скачать книгу бесплатно
Солдаты хотели было купать в озере лошадей, но это оказалось невозможным: вода холодна, как лед. Рыба водится только в двух видах, и то не особенно большая, благодаря необычайно низкой температуре воды. Глубина озера весьма велика, до 3–5 верст, а около села Лиственичного, говорят, даже не могли достать дна. Сейчас садимся в вагоны и едем прямо по берегу Байкала: слева будет вода, а справа огромные горы.
Итак, мы совершили поход в 96 верст, и самый удобный, по-моему, способ езды – верхом на лошади.
Этот пройденный путь по высоким горам стоит многих сот верст ровной дороги. Много лошадей оказалось набито; повозка 1-го эскадрона на спуске перевернулась, сорвавшись с тормоза, и раздавила солдата, так что у него треснул череп; лошадь покалечилась сильно: половина головы в крови, передние ноги уже не держат, и она в изнеможении еле стоит, опираясь грудью на подставку столба. Я хотел приобщить умирающего солдата, но, оказалось, магометанин. Это первая жертва военного времени и яркое доказательство крутизны и огромной высоты гор, которые мы переезжали.
Поезд тронулся. Уже скоро 11 ч.; ложусь.
7 июля
Едем чудной, но страшной дорогой. Берега Байкала представляют собой огромнейшие сплошные горы-скалы, состоящие наполовину из мрамора; на боку этих скал проложена с помощью динамита узкая ленточка, полотно железной дороги; в некоторых местах в 4–5 аршинах от полотна уже вода Байкала. Шум волн не только ясно слышен из вагона, но даже громче шума поезда; раз на мое лицо упало даже несколько брызг от волн.
Холодно на улице и в вагоне: от Байкала, что от ледника. Жители говорят: «У нас вся погода от моря зависит: с Байкала ветер – значит, холодно». Это потому, что вода Байкала очень холодна, а холодна она потому, во-первых, что в него впадает множество горных рек и ключевых потоков, да и сам Байкал, очевидно, имеет массу ключей; а, во-вторых, ледники, спускаясь с гор, глубоко опускаются в воду и очень долго в ней находятся. Действительно, на горах и в бинокль и простым глазом видно очень много снега, который под действием июльских солнечных лучей стал сильно таять и сползать, охлаждая тем самым воду Байкала.
Так вот сегодня холодно, ибо ветер дует с озера, т. е. виноват, с моря. Извиняюсь потому, что сибиряки кровно обижаются, если Байкал назвать озером: «Какое это озеро! – говорят они: Вы, верно, не знаете его размеров? Ведь оно в длину 800 верст и в ширину от 45 до 180, при глубине до четырех верст; нет, это наше море». Буряты называют его даже «священным морем», т. к. оно совершенно чисто и вон выбрасывает все постороннее, попадающее в него. Байкал, особенно для бурята, живое одухотворенное существо. «Он (т. е. Байкал) добрый, когда кормит людей рыбою, поит своей водой скот и зверей, охота на которых является большим подспорьем жизни; он позволяет плавать лодкам, он доставляет людям и скоту прохладу среди летнего зноя, он… Да нет», махнув рукой, скажет скуластый бурят с трубкой во рту: «не перечтешь, какой он добрый. Ну, а бывает, что он и серчает… Кругом все тихо – ни ветерка; вдруг как зашумит, как заревет он, как пойдут по нему волны горами: так страшно на берегу стоять, а уж не дай Бог быть в это время в лодке».
За то буряты и чтут Байкал, именно, как живое существо. Ежегодно 9-го июля на берегах его они совершают в честь своего «священного моря» разные религиозные церемонии: надевают маски, жгут костры, прыгают чрез огонь, обливаются водой, даже купаются, хотя температура воды 4–5°. Подробностей этих празднеств не могу касаться: не успел хорошо расспросить.
Едем по участку Култук-Тапхой. Население пошло почти сплошь бурятское. Снаружи истые монголы; только головы их шире и скуластей китайских; многие носят косы; грамота у бурят монгольская.
Участок еще не открыт для движения; ходят только воинские поезда; поезд идет 10 верст в час; по такой дороге проехали мы 110 верст.
Постройка дороги в разгаре; слышны частые взрывы наподобие пушечных залпов; это динамитом рвут скалы для полотна дороги по берегу Байкала.
Кругобайкальская железная дорога в 250 верст, и на последних 100 верстах прорыто 37 тоннелей, не говоря уже про длиннейшие коридоры; один небольшой тоннель, пробитый в скале из белого мрамора и отлично обделанный, мы уже проехали.
А волны ревут и мчатся прямо на нас, точно гидры стоглавые, разинув пасти, чтобы поглотить нас. Сойди поезд с рельсов, мы неотъемлемая их добыча.
Виднеются в тумане высокие горы противоположного берега; на вид до них верст десять, на самом деле пятьдесят. Из-под воды выделяется огромный камень; на нем сидит целая стая чаек; сидят покойно, невзирая на то, что вокруг бешено ревут и пенясь разбиваются о камень волны. О, если бы и нам покойно и твердо сидеть на камне веры среди бед, скорбей и сомнений, этих бушующих волн житейского моря! Горе нам малодушным.
