… На ее глаза навернулись слезы:
– Ника-а-а-ак…
– Ну, тогда… – Пыхтун подумал, подобрался ближе к стволу и скомандовал: – Тогда дыхание задержи, я посмотрю.
Снежана послушно сделала глубокий вдох и замерла. Паренек перевалился через ствол, нажимая на ветки по ту сторону, липа провернулась, затягивая голову малышки под воду, зато с другой стороны на свет появилась ее пятка, попавшая в развилку довольно толстого сука и зажатая там другой веткой. Пыхтун быстро откинулся назад, схватившись рукой за сук, вернул дерево в прежнее положение. Снежана фыркнула, отплевывая воду, спросила:
– Увидел?
– Да. Кажется, на липе ветка за дно зацепилась и отогнулась. А потом выпрямилась и твою пятку к суку прижала.
– Так отломай ее, отломай! – взмолилась девочка. – Я совсем уже ноги не чувствую!
– Подожди. Мне ее отсюда не достать.
Пыхтун, прикинув, куда именно надо пробраться, разжал ладони, поднырнул под ближний сук, проплыл вдоль ствола, вцепился в нужную ветку, провел рукой вдоль нее, но ноги не нащупал.
– Подожди. Боюсь ошибиться… – Он поглубже вдохнул, скользнул по мокрой палке в глубину и очень скоро обнаружил мягкие и теплые пальцы Снежаны. Сейчас, когда голова девочки торчала над водой, ее ступни уходили на удивление далеко вниз. Паренек повернул назад, вынырнул: – Все, получилось. Нашел. Сейчас освобожу!
Он пару раз глубоко вздохнул, нырнул снова, вцепился руками в ветку, рванул… Но она не поддалась. Оказалась слишком тугой. Пыхтун дернул снова, сильнее. Однако толку не добился. Его тело от усилий болталось в воде из стороны в сторону, а деревяшка даже не шевелилась. Мальчику было нужно найти более надежную опору и… глотнуть воздуха.
Пыхтун всплыл, отвалился на ствол, пытаясь отдышаться. Оглянулся назад, вверх по реке. Селение уже скрылось за излучиной. И, похоже, довольно давно.
– Этак мы дотемна вернуться не успеем… – недовольно пробормотал он. – Унесет за Черную реку. Там еще и болото, обходить придется.
– Что говоришь? – зашевелилась по ту сторону Снежана.
– Потерпи, сейчас освобожу… – Паренек глубоко вдохнул и нырнул снова.
При всей кажущейся простоте, отогнуть ветку оказалось не просто. Сначала Пыхтун пытался опереться ногами в сучки выше по стволу и нажать на деревяшку – но ступни раз за разом соскальзывали с мокрой опоры. Потом он решил зацепиться ногами выше по суку и оттянуть ветку к себе – но сук с развилкой оказался голым, как древко копья. Пыхтун стал подныривать под ствол и зажимать его ногами, чтобы руками толкнуть ветку. Здесь получалось держаться надежно – но пока мальчик нырял, выкручивался, закидывал ноги и нащупывал место ловушки, дыхания уже не хватало, и приходилось бросать все, выныривать, а потом начинать сначала.
Липу же несло и несло по реке, и она миновала уже не только устье Черной реки, но и прозрачный на удивление Песочный ручей с его вкусной, даже сладкой водой.
– Мы утонем, да? – вдруг всхлипнула за стволом Снежана.
– Такого не может быть! – уверенно ответил Пыхтун, устало раскинувшись на ветках. – Мы ведь из рода Бобра, а бобры никогда не тонут! Просто я немного устал и быстро задыхаюсь. Сейчас чуток отдохну…
Как учил всех детей перед первым купанием великий шаман Чужой Голос, мальчик сделал один за другим три быстрых, очень глубоких вдоха, скользнул вперед ногами вниз, обхватил ствол, крепко сжав его коленками, откинулся телом вниз и в сторону, почти сразу нащупал пятку Снежаны и зажавшую ее ветку, вцепился обеими руками, со всех сил потянул на себя. Упругая деревяшка почти не поддалась, отогнулась всего чуть-чуть – но этого хватило, чтобы ступня девочки двинулась вверх, высвобождаясь из ловушки. Все получилось так неожиданно быстро и просто, что Пыхтун поначалу даже не поверил в успех и удерживал ветку еще некоторое время, пока опять не начал задыхаться. Только после этого он бросил липу и устремился вверх, хватанул полную грудь воздуха и тут же спросил:
– Снежана, ты где? Ну как, освободилась?
– Не зна-аю… – опять захныкала девочка. – Она все равно болит… Я ее не чувствую… Она не шевелится… Я утону-у…
– Племя Бобра не тонет! – упрямо повторил Пыхтун, хотя уже без прежней уверенности.
Большая Река была широкой, а паренек слишком устал и нанырялся, чтобы переплыть ее прямо сейчас, не отдохнув. Если же девочка и правда сломала ногу, то она не сможет одолеть реки вообще никак. Липа покачивалась на самой стремнине, и что до одного, что до другого берега было по четыре броска копья, не меньше.
– Пыхтун, Пыхтун, а ты сбегай за мамой, она возьмет лодку, приплывет сюда и заберет меня назад, – наивно предложила Снежана.
– Пока я бегаю за помощью, тебя в Воды Заката унесет, – ответил паренек. – И не найдет никто вовсе.
Цепляясь за ветки, он осторожно, стараясь опять не закрутить липу, выбрался на ствол, подал руку девочке, помог ей тоже подняться выше – чтобы в воде не застыла. Глянул на высвобожденную ногу. Та и правда покраснела и заметно распухла. Даже если не сломана – с такой далеко не уплывешь. Оставалось только удерживать равновесие, смотреть на берега и ждать удачи.
Между тем, на их берегу сосновый бор сменился низким редким ольховником и ивняком. Они явно проплывали мимо Дальней топи, названной так потому, что за нее никто никогда не ходил. Даже охотники. Обходить болото далеко, а удобных для охоты или собирательства мест, как считалось, ниже по течению с этой стороны больше нет. Похоже, так оно и было: макушки хвойных деревьев над чащей показывались редко. Все больше шелестели березы и осины, способные расти прямо из воды и мха. Зато с другой стороны реки то и дело поднимались обрывы из плотного желтого песчаника, над ними потрескивали, качаясь на ветру, толстенные темно-зеленые ели, едко пахнущие горячей смолой.
Пыхтун заметил, что именно к обрывам, усыпанным понизу крупными камнями и покатой галькой, их постепенно сносит с середины реки, и довольно улыбнулся:
– Повезло! Тут идти проще. Этим берегом посуху вернемся, а у деревни переплывем. Песок и камни – это не через болото пробираться, это как по тропе нахоженной. Коли поспешить, то до темноты, может, все-таки успеем.
Увы, течение никуда не торопилось и откинуло их со стремнины только после следующей излучины. Ветки липы зацепились за дно – дерево мелко затряслось, словно от озноба, повернулось боком и закачалось, стоя на одном месте. Обтекая возникшее препятствие, весело зажурчала вода. Пыхтун разжал руки, поднырнул под ствол, позволил потоку пронести себя между двумя толстыми сучьями, торопливыми гребками направился к берегу и вскоре выпрямился на усыпанном камнями узком пляжике под высоким, в четыре роста, обрывом. Оглянулся на девочку – но Снежана, оказывается, все еще оставалась на липе, крепко держась за ветки.
– Плыви сюда! – махнул рукой Пыхтун. – Тут близко. От тебя в десяти шагах уже на ноги встать можно.
– Она не слушается… – опять захныкала малышка. – Болит… Совсем болит. Как кусил кто-то! Сильно кусил!
Паренек вошел чуть глубже, оценил глазами расстояние от своих коленей до рук девочки. Задумчиво поджал губу.
Пыхтуну почти исполнилось двенадцать лет! Он был уже совсем взрослым мужчиной, настоящим охотником! Он должен был спасать детей и защищать женщин, не зная страха и не щадя своих сил. Но все же паренек понимал, что проплыть эти злосчастные десять шагов с девочкой на руках ему явно не под силу.
– Снежана, ты по веткам, по веткам попробуй ближе подобраться! Тут совсем недалеко. Ляжешь на спину, толкнешься – а я встречу, поддержу за затылок.
Девочка не ответила. Она вся замерла, даже дышать перестала, рот слегка приоткрылся, а глаза распахнулись так широко, что стали почти круглыми. Одновременно Пыхтун услышал над головой нежное довольное урчание и даже не оборачиваясь понял: это смерть.
Саблезубый тигр, живший в здешнем лесу не первый десяток лет, давным-давно никого не боялся. Уже истерлись в его памяти времена, когда приходилось насмерть драться с волками за пахнущую парной кровью добычу, улепетывать от разозленных медведей или далеко стороной обходить могучих лосей. Ныне он сам мало уступал размером взрослому лосю, волка мог убить одним ударом когтистой лапы, а клыки его насквозь пробивали голову самым большим из живущих в округе медведей. Теперь уже его, хозяина леса, далеко стороной обходили все здешние обитатели. А кто не успевал – быстро находил себе уютный уголок в его желудке.
Саблезубый не боялся никого и ничего. Но все же он не очень любил получать царапины от защищающих детенышей медведиц или удары рогами от вставших в оборонительных круг быков или лосей. Раздобыть вкусный обед без тычков и ран ему нравилось куда больше, а потому, заметив с высоты обрыва двух молоденьких голокожих зверьков, он даже заурчал от предвкушения удовольствия. Тепленькие, с нежным мясом и хрупкими косточками, не имеющие ни клыков, ни когтей, малыши так и просились к нему в еще пустой сегодня живот.
Ласково урча, саблезубый прыгнул вниз, готовясь вонзить клыки в белую влажную спину Пыхтуна – но паренек, нутром почуяв опасность, рванулся вперед, двумя широкими шагами запрыгнул в воду по пояс и тут же нырнул, стараясь вдоль самого дна отплыть на одном коротком вдохе как можно дальше.
Впустую расплескав воду, саблезубый возмущенно мявкнул, щелкнул пастью, покрутил головой. Но добыча исчезла бесследно, как и не было. Хищник сердито хлопнул лапой по прибрежному песку, фыркнул и решительно пошел в реку, чтобы уж вовсе не остаться голодным. Второй зверек был здесь, совсем рядом, в двух прыжках… Вот только прыгать по воде, увы, невозможно. Только плыть.
Пыхтун вынырнул только тогда, когда грудь стало обжигать от нехватки воздуха. Он всплыл уже среди кроны, совсем рядом со Снежаной, наконец-то оглянулся… и от ужаса его бросило в жар: от берега к ним плыл самый страшный из всех обитателей леса. Злобный, сильный, ненасытный.
Паренек, конечно же, помнил слова шамана о том, что потомкам Мудрого Бобра на воде не страшен ни один зверь. Но одно дело – слушать это возле жаркого костра в полуночный час поклонения великому предку, и совсем другое – встретить на реке зверя, одна голова которого размером превышает размерами его грудь, а клыки мало уступают длиной его рукам. Да еще совсем, совсем рядом.
– Пошел! – сорвавшись от страха на визг, Пыхтун плеснул в сторону саблезубого водой, стараясь попасть в нос и уши, однако зверь не испугался, только зло рыкнул и приподнял морду чуть выше. Впрочем, высовывающиеся из его пасти клыки все равно уходили глубоко в воду. И вполне могли вонзиться жертве куда-то в живот.
От этой мысли пареньку захотелось оказаться как можно выше – и он полез на торчащие над поверхностью сучья. Высоко забраться не получилось – под весом тела липа провернулась, опуская его обратно вниз, а заодно – хлестнула саблезубого ветвями по морде, даже слегка его притопив.
Большому Коту это не понравилось. Он вынырнул, торопливо отплыл, описал широкий полукруг, попытался снова приблизиться к добыче – но на этот раз Пыхтун уже вполне сознательно полез на сучья, и Снежана, на время забыв о больной ноге, поступила точно так же. Ветки, поднимая брызги, весомо хлестнули по воде, и саблезубый предпочел отвернуть к берегу. Дерево же, совершив пол-оборота, сползло с отмели и опять закачалось, разгоняясь вниз по течению и медленно отплывая к стремнине, к самой середине реки.
– Что, поймал?! – радостно закричал Пыхтун, крепко держась за короткий сучок у самого его основания. – Съел, да? Съел?! Ходи теперь голодным, драная кошка!
– Не поймал, не поймал! – весело вторила ему Снежана. – Не достанешь!
– В воде дети Бобра сильнее всех! – выкрикнул паренек и стал осторожно, стараясь не перевернуть липу, выбираться на ствол. Постоянно барахтаться в воде было неправильно. Кожа размокает и пухнет, простудиться недолго.
