скачать книгу бесплатно
И каждый раз, с кем бы ни говорил, Пафнутьев повторял с небольшими отклонениями одни и те же слова:
– Все! Ты понимаешь? Абсолютно все. Слухи, сплетни, домыслы, факты, имена, даты, жены и любовницы, дети и родители, города и веси! Номера и марки машин, телефоны, факсы, пейджеры-шмейджеры! Кредиторы и должники! Банковские счета! Куда кто ездил, когда и сколько отсутствовал! Повторяю – все!
Положив разогревшуюся трубку, Пафнутьев некоторое время сидел молча, прикидывая, всех ли задействовал, не упустил ли кого. И вспомнил-таки еще одного человека, его он не мог не вспомнить. И тут же набрал еще один номер телефона.
– Пафнутьев беспокоит!
– Это прекрасно! – ответил знакомый голос. – Всегда рад слышать тебя, Паша, всегда рад видеть! Более того, готов наполнить твою рюмку! И чует мое сердце – очень скоро, может быть, даже сегодня мне представится такая возможность. А, Паша?
– Представится, – добродушно проворчал Пафнутьев. – Все тебе представится.
– Сегодня?! – захлебнулся от счастья Халандовский.
– Только сегодня!
– Паша… С этой самой секунды жизнь моя обрела смысл. Кончилось прозябание, кончилось существование, мыканье и смыканье! Я снова почувствовал себя нужным человечеству! Я снова молод и влюблен!
– Как, опять?
– Паша… Не обижай меня в эти святые минуты! Я ни в кого не влюблен, никто не потревожил покой моего сердца, я о другом… Общее состояние моего организма – влюбленное! И я, кажется, ко многому готов.
– Вот это уже хорошо, вот это уже по делу! – подхватил Пафнутьев, поймав Халандовского на первых же неосторожных словах. – Именно это от тебя и потребуется.
– Паша, мне страшно… Это не очень круто?
– Для тебя? Аркаша, для тебя есть что-либо слишком крутое?
– Есть, но когда я с тобой, Паша…
– Мы вместе, Аркаша! Мы опять вместе!
– И что… Опять разворачиваем знамена? – спросил Халандовский, и в голосе его прозвучала тревога.
– Да! – закричал Пафнутьев в трубку. – Разворачивай знамена, Аркаша! И не только!
– А еще что?
– И шашки вон!
– Паша, – осторожно проговорил Халандовский. – А не хочешь мне сказать, о чем мы с тобой будем говорить при нашей дружеской встрече?
– О жизни, Аркаша. О чем же еще?
– Я жду тебя, Паша. Приходи.
– Буду, – сказал Пафнутьев и положил трубку.
Недолгий разговор с Халандовским придал сил Пафнутьеву, ушла угнетенность, подавленность, он распрямился за столом, в окно посмотрел ясно и твердо, ощутив готовность действовать. Неопределенность, разорванность всего, что он знал о Чувьюрове, о событиях, связанных с ним, уже не давили его. Казалось бы, он не узнал ничего нового, но Пафнутьев явственно почувствовал идущую откуда-то изнутри теплую волну уверенности. Скоро должны пойти первые телефонные звонки, и с каждым звонком он будет узнавать о «Фокусе» все больше и больше.
Но первым оказался не звонок, первым пришел Худолей.
Осторожно приоткрыв дверь, он просунул в щель свою тощую, измятую жизнью и пороками мордочку и в скорбном молчании смотрел на Пафнутьева до тех пор, пока тот не поднял голову и не увидел его.
– Входи! – сказал Пафнутьев.
Худолей приблизился к столу, оставляя на полу за собой редкие капли влаги – с мокрых еще снимков падала вода.
– Извини, Паша, я тут нагадил у тебя, – пробормотал эксперт. – Я больше не буду.
– Что там у тебя?
– Снимки, Паша… Очень хорошие получились снимки… Вообще-то в приличных конторах за такую срочную и качественную работу платят премиальные…
– И что?
– Я не намекаю, я понимаю, где работаю. Надеяться здесь на что-то не приходится…
– Почему же? Надейся!
– Я действительно могу надеяться? – в глазах Худолея сверкнула робкая искорка зарождающейся жизни.
– Можешь.
– Господи! – Худолей подкатил глаза к потолку. – Как хорошо жить на свете, когда тебя окружают добрые, нравственные, отзывчивые люди, всегда готовые прийти на помощь в трудную минуту, когда тебе тошно, свет не мил, а в душе адский огонь, который жжет и испепеляет все, что осталось в тебе чистого и трепетного…
– Снимки на стол! – приказал Пафнутьев, понимая, что только такие вот команды, не допускающие никаких других толкований, могут сейчас подействовать на Худолея. И действительно, он тут же четко и быстро разложил на столе несколько довольно прилично сделанных снимков. – Что это? – спросил Пафнутьев.
– Это, Паша, фирма «Фокус»… Вот их главное здание…
– Особняк в три этажа?!
– Да, Паша, да… Они его отремонтировали, обязались сохранять как памятник архитектуры прошлого века… Украсили коваными решетками, внутри восстановили мраморные камины, на двери навесили бронзовые ручки с львиными мордами…
– Ни фига себе!
– А это машины перед их подъездом… Обрати внимание, Паша, на эти машины…
– Уже обратил.
– Ни единого «жигуленка». Некоторые я вообще никогда раньше не видел. Сплошные «роллс-мерсы». Или «мерс-ройсы», как скажешь.
– А это что за хмыри? – показал Пафнутьев на нескольких амбалов, которые прохаживались вдоль особняка, лениво прохаживались, это было заметно даже по снимкам.
– Наверное, Паша, охрана. Я поснимал их немного, думаю, вдруг тебе пригодятся их физиономии. Они довольно тупые, эти физиономии, на них даже смотреть противно. С трудом заставил себя навести на них фотоаппарат и установить резкость. Но ты же не будешь вешать их портреты в собственной спальне? А для дела… Чего не бывает – сгодятся.
– А морду они тебе не набили?
– Пытались.
– Отбился?
– Нет, дураком прикинулся.
– А зачем тебе прикидываться?
– Не обижай, Паша. Я жизнью рисковал, а ты всякие слова непотребные в мой адрес произносишь. Так это… Ты же ведь хозяин своего слова?
– Хозяин.
– Тогда, Паша, я буду надеяться, начиная с этого вот самого мгновения, ладно?
– Ладно, – ответил Пафнутьев, всматриваясь в снимки, принесенные Худолеем. Они и в самом деле были необычно крупные, размером со стандартный лист писчей бумаги. На снимках можно было рассмотреть и модели машин, и их номера, и смурные морды амбалов, охраняющих вдоль особняк. Стоянка перед домом была огорожена невысокой кованой решеткой, и посторонних машин здесь быть просто не могло. К тому же в сторонке был установлен небольшой шлагбаум, который поднимался автоматически, по команде из самого особняка – будки вахтера возле шлагбаума не было. Значит, действительно все машины, стоящие на площадке, имели отношение к фирме «Фокус».
– Хорошая работа? – Худолей безошибочно уловил тот момент, когда он мог задать вопрос без риска вызвать раздражение Пафнутьева своей настырностью. – Нравится?
– Катись. Все помню, все знаю и ничего не забываю. Ты что, засомневался?
– Упаси боже! – в ужасе замахал руками Худолей и даже попятился к двери, будто само лишь это подозрение Пафнутьева повергло его в ужас. – Упаси боже!
– Забери снимки, высуши, отглянцуй… А потом приноси. Только это… Смотри, чтобы пленка не пропала.
– А может?
– У тебя? Конечно.
– Горько, как горько слышать такие слова, Паша, от человека, которого любишь давно, искренне и преданно, – последние слова Худолей произнес уже в коридоре, по взгляду Пафнутьева поняв, что нельзя бесконечно злоупотреблять его терпением. Осторожно прикрыв за собой дверь, он быстро зашагал по коридору обычной своей походкой – все шаги у него получались разной длины, то он делал рывок вперед, то топтался на месте, а иногда его резко бросало к стене.
Следующим заглянул опер, который посетил налоговое управление. Короткая стрижка, худощавое лицо, натруженные, сухие руки боксера сразу выдавали в нем профессию телохранителя, опера, бандита – что-то в этом роде.
– Что скажешь, Олег? – Пафнутьев показал на стул у приставного столика.
– Все в порядке, Павел Николаевич. В налоговом управлении о фирме «Фокус» самого лучшего впечатления. Налоги платят своевременно, без задержек и опозданий.
– Так не бывает.
– Конечно, – усмехнулся опер, показав ряд железных зубов – видимо, не во всех схватках он одерживал победы, ему тоже случалось пропускать удары. – Они охотно платят и дорожные поборы, и за милицейское обслуживание, и в Пенсионный фонд вносят все, что положено…
– Так не бывает, – повторил Пафнутьев еще более твердо.
– Бывает, – поправил опер, – но только у очень уж крутых мошенников.
– Ты их расколол?
– Немножко, – улыбнулся опер.
– Как?
– Приемчик довольно простой… Я вошел к начальнику налогового управления с небольшой сумкой. А в ней магнитофон. Самый обычный, на стандартных кассетах работает. Сумка, естественно, закрыта на замочек, а магнитофон, естественно, включен. Наш разговор продолжался пятнадцать минут, а кассета работает все сорок пять.
– Неплохо, – одобрил Пафнутьев.
– Когда он ответил на все мои невинные вопросы, я раскланялся и вышел. А вернулся через десять минут. Извинился за оставленную сумку… Ну и так далее.
– Он удивился?
– Он сделался белым, как… Как дерьмо.
– Белое дерьмо? – удивился Пафнутьев.
– Чего не бывает, Павел Николаевич… А сумку я положил на стул у самого стола. Он ее даже не увидел. Простак.
– Дурак, – поправил Пафнутьев.
– И не без этого, – согласился опер. – Запись получилась отличная. Причем я вставил в разговор сегодняшнее число, собственное имя, название его должности…
– И он не врубился?
– Как вы правильно заметили, Павел Николаевич, он немного дурак. Сразу, едва я вышел, он позвонил некоему Борису Эдуардовичу и доложил, что его фирмой интересуется прокуратура. Тот, конечно, поблагодарил.
– Откуда ты знаешь, куда он звонил?
– Из слов того же начальника. Сначала он нарвался на секретаршу. Спрашивает: это «Фокус»? Попросил к телефону Бориса Эдуардовича… И опять понес дурь… Не за что, говорит, дорогой Борис Эдуардович. Все равно, говорит, я ваш должник, дорогой Борис Эдуардович… Ну и так далее.
– Кто такой этот Борис Эдуардович?
– Не знаю, не успел. Но мой аппаратик записал набор номера, треск телефонного диска… Отдайте экспертам, они вам через пять минут скажут, по какому номеру был сделан звонок. Вот телефон этого налогового проходимца, Фильчиков его фамилия. Фильчиков Александр Яковлевич.
– Он знает, что ты записал его разговор?
– Вряд ли, может только догадываться. Я ему ни на что не намекал. Извинился, улыбнулся, поклонился на прощание… Ну и так далее.
– Чем занимается «Фокус», на чем деньги делает?
– В его уставе упомянуты все виды человеческой деятельности. От разведения крокодилов до издания книг. По городу разбросана сеть киосков. Торгуют жвачкой, шоколадными яйцами, презервативами. Газовыми баллончиками, женскими титьками, мужскими делами… Ну и так далее. Но самое главное – ремонт квартир.
– Это уже кое-что, это уже всерьез. Как ты думаешь?
– Согласен, Павел Николаевич.
– Пленка, – напомнил Пафнутьев.
Опер молча вынул из внутреннего кармана кассету в прозрачной коробочке и положил на стол.
– Здесь и ваш разговор, и его звонок?
– Да.
– Копию снял?
