скачать книгу бесплатно
Резко положив лево руля и кренясь в сторону противника, «Сикисима» лег на норд, открыв жаркий огонь из казематных и палубных орудий по миноносцам, а носовой башней взяв под обстрел шестой в колонне четырехтрубный русский крейсер, над которым развевался адмиральский флаг. Этот крейсер был опознан как «Россия». Минимальная дистанция позволяла обойтись без пристрелки, поэтому сразу после окончания разворота был открыт беглый огонь. Однако русские не прекращали стрелять ни на секунду, и их стрельба был очень результативной.
Предпринятый японцами маневр поставил их броненосцы, последовательно поворачивавшие к северу, под продольный огонь тяжелых русских орудий больших броненосцев с минимальной дистанции. Именно на следующие после этого поворота пять минут пришлись наиболее тяжкие повреждения, полученные «Сикисимой» в бою.
Находясь теперь под перекрестным обстрелом с одиннадцати кораблей на дистанции прямого выстрела любых, даже самых мелких корабельных орудий, броненосец начал буквально захлебываться от попаданий. Один за другим замолкали казематы.
Это был неправильный бой для броненосцев. С самого начала неправильный. С такой дистанции не могла защитить никакая броня в принципе. А сотни больших и маленьких снарядов, выпускаемых с крейсеров и броненосцев за минуту, неизбежно находили щели в этой броне, проникая в хорошо прикрытые казематы и взрывая хранившиеся там снаряды, расшатывая многочисленными попаданиями, даже если выдерживала защита, броневые плиты пояса по ватерлинии, заклепочные швы под ними. От мощной вибрации, вызванной попаданиями и собственными залпами, срезались заклепки в обшивке, в переборках. Появлялись течи по всему кораблю, а связь через переговорные трубы становилась невозможной из-за тяжелого стального гула, издаваемого избиваемым корпусом. Современный броненосец практически терял связь с боевой рубкой. Находиться даже за её толстой броней было небезопасно, а любой посыльный, отправленный из неё, почти гарантированно отправлялся на верную смерть, с ничтожным шансом успеть выполнить поручение.
Вскоре огонь обеих 305-миллиметровых башен пришлось перенести на броненосные крейсера, продолжавшие наседать справа, но едва кормовая башня успела дать один залп по новой цели, как тяжелый бронебойный снаряд, придя с кормы, попал в её боковую плиту и разорвался внутри. Из пробоины повалил дым, быстро становясь все гуще и гуще.
Немедленно был отдан приказ о затоплении кормовых погребов главного калибра. Осколками брони и снаряда сильно повредило электропроводку, вызвав короткое замыкание, а затем и пожар. Едкий удушливый дым заполнил башню, затрудняя борьбу с огнем. Срочное отдраивание всех броневых дверей позволило немного провентилировать помещения и дало возможность спастись большей части расчета, однако полностью погасить пожар не удалось, и вскоре вспыхнули заряды на элеваторе.
Прежде чем успели затопить погреба, пламя опустилось по зарядному элеватору до уровня защитной палубы, вызвав детонацию одного или двух снарядов в башне и на снарядном элеваторе. Каким-то чудом не детонировал оставшийся боекомплект в почти затопленном погребе, но взрывной волной и осколками снарядов нарушило его герметичность и все подбашенное отделение оказалось затопленным, вместе с отсеком кормовых подводных торпедных аппаратов. Вода появилась и в коридоре правого гребного вала, начав затапливать правую машину.
В носовой башне разрывом собственного снаряда в стволе правого орудия оборвало его ствол, временно выведя башню из строя, а когда удалось восстановить вертикальную наводку оставшегося левого орудия, её заклинило.
Полная потеря связи внутри корабля, частые повороты, переносы огня с одной цели на другую и жесточайший обстрел сильно снижали эффективность собственной стрельбы броненосца, практически сводя её к нулю. Орудия, вынужденные действовать самостоятельно, выходили из строя одно за другим. Несколько попаданий полностью разрушили кормовой мостик и сбили грот-мачту. Рухнула влево искромсанная задняя труба, а обе оставшиеся сочились жирным черным дымом из многочисленных пробоин, застилая им палубу шкафута и ростр. Отданная было команда о стрельбе торпедами по русским броненосным крейсерам так и не была исполнена из-за слишком быстрого выхода броненосца из боя и проблем с внутрикорабельной связью.
На полметра ниже воды был пробит 102-миллиметровый пояс в корме. Вскоре еще один 305-миллиметровый снаряд, попавший в корму, пройдя вдоль корпуса от кормового балкона до цитадели и срикошетив от плоской части бронепалубы, пробил, не разорвавшись, кормовой траверз правее барбета кормовой башни. Зато второй снаряд этого же залпа с «Орла» попал на два метра ниже, прямо на ватерлинии, и его взрыватель сработал исправно, подорвав заряд влажного пироксилина прямо в отсеке рулевой машины. К счастью, руль был в этот момент в положении прямо и остался неподвижным.
Лишившийся управления броненосец, сильно севший кормой и кренящийся вправо, принимал воду во все возрастающих количествах, продержавшись в роли головного корабля всего семь минут. Уже в 14:01 он, с трудом управляясь машинами, отвернул сначала на два румба влево, а потом и вовсе покинул боевую линию, так же как и «Микаса», отходя на предельной скорости на запад.
К этому моменту японский строй был согнут дугой, но атаку русских миноносцев удалось отбить массированным огнем трех броненосцев и двух броненосных крейсеров. Видимость сильно ухудшилась, особенно в юго-восточном направлении, где были основные силы русских. Японским артиллеристам приходилось наводить свои орудия, ориентируясь по верхушкам труб и мачтам, иногда видневшимся над слоем дыма и тумана, висевшего над водой. При этом результаты своего огня удавалось увидеть далеко не всегда, а следовательно, и корректировать стрельбу было очень затруднительно. Однако русские пушки, находившиеся теоретически в гораздо худшем положении, продолжали бить с той же частотой и точностью, что и в самом начале, что было очень удивительно.
После выхода из боя второго японского броненосца флот возглавил «Фудзи». Он повел за собой японскую колонну на северо-запад, придерживаясь того же курса, что и его предшественник. Около двух часов оба подводных торпедных аппарата правого борта выстрелили свои торпеды в сторону «России» и «Громобоя», но результатов этой стрельбы замечено не было (с русских кораблей не видели даже следов от японских торпед).
Примерно в начале третьего русские броненосцы снова повернули во фронтальную атаку, боясь, видимо, потерять своего противника из вида в сгустившемся тумане и дыму. К этому времени основной огонь японских линкоров был направлен против «России» и «Громобоя», державшихся на траверзе двух оставшихся броненосцев. Отряд контр-адмирала Уриу наконец-то смог занять предписанное ему место в голове колонны, начав обстрел русских бронепалубных крейсеров, что вынудило их отвечать, ослабив огонь по «Фудзи». К тому же на владивостокских крейсерах орудия начали замолкать, выбиваемые попаданиями 305-миллиметровых «чемоданов». Все остальные калибры японцам снова пришлось использовать для отражения второй торпедной атаки русских.
Вскоре после её начала шедший теперь пятым в колонне крейсер «Идзумо», являвшийся флагманским кораблем вице-адмирала Камимуры, получил свое роковое попадание. Этот корабль чуть не погиб, еще даже не открыв огня по противнику. Едва начав разворот, самый первый в этом бою, он получил свой первый снаряд, лишь по счастливой случайности не ставший последним. Попав в правую амбразуру носовой башни, бронебойный 305-миллиметровый снаряд с «Наварина» вынес начисто заднюю броневую плиту, вместе со стеллажами снарядов, которые рванули уже снаружи, приподняв и обрушив обратно крышу башни и разворотив её стены. Зарядный элеватор не пострадал чисто случайно, иначе по нему пламя моментально достигло бы погребов и корабль неминуемо погиб. Взрывной волной разрушило командирский мостик и проломило палубу позади башни. Внутренние помещения за барбетом были полностью разбиты, и там начался пожар, что вынудило затопить носовые погреба, и крейсер заметно сел носом. Многочисленные осколки пробили оба борта, вплоть до броневого пояса, и через эти пробоины начала поступать вода, так как броня нижнего пояса полностью ушла под воду в носу. Все, кто был в рубке, получили тяжелые контузии, а штурман и два матроса погибли. От сотрясения разбились артиллерийские приборы и дальномеры, но штурвал продолжал действовать.
И вот теперь снова такой же снаряд, и опять с Наварина», прилетел с кормы и попал в правый борт напротив кормовой башни. Идя наискосок через корпус крейсера и прошивая одну переборку за другой, он проскочил выше броневого траверза, вспорол батарейную палубу и нырнул в дымоход третьей трубы. Оказавшись в третьем котельном отделении, он пробил его носовую переборку, разбил два котла в соседней кочегарке и остановился в топке одного из них, где детонировал от жара. Его взрывом вывело из строя все котлы в отсеке и перебило главный паропровод, а осколки пробили днище и внутреннюю переборку угольной ямы левого борта. «Идзумо» потерял ход и остановился, лишившись возможности уклониться от выпущенных русскими миноносцами в него с 300 метров двух торпед. Одна из них прошла перед самым форштевнем, зато вторая ударила в борт чуть позади носового 76-миллиметрового каземата.
К этому времени на крейсере, помимо длинного списка повреждений, уже имелись несколько пробоин по правому борту у самой поверхности воды. Он начал быстро оседать носом и валиться на пробитый борт, прекратив огонь. Обошедший его справа «Адзума» оставил три шлюпки и сбросил в воду пробковые койки.
Около половины третьего «Идзумо» затонул, перевернувшись вверх килем с дифферентом на нос, став первым японским кораблем линии, погибшим в тот день.
После начала второй атаки русских броненосцев еще не успевшие пройти точку поворота на север «Якумо» и «Ивате» развернулись сразу на северо-запад, дав самый полный ход и начав быстро удаляться от самых тихоходных русских отрядов, вскоре обогнав «Токиву», также свернувшего вслед за ними и добавившего оборотов на винты. Теперь эти три крейсера не могли стрелять вправо, так как новые русские броненосцы для них закрывал корпус «Адзумы» и дым. Они перенесли огонь кормовых орудий на едва видимые отстававшие старые русские броненосцы, безнаказанно обстреливавшие их с самого начала боя.
Вскоре эти крейсера обогнали отходящие на запад «Микасу» и «Сикисиму», также открывшие огонь по хвостовым кораблям в русской колонне. Обстрел с этих броненосцев вынудил русских довернуть к северу, чтобы ввести в действие свои кормовые башни против отходивших поврежденных японских кораблей. Изменение курса привело к отклонению русских вправо, и они начали отставать от броненосных крейсеров еще быстрее. Однако вскоре оба японских броненосца скрылись из вида, и русские легли на прежний курс. Но к 14:18 от них все же удалось оторваться совсем.
Теперь японский объединенный флот шел одной компактной группой, начав восстанавливать первоначальный строй кильватерной колонны, обрушив всю свою артиллерию на упрямых «Россию» и «Громобоя».
Русские отряды оторвались друг от друга. Один их броненосец был выбит из строя и, вероятно, затонул, два головных горели и имели очень большие разрушения в надстройках и по корпусу, броненосные крейсера едва держались на плаву и сильно горели, потеряв почти все орудия. Половина их флота осталась где-то далеко за кормой, выйдя из игры, и чаша весов, наконец, начала склоняться в сторону флота микадо.
За время перестроения в казематах и башнях трех замыкающих броненосных крейсеров успели частично пополнить запасы снарядов, что позволило несколько повысить интенсивность огня.
Поскольку русские большие броненосцы были едва различимы, по ним стреляли лишь концевые «Ивате» и «Якумо», совсем не видевшие из-за дыма других целей, в то время как все остальные старались скорее прикончить надоевшие крейсера.
В 14:30 по сигналу ракетой с русского флагмана все их корабли, участвовавшие в этот момент в бою, начали отворачивать вправо, выходя из боя и прекратив огонь. Лишь третий в строю броненосец дал еще один залп, хорошо легший по «Фудзи».
С шедшего вторым в колонне «Асахи» было отлично видно, как русский бронебойный двенадцатидюймовый снаряд вошел в нижний край тонкой боковой плиты кормовой башни броненосца, развернутой в тот момент вправо, пробив её с огромным снопом искр. Через доли секунды из этой пробоины показались языки яркого кордитного пламени, и почти сразу мощный столб белого огня сорвал с креплений броневую крышу башни, отбросив её в сторону, как картонку. Следом вверх полетели еще какие-то части орудий или систем зарядки, и, наконец, чудовищный взрыв разметал во все стороны куски обшивки, палуб и всего того, что еще секунду назад было грозным броненосцем. Над поверхностью моря осталось лишь огромное облако дыма, пара и опадающей воды, поднимающееся вверх и сворачивающееся в гигантский гриб, из которого продолжали сыпаться обломки. Обходя его, «Асахи» положил лево руля, что тут же повторили остальные корабли в строе, исполняя пункт боевого приказа.
В этот момент, на несколько минут, русские корабли полностью пропали из вида, однако вскоре они возобновили обстрел, интенсивность которого быстро росла. Когда их снова удалось обнаружить, они оказались на сближающемся с японцами курсе и, судя по бурунам у форштевней, держали полный ход, ведя частый огонь с броненосцев в нос и на оба борта, а с крейсеров всем правым бортом. При этом избитые и горящие броненосные крейсера действовали из всех орудий правого борта, включая противоминные, и держали приличный ход, что оказалось полной неожиданностью.
В то время, как наши легкие крейсера быстро удалялись на северо-запад, их русские собратья стремительно приближались, по-прежнему держа открытыми торпедные порты, явно собираясь атаковать торпедами под прикрытием огня основных сил.
«Асахи» немедленно открыл огонь из всей своей артиллерии, включая главный калибр, по приближавшимся, в клочьях дыма и тумана, бронепалубным крейсерам, одновременно довернув еще больше к югу. Все остальные корабли также держали максимально возможный ход, забирая постепенно влево, но под жестоким продольным обстрелом все они получали новые повреждения, в то время, как строй полностью восстановить пока не удавалось.
Примерно в 14:36 «Ниссин» вдруг начал быстро сбавлять ход. Дело в том, что еще в самом начале боя 305-миллиметровый бронебойный снаряд пробил бортовую броню напротив правого машинного отделения и, пройдя сквозь угольную яму, разорвался, почти пробив скос бронепалубы. Осколками брони и снаряда был выведен из строя холодильник, а машинное отделение начало затапливаться. Помпы могли лишь замедлить его полное затопление, к тому же они постоянно выходили из строя, так как их фильтры забивало угольной крошкой из пробитого бункера. Примерно около половины третьего полузатопленное правое машинное отделение пришлось оставить, остановив машину.
В этот момент крейсер последовательно, в течение одной минуты, накрыли сразу три залпа большого калибра. Один 305-миллиметровый снаряд вошел в палубу юта, проломил кормовой траверз левее кормовой башни, две поперечные полупереборки в батарейной палубе, разделявшие орудия, и разорвался, ударившись в станок средней шестидюймовки в левой батарее. Однако носовая часть снаряда пробила еще одну перегородку между орудиями, разбив кранцы первых выстрелов обоих носовых орудий левой батареи и вызвав возгорание рассыпавшегося пороха. В результате образовалось сразу два очага пожара, быстро набравшего силу. Вскоре от огня детонировали снаряды, и все оставшиеся в батарее и над ней орудия крейсера замолчали. Из башенных орудий могло действовать лишь одно левое орудие носовой башни. У правого был оборван ствол.
Второй снаряд этого же залпа прошил кормовую надстройку и заднюю трубу, разорвавшись от удара в основание мачты. Подрубленная взрывом мачта упала сначала на заднюю трубу, соскользнув после влево. Прямо на палубную шестидюймовку.
Затем сразу два снаряда такого же калибра поразили командирский мостик, который оказался полностью разрушенным, и там так же начался большой пожар. Остатки ходовой рубки рухнули на носовую башню, полностью лишив её подвижности. В боевой рубке были ранены командир крейсера капитан первого ранга Такеноучи и младший флагман первой эскадры вице-адмирал Мису, а также еще одиннадцать человек.
Третье накрытие пришлось в корму с левого борта под острым углом, но поскольку уже имелся серьезный крен на правый борт, то слева практически весь броневой пояс оказался задран над водой. Благодаря этому снаряд, легший за кормовой башней под самым бортом, попал ниже бронирования и, пройдя через обшивку и угольные ямы кормовой кочегарки, достиг левого машинного отделения, где и полноценно рванул, повредив паропроводы, котлы и главные механизмы. Корма начала быстро садиться в море, принимая воду все большим числом пробоин, опускавшихся, по мере увеличения дифферента, до уровня ватерлинии.
Крейсер совсем остановился и начал спускать уцелевшие шлюпки, уже не имея никакой возможности продолжать бой. Огонь по нему прекратили, взяв под обстрел тяжелых орудий «Асахи», в то время как русские крейсера, хотя и перестали приближаться, также не прекращали гвоздить по броненосцу из всех стволов, как по ближайшей цели. Японские корабли могли отвечать на очень мощный русский огонь только из орудий, способных стрелять в корму, часть из которых уже была разбита. Большая часть казематной артиллерии была обречена на бездействие, так как противник находился вне секторов их обстрела.
Учитывая, что взявший на себя роль нового флагмана «Ниссин» потерял боеспособность, командир «Асахи» капитан первого ранга Номото принял командование объединенным флотом на себя, распорядившись передать на броненосные крейсера фонарем через прорези боевой рубки приказ отходить на прежнем курсе для восстановления нормальной дистанции боя и держать строй. Но едва этот приказ успели передать, новая неожиданность полностью спутала все планы.
В 14:38 левее остатков отступающего японского флота, из клочьев тумана, испачканного грязными дымными разводами, показались, отставшие было, старые русские корабли.
При этом снова, уже в который раз за этот бой, они имели заранее наведенные на японцев орудия и разворачивались к ним своим правым бортом, чтобы иметь полные залпы. Более того, бывшие когда-то замыкающими в их колонне, броненосцы береговой обороны и старые крейсера начали снова охватывать японский строй с левого фланга.
Едва показавшись из тумана, русские открыли кинжальный огонь полными бортовыми залпами с расстояния меньше мили по начавшим отворачивать от новой угрозы левофланговым японским крейсерам, даже еще не успевшим навести на них свои пушки.
Шедший крайним «Ивате» угодил под залпы сразу с двух броненосцев в упор и был полностью выведен из строя за считаные секунды, даже не успев толком ответить. Резко положив право руля, чтобы ввести в действие всю артиллерию левого борта против показавшихся у него прямо по курсу шести старых русских кораблей, крейсер был внезапно и очень точно обстрелян слева. Причем с него увидели своих обидчиков только после того, как они дали первые залпы.
Сначала по вспышкам дульного пламени удалось лишь определить направление, откуда велся огонь, где были обнаружены мачты трех кораблей, торчащие из дымки, и лишь после этого из полосы тумана проявились силуэты трех броненосцев, заканчивавших разворот на запад. На них тут же были наведены все оставшиеся орудия, но в этот момент шедший головным в этой троице и опознанный как «Сисой Великий» дал залп всем бортом.
До противника было около 8 кабельтовых, так что почти все выпущенные русскими броненосцами снаряды попали в цель. На «Ивате» взорвался нижний кормовой каземат левого борта, что вызвало мгновенную детонацию боезапаса на втором ярусе этого же каземата. Мощнейшим взрывом двух почти полных комплектов снарядов разворотило борт до самого бронепояса, сорвало все броневые плиты казематов, а две плиты верхнего 127-миллиметрового пояса от кормового траверза к носу сдвинуло со своих мест, срезав половину болтов, их крепивших. Взрывной волной и осколками разбило ближайшую палубную шести-дюймовку, буквально сдув с палубы её расчет, и заклинило соседнее такое же орудие. Все орудия левого борта на кормовом мостике также вышли из строя, а сам мостик был сильно поврежден.
Взрывом проломило палубу нижнего каземата и разрушило шахту подачи боезапаса из боевого коридора левого борта, ранив троих человек в самом коридоре. Кроме того, начавшийся мощный пожар быстро проник и в боевой коридор, забитый мешками с боеприпасами, передвигаемыми по рельсам на его подволоке, где загорелись маты и пробитые шестидюймовые гильзы с зарядами. Все, кто уцелел, бросились со всех ног в погреба либо наверх. Но японцам снова повезло, если, конечно, можно назвать везением разбитые котлы, паропроводы и главные механизмы. Начавшийся в столь опасном месте пожар был быстро потушен водой, хлынувшей в две большие пробоины от двенадцатидюймовых снарядов, пробивших борт ниже ватерлинии и проникших в первое и второе котельные отделения и левую машину. А мощная струя пара, вырвавшегося из котлов и паропроводов, моментально заполнила весь коридор и прекратила распространение огня, благодаря чему взрыва не последовало.
Кроме этих ужасающих повреждений, русские первыми же залпами заклинили кормовую башню, которая даже не успела развернуться на врага, пробили тонкий пояс в подводной части под кормовым 76-миллиметровым орудием и чуть ближе к задней башне. Причем второе попадание было снарядом калибра 229 миллиметров, и он, легко прошив пояс, проломил также и скос бронепалубы. Через четыре подводные пробоины в корпус крейсера хлынула вода, откачивать которую было уже нечем. Пара в котлах не осталось, подача электричества прекратилась. Корабль начал быстро садиться кормой и крениться на левый борт. Тушить пожары пытались, используя ручные помпы, но их мощности было явно недостаточно, и огонь вскоре совершенно вышел из-под контроля, охватив всю кормовую часть.
Носовая башня успела дать пару залпов на ручном приводе, после чего также была взорвана прямым попаданием тяжелого снаряда. Взрыв боезапаса, хранившегося в стеллажах в задней части боевого отделения, полностью её разрушил, разворотив взрывной волной все палубы командирского мостика и ходовую рубку, проломив палубу бака и вызвав возгорание пороховых картузов в подачной трубе. По ним, как по запалу, огонь моментально добрался до погреба, и над носовой частью уже обреченного крейсера поднялся огромный огненный гейзер. К счастью, снарядный погреб к этому времени был уже почти пуст, и взрыв остававшихся в нем четырех бронебойных снарядов не смог проломить днище и вызвать детонацию соседних, уже затопленных и также почти пустых 152- и 76-миллиметровых погребов, лишь разворотив переборки и вызвав почти моментальное затопление подбашенного отделения через боевой коридор. Это несколько уменьшило дифферент на корму, зато в воду ушли еще две пробоины в верхнем поясе под носовым казематом, и крен начал расти еще быстрее.
Стрельба из оставшихся трех казематных шестидюймовок была затруднена значительным креном корабля и потому не была эффективной, а вскоре и вовсе прекратилась, так как заряжать орудия на перекосившейся палубе стало невозможно, а их стволы смотрели в воду под самым бортом, даже поднятые на максимальный угол возвышения.
Около трех часов в огромную пробоину на месте кормового каземата хлынула вода, переливаясь через верхний пояс, полностью ушедший в воду, и крейсер стремительно повалился на левый борт, проваливаясь кормой.
Шедшие дальше к северо-западу «Якумо» и «Токива» оказались под очень плотным и точным обстрелом с «Нахимова» и еще двух устаревших русских крейсеров.
«Нахимов» бил из своей устаревшей артиллерии по ближайшему для него «Токиве». Его шесть 203-миллиметровых и пять 152-миллиметровых пушек, стрелявших на борт, были орудиями устаревших образцов и не могли стрелять часто, а бурый порох в зарядах главного калибра образовывал густые клубы дыма после каждого залпа, что еще больше увеличивало паузы между выстрелами. Но зато обслуживали эти пушки старые и опытные расчеты и их снаряды неизменно хорошо ложились в цель. Кроме того, в боекомплекте русского крейсера оставили только тяжелые снаряды.
На «Токиве» с самого начала оказалась выведена из строя носовая башня, получившая прямое попадание восьмидюймового снаряда левее амбразуры левого орудия. Хотя снаряд, попавший в броню под невыгодным углом, не смог ее пробить, лишь срикошетив в надстройку, но расчет башни получил сильнейшие контузии, а осколками брони, отколовшимися с внутренней стороны, разбило накатник и механизм горизонтальной наводки левого орудия, ранив четверых человек.
Отрикошетивший снаряд, проткнув надстройку, ударился в переднюю стенку носового верхнего каземата, прикрытую всего лишь двумя дюймами брони. Потеряв уже почти всю свою пробивную силу, 133-килограммовая стальная болванка застряла в этой преграде, а через доли секунды сработал взрыватель.
В результате детонации остававшихся в каземате снарядов разрушило его внутреннюю и заднюю переборки, сорвало и выбросило в море переднюю шестидюймовую броневую плиту, повредило орудие в нижнем ярусе и соседнюю палубную установку, а также обе 76-миллиметровые пушки на мостике. Получили осколочные повреждения первая труба и вентиляторы первой кочегарки. Начался сильный пожар, дым от которого мешал стрелять оставшимся орудиям.
А попадания не прекращались, но столь результативных больше не было. В главный и верхний пояс попало еще пять снарядов, но острый угол встречи брони и снарядов вызвал лишь снопы искр, сопровождавшие сравнительно безвредные рикошеты. Легкая потеря герметичности обшивки в результате смещения броневых плит не могла иметь фатальных последствий, так же как и разрушения жилых помещений экипажа и надстроек от остальных попаданий.
«Якумо», засыпаемый снарядами скорострелок с «Дмитрия Донского» и «Владимира Мономаха», быстро потерял обе палубные шестидюймовки левого борта, причем там, где они стояли, полыхал пожар и рвались приготовленные для стрельбы снаряды. Шестидюймовка в носовом верхнем каземате была заклинена и не могла стрелять. Три 76-миллиметровые пушки были разбиты, причем одна из них слетела со станка.
Из-за острых курсовых углов, на которых происходил бой, бронирование цитадели не было пробито ни разу, но носовая оконечность, надстройки и трубы были продырявлены почти четырьмя десятками снарядов, причем часто насквозь. Тонкий 89-миллиметровый пояс позади защиты носового торпедного аппарата был пробит дважды, и в эти пробоины начала поступать вода, так как они находились у самой ватерлинии и встречные волны их захлестывали.
Но, несмотря на ожесточенный обстрел и множество попаданий, «Якумо», единственный из всех, смог открыть достаточно серьезный ответный огонь, что заставило отвернуть на северо-восток старые русские крейсера и, в конечном итоге, позволило вырваться всем остальным.
Крейсер «Асама» получил свое первое попадание также еще до того, как вступил в бой. В момент самого первого разворота, еще в 13:53, его поразил в корму 305-миллиметровый снаряд с «Николая I», в результате чего оказался поврежден рулевой привод и заклинен руль в положении «лево руля». Крейсер, так и не выйдя из разворота, выкатился влево из строя и покинул боевую линию.
С этим повреждением удалось справиться достаточно быстро, и «Асама», уже через десять минут, бросился догонять свой флот, пропавший в тумане где-то на северо-востоке. В 14:06 были обнаружены русские корабли, бывшие замыкающими в их колонне. Они снова шли в строе уступа влево на полном ходу, держа курс на север-запад. Развернувшись на параллельный с ними курс, открыли огонь всем правым бортом по броненосцу береговой обороны, бывшему к крейсеру ближе всех («Апраксину»), и по двум устаревшим высокобортным крейсерам с казематной артиллерией, державшимся левее его.
Русские немедленно начали отвечать, используя лишь кормовые орудия, продолжая бить из носовых по отступающим японским крейсерам, которые, наконец, увидели и с «Асамы», но пока никак не могли догнать.
Дистанция была небольшой, и попадать обе стороны начали почти сразу. Однако если хорошо заметные разрывы японских фугасов на бортах русских кораблей никак не сказывались на их боевых возможностях, то практически незаметные попадания русских бронебойных снарядов и стальных гранат средних калибров сразу начали давать результат. Уже во втором залпе шестидюймовый снаряд разорвался в основании задней трубы, повредив осколками котлы в кормовом котельном отделении. Давление пара резко упало, в результате крейсер начал терять ход, который быстро снизился до 10 узлов. Прямое попадание в нижний край лобовой плиты получила кормовая башня. Хотя броня пробита не была, но башня все же вышла из строя до конца перестрелки. Были повреждены 76-миллиметровые орудия на крыше кормового каземата и на командирском мостике. Крупные осколки русских снарядов проникли в отсек кормовой динамо-машины, полностью выведя её из строя, что обесточило половину корабля.
А когда к русским скорострелкам присоединилась еще и кормовая башня обстреливаемого броненосца, точно положившая свой первый снаряд в корму японского крейсера, разрушив командирскую каюту и снова нарушив работу рулевого привода, положение «Асамы» стало просто критическим. Пока удалось восстановить управляемость, было получено еще три таких залпа, с одним попаданием. Причем осколки 254-миллиметрового снаряда, угодившего в правый борт и уничтожившего командирский буфет, пробили обшивку у ватерлинии по левому борту, пройдя поперек всего корпуса и прошив по пути две палубы и пять легких переборок. Через эти пробоины начало быстро затапливать кормовые отсеки.
Через пять минут после начала этой стычки, едва починив руль, «Асама» резко отвернул влево. Снова покинув поле боя, крейсер направился к видневшимся чуть севернее двум поврежденным японским броненосцам, также отходившим на малом ходу для исправления повреждений.
«Микаса», выйдя из боя, пытался на полном ходу покинуть место маневрирования сражающихся флотов, но новая атака русских броненосцев не позволила этого сделать. Резко отвернувшие на северо-запад крейсера Камимуры очень быстро прошли за кормой своего флагмана, начавшего сильно сбавлять ход, а открывшиеся за ними старые русские броненосцы, довернув вправо, открыли огонь из кормовых башен и казематов по японскому броненосцу.
К этому времени крен на правый борт был уже 6° и продолжал расти, так же как и дифферент на нос. Переборки прогибались и трещали под напором сотен тонн воды, вливающейся в корпус. В носовой части, наиболее пострадавшей от огня русских крейсеров, затопления выше бронепалубы нечем было ограничивать, так как не осталось ни одной целой водонепроницаемой переборки. Даже сам настил защитной палубы имел множество повреждений и потерял герметичность, отчего постепенно были затоплены носовые провизионные кладовые, шкиперская кладовая и цепной ящик. Началась фильтрация в носовые погреба и боевой пост. Вода в кормовом котельном отделении продолжала прибывать, сочась через начавшие сдавать швы затопленных угольных ям. Нужно было срочно стопорить ход для заделки наиболее опасных пробоин, но это было возможно лишь после выхода из зоны боевого маневрирования обеих эскадр.
Вместо этого тяжело поврежденный броненосец снова оказался под огнем, начав отвечать из орудий левого борта и кормовой башни. Из-за густого тумана и сильной задымленности противники быстро потеряли друг друга из вида, но до этого «Микаса» успел получить дополнительные повреждения. Прямым попаданием была разбита кормовая башня главного калибра. Снаряд разорвался, еще даже не пробив толком броню лобовой плиты, но снопом осколков, влетевших в промежуток между орудиями, сильно повредило поворотный стол башни, намертво его заклинив, и станки обеих пушек. Железо приняло на себя весь удар, так что расчет отделался лишь контузиями.
Другим попаданием такого же снаряда, прошедшим до этого через офицерские жилые помещения, был пробит кормовой траверз левее барбета у самой бронепалубы. Едва проломив броню, снаряд остановился, так и не взорвавшись. Около десятка среднекалиберных попаданий легли в корму, сильно разрушив адмиральские помещения и каюты офицеров, где начался пожар. В целом, полученные повреждения не были смертельными но, уходя из-под обстрела, броненосец потерял почти десять минут драгоценного времени.
За эти десять минут вода смяла и порвала внутреннюю продольную переборку угольных ям правого борта второй кочегарки, и отделение начало быстро заполняться водой. Водоотливные средства не справлялись. Приемники эжекторов осушительной системы почти сразу забило углем. В аварийном порядке стравили пар из котлов и загасили топки, еле успев эвакуировать людей. Крен вправо дошел до 8°, а в корме вода хлынула через две пробоины в верхнем поясе, опустившиеся под воду. Кроме того, полностью погрузился в воду 10-миллиметровый пояс позади цитадели, и волны начали захлестывать в пробоины небронированного борта, считавшиеся до этого безопасными. Срочными контрзатоплениями удалось уменьшить крен до 3°, но корма продолжала погружаться, быстро увеличивая и без того сильно возросшую осадку. Вся самая толстая броня по ватерлинии ушла под воду, и броненосец погрузился почти до батарейной палубы.
Едва вырвавшись из-под обстрела, занялись срочной заделкой множества ставших подводными пробоин. Пластыри, заведенные на пробоины в носу, позволили прекратить поступление воды в носовые отсеки, но кормовые пробоины перекрыть полностью не удавалось, и броненосец продолжал садиться все глубже.
«Сикисима», покинув линию, вскоре присоединился к отступающему «Микасе», участвуя вместе с ним в перестрелке со старыми русскими кораблями. Он, так же как и флагман, остро нуждался в срочной заделке пробоин, а вместо этого получил дополнительные повреждения кормовой части, в том числе подводную пробоину в левом борту. Два попадания тяжелых бронебойных снарядов пришлись в батарейную палубу и вывели из строя два каземата, к счастью, без взрывов и пожаров. Когда, наконец, удалось окончательно выскочить из боя, броненосец был уже практически обречен. Вода в правом машинном отделении поднялась на полметра выше настилов, залив мотылевые колодцы и нижние шейки вала. При работе механизмов эта вода, смешанная с маслом, разбрызгивалась по отсеку, до крайности осложнив обслуживание машины, которая начала работать со все усиливающимся стуком. Кроме того, появилась сильная вибрация. Видимо, пострадал и сам правый вал или его подшипники. Вскоре машину пришлось остановить.
Имея разбитое и затопленное румпельное отделение, одну лишь левую действующую машину и поврежденный правый вал, корабль потерял возможность идти прямо. А быстро прибывавшая вода, которую уже нечем было откачивать (почти все водоотливные средства вышли из строя), сажала корабль все глубже. Начали сдавать переборки, и командир приступил к эвакуации экипажа, остановив свой обреченный броненосец рядом с флагманом, к которому уже приближался заметно севший кормой «Асама». Из-за свежей погоды спустить шлюпку или катер было довольно сложно, кроме того, ни на одном из японских кораблей не осталось неповрежденных мелких плавсредств, поэтому «Асама» пришвартовался с подветренного борта «Микасы», и адмирал с частью своего штаба перешел на крейсер.
Получив наконец-то возможность заняться своими повреждениями, «Микаса» подозвал к себе сигналом «Асаму», чтобы адмирал Того мог перейти на крейсер и присоединиться к своему флоту, снова его возглавив. Сам «Микаса» уже совершенно не годился для этого. Вода продолжала прибывать, и нужно было срочно вести броненосец к ближайшему берегу, каковым являлся остров Окиносима. (Едва достигнув острова и приткнувшись к его северному берегу, он начал быстро погружаться кормой, плотно сев на грунт и полностью затонув к полуночи. Над водой возвышались примерно три четверти корпуса. Палуба в корме ушла под воду.)
Адмирал Того, перейдя на борт «Асамы», хотел немедленно двинуться на звуки канонады, но повреждения крейсера требовали срочного ремонта, к тому же дать ход сразу не удалось. В корме вода затопила несколько помещений, а на средней палубе её уровень доходил до колена. Осадка кормой увеличилась на полтора метра, но повреждение удалось локализовать и поступление воды прекратилось. К сожалению, осушить затопленные отсеки не было никакой возможности, и максимальный ход крейсера упал до 17 узлов. Радиостанция была разбита, антенны оборваны, так что управлять флотом с нового флагмана было весьма затруднительно.
Пока исправляли повреждения, появилось авизо «Чихайя». Воспользовавшись его станцией беспроволочного телеграфа, Того передал приказ всем японским кораблям в Цусимском проливе, не связанным боем, собраться у острова Окиносима. Для прояснения обстановки авизо отправили на северо-запад, на поиск основных сил объединенного флота, с приказом оставаться при них и вести их на «Асаму».
С начала боя «Асахи» находился под достаточно плотным обстрелом, что, впрочем, невозможно сравнивать с тем, что творилось на «Микасе» и «Сикисиме». Однако броненосец успел получить серьезные повреждения до того, как были выбиты из строя оба головных корабля. Стремительное сокращение дистанции боя привело к быстрому росту числа попаданий. Столь быстрого накопления повреждений, как в этом бою, не видел еще ни один флот в мире. Несмотря на то, что первые полчаса «Асахи» обстреливался, скорее всего, лишь из соображений затруднить его собственные действия и преимущественно из мелких орудий, на нем были большие потери в экипаже, в том числе и в надежно прикрытой броней боевой рубке.
«Около двух часов 75-миллиметровый снаряд ударил в фок-мачту. Его осколки влетели в боевую рубку, ранив нескольких человек. Квартирмейстер Ягинума, стоявший на руле, получил осколок в правое плечо, но продолжал держать штурвал левой рукой, сохраняя невозмутимое выражение лица, лишь попросив стоявшего рядом с ним минного офицера осмотреть плечо. Рана оказалась достаточно большой, чтобы просунуть в неё палец. Ягинума был бледен как мел, но продолжал управлять кораблем, пока его не сменили, лишь потом отправился на перевязку». Следующими разрывами русских снарядов в районе командирского мостика был убит старший помощник командира корабля капитан второго ранга Кититаро Того и старший артиллерист.
Однако самые опасные повреждения броненосец получил в конце боя, находясь под продольным огнем с тяжелых русских кораблей. Несмотря на несколько возросшую дистанцию, попадания следовали одно за другим. Даже снаряды среднего калибра прошивали вдоль почти полкорпуса корабля, прежде чем разорваться, уперевшись в серьёзное препятствие, а тяжелые – просто сметали с пути эти преграды, проникая во все отсеки и круша все на своем пути.
К тому моменту, когда русские решили выйти из боя, «Асахи» уже имел дважды пробитый кормовой траверз, абсолютно разбитые кормовые жилые помещения и надстройки, большей частью выбитую артиллерию в казематах и на верхней палубе правого борта быстро нарастающие затопления вдоль всего пострадавшего борта, как от подводных пробоин, так и от выскочивших заклёпок и разошедшихся швов обшивки. Водоотливные средства едва справлялись с быстро прибывавшей водой.
Однако третья атака русских броненосцев и крейсеров не дала возможности справиться с этими повреждениями. Снова пришлось дать полный ход, для восстановления приемлемой дистанции боя, что ускорило затопление ряда отсеков в носу и еще больше увеличило осадку. Новые попадания нанесли дополнительные повреждения, отсрочив выполнение первоочередных мероприятий по борьбе за живучесть, что осложнило все эти работы в дальнейшем.
К началу четвертого остаткам японского объединенного флота удалось оторваться от атаковавших его с двух сторон русских отрядов. Начавшие разбегаться в разные стороны броненосные крейсера были собраны вместе сигналом с «Асахи». В этот момент с востока показалось авизо «Чихайя», с которого передали приказ командующего о сборе всех кораблей. К этому времени последний японский броненосец окончательно потерял боеспособность. Нужно было двигаться к ближайшей своей базе, которой оказался залив Миура, на восточном берегу Цусимы, для срочного ремонта, но сначала пришлось остановиться, для заделки пробоин у ватерлинии и ниже. Но заведенные наспех пластыри помогали мало, и полностью остановить прогрессирующие затопления не удавалось. Пробоин и повреждений было слишком много. Едва дали малый ход вперед, как все пришлось начинать сначала, пластыри отошли, и вода хлынула в искалеченный корпус с новой силой.
Лежа в дрейфе, развернувшись носом на восток, чтобы волны не били в поврежденный борт, пытались подвести дублирующие пластыри, когда в 16:15, совершенно неожиданно, чуть впереди левого траверза показались русские броненосцы в строе кильватера, несшиеся на полном ходу прямо на японцев. Немедленно отдали приказ в машину дать полный ход, резко положив руля вправо, но русские приближались очень быстро. Казалось, что уже ничто не спасет подбитый броненосец от неминуемой гибели, но вдруг, совершенно неожиданно, приближавшиеся корабли Рожественского начали последовательно отворачивать на восток, куда еще недавно ушли японские крейсера. Одновременно с поворотом русские начали пристрелку двухорудийными залпами главным калибром со второго в строю броненосца с большой дистанции, превышавшей 40 кабельтовых.
С мостика было хорошо видно, что теперь у них не хватает уже двух новых броненосцев и обоих броненосных крейсеров. А едва различимый за колонной главных сил отряд легких крейсеров состоит теперь всего из трех кораблей. Это известие вызвало троекратное «Банзай» во всех палубах броненосца. Начавшийся обстрел не принимали всерьез, учитывая дистанцию открытия огня и тот факт, что теперь русские удалялись, почти на контркурсе. Было достоверно известно, что стрельба на дальности свыше 30 кабельтовых в русском флоте не освоена, тем более на этой, наспех сформированной и необученной эскадре. На самом «Асахи» не осталось ни одного целого дальномера, так что открыть ответный огонь не было никакой возможности.
Однако, к удивлению всех японских офицеров, русским удалось накрыть свою цель уже пятым залпом (всего через четыре минуты с момента начала обстрела), после чего начали стрелять все остальные большие броненосцы, кроме головного. «Их снаряды поднимали большие фонтаны воды в опасной близости от «Асахи». Они круто входили в воду с противным воем, тянущим нервы, оставляя за собой светящийся след, а из-за волнения моря, казалось, что они извиваются в воде». Было выпущено уже около полусотни снарядов, легших рядом, но все же мимо. Вскоре старые русские броненосцы прекратили огонь, так как последний залп с «Наварина» лег недолетом. Все уже вздохнули с облегчением, но «Сисой» и два «Суворова» дали еще несколько залпов.
Один снаряд в их предпоследнем залпе все же достиг цели. Попав в палубу юта и легко прошив её и батарейную палубы, он ударил в бронепалубу позади и правее барбета. Поскольку траектория его полета на завершающем отрезке была достаточно крутой, а прочный и сравнительно короткий корпус этого фугасного снаряда в принципе не имел склонности к рикошетированию при падении сверху, он проломил броню, разорвавшись над подводным торпедным аппаратом правого борта, полностью его разрушив вместе с заряженной в него торпедой. Осколками брони и снаряда была пробита и приготовленная рядом запасная торпеда. Её воздушный резервуар взорвался, а обломки моментально вспыхнули, облитые разлившимся керосином.
Срочно начали затапливать расположенные рядом кормовые погреба, но потушить начавшийся пожар в торпедном отсеке не удавалось. Взрывом снаряда, а потом и воздушного резервуара перекосило все люки и двери. А помещения над бронепалубой быстро заполнились едким дымом. Через семь минут, когда русские уже совсем скрылись на востоке, от жары взорвались боевые отделения торпед, и просто чудо, что не детонировали снаряды в полузатопленных погребах. От мощнейшего сотрясения рухнула на палубу едва стоявшая задняя труба. В образовавшуюся огромную подводную пробоину хлынула вода, моментально потушившая пожар, но броненосец теперь было уже не спасти. Сильные вибрации, словно судороги, долго не стихали в корпусе, заставляя дрожать переборки и палубы.
Взрывом разбило сальники и подшипники правого гребного вала, перебив и сдвинув с места сам вал, поэтому, вслед за подбашенным отделением и отсеком торпедных аппаратов начало быстро затапливать правое машинное отделение. Быстрое увеличение осадки кормой привело к тому, что через ушедшие в воду пробоины, бывшие когда-то надводными, и дыру от убившего броненосец снаряда в бронепалубе стало затапливать также все помещения средней палубы позади траверза. Через поврежденный верхний пояс вода заливала отсеки внутри цитадели.
Орудия нижних казематов попытались втянуть внутрь по-походному, но это удалось далеко не везде. Также затопили несколько коридоров и небольших отсеков левого борта в качестве контрмер. Броненосец качнулся сначала влево, окутанный густым дымом, а затем быстро повалился на правый борт. Крен и дифферент на корму росли с угрожающей скоростью, а все средства борьбы за живучесть были исчерпаны. В сложившейся ситуации командиру не оставалось ничего другого, как начать срочную эвакуацию экипажа.
Поскольку целых шлюпок на «Асахи» не осталось, за борт полетело все, что могло плавать: деревянная отделка внутренних помещений, матросские койки, брусья с ростров. Люди просто прыгали за борт. Раненых вынесли на ют, разместив их на импровизированных плотах, собранных веревками из подручных материалов.
Вода быстро поднялась до уровня орудийных портов, часть из которых была разбита, и хлынула через них в батарейную палубу, разливаясь по всем помещениям корабля. Под воду ушел уже почти весь правый борт, покрытый пробоинами, когда с покалеченного русскими снарядами мостика спустился командир капитан первого ранга Номото и старший штурман, единственные старшие офицеры, уцелевшие на броненосце. Обойдя весь корабль, они просто вошли в воду, уже захлестывавшую верхнюю палубу в корме, и отплыли прочь. В 16:57 броненосец перевернулся вверх килем и довольно долго плавал в таком положении, затонув примерно через полчаса кормой вперед, высоко задрав форштевень.
Когда остатки объединённого японского флота, только что вырвавшиеся из-под русских снарядов, нашло авизо «Чихайя», они отходили малым ходом на юго-запад, собравшись вокруг броненосца «Асахи». Все корабли имели достаточно серьезные повреждения, но больше всех досталось, конечно, броненосцу. Вообще в этом бою русские уделяли больше всего внимания именно броненосцам, все время стараясь держать их под сосредоточенным огнем нескольких кораблей, максимально используя возможности для охватов, стремясь поставить их под продольный огонь. Для этого они даже пожертвовали своими последними броненосными крейсерами.
Но эта варварская тактика давала хорошие результаты. Ценой практически гарантированной потери двух больших, пусть и не самых удачных крейсеров, вызвавших на себя огонь японских броненосцев, русским удалось держать под продольным обстрелом со своих тяжелых кораблей все японские корабли линии.
Учитывая, считавшееся избыточным, бронепробивающее действие русских снарядов, это позволило превратить их недостатки в преимущества. Русские бронебойные снаряды, выпущенные с оптимальной для них дистанции, прошивали тонкое траверзное броневое прикрытие артиллерии, водонепроницаемые переборки. Идя вдоль корпусов японских кораблей, они, даже если не взрывались, производили серьезные разрушения внутри, нарушали внутрикорабельную связь и даже проникали в считавшиеся хорошо прикрытыми котельные отделения, без пробития всех слоев броневой защиты. (Эта защита просто не рассчитывалась на такое воздействие.) Даже несмотря на малое фугасное действие своих боеприпасов, русским удалось нанести очень серьезные повреждения всем без исключения кораблям первого и второго японских отрядов.
Их бешеный натиск с самых первых минут боя не позволял опомниться и принять верное решение. С самого начала они диктовали японцам свою волю и делали все, что хотели, и так, как хотели. Это было совершенно не похоже на тот русский флот, с которым японцы привыкли иметь дело. И это вызвало серьезное замешательство, не позволившее отреагировать адекватно на все их выходки. На протяжении всей схватки приходилось только отбиваться. Любой маневр русского флота был совершенно неожиданным, но в то же время максимально эффективным. Теперь это был противник, у которого нужно было учиться.
Но для осмысления всего этого необходимо время, которого не было. А еще нужно было, чтобы все японские офицеры, имевшие дело с русскими сегодня, собрались вместе и обсудили то, через что им пришлось пройти. Но большинство из тех, кто выжил сегодня и приобрел этот бесценный боевой опыт, попали в русский плен, будучи подобранными из воды противником после гибели своего корабля. Сегодня отступали с поля боя, если оставалось кому, только японцы, поэтому все трофеи доставались русским.
Получив приказ Того, все оставшиеся четыре броненосных крейсера двинулись малым ходом, вслед за авизо, на восток, на ходу производя неотложные работы по заделке наиболее опасных пробоин. В то время как «Асахи» продолжил свое движение к Цусиме.
Вскоре с шедшего головным «Касуги» обнаружили в 60 кабельтовых, чуть впереди правого траверза, «Асаму» на встречном курсе под адмиральским флагом. Крейсера повернули вправо и пошли на сближение. Спустя три минуты после поворота снова справа, в тумане, были обнаружены два парохода, шедших на северо-восток и имевших яркую белую окраску. Эти пароходы были очень похожи на русские госпитальные корабли. Новость немедленно передали на «Асаму», с которого был получен приказ захватить транспорты.
Получив этот приказ, крейсера легли на запад-северо-запад и увеличили ход до 13 узлов. Почти сразу же их обнаружили русские и подняли сигнал: «Являемся госпитальными судами и находимся под защитой Красного Креста. Следуем для спасения терпящих бедствие».
В ответ с «Касуга» передали приказ: «Немедленно остановиться!»
Тогда русские еще раз повторили свой сигнал.
Теперь оба транспорта были хорошо видны и с «Асамы». Прочитав сигнал с русских судов, на новом японском флагмане подняли: «Немедленно остановиться и не пользоваться телеграфом! В случае неповиновения открываем огонь!»
На что русские ответили: «Имеем на борту больных и раненых» и продолжали следовать своим курсом, но вскоре, видя, что «Асама» режет им курс, резко отвернули влево и начали набирать ход.
